Пушкин и декабристы

269

лю. Нет, я их люблю, они непричастны этим ужасным покушениям. Пущин! Пущин! Но, Пущин, мы с тобою увидимся, я тебя еще обниму - ты оправдан» ¹.

По этому письму мы почти видим Пущина на новогодней лицейской сходке у Энгельгардта (с Малиновским, Матюшкиным, Л. Пушкиным), угадываем, как они его воспринимают, любят. Тут было много общего и с разговором, что произойдет в Михайловском 11 января. Однако есть и громадная разница: если даже для близкого, доброго, впрочем, непричастного к тайным обществам Матюшкина совсем ускользает связь «Пущин - человек добра» и «Пущин - заговорщик», то Пушкин слишком близок, достаточно проницателен, очень долго жил в Петербурге и на юге в декабристской среде, чтобы не почувствовать, не уловить этой связи - тем более имелись «старые подозрения», ощущения, будто Жанно что-то скрывает. Например, при внезапной встрече у Николая Тургенева (1819 год), когда Пушкин воскликнул: «Наконец, поймал тебя на самом деле ‹…› Пожалуйста, не секретничай: право, любезный друг, это ни на что не похоже!» (72).

Поэтому разговор о Пущине-судье максимально приблизил щекотливую для обоих собеседников тему тайного общества…

«Незаметно коснулись опять подозрений насчет общества. Когда я ему сказал, что не я один поступил в это новое служение отечеству, он вскочил со стула и вскрикнул: «Верно, все это в связи с майором Раевским, которого пятый год держат в Тираспольской крепости и ничего не могут выпытать». Потом, успокоившись, продолжал: «Впрочем, я не заставлю тебя, любезный Пущин, говорить. Может быть, ты и прав, что мне не доверяешь. Верно, я этого доверия не стою - по многим моим глупостям». Молча, я крепко расцеловал его; мы обнялись и пошли ходить: обоим нужно было вздохнуть» (81 - 82).

Место знаменитейшее, тысячекратно цитированное и все же во многом загадочное.

«Коснулись опять» - то есть через пять-шесть лет после впервые высказанного поэтом подозрения, что друг

¹ ПД, шифр 22. 774 С 1X6. I л. 6. Письмо поразительно совпадает по тону и выражениям с известным письмом Матюшкина по поводу смерти Пушкина: «Яковлев! Яковлев! Как мог ты это допустить?»