Вернулись из первых боев все, что обрадовало каждого в группе. Угнетающая атмосфера, царящая после смерти Даха, немного развеялась. Наконец-то случилось хоть что-то положительное. Дети один за другим рассказывали кто и против кого дрался, показывали еще незажившие метки — особенно хвастались перед теми, у кого их еще не было. Кайра с Тарком исключением не стали: сразу повернули наружу предплечья, на которых были выжжены маленькие меч и…по черепу. Они тоже прошли смертельные бои, что удивило Зур’даха.
Сейчас они сидели вчетвером. Да, пятого, — Саркха, не хватало. И это ощущалось. Однако, он сам был в этом виноват. И понимая это, рядом не показывался. Впрочем, сейчас все были заняты разговорами. Правда уже через минуту вокруг собрались и остальные из их группы, как с меткой, так и без. Все хотели услышать рассказы из первых уст.
— Ну и против кого ты дралась? — спросил Зур’дах Кайру.
— А с кем я дрался не интересно? — буркнул Тарк.
— Рассказывайте уже оба, — с нетерпением повторил Маэль.
Только теперь Зур’дах понял, что ощущали остальные, когда они поехали на бои, а потом вернулись и что такое радость, когда вернулись все. Пусть не все были его друзьями, но каждого из детей он видел каждый день: ели они вместе, засыпали вместе и вместе тренировались.
Первой всё же начала рассказывать Кайра, с редкими уточнениями от других детей. И, судя по тому, что она описывала, возили их группу в другое место, нежели Зур’даха. Похоже, они выступали в Ямах одного из Хозяев. И там тоже был довольно оживленный городок с большими Аренами и Ямами. Часть боев происходила в большой крытой круглой комнате, размером около трех сотен шагов с небольшим песчаным настилом. Никаких трибун, открытого потолка — просто толпа народу в закрытом помещений. И все бои там были кулачные — не до смерти, просто до потери сознания. Но это вначале, потом и Кайре с Тарком пришлось биться насмерть уже в другом месте — в настоящей Яме.
Кайре в противники попался здоровый, выше чем дроу на несколько голов, огр. Так называлось это существо, девочке потом об этом рассказали. Странно, но ни однорукий, ни Старший Наставник до боя не упомянули о подобных существах.
— Старший Наставник назвал его гоблином-переростком, хотя чем он на нас похож — непонятно…Во-первых не мутант, а во… — добавил Тарк.
— А во-вторых, он просто гора тупых мышц, — перебила его Кайра.
— За нее все болели, — заметил мальчишка сбоку, — Кричали, чтоб отбила ему все яйца.
Они все видели бои друг друга, находились возле кулачной арены, поэтому дополняли рассказ.
Бой Кайры против этой твари был долгим. Но особой крепостью тела, в отличии от каменного тролля, с которым столкнулся Зур’дах, он не обладал. Просто сильный. Очень сильный, а значит и возни много.
— Такой попадет — и мокрого места не останется.
— Она вот кружилась вокруг него и этот бугай никак не мог по ней попасть, — рассказывал Тарк, — Так-так -так. — демонстрировал он удары которые наносила Кайра.
— А победила как? — спросил Зур’дах.
— Избила как учили — глаза, руки, бах, после удара в пах он не встал, — это считалось за победу.
— Молодец, — похвалил ее Маэль, — А ты, твердолобый — кто тебе попался?
Тарк нахмурился. Ему не нравилось, когда Маэль его так называл, но прозвище прижилось, и называл его так теперь не только он.
— Нууу….
— Ему попались два старых гоблина, с обрезанными ушами и полностью в татуировках, — ответила за него Кайра, — Нам потом Наставник рассказал, что некоторые Хозяева за несильные нарушения отрезают уши своим бойцам.
— Хорошо хоть у нас так не делают, — заметил Зур’дах, рефлекторно потрогав свои уши.
— Но больше там ничего интересного не было, — продолжила девочка, — Тарку надо было просто измотать их. Он был быстрее, они даже мутантами как мы не были.
— Давай я как-то сам дальше расскажу, а? — хмуро заметил он Кайре.
— Ладно-ладно, давай.
Сначала Зур’дах подумал, что они приберегли рассказы о смертельных боях на потом, но никто не захотел рассказывать о них, что было удивительным.
— Потом расскажем, — сказала Кайра с Тарком, и они переглянулись.
Маэль прищурился.
— Секреты, да?
— Никаких секретов, просто это было…страшно, и я не хочу об этом вспоминать.
Девочка вздрогнула всем телом, и Маэль не стал продолжать расспросы, как и Зур’дах. Главное — что все были живы.
Чуть погодя, с детьми уже разговаривал только однорукий, и он, было видно, выспрашивал все подробности каждого боя.
В следующие дни на бои отправили всех тех детей, у которых еще не было ни одной метки. Отправился и Саркх. И, пожалуй, впервые кому-либо из детей Зур’дах желал неудачи. Неважно, в какой форме — проигрыша или смерти.
А еще лучше, чтобы он просто не вернулся. — подумал Зур’дах.
— Теперь, наконец, среди нас нет крыс, — заметил Маэль.
— Даааа… — вздохнул Зур’дах.
Они смотрели на удаляющихся детей и ждали начала новой тренировки.
— Знаешь, — вдруг сказал Зур’дах Маэлю, — Если он вернется, мы обязаны выбить из него что он сказал про Даха и про остальных. Я хочу знать правду. Как ему вообще удалось что-либо узнать про Даха.
— Эта сука вернется, можешь не сомневатся, — ухмыльнулся Маэль, — Крысы так просто не сдыхают.
А потом вдруг посерьезнел.
— Но наказание…Яма Тьмы и…
— Я возьму всё на себя, — резко ответил Зур’дах, — Всю вину. Я Ямы не боюсь, как и плеток. Так что плевать, что там будет думать и делать однорукий — Саркх получит свое. Бить буду я.
