Систематическое богословие

Д. Эволюционное объяснение происхождения греха

Понятно, что теория эволюции не может принять учение о грехопадении; некоторые либеральные богословы отвергают его, поскольку оно не согласуется с теорией эволюции. Правда, есть несколько достаточно консервативных богословов, таких как Денни, Гор и Орр, которые признают эволюционное объяснение происхождения человека, хотя и с оговорками, и считают, что оно в некотором смысле оставляет место и для учения о грехопадении. Но при этом они рассматривают историю грехопадения как миф, как аллегорию некоего морального переживания или нравственной катастрофы, произошедшей в начале истории и приведшей к страданиям и смерти. Это означает, что они не считают, что история грехопадения — это описание реальных событий, произошедших в Эдемском саду. Теннант в своих халсовских лекциях «О происхождении и распространении греха»¹²⁵ дал довольно подробное и интересное эволюционистское описание происхождения греха. Он понимает, что человек не мог унаследовать грех от своих предков-животных, поскольку в них нет греха. Это означает, что все влечения, склонности, желания и качества, унаследованные человеком от животных, сами по себе не могут называться грехом. Теннант предположил, что все вышеперечисленное является материалом для греха и становится фактическим грехом лишь тогда, когда в человеке появляется моральное сознание, которое начинает контролировать его действия, противоречащие совести и этическим установкам. По мере своего развития человек постепенно стал нравственным существом с какой-то мерой воли. Теннант не объясняет, каким образом воля появилась там, где все развивается по законам эволюции, однако он считает эту волю единственной причиной греха. Он определяет грех как «действие воли, выраженное в мыслях, словах или поступках, противоречащее совести индивидуума, его понятию о том, что хорошо и что плохо, и его знанию нравственного закона и воли Божьей»¹²⁶. По мере развития человечества этические нормы становятся более четкими, а гнусность греха увеличивается. Из-за греховной окружающей среды избежать греха становится еще сложнее. При таком взгляде о грехопадении человека в общепринятом смысле этого слова не может идти и речи. Теннант отказывается от учения о грехопадении, которое постулируется во всех значимых вероисповеданиях. Уильям Джонсон пишет: «Критики Теннанта в один голос говорят, что его теория не позволяет сокрушенному сердцу ни скорбеть о конкретных грехах, ни воскликнуть: „Вот я, в беззаконии зачат; закон смерти в членах моих“¹²⁷».

Е. Последствия первого греха

Первое преступление человека имело следующие последствия.

1. Сопутствующим признаком первого греха стало появление у человека полностью испорченной природы. Это был симптом, а не результат в строгом смысле слова. Зараза греха мгновенно распространилась на всего человека, поразила каждую часть его природы, испортила жизненные силы его тела и души. Писание однозначно учит полной испорченности человека (Быт. 6:5; Пс. 13:3; Рим. 7:18). Полная испорченность не означает, что человеческая природа мгновенно стала испорченной настолько, насколько она может быть испорченной. Полная испорченность проявилась в том, что человек утратил способность к волеизъявлению в духовной сфере.

2. В связи с этим человек лишился общения с Богом через Духа Святого. Это обратная сторона полной испорченности, о которой говорилось выше. Эти два последствия можно объединить одним утверждением: человек утратил образ Божий, то есть свою первозданную праведность. Он потерял связь с настоящим источником жизни и блаженства и по этой причине оказался в состоянии духовной смерти (Еф. 2:1, 5, 12; 4:8).

3. Изменение состояния человека проявилось в изменении его сознания. Во-первых, у людей появилось ощущение нечистоты: наши прародители почувствовали стыд и попытались прикрыть свою наготу. Во-вторых, они ощутили вину: они услышали осуждающий голос совести, у них появился страх перед Богом.

4. Первый грех привел не только к духовной, но и физической смерти. От состояния posse non mori (‘может не умереть’) Адам перешел в состояние non posse non mori (‘не может не умереть’). Согрешив, он был обречен на возвращение в прах, из которого был взят (Быт. 3:19). Павел говорит нам, что одним человеком грех вошел в мир и перешел во всех людей (Рим. 5:12), а возмездие за грех — смерть (Рим. 6:23).

