Пушкин и декабристы

200

«Спасибо вам за все сообщаемые новости. Очень рад был прочесть стихи Пушкина: они его напоминают, но точно ли его, наверное не берусь решить. Тут нужна сознательная критика» ¹.

27 мая Е. И. Якушкин отвечает: ²

«Посланные к вам стихи действительно принадлежат Пушкину - но они или писаны были очень давно, или дошли до меня в неверном списке - пока что стих не указывает прямо на автора. Но вот вам стихотворение, в котором вы не усомнитесь. Это отрывок из письма к Дельвигу. ‹Следуют стихи: «Друг Дельвиг, мой парнасский брат…»›

Вот еще стихотворение Пушкина, относящееся близко до вас; оно было напечатано (в «Литературной газете» Дельвига в 1830 году) - под названием «Арион»… ‹Следует знаменитый текст: «Нас было много на челне…»›

Ни в том, ни в другом стихотворении нельзя сомневаться; первое из них списано с подлинного письма - за второе ручается стих».

Пущин оценил новые для него пушкинские строки: 10 июня 1855 года он пишет: «Вчера получил я, добрый мой фотограф, ваше письмо от 27 мая. Спасибо вам за все пиэсы Пушкина, особенно за Челн. С особенным чувством читаю и перечитываю его» ³.

Снова повторим то, о чем вскользь было сказано раньше,- из отзыва Пущина видно, между прочим, сколь многого декабристы не знали о поэте: «Челн» («Арион»), появившийся анонимно в «Литературной газете», не был тогда замечен в Забайкалье. И в 1830 году, конечно, стихи были бы прочитаны и перечитаны с «особенным чувством»…

Только через двадцать пять лет сын одного из декабристов просвещает старшее поколение!

Осенью 1855 года Евгений Якушкин посещает Ялуторовск во второй раз, едет затем в другие сибирские города вплоть до Иркутска, где лечится его отец.

¹ ЦГАОР, ф. 279, № 625, п. 18-19.

² ГБЛ, ф. 243, к. 4, № 44, л. 11-12.

³ ЦГАОР, ф. 279, № 625, л. 22.

Уезжая, Якушкин-младший, вероятно, увозит большую часть записок Ивана Дмитриевича: первая их часть, как известно, переписана в 1854 году рукою Вячеслава Якушкина (старшего сына декабриста), вторая - рукою Евгения Ивановича.

В Ялуторовске Е. Якушкин продолжает «осаду» И. И. Пущина и сообщает жене:

«Во время пребывания моего в Ялуторовске я виделся с ним каждый день. Большой интерес для меня представляли его рассказы, особенно о его лицейской жизни и об отношениях его к А. С. Пушкину. Часть всех рассказов я записал тогда же, но эта краткая запись казалась мне очень бледной в сравнении с живой речью Пущина, поэтому я не один раз просил его написать его воспоминания о Пушкине ‹…› ¹

С Иваном Ивановичем заговорить о Пушкине было нетрудно; я приступил к нему прямо с выговором, что он до сих пор не написал замечаний на биографию, составленную Анненковым.

- Послушайте, что же я буду писать, - перебил он меня, - кого могут интересовать мои отношения к Пушкину?

- Как кого? Я думаю, всех: вы Пушкина знали в Лицее, знали его после, до 26 года, - он был с вами дружен, и, разумеется, есть много таких подробностей об нем, которые только вы и можете рассказать и которые вы, как товарищ его, обязаны даже рассказать» ².

Сообщив несколько эпизодов, позже попавших в его «Записки…», Пущин спрашивает молодого друга:

«- Ну, что же, это для вас любопытно?

- Разумеется, любопытно.

- Для вас-то, может быть, потому что вы меня знаете.

- Да и для всех любопытно.

- Ну хороню, я для вас напишу все, что припомню.

- Даете слово?

- Даю и приготовлю к вашему возвращению…» ³

Приезд Якушкина совпадает с получением в Ялуторовске нового издания сочинений и биографии Пушкина, подготовленного П. В. Анненковым. Сохранились разные

¹ Эту часть письма Е. Якушкин потом включил в свои воспоминания о Пущине.

² Пущин, с. 379-381.

³ Там же, с. 382.