Переводы польских форумов за 2008 г.

27 октября 2008 года Майя Нарбутт Мёртвый Ленин, живая Екатерина

http://www.rp.pl/artykul/61991,209781_Mart…tarzyna___.html

Maja NarbuttMartwy Lenin, żywa Katarzyna

Когда российские корабли возвращались с войны в Грузии, весь Севастополь высыпал на бульвары, чтобы приветствовать победителей. Если Россия снова захочет продемонстрировать свою силу, то именно здесь начнётся очередной конфликт.

Через прицел палубного орудия капитан второго ранга Евгений Дубовик наблюдал за западными кораблями. Особенно беспокоил его американский авианосец — даже если попасть в него, запустив все торпеды, всё равно с палубы авианосца немедленно взлетят истребители и затопят катер под его командованием. Он помнит эту дрожь эмоций и убеждение, что погибнет, но выполнит свой патриотический долг.

Капитан второго ранга Дубовик ушёл в запас. Но, хотя он уже не выходит по ночам в море на разведку, его эмоции остались те же самые.

— Никто не убедит нас, что НАТО — это милый пушистый котёнок. Это враг номер один. Ничего не изменилось, — говорит капитан.

Недавно в Севастополь зашёл американский корабль, 53-летний Дубовик стоял на набережной с транспарантом «Yankee go home».

Если смотреть из Севастополя, российской базы Черноморского Флота, холодная война продолжается, и ничто не указывает на то, что она может закончиться. Таких, как Дубовик, много. Долгие годы Крым был местом, где в награду за хорошую службу селились офицеры всех советских флотов и армий — одних только генералов тут было более 200, а полковников и не сосчитать.

— Люди у нас сознательные. На пропаганду не поддадутся. Здесь у нас всегда жила элита, и детей своих соответственно воспитывали. Украине нелегко управлять нами, — говорит Геннадий Басов, депутат городской думы Севастополя от Русского Блока.

Стратегическая цель кажется очевидной — Украина не должна войти в НАТО.

— Если Галиция так торопится в НАТО, то пускай отделяется от Украины, — говорят в Севастополе.

Тактических целей больше, и все они, кажется, направлены на то, чтобы показать властям в Киеве, что Севастополь им не подчиняется.

У Севастополя особый статус. Он подчинён не властям Крымской автономии, а непосредственно Киеву. Но назначенные Киевом чиновники часто оказываются беспомощными.

— Мы выбросили в море мемориальную таблицу. Власти хотели вмуровать её, чтобы увековечить тот единственный день во время Первой мировой войны, когда на российских кораблях развевался украинский флаг, — с гордостью рассказывает один из участников недавних событий.

Но самым большим успехом русских в Севастополе, о котором они говорят как о хорошо запланированной и выигранной битве, стала торжественная встреча российского Черноморского Флота, когда он вернулся после операции в Грузии.

— Когда Ющенко уже заявил, что Украина может не впустить в Севастополь корабли, которые были в Грузии, журналисты спрашивали меня, что будет. Я им ответил: «Ребята, будет прекрасно. Мы встретим наших героев, как полагается, — рассказывает капитан второго ранга Дубовик — И было прекрасно. Мы арендовали катер и вышли им навстречу. Был оркестр, фейерверки, тысячи людей, приветствовавших и кричавших из всех сил».

Мечта о казни

Станислав Галчинский, редактор «Севастопольской Правды», — человек добродушный. Он высказывает свои взгляды без ожесточения, выглядит аккуратно, и у него хорошие манеры.

Его огорчает то, что молодые люди в Севастополе ведут себя, как он это называет, дико — гуляя по вечерам, пьют пиво из банок. Случается даже, что кто-нибудь бросит банку или бумажку на улице — раньше это было невозможно, а если бы даже и случилось, то каждый ребёнок сделал бы замечание: «Нельзя так, дядя».

— Вы знаете, если бы мне надо было зарезать курицу для супа, это было бы для меня большой проблемой, — вдруг признаётся пожилой мужчина.

И столь же неожиданно, краснея от сдерживаемых чувств, продолжает твёрдо:

— Но если бы передо мной на электрическом стуле сидел Горбачёв, то я бы не колеблясь и с огромным удовольствием нажал бы на кнопку.

Всё зло началось с перестройки. Когда путешествуешь по бывшему СССР, обязательно встретишь людей, которые, разговаривая о самых банальных, повседневных вещах, вдруг цедят сквозь зубы: «Когда началась перестройка». Они не говорят о распаде Советского Союза — у них просто язык не поворачивается — но упорно возвращаются к то моменту, когда началась история конца империи. Такое впечатление, что они до сих пор не смогли понять, почему огромную территорию пересекли границы, и нельзя, как раньше, просто сесть в поезд, чтобы навестить родственников, живущих на расстоянии нескольких тысяч километров.

