Систематическое богословие

в. Они участвуют в завете в том смысле, что они постоянно являются свидетелями его действия. Они регулярно слышат увещания и наставления жить в соответствии с требованиями завета. Церковь считает их детьми завета, предлагает им воспользоваться печатями завета и призывает правильно их использовать. Они гости, первыми позванные на пир, сыны царства, которым прежде должно быть проповедано Слово Божье (Мтф. 8:12; Лк. 14:16–24; Деян. 13:46).

г. Они участвуют в завете в том смысле, что пользуются теми заветными благословениями, которые даны всем. Не испытывая на себе возрождающего действия Святого Духа, они все же находятся под определенным Его влиянием. Святой Дух особым образом относится к ним: обличает их грех, в некоторой степени просвещает их и обогащает их дарами общей благодати (Быт. 6:3; Мтф. 13:18–22; Евр. 6:4–6).

Отметим, что хотя завет вечен и непреложен и Бог никогда не отменит его, другие участники завета могут нарушить его. Участник завета, юридически состоящий в завете, но не приобщившийся к жизни завета, считается членом завета. Однако невыполнение им заветных обязательств делает его нарушителем завета (Иер. 31:32; Иез. 44:7). Это объясняет, каким образом можно не только временно, но и навсегда нарушить завет при том, что святые не отпадают от благодати.

Глава 28. Разные периоды завета

А. Правильное понятие о разных периодах завета

Возникает вопрос, правильно ли выделять два, три, семь или более периодов (диспенсаций), как делают современные диспенсационалисты.