— Ладно, допустим, — задумался Маэль, — А если он прям упрется и ничего не скажет?
— Он расскажет.
На этом разговор о Саркхе они закончили, потому что однорукий увел Маэля на личную тренировку. А Зур’дах получил возможность немного заняться тьмой, пока дети рассеяны по двум площадкам. Некоторые под присмотром двух новых надсмотрщиков тренировались в Ямах на окраинах с ящерами и не слишком опасными тварями. Вновь отрабатывали передвижения.
В этот раз Зур’дах был особо осторожен и не собирался кормить Прожору. Сегодня он просто пытался растянуть каплю. Поэкспериментировать с ее формой. Не раздуть как в прошлый раз, делая ее упругой, а растянуть в плоскость. Сделать как бы щит из тьмы, своеобразную плоскую пластину.
Зур’дах уже понимал, что Тьма очень пластична и подчиняется воле того, кто ей управляет. А значит…значит сделать из нее можно что угодно, хватало бы мысленного усилия.
Поначалу капля не хотела менять форму на плоскую. Получалась только игла и ничего больше, будто острая форма была более естественной для капли. После ряда неудачных попыток, гоблиненок попытался словно бы раздавить каплю. Расплющить ее.
Для этого он использовал руки и сжал в них каплю. Через десяток мгновений он ощутил как капля поддается и расплющивается под силой его рук. Мышцы горели от усилия.
Едва он ощутил плоскую поверхность тьмы, то сразу убрал руки и посмотрел на результат — капля застыла плоской лепешкой, а затем начала понемногу расплываться и принимать прошлую форму — капли.
Второй раз расплющил каплю Зур’дах уже без рук: просто представлял мощнейшее мысленное усилие и капля понемногу начинала менять свою форму в плоскую. Удерживать ее в этом состоянии было сложно и требовало постоянной концентрации. Но это получалось. Пока что он не пытался дотянуться до нее, попробовать на прочность и как-либо взаимодействовать. Для него плоская форма капли была просто новым упражнением, которое потом можно и нужно было усложнять, увеличивая размер плоскости Тьмы всё больше.
Пока что, правда, усилий хватало только на одну плоскость, но гоблиненок не расстраивался. Капля Тьмы у него тоже поначалу была всего одна. Надо просто продолжать усилия по созданию большей плоскости тьмы.
Зур’дах представлял себе, что подобная штука вполне может защитить его от удара, оружия и чего-то подобного. Ведь крепкие у него только руки, всё остальное тело очень даже уязвимо.
Через десять минут пришлось вставать. Вернулись остальные дети и начали крутиться вокруг казармы. Да, не он один любил места поскрытнее. Каждый ребенок хотел «занять» подобное место. В такой обстановке заниматься тьмой…слишком заметно.
Саркх возвращался с остальными в мрачном настроении. Да, он победил во всех боях. Другие тоже. Но у него не было ни малейшей радости от этого.
Чему радоваться? Эти соперники не самые сложные, впереди же их ждут более трудные противники — об этом тренеры говорили постоянно. Первые бои — самые легкие.
Он уже давно понял, что не хочет каждый раз сражаться за свою жизнь в Яме.
Тренировки ладно, пусть, но выходить на Арену, чтобы на тебя смотрели сотни существ и ждать, что тебя в любой момент могут убить? — Нет. Этого он совсем не хотел, и виной тому был страх.
Каждый раз, когда он выходил против какой-либо твари, даже на тренировке, к собственному удивлению у него внутри начиналась неконтролируемая дрожь, от которой едва ли не тряслось всё тело. Как в таком состоянии драться? Он никому не говорил об этом, даже тренеру, и тот думал, что Саркх просто допускает иногда многовато ошибок. А это были вовсе не ошибки.
Он никогда бы не подумал, что после всего, что он пережил в открытом Подземелье, ему будет так страшно — а ведь там они тоже сражались. Но там он всегда был не один: там был гребанный Драмар и остальные дети; там было куда бежать, где прятаться. А в Яме он оставался один на один с тварями на виду у всех. Бежать некуда. Ты обязан принять бой, и или победить, или умереть.
Да, сегодня он справился, потому что он был быстрее, обученнее, но он понимал, что бои — не его стезя. Вот только никакой другой стези у детей-мутантов не было. Иди и сдохни за Хозяина на боях. Большего не требуется.
Собственно, ради этого он и заложил Даха и остальных. Он хотел делать хоть что-то другое, быть полезным иначе, чем в роли бойца. И он надеялся, что надсмотрщик, который рассказал Хозяину то, что узнал Саркх, — уговорит того избавить его от боев. И…поговорив с ним, дроу так и сделал. Но, как оказалось, всего на два раза. Ровно до тех пор, пока Саркх, который с помощью Крови мог незаметно и далеко подслушивать, не помог Хозяину выявить всех предателей. Тех, которых не казнили прилюдно. А после…после его уже отправили на бои наравне со всеми. От своего предательства он ничего не выгадал, кроме всеобщей ненависти.
Саркх понял, что теперь не нужен. Он сделал самое важное: указал на предателя и рассказал о замыслах Даха и его бунтовщиков.
Тот же Дах ему сразу не понравился: как минимум тем, что у него сразу образовался любимчик — Зур’дах. Да, теперь он был сильным, а тут любили сильных. Сильные — полезны, слабые — мусор. Право сильного для Саркха было нормой, понятной с детства — также жили и в их племени; вот только он не думал, что сам не будет считаться сильным. Сейчас он был даже не третий, а аж четвертый, просто потому, что один из мальчишек выскочил вперед и начал показывать хорошие результаты как в тренировках, так и в боях. У некоторых детей Кровь не сразу раскрывалась.
