Пушкин и декабристы

25

льстя ему: он верный подданный своего государя, патриот примерный, который всегда необходим будет отечеству».

До сих пор не было известно также о близости и переписке между Липранди и Сергеем Муравьевым-Апостолом. Между тем Желтухин жалуется, что Липранди «имел наглость говорить при всех, слышал Радич ¹ и мой дивизионный доктор, который его свидетельствовал: «Я знаю, что меня берут понапрасну, разве за то только, что я в коротких связях и переписке был с Муравьевым-Апостолом». Это, по его мнению, мало, а сей молодец взбунтовал Черниговский полк».

Свидетельство Желтухина подтверждается поздним (полвека спустя!) мимолетным замечанием И. П. Липранди: «Не только очень хорошо помню, но и нахожу в дневнике своем следы биографии Муравьева-Апостола» ².

Упоминаемые в письме «громкие» (очевидно, при многих свидетелях!) восклицания Липранди: «Один Орлов достоин звания генерала, а то - все дрянь в России»,- по-видимому, типичны для бессарабского вольнодумства. Параллелью этой желтухинской оценке может служить отзыв о Пушкине П. И. Долгорукова, одного из единомышленников генерала: «Он всегда готов у наместника, на улице, на площади, всякому на свете доказать, что тот подлец, кто не желает перемены правительства в России. Любимый разговор его основан на ругательствах и насмешках» ³.

Таким образом, независимо от вопроса о формальном членстве Ивана Липранди в тайном обществе, в начале 1820-х годов он был, несомненно, близок южным декабристским кругам, и это, естественно, придавало определенную окраску его взаимоотношениям с Пушкиным ⁴.

¹ Адъютант генерала Сабанеева. В 1822 г. возил к нему на допрос В. Раевского.

² «Чтения Московского общества истории и древностей российских», 1873, кн. II, с. 231.

³ «Дневник П. И. Долгорукова». - «Звенья», 1951, кн. IX, с. 27.

⁴ Имея в виду Липранди и широкий круг свободомыслящих, Желтухин завершил свое письмо-донос от 27 января 1826 г. следующим пассажем: «Точно справедливо, что надобно бы казнить всех варваров бунтовщиков, которые готовились истребить царскую фамилию, отечество и нас всех, верных подданных своему государю, но боюсь, что одни по родству, другие по просьбам, третьи из сожаления и, наконец, четвертые, как будто невредные, будут прощены; а сим-то и дадут злу усилиться, и уже они тогда не оставят своего предприятия и приведут в действие поосновательнее, и тогда Россия погибнет».