1. Диспенсационалистская позиция. Согласно Скоуфилду, «диспенсация — это период времени, в течение которого человек проверяется на предмет послушания конкретному откровению Божьей воли»¹⁴⁶. В своей брошюре «Правильное разделение Слова истины» он продолжает объяснять свое определение: «Каждая диспенсация — это новое испытание для человека в его естественном состоянии, которое неизбежно заканчивается его осуждением, и это означает, что он не прошел испытание». Каждая диспенсация — особенная, из-за своих отличительных особенностей она несоединима с другими. Обычно выделяют семь диспенсаций: невинности, совести, владычества человека, обетования, закона, благодати, царства. На вопрос, может ли Бог быть настолько непостоянным, чтобы изменять Свою волю относительно человека целых семь раз, Френк Гэбелейн отвечает так: «Это не Бог меняется. Все семь диспенсаций подчиняются одному принципу и одной цели: они проверяют послушание. Если бы человек смог выполнить те условия, которые были поставлены ему в первой диспенсации, остальные шесть не понадобились бы. Но человек не справляется. И Бог, вместо того чтобы отвергнуть Свое виновное творение, сжалился над ним и дал ему новое испытание в новых условиях. Так, каждая диспенсация заканчивается падением, а каждая новая диспенсация провозглашает Божью милость»¹⁴⁷. Против данной точки зрения можно выдвинуть серьезные возражения. Во-первых, слово «диспенсация» (греч. «ойкономиа»), встречающееся в Библии (ср. Лк. 16:2–4; 1 Кор. 9:17; Еф. 1:10; 3:2, 9; Кол. 1:25; 1 Тим. 1:4), употреблено в небиблейском значении. Оно обозначает управление, устроение, но не период испытания. Во-вторых, разграничение проводится совершенно произвольно. Это очевидно уже из того, что сами диспенсационалисты иногда говорят, что одна диспенсация перекрывает другую. Второй период называется диспенсацией совести, однако Павел в Рим. 2:14–15 говорит, что и в его время совесть контролирует язычников. Третий период называется диспенсацией владычества человека на земле, однако основная заповедь этого периода, которая была нарушена и соответственно стала причиной наказания, состояла не в том, что человек должен был управлять миром для Бога, а в том, что человек должен был еще раз заселить землю. Четвертый период назван диспенсацией обетований; по идее он должен был завершаться установлением закона, но Павел говорит, что закон не отменил обещания и не отменяет по сей день (Рим. 4:13–17; Гал. 3:15–29). Так называемая диспенсация закона изобилует славными обетованиями, а так называемый период благодати не отменяет закон как правило жизни. Благодать освобождает от закона только как от условия спасения, условия завета дел, от проклятья закона и от закона как от внешней силы. В-третьих, в соответствии с этим учением испытательный срок никогда не прекращается. Человек провалил первое испытание и потерял награду вечной жизни, но Бог по Своему состраданию и милости посылает ему новое испытание. Бесконечные неудачи человека вели к бесконечным проявлениям милости Бога, предлагающего все новые и новые испытания. Говорить, что Бог по справедливости поступает с человеком по условиям завета дел (что совершенно правильно) и что Бог по милости и состраданию дает человеку один шанс за другим, надеясь, что он когда-нибудь исполнит условия завета и получит вечную жизни, проявив послушание Богу, значит утверждать совершенно разное. Последняя позиция противоречит Писанию, где сказано, что человек выступает не как испытуемый, а как полный неудачник, не способный быть послушным Богу и полностью зависимый в вопросе спасения от Божьей благодати. Этельберт Буллингер, будучи диспенсационалистом, правда, другого толка, совершенно верно отметил: «Человек в то время (при первой диспенсации) находился что называется „на испытании“. Поскольку та диспенсация закончилась, однозначно, сейчас человек больше не испытывается. Но это заблуждение, причем распространенное, оно подрывает учение о благодати. Человек был испытан и потерпел полный крах»¹⁴⁸. В-четвертых, эта теория разделяет единый организм Писания на части, что приводит к катастрофическим последствиям. Каждая из таких частей адресована живущим при той или иной диспенсации и имеет значение только для них. А это значит, как говорит Чарльз Кук, что «в Ветхом Завете нет ни строчки, которая может служить правилом веры и жизни для христиан, ни одной заповеди, имеющей к ним отношение, ни одного обещания, данного им непосредственно, кроме общего откровения о плане искупления, данного в символах и пророчествах»¹⁴⁹. Диспенсационалисты считают, что мы все же можем извлечь для себя что-то полезное из Ветхого Завета. Поскольку Библия делится на две книги, Книгу Царства, в которую входит Ветхий Завет и часть Нового, написанного непосредственно для Израиля, и Книгу Церкви, состоящую из остальных новозаветных текстов, адресованной нам. Поскольку диспенсации не имеют временного пересечения, можно считать, что в диспенсации закона нет откровения о благодати Божьей, а в диспенсации благодати нет откровения о законе, который был бы обязателен для исполнения народом Божьим нового завета. Если бы у нас было больше места, мы бы с легкостью доказали полную несостоятельность этой позиции.

2. Теория трех диспенсаций. Ириней говорил о трех заветах, первый из которых основан на законе, записанном в сердце, второй — на заповедях, данных на Синае, и третий — на законе, снова внедренном в сердце действием Святого Духа. Это своеобразное учение о трех диспенсациях. Кокцеюс выделял три диспенсации завета благодати: первый — ante legem, второй — sub lege, третий — post legem (до, во время и после закона). Таким образом, он четко разграничивал форму реализации завета до и после Моисея. Безусловно, до появления закона завет реализовывался не так, как после его появления, однако сходств больше, чем различий, поэтому у нас нет никаких оснований считать, что и служение Моисея, и служение Христа были теми границами, которые разделяли разные формы реализации завета. Можно указать на следующие различия.

а. По-разному проявлялась благодать завета. В период патриархов благодать в завете проявилась ярче, чем в последующую эпоху. Все основывалось на обещании (Рим. 4:13; Гал. 3:18). Однако это не означает, что до Моисея не было никаких обязательств, в том числе нравственных или церемониальных, а во времена закона не существовало обещаний. Закон, по сути, действовал еще до Моисея, и уже тогда требовалась жертва. И после Моисея писания изобилуют обещаниями. Единственное реальное отличие состоит в следующем: закон был призван постоянно напоминать Израилю о завете дел, поэтому израильтяне могли легко принять путь закона за путь спасения. История Израиля показывает, Божий народ совершил эту ошибку.