А остальные соплеменники…даже к Кайре и Тарку Дах относился лучше, чем к Саркху. Он даже думал, что они что-то наврали про него надсмотрщику — иначе чем обьяснить такое отношение? — Ничем.
Да, что Даха казнят он не знал, хоть и подозревал, что проступки надсмотрщика слишком уж серьезны даже для Ямы Тьмы. В любом случае, Сакрх искренне считал, что свою участь Дах заслужил. Нечего было пытаться организовать побег и усиливаться с помощью ядер. Даже в таком, двенадцатилетнем возрасте, Саркху хватало ума понять, что дроу не просто сильнее, а неизмеримо сильнее, чем любые гоблины-мутанты. Он помнил свое племя, свою семью, Старших Охотников и дроу с помощью тьмы легко бы справились с любым из них, как справились со старым Драмаром. И это были обычные дроу, а ведь среди дроу есть элита — такие как Хозяин Айгур, и демонстрация его силы на казне очень впечатлила Саркха. Вот это была настоящая сила, а не та, которую показывали бойцы на Арене. Что такое мутанты? — Пыль под ногами владеющих Тьмой.
Конечно, трусом Саркх не был, но бои его пугали. Сегодня, когда его выпустили на первый смертельный бой против панцирной многоножки, после минуты боя он никак не мог привыкнуть ни к ее скорости, ни к тому, что эта опытная тварь, прошедшая не один бой, знала все свои слабые места: стыки между сегментами брони и уязвимые усики, — и тщательно прикрывала их. Попасть по ней было очень тяжело.
Да, однорукий говорил на тренировках, что между свежепойманной тварью Подземелья, которую выпустили в первый раз, и той, которую дрессируют и натаскивают на бои против разумных противников есть колоссальная разница, но Саркх не думал, что будет так сложно. На пару мгновений он даже поверил, что проиграет, но чудом собрался. Помогла Кровь. Да, она изрядно прибавляла в нужные моменты как сил, скорости, так и смелости.
После боя Саркх ощутил себя истощенным и выжатым. И это был всего один смертельный бой.
Наставник, ожидаемо, был недоволен и отругал его, что лишь добавило нежелания вообще выходить на Арену. Радовало хоть, что перерывы между боями должны быть значительные. Так говорили Старшие, в подслушанных им разговорах.
Да, теперь из их группы большинство детей опасалось сказать лишнее слово в разговоре с ним, поэтому предпочитало просто не разговаривать. А всё потому, что тот идиот надсмотрщик вывел его к дроу на виду у всех и даже не скрывал для чего. Не будь он таким придурком, — мелькало в голове Саркха, — никто бы даже не догадался, что он замешан в смерти Даха и других надсмотрщиков. Хуже того, даже некоторые дроу поглядывали на него с опаской, а другие явно хотели прибить, как мелкое, но опасное насекомое — не позволял, видимо, только запрет Хозяина.
Ну и подавитесь, — думал Саркх, — Не нужно мне ваше общение.
Особенно обидно было то, что даже Тарк и Кайра наотрез отказались разговаривать с ним прежде, чем он расскажет им что же он рассказал такого о Дахе и всех казненных. На что он просто ответил, что Хозяин во время казни всё сказал: дроу казнены за предательство, а гоблины — за попытку побега.
Удивило то, что однорукий его оберегал всю эту неделю — тот, кто должен был наоборот, позволить другим сделать с Саркхом что они хотят. Но нет, для однорукого правила были важнее всего — поэтому ни один мальчишка из группы не задирался к нему. Саркх ведь видел, что и Зур’дах, и в особенности Маэль, явно хотели поймать его и поколотить. По глазами видел. Но возможности не было — однорукий не позволял. Еще Сакрх приберег информацию о том, что однорукий всё знал о Дахе и компании тех надсмотрщиков. Возможно, однорукий понимал, что Саркх не мог подслушивать Даха и одновременно с этим не знать, что друг ему всё показал и рассказал — а значит в случае, если донести на него, то и его могут казнить. Поэтому и оберегал его от драк. Но в этом Сакрх не был уверен.
Саркх стоял в стороне, на краю тренировочной площадки, и смотрел на остальных сидящих кругом и рассказывающих друг другу о прошедших боях. Даже когда их группа вернулась после боя, всех ринулись поздравлять с тем, что они выжили. Всех — но не его. Зур’дах метнул злой взгляд, Маэль ухмыльнулся, а Кайра с Тарком просто покачали головой.
Саркх тогда просто сплюнул и пошел подальше от казармы и от всей этой компании. Он не хотел никого из них ни видеть, ни слышать.
Мысли вернулись против воли к родной пещере, к матери, к отцу. Отцу, который ходил к матери Зур’даха. Потом в голове возник образ собственной матери, которую он ненавидел, и которая вымещала уже на нем всю злость за измены отца. А потом он вспомнил избиения, во время которых вымещал свою злость на Зур’дахе и, надо сказать, с удовольствием. Это был какой-то бесконечный круг ненависти, который завершился смертью всех от Предка, которого Охотники…почитали.
Но даже сейчас ненависть внутри Саркха никуда не делась. Стало только хуже. Пусть внешне Саркх и вел себя спокойно, но он то знал, какую злобу испытывает глядя на Зур’даха…и Маэля, его дружка. Кайра его разочаровала, она ему нравилась…но чем дальше, тем меньше.
Дураки! — сплюнул Саркх, — Все они были дураки в племени. Сдохли. Так им и надо! Только старый Драмар что-то понимал.
Как бы не недолюбливал Саркх старика, он понимал: если б не тот — все они бы погибли. Даже если бы не в родной пещере, то точно по пути в Подземелье. Впрочем, выжили ведь не все. Он с большим трудом вспомнил маленькую Каю, Кракха и Дракха, и Инмара, лица которых стирались из памяти.
Неделя.
