Счастливый случай

Глава 315

Всё происходящее мгновенно померкло для Мррухса. Словно только что он обладал парой новых органов ощущений, а потом они пропали. И только ощущение единения с окружением оставалось лёгким воспоминанием.

— Это второй урок. Вначале нужно концентрироваться для того, чтобы добиться чего-либо. И если концентрация слетает, — капитан щёлкнул пальцами, — результаты могут быть плачевными.

— Я учту, — Мррухс, снова закрыл глаза, сделал несколько вдохов, и Сила снова вернулась. Как и сидевший перед ним капитан.

— Хорошо. Глаза не открывать. Вопрос, — Рик протянул в сторону руку и закрыл глаза. Из вещей, оставленных в углу, вначале медленно выкатился небольшой мячик, набрал скорость, а потом резко прыгнул в раскрытую ладонь. — Что у меня в руке?

Тогорианец не видел предмет, но ощущал тепло руки капитана, что-то сжимающей.

— Расслабься, Мррухс, вещи — такая же часть Силы, как и мы. Не пытайся сразу определить форму и тип, доверься ощущениям. Интуиции.

Легче от слов капитана не стало. Если все предметы такая же часть Силы, то почему он не ощущает их также явно, как живого человека? Или себя? Или здесь кроется какая-то тайна? Он должен выяснить. Но потом.

Сосредоточившись, Мррухс направил внимание на образ руки капитана.

"Это явно что-то круглое. Небольшое…"

После этого он более пристально вгляделся в образ Рика и то, что он сейчас чувствует. Парень чувствовал нетерпение, словно ждал своего хода в игре.

— Это мячик? — не дожидаясь ответа, тогорианец открыл глаза. — Мячик!

— Браво! — капитан несколько раз хлопнул в ладоши. — И на этом наше первое занятие окончено. Приступаем ко второму. Оно простое. Блэйд, слушай задачу…

Мррухс навострил уши.

— Мы втроём будем играть в догонялки, — контр подкинул мячик в воздух и тут же его поймал. — Один догоняет, двое убегают. Тот, кого коснётся мяч — становится ведущим. Бьём сильно, но так, чтобы никаких потомков обезьян не убивать. Зона игры — этот отсек. Ломать ничего нельзя, но перемещаться можно во всех направлениях. Блэйд, можешь приступать. Мррухс…

Он сделал паузу, подкинул мячик ещё раз.

— Сейчас у тебя навряд ли получится использовать Силу прямо в игре, но когда я буду ведущим, пробуй почувствовать меня. Всё ясно? — Рик расплылся в улыбке.

— Да! — от нетерпения мех на загривке тогорианца распушился. Прямо сейчас он может применить новые знания. В охоте.

— Отлично, считаю до пяти и понеслась!

День был тяжёлый. Невероятно тяжёлый. Фалиенка растянулась на койке и закрыла глаза. Хотелось просто забраться под одеяло и вырубиться. Но кое-что не давало ей покоя.

Воспоминание. Слишком важное, чтобы его игнорировать. Особенно после холодного взгляда штурмана.

Айрен шумно выдохнула и села, скрестив ноги. И погрузилась в свою память.

Красный песок и тёмное, грязное небо. Холодный воздух. Развалины. Обломки гигантской статуи, образующие такое хорошее укрытие. И от ветра, и от чужих глаз.

Хорошее место. Оно ей всегда нравилось.

Песок крупный, тяжёлый. Колючий. Если провести по нему когтём, остаётся такой красивый след — глубокая ложбинка в центре и два ровных валика по краям.

И если просто провести рукой над песком — след получается точно такой же, только ещё равнее и аккуратнее.

Она вспоминала, что сначала это было сложно. Нужно было долго концентрироваться. Помнила, как она злилась, когда не получалось. Помнила, как болели от напряжения плечи и даже мышцы гребня — тот постоянно стоял дыбом.

И помнила, как потом на песке под её руками змеились линии, сплетающиеся в абстрактные узоры, ветки, цветы и танцующих змей. Как с каждым разом становилось всё проще, всё аккуратнее. Всё красивее.

Ей всегда была важна красота.

Фалиенка провела когтём по простыне, на которой сидела. Внимательно смотрела, как за ним тянется вмятина, и как быстро она исчезает. Вспоминала то самое ощущение — напряженные плечи, напряженный гребень. И совершенно особенная ярость, азарт и радость от того, что наконец получилось.