В Севастополе люди не занимаются популярными в других местах подсчётами — сколько килограммов колбасы можно было купить на зарплату в 100 рублей. Они не бедствуют, чаще всего живут ничуть не хуже, если не лучше, чем раньше. Однако, распад СССР означает для них конец некоей цивилизации и возникновение новой, странной и враждебной. Жест Хрущёва, который подарил Украине Крым, в своё время мог казаться чистой формальностью, но после падения СССР оказался чреватым серьёзными последствиями.

— Могли бы русские в Крыму идентифицироваться с Украиной? Наверное, да, если бы наше государство не совершило определённых ошибок. Ведь на референдуме в 1991 году они сказали «да» суверенной Украине, — говорил мне в Симферополе молодой украинский интеллектуал.

Но в Севастополе я засомневалась в истинности его утверждений.

— Люди сказали «да», потому что их спросили, хотят ли они суверенную Украину в тесном союзе с Белоруссией и Россией, — объясняет Станислав Галчинский. И добавляет, прижимая ладони друг к другу, — Украина должна быть близка к России, вот так, как эти руки.

Русская гордость

— Мы собственной грудью закроем товарища от пули. Бросимся на пулемёт, вырвем чеку последней гранаты, чтобы погибнуть вместе с врагом. Вот такие мы, русские, — вдохновенно декламирует капитан второго ранга Дубовик. И добавляет уныло, — Но, к сожалению, в мирное время не всё у нас получается.

На эту лирическую декларацию я спровоцировала капитана, напомнив о «Курске» — российской подводной лодке, экипаж которой задохнулся в 2000 году за полярным кругом на глубине 100 метров, в то время, как командование Северного Флота лгало, что поддерживает с ним контакт. Гибель «Курска» должна была потрясти и моряков в Севастополе, несколько членов экипажа были из этого города. Однако, нельзя ожидать, что они будут рассуждать об ошибках Москвы, особенно в разговоре с иностранкой.

— Украинский патриотизм основывается на том, что мы громко критикуем своих политиков, веря, что благодаря этому исправляется государство. Русский патриотизм — другой: властей не критикуют, предполагая всегда, что идёт какая-то необъявленная война со всем остальным миром и нельзя ослаблять государства, — говорит Олександр Татарчук, редактор крымского сайта «Майдан».

Трудно отделаться от впечатления, что русские в Крыму более патриоты, чем русские в России.

— Им не пришлось посылать своих детей на две чеченские войны. Они не столкнулись с бушевавшим в 90-е годы в российских городах бандитизмом. Их миновали все травмы, которые пережило российское общество, — объясняет Татарчук.

Севастополь, город на побережье Чёрного моря, основанный в XVIII веке как база российского Черноморского Флота, не похож на запущенные российские или украинские города. В каком-то смысле, это идеальный город — спланированный лучшими архитекторами XVIII века, чтобы исполнить каприз просвещённой правительницы, он был тщательно восстановлен после Второй мировой войны в монументальном сталинском стиле. Всё белое, чистое и красивое: вдоль моря идут вымощенные ровной брусчаткой бульвары, бьют подсвечиваемые по вечерам фонтаны. Можно безопасно гулять по ночам. Если бы жителей Севастополя перенести в Россию, они пережили бы культурный шок.

Борьба за памятник

По величественным ступеням, ведущим к самому высокому месту в Севастополе, поднимается группа англичан-пенсионеров. Сидя на скамье, активист из организации «Севастополь против НАТО» провожает их взглядом:

— Я люблю смотреть на этих, с Запада. Бегают в шортах, всё им интересно. Прямо как дети, — он добродушно улыбается.

Англичане осматривают возвышающийся над городом памятник Ленину. Он, наверняка, соответствует самым смелым ожиданиями туристов, которые и без того взволнованы своим путешествием вглубь территории бывшей империи зла. Ленин гигантский. Гранитный колосс подавляет своими размерами, где-то внизу, вокруг постамента четыре фигуры — рабочего, крестьянина, солдата и моряка — они кажутся ничего не значащей пылью.

Но гигантский Ленин — мёртвый символ. Рядом с ним нет цветов — ни тех, что возлагают официальные делегации, ни тех, что кладут к памятникам, дорогим сердцу, новобрачные по всему СНГ. Он не вызывает уважения — постамент исписан севастопольской молодёжью признаниями в любви.