Ровно столько времени Зур’дах с Маэлем ждали возможности поймать Саркха одного. И это получилось. После первого боя однорукий перестал так сильно опекать Саркха и мальчишкам оставалось лишь проявить терпение и выгадать момент.
— Попался, дружок. — зашел слева Маэль, отрезая дорогу к бегству.
Зур’дах, тем временем, рванул к Сакрху, заламывая руки; в рот воткнул кляп уже Маэль.
— Сейчас будешь отвечать на вопросы. Кивни, если понял.
Саркх кивнул.
— Так, — сказал Зур’дах, — Следи, чтобы он не кричал; чуть кричит — сразу затыкай рот.
— Понял.
Через секунду кляп выдернули изо рта.
— Кха…кха… — уроды! Что вам нужно⁉
— Ты прекрасно знаешь. Давай, выродок крысиный, рассказывай: про Даха, про то, что тебя выспрашивали — выкладывай всё.
— Пошел ты…кха….
— Нет, Саркх, так не пойдет — за плохой ответ будет удар.
Зур’дах крепко держал Саркха и тот, хоть и пытался вырваться, — но не мог. Руки гоблиненка были Измененные и удержать Саркха, с его третьим кругом, было легко. Именно поэтому держал он, а не Маэль — тот мог попросту не удержать предателя и весь план бы провалился.
— Еще раз спрашиваю — что рассказал ублюдкам дроу? За что Даха казнили? А?
— Не скажу. Сейчас нас увидят и вас накажут. Уж я расскажу однорукому как вы меня вместе били, — на лице мальчишке возникла гаденькая самодовольная улыбка.
— Понятно, это дерьмо по-хорошему не понимает.
Бам! Бам! Бам!
Кулак Маэля трижды врезался в живот Саркха и тот еле-еле удержался на ногах. Было больно.
Однако Саркх осыпал их ругательствами, но не сдавался.Тогда Зур’дах, стиснув зубы, отпустил его и сказал:
— Теперь я буду бить.
И вот тут Сарху стало страшно.
Потому что глаза гоблиненка вспыхнули сначала огнем, а потом почернели и в то же мгновение их троих окутала жуткая аура. Саркх затрясся — у него возникло ощущение, что перед ним древний монстр, в паутину которого он попался и вырваться не может.
Однако, едва Зур’дах отключил ауру, избитый мальчишка пришел в себя.
— Не расскажу.
— Тебе же хуже, — пожал плечами Зур’дах.
Нога его впечаталась в ногу Саркха и послышался хруст. Гоблиненок сломал ему пальцы. Внутри было наконец-то ощущение легкого торжества справедливости. Ведь раньше он валялся в ногах Саркха и не мог ничего сделать. В следующее мгновение он взял его за горло и поднял над полом.
— Давай, урод, расскажи мне, что ты рассказывал дроу — а я не сломаю тебе все пальцы.
— Тьфу…
Плевок в лицо был ожидаем, поэтому Зур’дах увернулся и попросту сломал пальцы на руке, а после трижды использовал «запугивание» аурой Крови. И с каждым разом ему всё легче было ее использовать.
Маэль оглянулся. Время поджимало, в любой момент тут могли появиться как дроу, так и надсмотрщики.
Зур’дах видел — Саркха пугает только аура паука. Удары и переломы были болезненны, но не развязывали язык.
Вновь Кровь наполнила глаза до черноты и гоблиненок ощутил, как его обхватывают мохнатые огромные лапы. Вот только он их не боялся: это была часть его — паучья Кровь, послушная его воле.
А вот Маэль и Саркх…те побледнели. В этот раз гоблиненок выпустил больше ауры чем обычно, и внутри всё разрывалось от ощущения могущества.
Саркха тут же вырвало от страха и он побледнел.
Трясущийся и весь в слюне он наконец сказал:
— Я всё расскажу…только убери эту дрянь….пожалуйста, — в последнем слове была мольба.
— Хорошо.
Через две минуты мальчишки знали всё: и про спрятанные ядра, и про Даха, который в компании других надсмотрщиков плавно повышал свой круг, и про других дроу-предателей, которых с чисто детским любопытством подслушивал Саркх; и про тайный ход, который продалбливали с помощью камнеедки, — особого насекомого, способного разъедать самый крепкий камень. Именно последнее обстоятельство и послужило главной причиной их казни. Пришлось Саркху рассказать и о своей Крови, которая и позволяла так незаметно подслушивать.
Напоследок Зур’дах с каким-то неожиданным удовольствием сломал пальцы на руках и ногах Саркха и… потащил его к однорукому. Так было надо.
Когда тот увидел их с избитым и окровавленным Саркхом, то рявкнул:
— Вы чего устроили⁈
— На, — швырнул Зур’дах под ноги Тарлаху избитого мальчика, — Давайте, наказывайте. Я готов. Нельзя же портить имущество Хозяина, а я испортил. За это полагается наказание. Что там самое страшное? — Ямы? Я готов.
— Ты! — надулось лицо однорукого, — Следи за языком, малец, пока я тебя не….
— Не что? Что ты мне сделаешь? Казнить не можешь, — я нужен на боях. Плеткой отхлещешь? Давай, не страшно. В Яму Тьмы посадишь? — Так я ж говорю — я готов, пошли. Вот только я сделал то, что должен был сделать ты. Это твоим другом был Дах и это ты должен был поколотить этого предателя, чего бы это наказания не стоило.
Последние слова заставили однорукого буквально окаменеть.
— Не стоило тебе этого говорить… — процедил он.
— Зато стоило убить твою тварь, Шустряка, еще во время тренировки — все мы видели, как она накинулась на Даха. Зря я тогда сдержал удар.
Зур’дах сознательно выводил Таралха из себя, пусть и говорил правду — то, что думал на самом деле.