б. Разный акцент на духовном характере благословений. В период патриархов большинство благословений были духовными. Авраам, Исаак и Иаков были чужестранцами на обетованной земле. Они жили в ней как пришельцы и странники. Обетование завета о земле тогда еще не исполнилось. Поэтому мечтать только о материальных благословениях патриархам было сложнее, чем евреям в более поздний период. Они ясно понимали, что временные блага имеют лишь символическое значение, и поэтому стремились в небесный град (Гал. 4:25–26; Евр. 11:9–10).

в. По-разному понималось, для кого предназначен завет. В период патриархов было очевидно, что в завет могут вступить все. Аврааму было обещано, что в семени его благословятся все народы земли (Быт. 22:18; Рим. 4:13–17; Гал. 3:8). Евреи со временем упустили из виду этот важный факт; они считали, что благословения завета предназначены лишь для еврейского народа. Поздние пророки, однако, снова стали подчеркивать, что обетования Божьи предназначены для всех. Таким образом они пытались вернуть в сознание евреев мысль о том, что завет имеет вселенское значение.

Хотя вышеназванные различия существовали, следует отметить, что между домоисеевым и послемоисеевым периодами есть важные элементы сходства. Этими сходными чертами они отличаются от христианской эпохи. В то время как ветхозаветные периоды отличались друг от друга степенью проявления сходных характеристик, их отличия от периода Нового Завета имеют качественный характер. Два ветхозаветных периода похожи друг на друга и отличаются от христианского следующим.

а. Представлением о Посреднике, который еще только должен родиться в будущем. Весь Ветхий Завет ожидает пришествие Мессии. Упование на будущее есть и в протоевангелии, и в обещаниях, данных патриархам, и в обрядовом законе Моисея, и в главных пророчествах.

б. Изображением грядущего Искупителя в обрядах и образах. Совершенно очевидно, что после появления закона этих прообразов стало намного больше, однако они присутствовали и задолго до того, как евреям был дан закон. Жертвы приносились еще во времена Каина и Авеля и уже тогда имели искупительный характер, предвещая великую жертву Иисуса Христа. Священники были образом грядущего Великого Первосвященника. В отличие от Ветхого Завета Новый Завет — это взгляд в прошлое, а не в будущее.

в. Символическим изображением духовной реальности завета в жизни тех людей, которые пребывали в заветных отношениях с Богом. Странствование патриархов по святой земле, египетское рабство, вхождение в Ханаан — все это указывало на более высокие духовные реалии. В Новом Завете символическое изображение стало реальностью и поэтому прекратилось.

Учитывая все это, мы предпочитаем традиционное разделение истории на два периода, две эпохи или диспенсации: на период ветхого завета и период нового завета. В свою очередь период ветхого завета можно разделить еще на несколько подпериодов, в зависимости от полноты откровения о завете благодати.

Б. Эпоха Ветхого Завета

1. Первое откровение о завете. Первое откровение о завете находится в протоевангелии (Быт. 3:15). Не все согласны, что там идет речь о завете. Действительно, формально завет не был заключен в этот момент, ведь откровение о завете могло быть дано только после того, как идея завета не только зародилась, но и получила развитие в культуре человека. В то же время в Быт. 3:15, несомненно, содержится откровение о сути завета. Отметим следующие моменты.

а. Поселяя вражду между змеем и женой, Бог устанавливает отношения — это Он делает всякий раз, когда заключает завет. В грехопадении человек стал союзником сатаны, но Бог разрушает этот только что создавшийся альянс. Он превращает дружбу человека с сатаной во вражду и восстанавливает дружеские отношения человека с собой. За этими Его действиями скрывается идея завета. Реабилитируя человека, Он обещает освящающую благодать, поскольку лишь по благодати Бога дружба человека с сатаной могла быть превращена во вражду. Богу пришлось поменять условия Своей возрождающей благодатью. По всей вероятности, Он тогда поселил благодать завета в сердца наших прародителей. И когда Бог посредством Своей спасительной силы порождает вражду к сатане в сердце человека, это значит, что Он принимает сторону человека и становится союзником человека в борьбе с дьяволом. Он заключает договор, обещая помогать нападать и защищаться.