— Верю ли я, что коммунизм был наилучшим строем? Ну, на какие-то вопросы сегодня смотрят иначе, — уходит от ответа офицер Черноморского Флота на пенсии.

Даже главный редактор «Севастопольской Правды», девизом которой служат слова «Социализм, один союз», сдержанно высказывается о коммунизме.

— Иногда не следует стремиться к воплощению в жизнь идеалов. Мужчина не обязательно должен жениться на своём идеале женщины.

Идеи Ленина умерли, памятник забыт, но одно несомненно — если бы кто вздумал убрать памятник, вспыхнули бы волнения. Поэтому в Крыму памятники целы, хотя на западной Украине их давно взорвали.

Но в Севастополе сегодня есть монумент, вызывающий куда более бурные эмоции. Когда городской совет решил в честь 225 годовщины основания города поставить памятник Екатерине II, разразился скандал. Резко протестовал мэр, назначенный Ющенко. В конце концов, памятник, деньги на который дали севастопольские предприниматели, был установлен в центре города. Мраморная императрица смотрит на прохожих, держа в руке указ об основании Севастополя.

— Ну, как вам нравится Катька? — небрежно бросает женщина, несомненно, украинка, у которой я на улице спросил дорогу, и добавляет ехидно, — Страшно много памятников в этом городе, можно сказать — город-кладбище.

— Если русские хотят, чтобы на постаменте стояла шлюха, то пусть себе стоит, — говорит капитан запаса Мирослав Мамчак. За иронией скрывается горечь поражения, потому что именно он вёл борьбу за то, чтобы в Севастополе не было памятника царице Екатерине.

Капитана Мамчака, начальника украинской военной радио-телевизионной станции «Брыза», в Севастополе все знают, хотя и не все любят. Когда Россия и Украина после бурных переговоров делили между собой постсоветский Черноморский Флот, Мамчак был среди тех немногочисленных офицеров, которые присягнули на верность Украине. Его недавние сослуживцы отвернулись от него. Ситуацию ухудшил ещё и тот факт, что Мамчак возглавил организацию, объединяющую украинцев Севастополя.

— Пикеты с транспарантами «Мамчак-предатель» были обычным делом, — вспоминает капитан.

Между офицерами, которые в те годы подняли на кораблях Андреевский флаг, известный ещё со времён Петра I, и теми, кто встал под жёлто-голубое знамя, до сих пор не утих конфликт.

Официально обе стороны уверяют, что отношения нормальные — российские и украинские корабли часто стоят борт к борту в одном и том же заливе в Севастополе. Но и русские, и украинцы, не упуская ни единого случая, ведут психологическую партизанскую войну.

— На четыре украинских корабля приходится восемнадцать адмиралов, — насмехаются офицеры гораздо более многочисленного российского Черноморского Флота.

А когда была организована экскурсия западных корреспондентов из Москвы, чтобы показать им российский Черноморский Флот, представитель флота с улыбкой объяснял, что эти чистые корабли — наши, а вон те грязные — украинские.

— Мы укажем русским на дверь, как только в 2017 году закончится указанный в договоре срок нахождения в Севастополе Черноморского Флота. Конечно, крик поднимут, а нас это не касается. Русским придётся забирать отсюда свои корабли и возвращаться домой, — воинственно заявляет капитан Мамчак.

Геноцид в аптеке

Вопрос кажется банальным. Какой вы национальности? Но ответ, который можно услышать в Крыму, бывает не банален.

— Я советский человек, — часто говорят мои собеседники, особенно те, кому за 50. Это должно звучать гордо — ведь они идентифицируют себя с великой империей. Однако, империя вот уже 17 лет как не существует, что создаёт определённую проблему.

Неожиданно сложным оказывается в Крыму и вопрос русской национальности. Правило, что русским является тот, у кого, по крайней мере, один из родителей русский, тут не действует.

— Быть русским — это вопрос выбора. Прежде всего, выбора русского языка и связанных с этим последствий, — объясняет депутат Басов. Говоря о проблемах русских в Крыму, он упорно употребляет слово «геноцид». — Украинские власти ведут по отношению к нам политику геноцида. Разве это не дискриминация, когда пожилые люди не могут прочитать, как принимать лекарства, потому что на упаковках надписи исключительно по-украински? На украинском языке рассматриваются дела в суде. А на телевидении программы на русском языке могут занимать лишь пять процентов эфирного времени.