Маэль слушал его открыв рот. Он не знал, что Зур’дах намеренно хотел попасть в Ямы Тьмы и делал всё, чтобы наказание точно не ограничилось плетками. И у него получилось. Он настолько вывел однорукого из себя, что тот вообще позабыл про Маэля. На стоны Саркха он внимания не обращал.
— Иди к костолому, -бросил он избитому мальчишке, — Пусть вправит тебе кости и даст смесь.
Саркх, поняв, что большего от однорукого он не добьется, поковылял прочь, страшно ругаясь на каждом шагу.
Дети, отдыхающие на площадке, вовсю уставились на произошедшую сцену, но не произнесли ни слова.
Через пару часов Зур’дах, как и хотел, сидел в Яме.
Наверху был какой-то незнакомый надсмотрщик, а спина болела от хлыста однорукого. Сегодня он хлестал его от всей души, исполосовав спину едва ли не до костей, будто вымещал на нем злость за что-то свое.
Однако, Зур’дах уже был не тот, что год назад, когда только прибыл сюда. Он вытерпел всё. И страшно ему не было. Пока он ждал наказания, он взял с собой Прожору, ради которого это всё и затевалось. Теперь, чуть отойдя от боли, он пытался расслабиться. В Яму тонкими струйками вползала тьма, однако теперь Зур’дах ее не боялся.
Убедившись, что надсмотрщик даже не заглядывает внутрь, Зур’дах выпустил Прожору. Тот с удивлением выполз наружу, будто принюхиваясь к такой концентрации тьмы.
— Кормить тебя будем.
Оставалось дождаться первых волн тьмы — сейчас тут были только остатки, жидкие струйки.
Волны пришли через час. Первая волна была слабой. Но и после нее Зур’дах почувствовал вокруг себя сотни тысяч частиц тьмы.
Да, это было совершенно иное ощущение — не сравнить с Тьмой в тени казармы. Тут он только протянул руку, как тьма послушно устремилась к нему, формируясь в десятки и десятки кристаллов.
Как легко…
Зур’дах начал создавать каплю за каплей и скармливать сразу же Прожоре. Процесс откормки паука начался.
Когда вторая волна захлестнула Яму, гоблиненку даже дышать стало тяжело, настолько много вокруг стало тьмы, но тем легче было совершить задуманное. Кормил он паука до тех пор, пока от тьмы в Яме не осталась едва ли половина. За пару часов он создал больше шести сотен капель тьмы и голова теперь разрывалась от боли. Причем всё это паук сожрал легко, и стал вдвое больше.
Гоблиненок прислушивался к ощущениям паука, пытаясь найти там нечто похожее на переедание и пресыщение, но не находил. Тот был готов жрать и жрать еще.
— Не, мелкий, мне нужно отдохнуть. — вздохнул Зур’дах.
Пока он создавал капли боль в исполосованной спине его почти не беспокоила — все мысли занимал процесс кормежки, зато как только он закончил — она вернулась.
Вот урод однорукий! Мог бы и полегче бить!
Впрочем, постепенно он привыкал и боли, которая всё же уменьшалась.
Пока отдыхал, то создал перед собой пять капель. И они настолько легко сформировались, что Зур’дах тут же объединил их в одну большую. Капля висела перед ним, больше его ноготка, и гоблиненок начал ее вытягивать в иглу. Вышла она тонкой, но длинной — почти с локоть. Явный прогресс.
Зур’дах понимал, что вне Ямы Тьмы его способности к управлению тьмой вновь резко упадут, потому что там, снаружи, ее — тьмы, гораздо меньше. Но всё равно было приятно играться с тьмой, заставляя ее кружиться вокруг себя.
Он ждал новой волны: прежде всего для того, чтобы она накрыла его с головой и если сверху кто посмотрит — не возникло бы вопросов, почему ее так мало; именно поэтому он оставил половину прошлой волны. Ну и еще потому, что устал.
Теперь от каждой волны он оставлял около половины. С каждым разом формировать капли было сложнее, но оно того стоило. Прожора увеличился уже более чем в два раза и превышал размером три-четыре ладони, когда раскидывал лапы, конечно.
Спрячься! — мысленно приказал ему гоблиненок. Он хотел посмотреть, поместится ли паук обратно на руке. Тот обвился вокруг предплечья как змея. Места для него более чем хватало.
Что ж, — подумал Зур’дах, — Продолжим кормежку.
Нахождение в Яме Тьмы словно сдвинуло что-то внутри у гоблиненка в области понимания тьмы. Дало какое-то интуитивное понимание. Более того, тот самый вопрос, который мучил его, — как контролировать пылинки тьмы, — он его будто бы понял.
Теперь, в Яме, он видел как они летают, будто стайки, будто единый рой насекомых. Каждый раз волна оставляла за собой бушующую хаотичную тьму, которая чуть погодя приходила в порядок и начинала двигаться…струйками.
Словно в предчувствии какого-то озарения, Зур’дах начал еще более внимательно, сосредоточенно наблюдать за потоками тьмы в воздухе: смотреть, как они формируются, сталкиваются. Протянув руку, Зур’дах сжал струйку тьмы и она совсем как-то легко сформировалась в сотни кристаллов, а уже они — сразу в капли.
Как легко… — подумал он в который раз.
Но ему нужно было другое.
Ему нужно было охватить поток тьмы ничего из него не формируя. Ему не нужны были кристаллы или песчинки. Нужна была сырая Тьма. Пылинки.
Отдыхая от покормки паука, Зур’дах будто замедлился и стал тянуть всего одну песчинку из тьмы, наблюдая за процессом ее формирования.
Еще. Еще. Еще.
Почти полсотни раз пришлось повторить это, прежде чем он окончательно понял в чем дело. Он всё время повторял процесс так, как увидел однажды в образе, выловленном из Тьмы Разлома. Но там ведь был показан способ формирования огромной капли. А ему нужно было другое.