б. Отношения между Богом и человеком, с одной стороны, и сатаной, с другой, не ограничены первыми людьми, а распространяются на их потомков. Завет предполагает расширение, в него входят будущие поколения. Это существенный элемент идеи завета. В договоре речь идет не только о семени человека, но и о семени змея, дьявола, а это означает, что между ними еще долгое время будет идти борьба, но семя человека победит.

в. Исход борьбы известен. Хотя змей будет жалить семя жены в пяту, семя жены будет поражать его в голову. Змей сможет только жалить пятку, но, делая так, он постоянно будет подвергать свою голову опасности. Семя жены будет страдать, но настанет время, когда змей перестанет жалить, потому что сам умрет. Смерть Христа, который есть семя жены, будет означать поражение сатаны. В протоевангелии пророчество об искуплении еще безлично, но тем не менее это мессианское пророчество. Позже становится понятно, что семя женщины — это Христос, принявший человеческую природу, распятый на кресте, одержавший полную победу над сатаной. Само собой разумеется, что наши прародители понятия не имели обо всем этом.

2. Завет с Ноем. Очевидно, завет с Ноем включает в себя всех людей: Бог обещает, что Он никогда больше не истребит всякую плоть водами потопа и что впредь во все дни сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся. Силы природы обузданы, силы зла еще в большей мере связаны Богом, а человек защищен от насилия со стороны другого человека или животного. В этом завете обещаны лишь естественные благословения, поэтому зачастую его называют заветом природы или заветом общей благодати. Его вполне можно так называть при условии, что он не будет оторван от завета благодати. Хотя оба завета и имеют различия, на самом деле они тесно связаны между собой.

а. Различия. Следует отметить следующие различия. Во-первых, завет благодати касается в первую очередь духовных благословений, хотя и не ограничен ими, а завет природы обещает человеку лишь земные и временные блага. Во-вторых, завет благодати в широком смысле распространяется только на верующих и их потомков и в полной мере осуществляется только в жизни избранных, а завет с Ноем распространяется и распространялся на всех людей. До заключения завета с Авраамом печати завета благодати не было, а завет с Ноем был подтвержден знамением радуги, печатью, которая существенно отличалась от печатей завета благодати.

б. Сходства. Несмотря на вышеупомянутые различия, между заветами есть тесная связь. Во-первых, завет природы также инициирован Божьей благодатью. В этом завете так же, как и в завете благодати, Бог дарует человеку не только незаслуженные блага, но и благословения, потерянные из-за грехопадения. Сам по себе человек не имеет права претендовать на природные блага, обещанные в завете. Во-вторых, этот завет также зиждется на завете благодати. Он был заключен с Ноем и его потомками в том числе, поскольку существовало ясное свидетельство реализации завета благодати в его семье (Быт. 6:9; 7:1; 9:9, 26, 27). В-третьих, этот завет является необходимым дополнением (как говорит Уитсий: aanhangsel) к завету благодати. Откровение о завете благодати в Быт. 3:16–19 уже тогда указывало на земные и временные блага, которые были совершенно необходимы для реализации завета благодати. В завете с Ноем четко видно, что эти благословения будут постоянно даваться всем людям.

3. Завет с Авраамом. С Авраама начинается новая эпоха ветхозаветного откровения о завете благодати. В связи с этим необходимо отметить следующее.

а. До Авраама завет благодати не был заключен формально. В Быт. 3:15 уже содержатся элементы этого завета, но нет формальной церемонии его заключения. В этом отрывке о завете напрямую не говорится. Заключенный завет с Авраамом стал началом Церкви как организации. До Авраама существовала так называемая «домашняя церковь». Были семьи, в которых верующие поклонялись в истине, однако не было четко очерченной организации верующих, отделенных от мира, которую можно было бы назвать Церковью. Были «сыны Божьи» и «сыны человеческие», но они не были отделены друг от друга. Во время Авраама обрезание было назначено знаком принадлежности к определенному сообществу, печатью праведности веры.