5. Перемена состояния повлекла за собой изменение места жительства. Человек был выдворен из рая, поскольку рай был местом общения с Богом, символом жизни с избытком и еще большего блаженства, которое было уготовано человеку в награду за стойкость. Он потерял доступ к дереву жизни, поскольку оно было символом жизни, обещанной в завете дел.

Вопросы для дальнейшего изучения

Какие существуют теории происхождения греха? Как Писание доказывает, что грех возник в мире ангелов? Соответствует ли Писанию аллегорическое толкование повествования о грехопадении? Можно ли вписать грехопадение в теорию эволюции? Произошло ли грехопадение по воле Божьей или Он просто допустил его? Предполагает ли реформатский взгляд на грехопадение, что Бог является источником греха? Какими доводами можно показать несостоятельность утверждения о том, что души людей согрешили в период предсуществования? Оправдано ли решение Бога поставить духовное состояние всего человечества в зависимость от послушания или непослушания первого человека? Что имеют в виду Барт и Бруннер, когда говорят, что грехопадение человека — это сверхистория? Почему учение о завете дел не находит признания за пределами реформатского вероучения? Чем объясняется пренебрежительное отношение к данному учению в наши дни? Почему важно сохранить это учение?

Литература

Bavinck, Gereformeerde Dogmatiek III, pp. 605–624; III, pp. 1–60.

Kuyper, Diсtaten Dogmatiek, De Foedere, pp. 23–117; De Peccato, pp. 17–26.

Vos, Gereformeerde Dogmatiek II, pp. 32–54.

Hodge, Systematic Theology, pp. 117–129.

Dabney, Systematic and Polemic Theology, pp. 332–339.

Alexander, System of Biblical Theology I, pp. 183–196, 216–232.

Schmid, Doctrinal Theology of the Evangelical Lutheran Church, pp. 239–242.

Valentine, Christian Theology I, pp. 416–420.

Litton, Introduction to Dogmatic Theology, pp. 133–136.

Pope, Christian Theology II, pp. 3–28; II, p. 108.

Raymond, Systematic Theology II, pp. 50–63, 99, 111.

Macintosh, Theology as an Empirical Science, pp. 216–229.

McPherson, Christian Dogmatic, pp. 220–242.

Orr, God’s Image in Man, pp. 197–240.

Candlish, The Biblical Doctrine of Sin, pp. 82–89.

Talma, De Anthropologie van Calvijn, pp. 69–91.

Kuyper, Uit het Woord, De Leer der Verbonden, pp. 3–221.

Tennant, The Origin and Propagation of Sin; ibid, The Concept of Sin.

Глава 20. Сущность греха

Грех — одно из самых неприятных и распространенных явлений человеческой жизни. Каждый человек по опыту знает, что это такое, поэтому о нем задумывается всякий, кто сознательно не закрывает глаза на происходящее в человеческой жизни. Иногда люди начинают утверждать, что человек по сути своей хорош, что те его слова и дела, которые не отвечают нравственным стандартам развитого общества, это просто слабость, в которой человек не виноват, небольшой недостаток, который без труда можно исправить. Но через некоторое время они неизменно убеждаются, что все меры внешнего воздействия не приводят к положительному результату, а один подавленный порок непременно приводит к возникновению другого. Они понимают, что боролись с одними симптомами глубинной болезни, что проблема греха заключается не в том, что кто-то совершает отдельные плохие поступки, а в том, что зло коренится в самой человеческой природе. Сегодня общество начинает понимать это как никогда отчетливо. Многие модернисты без колебаний утверждают, что учение Руссо о врожденной добродетельности человека на практике оказалось одним из наиболее пагубных учений эпохи Просвещения, и призывают смотреть на проблему более реалистично. Например, Уолтер Хортон считает, что, если в богословие внедрить некоторые марксистские принципы, оно будет более реалистичным. Он пишет: «Я считаю, что ортодоксальное христианство наиболее глубоко понимает суть проблемы человека. Я считаю, что главная беда человека — это извращенная воля и неоправданное божественное доверие, что и называется грехом. Я считаю, что грех — это болезнь всего человечества, которая передается от поколения к поколению. В этом смысле и отцы Церкви, и реформаторы-протестанты выступали как реалисты, подтверждая свою точку зрения огромным количеством эмпирических доказательств»¹²⁸. Поскольку грех реален и никто не может избавиться от него в этой жизни, неудивительно, что и философы, и богословы предпринимали множество попыток разрешить проблему греха, хотя в философии она называется проблемой зла, а не греха. Прежде чем изложить библейское учение о грехе, мы кратко рассмотрим некоторые наиболее важные философские теории зла.