Как-то он совсем упустил то, что песчинка не выныривает из воздуха, из ниоткуда, а формируется под его мысленным усилием. Именно он и придает ей форму песчинки.
И десятки раз наблюдая за формирующимися песчинками он понял это. Увидел.
Вот оно, — мысленно воскликнул он.
Разреженная тьма настолько незаметная и несформированная, что в момент «вытягивания» песчинки лишь кажется, что она возникает из ниоткуда. Вот только попытка управлять разреженной туманной тьмой ни к чему не приводила. В своем природном состоянии она не подчинялась ему.
Но ведь можно управлять пылинками, я видел как это делали дроу! А что если я попробую иначе?
Вызвав очередную песчинку тьмы, он мощным мысленным усилием попытался раздавить ее обратно. Секунда. Другая. Третья…по лбу потек пот, а в висках застучало.
Бам!
Крохотный взрыв распылил вокруг песчинки пыльцу Тьмы. Зур’дах сразу же попытался взять ее под контроль. И это получилось.
Последующие попытки подтвердили это. Только создав песчинку и распылив ее, он смог управлять получившимся крохотным облачком тьмы. И это уже напоминало то, что делали дроу-стражи. Однако, больше чем просто передвигать облачко взад-вперед-вверх вниз, — он не мог. Даже форму облачку придать ему не получалось.
Получилось и спрятать облако тьмы. Достаточно было толкнуть его за пределы его контроля, и оно впитывалось в окружающую тьму, будто его никогда не существовало.
Интересно… — подумал Зур’дах и продолжил эксперименты.
Прорывом стало то, что в Яме получилось совершить обратный процесс — расформирования Тьмы. Он довольно быстро научился раздавливать песчинки в туман, а потом собирать обратно. Пока только это, но даже так — это было нечто новое. Раньше он так не умел.
Успехи в Тьме чуть притупили внимательность. Да, он по-прежнему выбирал уединенные места, смотрел, чтобы поблизости никого не было и старался управлять одиночными каплями тьмы; но это не было гарантией, что обладающие отличным зрением гоблины или дроу не заметят этого.
— Так вот какие у тебя секреты, Зур’дах. — раздался справа от него голос.
Противный, мерзкий, довольный голос. Голос Саркха.
Зур’дах обернулся, холодея от ног до головы. Однако, тело сработало быстрее головы. Он рванул в ту же секунд к мальчишке, который ухмыляясь хотел убежать обратно во двор. Это было ошибкой Саркха. Не нужно было подавать голос. Нужно было просто уйти.
Гоблиненок догнал его — просто потому, что оказавшись в четырех шагах от него использовал оцепенение, заставив застыть того столбом.
Но, несмотря на грозный вид, Зур’даха Саркх его почему-то теперь не боялся. Он был….доволен как никогда.
— Значит ты умеешь управлять тьмой? Да? Давно? Вот дроу будет интересно об этом узнать.
Зур’дах в этот момент держал мальчика за горло, позволяя говорить. Тот даже не пытался кричать, понимая, что его просто заткнут.
— И что теперь? А? — довольно оскалился Саркх, — Теперь тебе конец, Зур’дах. Дроу узнают об этом…и…может тебя и не казнят, может пустят на куски. Неважно. Ты проиграл. Такой сильный и такой тупой.
Саркх расхохотался.
А Зур’дах мрачнел с каждой секундой. Избивать Саркха бессмысленно. Зур’даха просто отправят в Яму, но едва выпадет возможность — Саркх всё расскажет. В этом гоблиненок не сомневался — слишком уж много ненависти в торжествующем взгляде Саркха.
— Что? Не знаешь, что делать? А ничего. Отпускай — и я пошел.
Саркх прекрасно осознавал, в какую ситуацию загнал Зур’даха. В безвыходную.
В животе гоблиненка похолодело. Он растерялся.
Убить? — вдруг мелькнула неожиданная мысль у Зур’даха, — Но тогда сразу поймут, что это я сделал. Мы тут одни. Мало ли кто видел как он сюда уходил.
Гоблиненок оглянулся кругом, ища свидетеля и…этот беглый взгляд заставил Сракха сжаться от дурного предчувствия. Он вдруг понял, что играет с огнем.
— Стой…ты же не…
Казнят его дроу, или просто будут пытать — Зур’дах не знал. Но что хорошего конца для него не будет — это он знал точно. Гоблины — рабы, и владеть тьмой они не должны и не могут. На этом дроу строили свою силу и власть. На исключительном владении тьмой. А тут он со своими странными способностями. Реакция может быть любой, кроме положительной.
— Зур’дах? Что тут у вас?
Твою мать! И этого принесло!
На лице Саркха моментальное нарисовалось облегчение от того, что никто его сейчас…не убьет. А именно это выражение он увидел в лице Зур’даха пару мгновений назад.
— Что? — обернулся он, по-прежнему держа за горло Саркха.
— А? Ты что, без меня его бить собрался? — однако улыбка почти сразу слезла с лица Маэля, который будто моментально осознал, что ситуация серьезная.
Саркх порывался что-то сказать, но рука гоблиненка крепко сжимала его горло.
— Он увидел? — совершенно неожиданно спросил Маэль.
— А? — не понял Зур’дах.
— Ну он увидел то, что не должен был увидеть? Да?
Зур’дах опешил, потому что его друг явно говорил о тьме, о которой не должен был знать.
— Ты о…
— Тьма. — кинул тот, — Я о ней.
А он-то когда мог узнать?
— А ты думаешь чего я всегда тут за углом сидел? Как раз чтоб таких как этот или надсмотрщиков не пустить и предупредить тебя. Вот только сегодня… — он покачал головой, — Не вышло…
— И что делать?.. — неожиданно спросил Зур’дахх.
— А ты что хотел сделать только что? Убить его?
