Пушкин и декабристы

364

Регулярная переписка Плетнева и Пушкина с апреля прекращается; только в июне, через Дельвига: «Плетнев тебе кланяется, он живет теперь на Кушелевой даче, верст семь от городу, и я довольно редко с ним видаюсь. Его здоровье очень плохо. Теперь, кажется, начало поправляться, но до сих пор мы думали и его проводить к отцу Ломоносову» (XIII, 285).

Пушкин стороной как-то узнал, что не надо тревожить приятеля; пять лет спустя с Плетневым пошутит: «Уж не запретил ли тебе генерал-губернатор иметь со мною переписку?» А еще через два с половиной месяца: «Уж не воспоследовало ли вновь тебе от генерал-губернатора милостивое запрещение со мною переписываться?» (XIV, 141, 158).

То, что было весело в 1831-м, - невесело в 1826-м. Известие о Плетневе должно было объяснить Пушкину, что его дела плохи: по сути, из всего этого следовало, что поэту запрещено печататься (ведь Плетнев - его издатель), а также, как арестанту - переписываться…

Пожалуй, мы недооценивали до сих пор «апрельской грозы» - и как вещь в себе, и как ощущение Пушкина.

Все повисло на волоске. Все решает равнодействующая впечатлений царя, следственного комитета - и постоянных усилий немногих друзей.

На допросе Бестужева-Рюмина следователи слышали уже двадцатое по счету упоминание Пушкина.

Итак, спрашивают о «Кинжале» (показания «соединенных славян» и Паскевича), а также о роли Пушкина и Дельвига (Пыхачев).

Ответ Бестужева-Рюмина зачитывается в комитете 9 апреля: «Показание Спиридова, Тютчева и Лисовского совершенно справедливо. Пыхачев также правду говорит, что я часто читал наизусть стихи Пушкина (Дельвиговых я никаких не знаю). Но Пыхачев умалчивает, что большую часть вольнодумческих сочинений Пушкина, Вяземского и Дениса Давыдова нашел у него еще прежде принятия его в общество ‹…›

¹ ВД, т. IX, с. 289. Вопросы были заданы 5 апреля.

Рукописных экземпляров вольнодумческих сочинений Пушкина и прочих столько по полкам, что это нас самих удивляло ‹…›

‹…› Принадлежат ли сии сочинители обществу или нет, мне совершенно неизвестно. Я Дельвига никогда не видал. С. Муравьев с ним не знаком. С Пушкиным я несколько раз встречался в доме Алексея Николаевича Оленина в 1819 году, но тогда еще был я ребенком. С. Муравьев с тех пор, что оставил Петербург, Пушкина не видал».

Пока пишет свои ответы Бестужев-Рюмин (уже почти два месяца закованный в кандалы «по замеченным в ответах его уверткам и уклонениям от истины»), следствие атакует Паскевича. Некая связь между его сочинительством и пушкинским замечена, и (нужды нет, что оба сочинителя никогда не встречались) мы легко угадаем не названное, но подозреваемое имя великого поэта в некоторых вопросах, что заданы Паскевичу «апреля 8 дня в присутствии высочайше учрежденного комитета»: ¹

«…3. Что вас побудило к изъяснениям на бумаге таких богопротивных и в трепет приводящих мыслей, каковы выражены в стихах ваших?

4. Сие сочинение был ли плод собственных ваших мыслей, или внушенных понятий от других, и от кого именно?

7. Кто, кроме вас, занимается подобным сочинением и старался распространить их?

8. Комитету известно, что многие офицеры 3-й Гусарской дивизии имели у себя подобные вышеприведенным вольнодумческие стихи, и, читая сами, передавали их своим товарищам ‹…› Кто именно прилеплялся к сочинительству такого рода?»

На другой день, 9 апреля (как раз когда в комитете читали ответы Бестужева-Рюмина насчет «вольнодумческих сочинений»), Паскевич составил письменные ответы, где имя Пушкина появляется дважды. На пункт 3 и 4: «Читавши многие вольные стихотворения господина Пушкина, я, признаюсь, был увлечен его вольнодумчеством и его дерзкими мыслями, но, не находя в себе самом подобных чувств, я, по малодушию своему, и без всякого к тому таланта, хотел было подражать ему ². У Паскевича сохранилось десять стихотворных строк, прославляющих тираноубийцу и начинающихся со слов: «Detruire un ty-

¹ ЦГАОР, ф. 48, № 94, л. 22 об. - 23.

² Там же, л. 25 об.