А. Философские теории о природе зла

1. Дуалистическая теория. Эта теория была широко распространена в греческой философии. В раннюю Церковь она проникла в форме гностицизма. Дуалисты считают, что принцип зла существует вечно. В человеке присутствует принцип добра — дух и принцип зла — тело. Против этой теории можно выдвинуть несколько возражений. Во-первых, утверждение, что вне Бога может существовать нечто вечное и независимое от Его воли, несостоятельно с философской точки зрения. Во-вторых, с этой точки зрения грех не является нравственным преступлением, это физическое явление, никак не связанное с волей человека. При таком подходе разрушается сама идея греха. В-третьих, поскольку грех физически необходим, значит, человек не несет ответственности за него. Избавиться от греха можно только избавившись от тела.

2. Грех как недостаток. Лейбниц считал, что окружающий нас мир — лучший из возможных. Существование в нем греха неизбежно. Присутствие греха нельзя объяснить действием Бога, а значит, он возник из-за некоего недостатка или несуществования чего-то, у него нет рациональной причины. Ограниченность творения делает грех неизбежным. В этой теории — это неизбежное зло, поскольку все тварные существа непременно ограниченны, а грех является неизбежным следствием этого ограничения. Приверженцы данной теории пытаются оградить Бога от обвинений в авторстве греха, однако безуспешно, поскольку, даже если грех является просто несуществованием, не имеющим причины, Бог тем не менее остается автором ограниченности, из которой проистекает грех. Более того, данная теория стирает различие между нравственным и физическим злом, поскольку в ней грех — это просто какая-то неудача, постигшая человека. Она притупляет у человека ощущение зла и нечистоты греха, избавляет его от чувства вины и снимает с него нравственную ответственность.

3. Грех как иллюзия. Спиноза, как и Лейбниц, считал, что грех — это дефект, ограниченность, осознанная человеком. Но если Лейбниц полагал, что зло, возникающее вследствие этой ограниченности, необходимо, то Спиноза утверждал, что осознание человеком греха происходит лишь вследствие необъективности и недостаточности человеческих знаний, которые не позволяют ему увидеть окружающую действительность sub specie aeternilatis, то есть в единстве с вечным и бесконечным Божьим естеством. Если бы знания человека были адекватны и он мог бы видеть окружающую действительность в Боге, то у него не возникло бы такого понятия, как грех; грех для него бы просто не существовал. Эта теория представляет грех как отсутствие знания, хотя жизнь человечества повсеместно свидетельствует, что грех имеет реальные осязаемые последствия. Если развить эту теорию, станет очевидно, что в ней нет нравственного элемента, она делает такие понятия, как «нравственный облик» и «нравственное поведение», бессмысленными. Фактически вся жизнь человека превращается в иллюзию: его знания, жизненный опыт, голос совести — не более чем иллюзия, потому что знания человека ограниченны. Эта теория противоречит жизненному опыту, потому что величайшие умы часто оказываются величайшими грешниками, из которых первенство удерживает сатана.