Как же давно это было? И сколько было ей самой? Лет десять? Может, пятнадцать? Всего ничего, совсем мелкая.

Ящеры жили гораздо дольше людей. И взрослели медленнее.

Там был ветер и шелест песка. И особое ощущение. Того, что вокруг есть что-то большое. Всеобъемлющие. Присутствие. Одновременно жуткое — и очень близкое. Словно плащ, ложащийся на плечи, накинутый чей-то дружественной рукой. Что-то, что не могло предать, потому что у него не было такого свойства. Но заботящееся — потому что такое свойство было.

Может ли Вселенная быть тебе другом? Может. Единственным, кому можно верить всегда.

А здесь был фильтрованный воздух и шум двигателей.

И то же ощущение. Мир всегда был рядом.

А она просто забыла, как его позвать так, чтобы он ответил.

Ладонь скользила над простыней, а на её поверхности появлялись и сразу же пропадали узоры — линии, листья и цветы, лианы и танцующие змеи.

Айрен улыбалась. Она вспомнила так мало. Но точно знала, этот Мир — её. И Сила — не отвернулась.

И значит, всё остальное тоже вернётся.

Сила не может её предать. И поможет все вспомнить.

А ещё ей вспомнилось то, что совершенно точно не понравилось бы команде этого корабля.

Айрен вспоминала кровь. Драки. Насилие и смерти. Вспомнила ту самую первую жизнь, что забрала.

Она тогда защищалась. Но ярость просто захлестнула, а когти, пусть ещё маленькие, уже были острыми. И Сила рычала от её ярости. И внезапного захлестнувшего наслаждения чужой болью.

Это было приятно. Всегда. Каждый раз. Чужая боль была восхитительна. Она пьянила так, как не могло никакое вино или наркотик.

И лишь холодная кровь не давала сорваться. Не давала забывать о том, что спина должна быть защищена, и что контроль — единственный способ выжить.

Ник мог бы спросить, как из мелкого яростного зверёныша смогла вырасти спокойная, адекватная и разумная женщина.

И Айрен бы на это ответила — никак.

Зверь никуда не делся. Всё такой же — яростный, азартный, жадный до удовольствий и знаний. Разве что — не злой. Она никогда не была злой. Этот зверь был тут же — улыбался вместе с ней, иногда подталкивал на авантюры и наблюдал. Вот только воли ему не давали. Строгий ошейник, шипами внутрь, стальной намордник.

Абсолютный самоконтроль.

Когда-то её Лорд помог ей с этим. Научиться контролировать себя.

Вот только поводок он оставил себе.

Сейчас Лорда не было. А вот поводок оставался. И его могли подобрать снова. Кто-то достаточно сильный, чтобы подчинить своей воле такого зверя.

И от этого было страшно уже самой фалиенке.

Хотя, конечно, был ещё совет Буса — не стоить клетку для самой себя. И Айрен очень хотелось последовать этому совету. Вдруг она всё же ошибается, и чужие дружеские руки смогут ей помочь?

"Играть" с Блэйдом было гораздо проще, чем с трёхметровым тогорианцем. Если дроид чётко исполнял приказы, не целился в голову и бил с точным расчётом, чтобы оставались внушительные, но только синяки, то от Мррухса ему один раз прилетело в ухо так, что он вновь увидел родное небо незнакомой планеты, невзирая на серость потолка. Правда, после этого и сам отличился, зарядив фелиноиду точно в нос. Этот поступок заставлял его одновременно и стыдиться — всё же нарушение правил, и гордиться — подкараулил тогорианца, ура! Впрочем, Блэйд в новой версии себя уделывал их обоих: бесшумный, точный, практически невидимый до самого момента броска. Если бы не одарённость нескольких членов экипажа, то дроид-дуэлянт был бы самым опасным боевиком в команде. С другой стороны, при наличии нужных пакетов программ… Он и был самым опасным боевиком. И это одновременно и пугало, и восхищало.

Потирая красное ухо, капитан решил первым делом наведаться в кокпит, отправив тогорианца отъедаться, а дроида — подзаряжаться. В голове проплывали массивы данных, которые нужно было вначале поймать, а потом обработать, чтобы получить знания.

Неожиданно тренировка с Мррухсом, именно тренировка, где он выступал учителем, показала ему себя абсолютно с другой стороны. Видимо, выражение "учитель учится у своих учеников" имело больше смысла, чем капитан туда закладывал изначально. Именно в этом задумчивом настроении он подошёл к двери кокпита, которая оказалась закрыта.

