Систематическое богословие

Д. Христос и завет благодати

Библия часто называет Христа посредником завета. Греческое слово «меситэс» не встречается в классическом греческом языке, но встречается в записях Филона Александрийского и более поздних греческих авторов. В Септуагинте это слово встречается только один раз (Иов. 9:33). Английское слово Mediator (посредник), так же, как и нидерландское Middelaar и немецкое Mittler, могут привести нас к мысли, что слово «меситэс» обозначает третейского судью, который выступает посредником между сторонами в самом общем смысле этого слова. Однако библейская идея посредничества намного более глубокая. Христос — посредник не только в узком смысле этого слова. Он не просто пытается убедить Бога и человека примириться — Он может сделать так, что они помирятся, у Него есть для этого все необходимые средства. Использование слова «меситэс» в Новом Завете позволяет нам утверждать, что, являясь посредником, Христос и поручается за нас, и дает доступ (греч. «просагогэ», Рим. 5:2). В большинстве случаев в Новом Завете оно синонимично слову «энгюос» и означает, что Христос, взяв на себя виновность грешников, остановил их преследование по закону и сделал их отношения с Богом правильными с точки зрения закона. В этом значении слово использовано в Евр. 8:6; 9:15 и 12:24. В Евр. 7:22 Христос описан самим словом «энгюос». Однако в Писании есть один отрывок, в котором слово «меситэс» имеет стандартное значение и обозначает третейского судью, задача которого — примирить враждующие стороны. Имеется в виду 1 Тим. 2:5. В данном отрывке говорится, что Христос есть посредник, потому что Своей жертвой Он примиряет Бога и человека. Соделанное Христом, исходя из значения слова «меситэс», нужно рассматривать с двух сторон. Его действие направлено и к Богу, и к человеку. В объективной сфере закона Он умиротворяет обоснованное недовольство Отца, вызванное грехом, ходатайствует за тех, кого дал Ему Отец, и делает так, чтобы Бог принял и их самих, и их служение. В субъективной сфере нравственности Он открывает людям истину о Боге, о том, в каких отношениях они пребывают с Ним, дает понять, при каких условиях будет принято их служение, убеждает их и дает способность принять истину, направляет и поддерживает их во всех обстоятельствах жизни и таким образом делает их спасение реальностью. Совершая искупительные действия, Он использует служение людей (2 Кор. 5:20).

Глава 27. Два аспекта завета

Когда мы обсуждали вопрос, какие две стороны участвуют в завете, то отмечали, что ответ на него можно дать исходя из двух разных точек зрения. У завета есть два разных аспекта, в связи с чем возникает вопрос, как они соотносятся друг с другом. На него дают разные ответы.

А. Внешний и внутренний завет

Некоторые считали, что завет бывает внешним и внутренним. Внешний завет — это завет, при котором статус человека определяется исполнением определенных внешних религиозных установлений. Например, в понимании католиков человек, исполняющий все, что от него требуется, находится в совершенно правильном положении перед Богом. Внешним заветом для Израиля был национальный. Пожалуй, самое последовательное учение о внешнем завете сформулировал Томас Блэйк. Грань между внешним и внутренним заветами определяют по-разному. Некоторые относили крещение к внешнему завету, а исповедание веры и причастие — к внутреннему. Другие относили и крещение и исповедание веры к внешнему завету, а причастие считали таинством внутреннего завета. Однако любое подобное разделение неизбежно создает некий дуализм в понимании завета, а Писание не дает для этого никакого основания. Оно представляет завет так, будто он состоит из двух отдельных частей — внешней и внутренней. Создается впечатление, что человек может исполнить условия этого договора, не имея спасительной веры, но в Библии о таком завете нет ни слова. Завет на самом деле дает некоторые преимущества и благословения, и есть такие люди, которые в своей жизни испытали только эти внешние его проявления, но это, скорее, исключение из правил, такие случаи не могут быть систематизированы. Разделение на внешний и внутренний завет ничем не оправдано.