Беспомощная старушка, которая не знает, как принимать лекарство, — это пример, который всегда приводят русские активисты. Но кроме скрупулёзно перечисленных ими случаев, трудно найти в Крыму примеры языкового угнетения. Русский язык повсюду — по-русски говорят люди на улице, на этом же языке выходят газеты, на русском расписание поездов на вокзалах и меню в ресторанах.

Даже в официальных ситуациях главенство украинского бывает сомнительно.

— Да, я написал, что Коран и другие книги, задержанные вами, не представляют исторической ценности. То, что я написал, значит именно — «не представляют», — говорит по телефону историк Олекса Хайворонский.

Сидя в его кабинете в музее в Бахчисарае, я невольно прислушиваюсь к разговору.

Звонят таможенники из Симферополя, они не поняли предъявленное им экспертное заключение на украинском языке. Просят обязательно перевести на русский язык для суда, потому что суд уж точно его не поймёт.

Будущее Крыма неясно — после конфликта в Грузии всё указывает на то, что он станет тем местом, где произойдёт следующий конфликт на геополитической шахматной доске.

В Крыму легко и часто говорят о гражданской войне. Все чувствуют себя обиженными и дискриминируемыми: русские, украинцы, татары.

— Будет, как в Косово, — то и дело слышится в разговорах.

Впрочем, может ли быть иначе, если министр иностранных дел Украины утверждает, что существует заговор, цель которого — вызвать беспорядки в Крыму?

— 300 человек могут изменить историю. Конечно, если это 300 спартанцев. А как заявил министр Юрий Луценко, 300 решительных украинцев могут привести к столкновению с российским Черноморским Флотом, — говорит Олександр Татарчук с сайта «Майдан».

Произошло нечто невероятное. Министр утверждает, что заговор созрел в окружении президента Ющенко. Президент на это неслыханное обвинение не ответил. Говорят, что целью заговора является введение чрезвычайного положения и лишение Крыма автономии.

— Наши политики играют Крымом, как дети спичками. Им кажется, что они контролируют ситуацию, но это не так. Они даже не знают, что происходит, потому что у них нет настоящих аналитиков, — говорит Татарчук.

— Прошу вас, напишите, что в Крыму нет внутреннего потенциала, чтобы он стал вторым Косово. Экстремистов здесь немного, пока что власти автономии предпочитают заниматься своим коррумпированным бизнесом, торговать землёй, а не играть в сепаратизм и большую политику, — заверяет Володымир Полохало, самый известный крымский журналист. И добавляет, — Но такой конфликт может возникнуть, если это станет выгодно кому-то в Кремле.

Знаки Апокалипсиса

— Мы стоим на пороге войны. Враги стараются унизить Россию, но им не удастся поставить её на колени. У нас необыкновенная история. Поэтому говорится — «святая Русь». Помните об этом и гордитесь, — говорит монах из Успенского монастыря.

В глаза слушающих женщин блещут слёзы.

Успенский монастырь вытесан в скале. Вокруг расстилается долина Бахчисарая — историческая резиденция крымских татарских ханов, видны маленькие башенки минаретов. Этот монастырь — опора православия, к которой непрестанно идут паломники. Молодой монах подводит группу к иконе Божьей Матери, сурово напоминает, как следует прикладываться к святому образу — перекреститься, коснувшись живота, и лишь потом начинать бить поклоны, потому что иначе ломается знак креста.

Паломники неуверенно повторяют его жесты, без инструкции им явно не обойтись. Похоже, с религией они столкнулись уже в зрелом возрасте, в любом случае, у них нет никаких шансов исполнить чрезмерные требования монаха, который повторяет, что настоящий православный не тот, кто ходит в церковь, но тот, кто готов умереть за веру.

Монах бесстрастно рассказывает о чудесах, которыми богата история монастыря — с Божьей помощью восстановили монастырь, отыскали репродукцию чудотворной иконы и написали копию, настолько удачную, что, когда повесили её в монастыре, Богородица явилась на небе к радости народа. Явился также ангел-хранитель монастыря, точно воспроизведенный наблюдательным скульптором. Бог хранит монастырь, хранит Россию, на которую постоянно нападает весь мир.

Я робко спрашиваю у монаха, не считает ли он, что перед лицом угрозы ислама, о котором он говорил, указывая на минареты, может произойти сближение православных и католиков. Но монах отталкивает оливковую ветвь.

— По сравнению с Западом ислам чист и прекрасен. Запад — самое большое зло. Оттуда идут к нам водка и наркотики. Вы делаете всё, чтобы уничтожить Россию.