— Затворники, — со вздохом, он нажал кнопку открытия дверей. Сам он предпочитал держать кокпит открытым. Иногда мгновения, нужные для открытия дверей были слишком критичными, а в случае экстренной ситуации, закрывающаяся дверь — дело тех же мгновений. Дверь не открылась. Уставшее тело и разум требовали простых решений, поэтому Рик на автомате нажал на переключатель несколько раз.

— Не открывается, да? — с сочувствием уточнил Адам, обозначив своё присутствие. — Может, волшебное слово нужно? Чак-чак, откройся!

— Адам, не беси! — Рик сделал глубокий вдох. — Дверь заперта изнутри. Кто там заперся, пусть откроют.

— Штурман решил уединиться в своём кресле, сказал никого не впускать, даже тебя, — иронично-сочувствующий голос выдавал, что иксин снова задумал какую-то шалость и сейчас вовсю этим наслаждался. Или искусно имитировал это чувство.

— И? У тебя же нет доступа к этой системе, — подыгрывать Адаму не было ни сил, не желания. Особенно если тот нашёл способ подключиться и взломать управление кораблём.

— А я ничего и не делал. Он сам заблокировал дверь. Я просто наблюдал, — из динамика донёсся лёгкий смешок.

— Отлично, сообщи ему, что либо он открывает, либо открою я, предварительно откачав из отсека кислород, — капитан не закипал, но начинал чувствовать хватку раздражения на своём горле.

— А не могу, потому что штурмана в кокпите нет! — судя по интонации, именно для этой фразы и была нужна такая длительная подготовка.

— Как нет?! — Рик положил руку на бластер. Рефлекторное движение, выражающее необходимость в защите. Или готовность кого-то пристрелить.

— А вот так. Штурман заблокировал дверь, посидел в кресле, — Адам многозначительно выделил последние два слова, — а потом исчез и появился в медотсеке.

— Что?! — Рик уставился на камеру расширенными зрачками, которые выдавали глубокие мыслительные процессы в голове. Шестерёнки со скрипом начали своё вращение после тренировки. Ещё и ухо саднило, отвлекая. — Так, ладно.

Достав универсальный инструмент, он за несколько секунд вскрыл панель управления, подключился и через мастер-доступ открыл дверь.

"Двери они мне тут закрывать будут…" — Рик вернул панель на место и вошёл в открывшуюся дверь. Уселся в своё кресло, уставился в потолок. Слова Адама давали ему слишком большой объём новой информации, который нужно было процедить в поисках наиболее важных данных. При этом старые задачи никуда не делись. Открыв панель управления в кокпите, он принялся настраивать вывод информации.

— К слову, штурман назначил меня любимой женой! — как ни в чём не бывало, заговорил искин.

— Что? — Рик на ходу вспомнил отсылку, но не понял, к чему она тут вообще.

— После своего воссоединения с Шер он сказал, что нужно, цитирую: "Надо сказать Рику, чтобы разрешил Адаму выполнять бытовые распоряжения. Сейчас бы сказал: Адам, набери, пожалуйста, горячую ванну… А, не получится. У нас же только душ… Ну, хотя бы каф можно было бы заказать…" Конец цитаты, — самое странное, что сейчас капитан действительно услышал голос Ника. Это было неожиданно. — По моим данным, за последнюю неделю это была самая здравая мысль штурмана.

— Угу, хорошо, но завтра, — Рик начал выводить данные членов экипажа одновременно на экраны и голо-проекторы, присутствующие в кокпит. — Так, Адам, будем думы думные думать. Смотри.

Каждому из команды соответствовала отдельная таблица, поделённая на три столбца. Первая — сильные стороны, вторая — бытовые навыки, третья — слабые стороны.

— Смотри, экипаж разношёрстный. Времени до планеты — вагон. И чтобы команда не заскучала…

— Универсальный рецепт против скуки — тяжёлые физические упражнения, — тут же подсказал искин.

— Сказал аппаратный синтетик без конечностей, — Рик усмехнулся. Шутка ему понравилась. А ещё показалась смутно знакомой, — нет. И да. Без упражнений никуда. Но в первую очередь учёба. Смотри.

Он вывел на самый большой голопроектор связи все таблицы, и те соединились небольшими линиями.