Зур’дах нервно сглотнул. Саркх же молчал, внимательно слушая их разговор.
— Выруби его. Сейчас же. Только осторожно, чтоб следа не осталось. Как учил однорукий.
Через секунду Зур’дах заехал Саркху в висок, моментально вырубая, после чего осторожно положил на пол.
— И что дальше? Он очнется и всё расскажет.
— Это он так сказал?
— Да.
— Значит расскажет. Хорошо, что он не втихую это сделал.
Зур’дах чувствовал, как время словно бежит куда-то вперед, а он всё еще не знает как поступить. Как вылезти из этой ситуации? Как предотвратить неотвратимое? Руки немного дрожали, а сердце колотилось.
— Паук с тобой?
— Ты и про него знаешь?
— Конечно, я за тобой следил — его сложно заметить, но я заметил, пришлось попотеть. Не все же как этот урод могут незаметно подбираться. Поганая кровь, — Маэль сплюнул на Саркха, — Так паук с тобой?
Зур’дах уже не одну неделю считал Маэля своим другом. Да, сначала он относился к нему….с подозрением, скорее из-за его странного поведения, но теперь…теперь ощущал как хорошо знакомого человека, будто с ним он прошел Подземелья, а не с Саркхом. И ничего подобного он не чувствовал ни к Кайре, ни к Тарку. И Маэль никому ничего не рассказал: ни Кайре с Тарком, ни однорукому, ни дроу — хотя, оказывается, знал про тьму уже не один месяц.
Однако, думать об этом не было времени. Миг — и из руки Зур’даха по команде появился Прожора. Теперь он был большой. В Яме Тьмы он сильно отожрался и стал не только больше, но и плотнее.
— Он был меньше…намного меньше, — удивился Маэль, а потом резко спросил, — Он же может задушить? И ты можешь ему на расстоянии приказывать?
— Могу, а душить…думаю может…насекомых он душит…
— Хорошо, а теперь нам надо позвать однорукого.
— Зачем?
— Потому что иначе подумают, что мы его убили.
— Ты хочешь…
— Ты и сам хотел его убить. И правильно хотел. Если он очнется, то выдаст тебя. И тебе конец. Он сдал Даха, а тебя он ненавидит. Ты думаешь он бы тебя не убил, если бы была возможность? Эта гнида просто ждет своей возможности.
Зур’дах стиснул зубы. Прожора тем временем переполз на бессознательного Саркха.
— Ты хочешь, чтобы однорукий увидел как его паук убивает?
— Нет, я хочу чтобы твоя тварь успела спрятаться в щель в последний момент. Но до этого этот урод должен жить, чтобы нас не обвинили в его убийстве.
Маэль чуть перетащил Саркха, чтоб его тело находилось над одной из многочисленных трещины в полу. Тот шевельнулся.
— Вот тут. Чтоб его полностью не было видно, пусть схватит лапой — он так может?
Зур’дах кивнул и приказал спрятаться в щель, но одной лапой схватить мальчишку за горло.
— А теперь слушай: мы бежим за одноруким, возвращаемся, и пока мы бежим ты приказываешь твари душить его, понял? Зур’дах! Нужно сделать так, как я говорю. Тварь сможет так? На таком расстоянии.
— См…сможет…
Время в голове Зур’даха будто замедлилось. Он смотрел на себя, на Прожору, на приходящего в себя Саркха и на Маэля. И понимал, что тот прав. Полностью.
В следующее мгновение в лицо ему прилетела пощечина от Маэля.
— Соберись, Зур’дах! Если всё не получится — тебя убьют! Тебя! Веди себя как обычно. Скажешь, разговаривал с ним, а он вдруг начал задыхаться. Ладно! Дерьмо с тобой, я буду говорить. Твоя задача — когда я начну говорить, заставить паука душить эту падлу. Всё! Побежали!
Через мгновение они уже бежали, а еще через десяток были во дворе казармы и побежали к площадке, на которой что-то рассказывал детям однорукий.
В следующую секунд Маэль закричал.
— Тренер! Тренер!
Однорукий обернулся. Маэль дернул головой Зур’даху, как бы говоря, — пора.
В то же мгновение гоблиненок ощутил себя вместе с Прожорой. До этого момента паук просто держал за шею Саркха, который почти пришел в сознание. Но теперь…теперь надо было начать душить мальчишку.
Меньше доли секунды думал и решал Зур’дах. В голове пронеслось всё: старые обиды, Подземелье, Драмар, Кая, поимка дроу, Дах и…казнь. И только потом осознание того, что выжить и рассказать про тьму Саркх не должен. Иначе…
Души…
Команда вышла дерганной, неуверенной. Но эта неуверенность была только у него. Прожора подобных эмоций не знал. Он только видел врага, которого нужно убить и понятную команду хозяина.
В ту же секунду лапы Прожоры сдавливали мальчишку и он начал задыхаться. Зур’дах это видел будто своими глазами. А для паука это было совершенно безэмоциональное действие, будто он поймал насекомое в своим сети и ждет, когда оно издохнет.
Зур’дах сразу отрешился от паука, потому что он не хотел видеть и чувствовать это. Не хотел видеть чужую смерть. Не хотел так близко видеть это.
— Там Саркху плохо!!! — заорал Маэль так, чтобы слышали все, — Он страшно дергается и задыхается. Быстрее, быстрее! Однорукий!!!
Дважды однорукому повторять не пришлось. Он рванул туда, куда указал Маэль, а за ним рванули все те дети, что были перед казармой и на тренировочной площадке.
Когда через шесть-семь секунд все они оказались на заднем дворе казармы и побежали в ее конец, где увидели дергающегося Саркха, лицо которого страшно посинело. Он задыхался. Выглядело всё ровно так, как и кричал Маэль.
Зур’дах сразу заметил тонкую черную полоску — лапу Прожоры. Тело его было спрятано внизу, в трещине.