4. Грех как слаборазвитое богоосознание, обусловленное чувственной природой человека. Так считал Шлейермахер. Он утверждал, что человек осознает грех настолько, насколько осознает Бога. Как только внутри человека появляется чувство божественного, он тут же начинает ощущать, что этому чувству противостоит его низкая природа. Это противостояние объясняется сущностью его бытия, его чувственной природой, связью души с физическим телом. Это врожденное несовершенство, которое человек воспринимает как грех и за что ощущает вину. Бог не является источником греха, поскольку человек заблуждается, когда считает свое несовершенство грехом. Грех не существует в реальности, он существует лишь в сознании человека. Из этой теории следует, что зло изначально было частью человеческого устройства. Зло присутствовало в человеке даже тогда, когда он находился в первозданном состоянии, а богосознание не было достаточно развитым, чтобы контролировать его чувственную природу. Данная теория противоречит Писанию, поскольку предполагает, что человек ошибочно считает свое зло грехом, что грех и вина — исключительно субъективные понятия. Шлейермахер старается избегать подобных выводов, но его теория все же представляет Бога источником греха и возлагает на Него ответственность за грех, поскольку Он является создателем чувственной природы человека. Также в этой теории не принимается во внимание тот факт, что многие из наиболее отвратительных грехов человека коренятся в его духовной, а не физической природе: жадность, зависть, гордость, злоба и т. д. Более того, если развивать эту теорию, можно прийти к абсурдным выводам: аскетизм, обуздывая чувственную природу, ослабляет силу греха; по мере того как человек стареет и его чувства притупляются, он становится менее грешным; смерть — единственное спасение; только духи, освободившиеся от тела, включая самого дьявола, не имеют греха.

5. Грех как недостаток доверия Богу и неприятие Его Царства, обусловленные неведением человека. Ричль, подобно Шлейермахеру, подчеркивает, что грех существует только в христианском сознании. Люди, находящиеся вне христианской веры, равно как и те, кто на собственном опыте не пережил искупление, не знают, что такое грех. Когда Бог начинает искупление человека, последний постепенно осознает, что в недостаточной мере доверяет Богу и противится Его Царству, которое есть наивысшее благо. Грех определяется не отношением человека к закону Бога, а его отношением к замыслу, цели Бога, к установлению Царства. Человек вменяет себе в вину то, что не признал Божью цель своей собственной, но Бог считает, что сделал он это по неведению, а неведение простительно. Точка зрения Ричля напоминает нам греческий афоризм: знание — добродетель. Однако она совершенно не соответствует библейской позиции: в Писании грех — это прежде всего нарушение Божьего закона, поэтому грешник виноват в глазах Бога и заслуживает осуждения. Кроме того, сам опыт христианской жизни опровергает представление о том, что грех есть неведение. Человек, ощущающий свою греховность, не воспринимает свой грех как неведение. Кроме того, он благодарен, что прощаются не только грехи, совершенные по незнанию, но и все другие, за исключением греха хулы на Духа Святого.

6. Грех как эгоизм. Такую точку зрения наряду с другими высказывают Юлиус Мюллер и Огастус Стронг. Некоторые приверженцы этой идеи рассматривают эгоизм как противоположность альтруизму, или добродетельности; другие считают, что эгоизм — это любовь в первую очередь к себе, а не к Богу. Эта теория, и особенно ее постулат о том, что эгоизм есть замена Бога собственным «я», самая здравая из вышеперечисленных. Однако и ее нельзя считать в полной мере удовлетворительной. Несмотря на то что любое проявление эгоизма есть грех, несмотря на то что в любом грехе присутствует элемент эгоизма, нельзя сказать, что эгоизм — это суть греха. Грех можно определить только при помощи закона Божьего, а закон Божий в этой теории даже не упоминается. Кроме того, многие грехи совершаются не из-за эгоизма. Например, отец, доведенный бедностью до отчаяния, видит, как его жена и дети голодают, и, желая хоть как-то им помочь, решается на воровство. Едва ли он делает это из чисто эгоистических соображений. Возможно, он даже не думал о себе. Враждебность к Богу, огрубевшее сердце, нераскаянность и неверие — все это страшные грехи, но не проявление эгоизма. Из этой теории, по крайней мере из одной ее разновидности, можно сделать вывод, что любой добродетельный поступок бескорыстен, но это не так. Поступок может быть добродетельным, даже если при его совершении удовлетворяются потребности собственного «я». Более того, справедливость, верность, смирение, воздержание, терпение и другие добродетели можно развивать не столько ради других. Эти качества можно рассматривать как добродетели, ценность которых заключается в них самих, а не в их способности делать счастливыми других.