Эту точку зрения не следует путать с другой, суть которой в том, что у завета благодати есть внешний и внутренний аспект (Мастрихт и другие). В соответствии с ней некоторые люди принимают завет духовно, от всего сердца, а некоторые только говорят, что приняли, и участвуют в завете только с виду. В качестве примеров таких людей Мастрихт приводит Иуду Искариота и Симона-волхва, всех тех, у кого была непостоянная вера. Получается, что неизбранные и невозрожденные представляют собой просто внешний довесок к завету, мы принимаем их за детей завета из-за своей близорукости. В глазах Бога эти люди детьми завета не являются. На самом деле они не заключили завет, поэтому и нарушить его не могут. Такая точка зрения не дает ответа на вопрос, в каком смысле неизбранные и невозрожденные члены видимой Церкви являются детьми завета с точки зрения Бога и как они могут нарушить его.

Б. Суть и реализация завета

Некоторые, например Олевиан и Турретин, различают такие понятия, как суть и реализация завета. По мнению Турретина, суть завета — это внутренний призыв и невидимая Церковь, сформировавшаяся благодаря этому призыву; реализации завета — это внешний призыв и видимая Церковь, состоящая из тех, кто внешне откликнулся на призыв Слова. Реализация завета — это предложение спасения через проповедь Слова и через другие внешние блага, которыми обладают все члены Церкви, в том числе и многие неизбранные. А суть завета — это принятие всех его духовных благословений, жизнь в союзе со Христом, и поэтому в завете, по сути, могут поучаствовать только избранные. В таком разграничении есть доля истины, хотя в целом оно не совсем логично и понятно. Можно противопоставить сущность и форму, но нельзя противопоставить сущность и реализацию. Турретин, судя по всему, на этом же основании делит церковь на невидимую и видимую, а Олевиан говорит о претворении в жизнь завета и об объявлении завета. Если он имеет в виду то же разделение, тогда первый аспект завета лучше называть сущностью или откровением, а второй — целью и средством его реализации. Однако и такое разделение не дает ответа на вопрос, являются ли неизбранные, и если являются, то в какой мере, детьми завета в глазах Божьих.

В. Условный и абсолютный завет

Некоторые богословы, например Колман, различают условный и абсолютный завет. Колман подчеркивает, что когда идет речь о внешнем и внутреннем завете, на самом деле имеется в виду один завет, а термины «внешний» и «внутренний» используются для того, чтобы указать на тот факт, что не все участвуют в одинаковой мере. Некоторые только внешне исповедуют его, разделяют его внешние благословения, иные же принимают всем сердцем и получают в качестве благословения спасение. Колман поясняет: когда он говорит, что некоторые люди участвуют в завете лишь внешне и условно, он не имеет в виду, что они вовсе не состоят в завете. Он лишь утверждает, что они не могут получить обетования завета, если не выполнят все условия. Такая позиция, несомненно, также отчасти верна. Однако, выделив внешний и внутренний аспекты завета, Колман с легкостью может сделать следующий шаг и начать говорить о двух заветах, а это уже заблуждение. В то же время, разделив завет на внешний и внутренний, Колман легко может впасть в заблуждение и из одного завета сделать два, тем более что он считает, что в новозаветный период Бог принимает в завет целые народы и царства.

Г. Завет как юридические отношения и как приобщение к жизни

Реформатские богословы, такие как Кайпер, Бавинк и Хониг, выделяют две стороны завета: внешнюю и внутреннюю. Доктор Вос предпочитает выражаться более конкретно. Он говорит о завете как об исключительно юридических отношениях и о завете как о приобщении к жизни. Действительно, у завета есть юридическая и нравственная стороны. Завет можно рассматривать как соглашение двух сторон, в котором присутствуют взаимные условия и требования. Договор, понимаемый таким образом, может существовать, даже если его условия никак не реализуются. Стороны договора также остаются сторонами договора, поскольку являются субъектами достигнутого соглашения. С юридической точки зрения завет полностью объективен. Определяющим фактором являются оговоренные условия, а не личное отношение сторон, их принимающих. Отношения между участниками договора существуют независимо от чьего-либо желания или нежелания, любви или антипатии. Именно через призму этого разграничения следует отвечать на вопрос, кто состоит в завете благодати. Если интересующий нас вопрос рассматривать исключительно в юридической плоскости, тогда его можно будет переформулировать так: кто обязан жить по завету, от кого следует ожидать исполнения его условий? От верующих и их детей. Если же рассматривать завет с точки зрения приобщения его к жизни, тогда наш вопрос будет звучать иначе: у кого юридические отношения трансформируются в живое общение со Христом? Ответ на этот вопрос может быть только один: только у возрожденных христиан, наделенных принципом веры, то есть у избранных.

