Пушкин и декабристы

62

также интереснейшие подробности о жизни поэта в Одессе (см. дальше, на с. 155-156).

Методом исключения, а также по духу самого повествования, сходству с только что упомянутыми и цитированными текстами, можно смело считать, что Анненков и здесь в какой-то мере использовал воспоминания Николая Степановича.

Как видим, мемуары Н. С. Алексеева не совсем исчезли, но частично «растворились» в известном труде первого пушкиниста, и хотя соответствующих подготовительных материалов к книгам Анненкова не сохранилось, воспоминания Алексеева, без сомнения, к ним относятся. Неотделимые от связанного с ними изложения-пересказа Анненкова, они все же с должной осторожностью могут быть прибавлены к известным прежде рассказам современников о «южном Пушкине».

Разумеется, нельзя ручаться, что все упомянутые выше эпизоды услышаны от одного Алексеева; однако и без него не обойтись. Ведь он принадлежал к «добрым, простым, честным людям», с которыми Пушкин «всего свободнее раскрывал свою душу и сердце…» и которые «не мудрствовали с ним о важных вопросах, не занимались устройством его образа мыслей и ничего от него не требовали, ничего не предлагали в обмен или прибавку к дружелюбному своему знакомству».

Притом Анненков получил от Алексеева не только исчезнувшие его «Записки» и сохранившиеся копии писем.

То, что первый пушкинист не решился или не смог напечатать, он частично раздал другим - уже упоминавшимся Е. И. Якушкину, А. Н. Афанасьеву и П. А. Ефремову. Вот откуда в их тетрадях появились ссылки на Ноэль и «Исторические замечания…», почерпнутые «из альбома Алексеева». В конце 50-х - начале 60-х годов Е. И. Якушкин и его друзья сумели провести в печать немало «опасных текстов», а что не сумели - отправили в Лондон, где самые запретные страницы напечатали Герцен и Огарев в своей «Полярной звезде» и других изданиях ¹.

Анненковская копия «Сказки Noel» («Ура, в Россию скачет…»), к сожалению, не сохранилась.

¹ См.: Н. Я. Эйдельман. Тайные корреспонденты «Полярной звезды». М., «Мысль», 1966, гл. VIII и IX.