Пушкин и декабристы

300

Конечно, мотивы этой переписки отразились во многих исследовательских работах ¹. Нисколько не претендуя на принципиальную новизну в их изучении, заметим, что обилие разных формулировок и оценок отражает не только изменения, достижения и потери научной мысли: показывает и трудность точных определений. Порою стремление «вывести формулу» того, что на этом уровне не может быть определено достаточно резко, не приближает, а удаляет от истины.

Не забудем и того, что, перечитывая шестнадцать важных писем 1825 года, мы видим только некоторые элементы настоящего разговора. В переписке лидеров тайного общества с поднадзорным поэтом обе стороны сознают опасность чрезмерной откровенности. Мы ищем поэтому в дополнение другие, глубинные слои тех чрезвычайно интересных и важных обсуждений, где участвует первый русский поэт и первые русские революционеры. Специалисты, конечно, с огромным вниманием и тщательностью штудируют прямые и косвенные отголоски 1825-го, но сознают - какое неимоверное количество драгоценнейших письменных и устных свидетельств сгорело в печах и каминах накануне обысков и арестов, ушло на казнь и в сибирское забвенье вместе с героями 14 декабря. Тем ценнее - что осталось и еще до конца не пройдено.

Третий из выбранных нами диспутов между Пушкиным и издателями «Полярной звезды» - о Байроне.

Байрон (Бейрон) - уж год, как окончил дни среди греческих повстанцев, но поразившие весь образованный мир обстоятельства его гибели на тридцать шестом году жизни не переставали вызывать отклики - в стихах, прозе, публицистике, письмах. Покойный англичанин, естественно, почетный участник множества российских бесед

¹ Отметим, в частности, вступительную статью А. Г. Цейтлина к Полному собранию сочинений Рылеева (М.-Л., «Academia» 1934); вступительную статью Ю. Г. Оксмана к Полному собранию стихотворений Рылеева (Л., Изд-во писателей в Ленинграде, 1934); вступительную статью В. Г. Базанова к кн.: «Рылеев. Стихотворения. Статьи. Очерки. Докладные записки. Письма». М., Гослитиздат, 1956.