Такое понимание вполне соответствует Писанию. Нет никакой необходимости цитировать отрывки из Библии, доказывающие, что завет — это объективное юридическое соглашение, поскольку это и так очевидно. Такой договор имеет место всегда там, где стороны, находясь в присутствии Бога, налагают на себя определенные обязательства перед друг другом, или когда одна сторона обещает другой стороне дать что-либо взамен на исполнение определенных условий. Множество библейских отрывков подтверждает, что завет благодати является именно таким соглашением. У него есть условие — наличие веры (Быт. 15:6 ср. с Рим. 4:3 и далее, 20 и далее; Авв. 2:4; Гал. 3:14–28; Евр. 11), а духовные и вечные блага — обещанием (Быт. 17:7; 12:3; Ис. 43:25; Иез. 36:27; Рим. 4:5 и далее; Гал. 3:14, 18). В то же время очевидно, что завет в своей полноте — это не просто формальный договор, а приобщение к жизни. Эта мысль была выражена в том, что при заключении завета с Авраамом Бог прошел между частями рассеченных животных (Быт. 15:9–17). Об этом же говорят и другие библейские отрывки (Пс. 24:14; Пс. 88:32–33; 102:17–18; Иер. 31:33–34 (Евр. 8:11–12); Иез. 36:25–28; 2 Кор. 6:16; Откр. 21:2–3).

Возникает вопрос, как в жизни грешника связываются эти два аспекта: «узы завета», завет как юридический акт и его реальная жизнь, жизнь приобщения к завету. Это две стороны одного завета, они не могут существовать сами по себе, между ними должна быть тесная взаимосвязь, иначе возникнет дуализм. Если человек сознательно принимает условия договора, естественно, что оба аспекта этого договора присутствуют в его жизни. Сложнее дело обстоит с теми, кто родился в завете. Могут ли они только юридически находиться в завете, не приобщившись к жизни? Превращается ли завет в этом случае исключительно в юридический акт, в котором то, что должно быть, но не происходит, занимает место славы и жизни, ради которых и был задуман завет? Стоит ли надеяться, что заветные отношения приведут к живому общению и что для грешника, не способного верить, завет станет живой реальностью? В ответ на этот вопрос можно сказать, что Бог, несомненно, желает, чтобы заветные отношения влекли за собой жизнь по завету. Он сам гарантирует Своим обещанием, что это произойдет с потомками верующих, не с каждым отдельным потомком, а с семенем в целом. Это обещание дает нам основание верить, что при правильном воплощении завета в жизнь юридические отношения завета наполнятся жизнью завета.

Д. Юридическое членство в завете

Говоря о юридических заветных отношениях, мы должны понимать, что завет с этой точки зрения — это не просто система условий и обещаний (если условия выполняются, то выполняются и обещания). Завет — это также обоснованное ожидание того, что внешние юридические отношения повлекут за собой настоящую жизнь общения с Богом этого завета. Только при таком понимании идея завета обретает полноту.

1. Взрослые в завете. Взрослый человек может вступить в завет лишь сознательно: уверовав и исповедовав веру. Если только его исповедание не ложно, принятие завета юридически обязательно будет совпадать с приобщением к жизни завета. Он не просто берет на себя обязательство исполнять некоторые обязанности и вдобавок проявлять спасительную веру в будущем; он исповедует, что принимает завет живой верой, намерен и желает верить впредь. Он сразу вступает в полноценные заветные живые отношения. Только так взрослый может вступить в завет. Все, кто считает исповедание веры внешним заветом, осознанно или не очень отрицают эту истину.