— К примеру, Мррухса и Вэйми можно отправить к Шер для курса по полевой медицине, Вэйми и Шер — ко мне и Бусу для курса по полевому же ремонту. Вэйми — к Бусу по обслуживанию оружия, — Рик перечислял варианты, которые пришли ему в голову.

— Первое: тут отсутствует Айрен, — логика Адама иногда была неприятно точной. — Второе: вариант с Вэйми приведёт к повышению уровня стресса. Третье: я могу также быть включён в качестве учителя. И есть ещё один вариант.

— Слушаю, — Рик создал две пустых таблицы, подписав их именами фалиенки и искина, но вариант с Вэйми не отмёл. Плавное введение в жизнь летанки оружия было одной из его задач. Сладко зевнув, он осознал, что скоро нужно будет отправляться на боковую, или уснуть прямо тут.

— В защитные костюмы можно встроить камеры, их есть небольшой запас. Тогда я мог быть служить в качестве помощника на планете, — голос Адама становился чуточку другим, когда он выдавал некоторые интересные и логичные предложения.

— Да, и на это нужно время, хорошая мысль, — Рик продолжил создавать соединительные линии с пометками, — ладно. Продолжим наше творчество…

…он был в прибрежных водах Селонии на отдыхе с друзьями. Вокруг плавали миллиарды разноцветных рыб, кто-то в шутку толкнул его в спину, от чего он пошёл ближе ко дну. А потом выскочивший из какой-то расщелины угорь схватил его за руку острыми, как тысячи спиц, зубами и принялся вгрызаться в его плоть. От удивления Рик вскрикнул и проснулся. Открыв глаза, он обнаружил себя в рубке, где так и уснул, предварительно погасив всё освещение, кроме аварийного оповещения. Ощущение, что его руку кто-то ест, никуда не делось. Аккуратно, используя вторую руку, он достал ладонь из-под ноги.

С грустью поглядев на затёкшую и уже онемевшую руку, он слегка тряхнул ей и принялся аккуратно, по миллиметру, её разрабатывать. Сознание с ленцой предложило окунуться в Силу и разогнать кровь по венам, но этот вариант он отмёл.

Слишком, слишком часто он прибегал к Силе, как к палочке-выручалочке. Настолько, что забыл, какая мощь и опасность за ней скрывается.

— Адам, корабельное время, — парень поднялся, продолжая придерживать затёкшую руку.

— Шесть утра, двадцать четыре минуты, тридцать одна секунда, — Рик с тоской поглядел вначале на кресло, потом в сторону своей каюты, потом в камеру. Обречённо вздохнул. Идти спать дальше было поздно. А шуметь — ещё слишком рано. Никто не вводил на корабле режима дня, то есть он не вводил, а значит, все жили по своим внутренним предпочтениям.

— Спасибо, — он ещё раз пошевелил рукой и бросил прощальный печальный взгляд на своё кресло. Давно его не вырубало в кокпите. С другой стороны, ничего нового в этом тоже не было.

Оказавшись на камбузе, он сделал себе завтрак на скорую руку, заварил травяной чай и наскоро перекусил. Потом настрогал несколько бутербродов и слил чай в термос. Со своей нехитрой ношей отправился в мастерскую.

У входа на камбуз на него внимательно уставился Дарас. Поглядев капитану в глаза, он осуждающе уставился на коробку с бутербродами.

— Попрошайничаем? — уточнил Рик, глядя на животину тогорианца. Тот поднялся на задних лапах и сделал очень выразительный жест передними. — Попрошайничаем…

Растерзав бутерброд, он выдал спукамасу кусок ветчины. Потом быстрыми тихими шагами отправился в узел связи, закрыв за собой дверь. Пусть Дарас будит своего хозяина, а не капитана на еду разводит.

Следующие полчаса ушли на то, чтобы подключить Адама к управлению двумя системами безопасности: первой, включаюшей бытовые вопросы — управление дверьми, освещённостью, дроидами-уборщиками. И второй, отвечающей за климат-контроль корабля, сантехнические системы и силовые поля.

Затем капитан вернулся в мастерскую, открыл свой ежедневник и погрузился в размышления о том, что нужно сделать сегодня, а что подождёт. Наконец послал сообщение штурману о том, что ждёт его в мастерской. И принялся аккуратно расставлять голопроекторы, сводя их в одну, пусть и временную, систему.