Хоть бы однорукий не заметил!
Маэль кинул на него обеспокоенный взгляд. Он понимал — если за две секунды паук не убьет Саркха…то однорукий всё узнает из первых уст. Вообще всё.
Едва однорукий оказался возле мальчишки и приподнял его, тот громко всхрипнул и….как-то неожиданно умер. Черная нить исчезла. Прожора в мгновение ока спрятался.
Через их «связь» Зур’дах уже знал, что Прожора скрылся глубоко внутри трещины. Его там не найти.
Пару мгновений однорукий непонимающе смотрел на шею, на которой не было ни следа от удушья или следов схватки. Чистая гладкая шея. Потом он сразу взглянул в щель, причем глаза его в этот момент вспыхнули огнем Крови. Он видимо что-то заметил, но так и не понял, что это было.
Не найдя в трещине ничего, он вскочил и прижал палец к шее мальчишки. Его желваки заиграли от злости.
Дети застыли шагах в десяти не добежав. Они увидели явно безжизненное тело Саркха. Кайра громко вскрикнула. Тарк схватился за нее.
— Вы двое, — кинул он Маэлю и Зур’даху, — За мной.
Быстрым шагом он пошел прочь, а за ним оба мальчишки. Краем уха гоблиненок услышал из толпы детей.
— Так ему и надо…
— Тихо…
— А что, скажешь не так?
— Может он еще живой.
Остальное гоблиненок не услышал, потому что они практически бежали втроем. И Зур’дах даже знал куда. К костоправу. К дроу, который вправлял детям вывихнутые конечности и лечил переломы.
— Надеюсь, — зло прошептал однорукий, когда они оказались перед домом костоправа с открытыми дверьми, — Вы тут не при чем, иначе вам…конец. Сейчас мы все узнаем.
— Атхалан! Уважаемый Атхалан! Это срочно! — вскричал тренер.
Через секунду из дома выскочил….старый и очень массивный дроу, с крепкими руками и массивной челюстью.
— Ну чего тебе? Ко мне не срочно не приходят, однорукий, что тут у тебя? Перелом, вывих?
— Вот, — передал ему тело Саркха однорукий.
Костоправ на мгновение опешил.
— Ну и зачем ты мне труп притащил? Хм…совсем теплый…
— Затем, что я не знаю почему этот крысеныш сдох: эти двое позвали меня, сказав, что он бьется в конвульсиях и задыхается.
— И?
— Когда я прибежал так и было, но только я взял его на руки как он…
— Сдох?
— Умер. Да.
— Что ж, — сказал он входя внутрь, — Сейчас мы узнаем отчего этот мелкий гоблинский выродок сдох. Может, это была просто припадочная болячка. Такое с вашими тоже бывает.
— Вы! Стойте тут и ждите. — кинул им однорукий входя внутрь.
Мальчишки стали и ненадолго между ними повисло молчание.
— Зачем ты вообще мне помог? — спросил Зур’дах, спустя минуту.
— Потому что ты мой друг, — словно само собой разумеющееся ответил Маэль, а потом добавил, — А еще потому, что предателям одна дорога — смерть. Считай, что это было за Даха. Он был единственным нормальным надсмотрщиком.
Зур’дах не знал, что сказать. Но Маэль еще не закончил.
— Зур’дах…ты самый сильный из тех, кого я знаю, и ты владеешь…этой…тьмой, — Маэль сглотнул, — Я надеюсь, что когда мы станет чуть старше, то не будем как эти вот калеки-надсмотрщики, а убежим. Но не так тупо, как это хотел сделать Дах. А в нужный момент…Только мы с тобой это можем, остальные…они…слишком слабые и медленные. Их сразу поймают. Когда я увидел, что ты можешь…и я не про бои, я сразу понял, что ты — другой, ты — особенный.
— Я не думал, что ты…такой…
— Ты невнимательный, Зур’дах.
Честно говоря, Зур’дах о побеге очень давно не думал. Это казалось невозможным, подобные мысли возникали только в первые недели пребывания в Яме.
Да, во время сидения в Яме Тьмы он лучше понял тьму, и даже осознал как делают свои плети и путы дроу, но пока сам так делать не мог. Его владения тьмы было…недостаточно. С другой стороны… у него был Прожора который…Который сегодня первый раз убил.
Или это я убил?
И совсем он не ожидал подобных мыслей в Маэле. Но теперь он понял, что совсем не знает этого мальчишку. Зато тот знал о нем…всё.
До выхода однорукого они не проронили ни слова.
— Ну что? — спросил Маэль, обеспокоенно, — Что с ним случилось?
— Он… — выдавил однорукий, — Он…задохнулся, непонятно от чего. Свободны. Возвращайтесь к остальным. Это больше вас не касается.
Оба мальчишки с облегчением выдохнули и развернулись. Оставаться тут не хотелось. Но, несмотря на облегчение, мрачная тень мертвого Саркха висела над душой Зур’даха.
— Слушай, Зур’дах, — положил ему руку на плечо Маэль, — Мы сделали то, что должны были сделать. С предателями у нас в племени было так: те, кто сотрудничал с дроу — казнились. Иначе на свободе не выжить.
Зур’дах раньше почти не слышал, чтобы Маэль рассказывал о своем племени.
— Веди себя как раньше.
— Да, — выдавил гоблиненок.
Они подходили к казармам, а там уже ждали дети, которые хотели услышать от этих двоих, что же случилось. И…Маэль все это взял на себя. Пока Зур’дах рассказывал Кайре и Тарку…ложь. Именно им двоим было для него сложнее всего врать. Но он понимал, что это необходимо. Пути назад не было.
Он кинул взгляд на их компанию, и вдруг понял, что их стало еще меньше. Соплеменников. Остались только они втроем. И теперь в этом виноват он сам.