2. Дети верующих родителей в завете. Дети верующих родителей, вступивших в завет при рождении, находятся в другой ситуации. Опыт показывает, что при рождении дети верующих вступают в завет юридически, но не обязательно приобщаются к жизни завета. Нет никакой гарантии, что их заветные отношения когда-либо обретут всю полноту. Однако все же у верующих родителей должна быть обоснованная надежда на то, что для их детей завет не будет всегда оставаться лишь юридическим актом, определяющим права и обязанности и описывающим идеальную ситуацию, что он уже стал или станет в будущем реальностью их жизни. Такая надежда есть, и основывается она на том, что Бог обещал действовать Своей спасительной благодатью в сердце молодых людей, находящихся в завете, преобразовывать их в живых участников завета. Завет — это просто предложение спасения и даже не предложение спасения плюс обещание верить в Евангелие. Завет дает уверенность, основанную на обещаниях Бога, которые Он исполняет в детях завета, поселяя в их сердце спасительную веру «как, когда и где Ему угодно». Таким образом, если жизнь детей завета не свидетельствует об обратном, мы должны думать, что им доступна жизнь в завете. Отсутствие проявлений этой жизни свидетельствует о том, что ее пока нет. Может случиться и так, что она никогда не появится. Божье обещание дано детям верующих в общем, не каждому из них в отдельности. Обещание Бога продлить Свой завет и в полной мере воплотить его в жизни детей верующих не означает, что Он даст каждому ребенку спасительную веру. Нужно помнить, что говорил Павел в Рим. 9:6–8, и не удивляться тому, что некоторые из детей не верят. Не все те израильтяне, которые от Израиля. Не все дети верующих являются детьми обетования. Поэтому даже детям завета нужно постоянно напоминать, что и они должны получить второе рождение и обратиться. Сам по себе факт пребывания в завете не дает уверенности в спасении. Когда же дети верующих родителей вырастают и начинают самостоятельно принимать решения, на них, несомненно, ложится обязанность добровольно вступить в завет, искренно исповедав веру. Если они этого не делают, они, строго говоря, своевольно отрекаются от заветных отношений. Таким образом, можно сказать, что юридический статус нахождения в завете детей верующих предшествует их приобщению к жизни завета и является средством этого приобщения. Однако, говоря о том, что завет является средством достижения цели, мы должны в первую очередь обращать внимание не на условия, выдвинутые Богом, и не на исполнение этих условий человеком, а на обещание Бога обеспечить действие благодати Божьей в сердце детей, находящихся в завете. Если мы делаем чрезмерный акцент на те требования, которые содержит завет, значит, мы упускаем из виду тот факт, что по завету Бог дает нам все, что требует от нас или, иначе говоря, что Его обещания покрывают Его требования. В таком случае мы рискуем оказаться в ловушке арминианства.

3. Невозрожденные люди в завете. Из вышесказанного следует, что даже невозрожденные и необращенные могут состоять в завете. Измаил и Исав также состояли в завете, нечестивые сыновья Илия были детьми завета, а большинство иудеев во времена Иисуса и апостолов принадлежали к числу народа завета и несли на себе заветные обетования, не следуя при этом вере своего праотца Авраама. И здесь возникает вопрос: в каком смысле такие люди являются участниками завета? Доктор Кайпер считает, что они участвуют в завете, но не являются его существенной частью. Доктор Бавинк утверждает, что они in foedere (в завете), но не de foedere (от завета). О статусе невозрожденных в завете мы можем сказать следующее.

а. Они участвуют в завете, поскольку обязаны выполнять его условия. Юридически они находятся в завете с Богом, поэтому обязаны покаяться и верить. Если они не обратятся к Богу и не примут Христа верой, когда станут взрослыми, они будут осуждены как нарушители завета. Особые отношения с Богом налагают особую ответственность.

б. Они участвуют в завете в том смысле, что они могут претендовать на обещания, которые дал Бог, когда заключал завет с верующими и их потомками. Даже Павел говорит, что его нечестивым братьям по плоти «принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования» (Рим. 9:4). Как правило, Бог собирает Своих избранных из тех, кто состоит в заветных отношениях с Ним.