Подземелье

Глава 39

Ни в этот, ни в следующие дни никто их не трогал. Ни Стражи, ни Охотники, ни тот же Ксорх — никто не приходил. Всем как будто резко стало безразлично, что там поджег мальчишка, и кто при этом пострадал.

Сам же старик, после того проявления силы, — когда разобрался с Охотниками и Стражами, — явно сдал. Спать стал больше, двигался медленнее и тяжелее. И все больше опирался на свой посох, навалившись всем весом и тяжело вздыхая уже после десятка сделанных шагов.

Впрочем, через пару дней его кажется отпустило, и он вернулся к своей обычной походке. Примерно на второй день после посещения Ксорха, старик рассказал мальчишке, как поступил Охотник со своей женой и вторым Охотником, которые оказались виновны в смерти его матери.

Зур’дах молчал, сказать ему было нечего. Радости он не чувствовал, потому что ее не было. Свою маленькую месть Ташке он уже совершил. Задев, правда, при этом остальных. Старик ни разу не ругал его за содеянное. За то, что пострадали другие зуры.

Несмотря на все произошедшее, гоблиненок стал спать спокойнее.

До поджога, он каждый день думал о матери и мести, и сон не шел. Зур’дах крутился-вертелся, но никак не засыпал. Тяжело было привыкнуть, что под боком теперь храпящий старик и темная пещера, а не теплый шалаш и мама. Зато после того, что сделал Ксорх, с души мальчика словно сняли какую-то невидимую тяжесть, и Зур’дах вдруг задышал свободно и легко. Ушли проблемы со сном.

Да и с самим Драмаром теперь все шло по-другому. Немощь старика словно расположила к себе мальчика, он стал иначе относится к нему.

Несмотря на слабость, старик приносил еду и сам ее же готовил. Параллельно он объяснял гоблиненку много вещей, относящихся к устройству племени, которых ему почему-то раньше не рассказывала мама. И наконец, Драмар начал немного рассказывать про Охотников и Ядра.

— Дай ладонь.

Мальчишка протянул руку, а старик стал разглядывать появившийся после Поглощения силуэт паука и круг в нем.

— Паук значит… — пробормотал он задумчиво.

На несколько мгновений Драмар глубоко размышлял.

— А теперь расскажи, что в тебе изменилось и как происходило Поглощение.

Гоблиненок стал рассказывать, и про глаза, и про странные ощущения в теле когда те включались. Старик периодически задавал вопросы, уточнял, переспрашивал.

— Ясно…ты должен понять, уяснить, что Ядер больше никто тебе не даст. Я даже не уверен, что Ядра пауков вообще еще есть у самого Ксорха. А добыть ни я, ни ты их не сможешь. Поэтому, нужно научиться пользоваться тем, что есть — в твоем случае, изменившимися глазами. Это и так невероятная удача, что ты пережил изменение с таким большим ядром. Просто чудо.

— Но, кроме этого малец, ты еще должен научиться разбираться в том, что тебя окружает.

В тот же день Драмар начал учить гоблиненка различать насекомых.

Оказалось, у него была отдельная пещерка неподалеку, где он держал самых разнообразных насекомых: как самых редких и необычных, которых добывал из разных уголков пещеры, и за ее пределами, так и простых, встречающихся часто.

Показывая какого-то жука, старик подробно объяснял его свойства, чем полезен, для каких настоек, зелий, порошков, мазей используется. Казалось, о жуках он мог говорить вечно. Поэтому неудивительно, что скоро Зур’дах стал пропускать половину сказанного мимо ушей.

Пропускал ровно до тех пор, — пока возле жилища старика не появился знакомый силуэт девочки, — Кайры.

— Мммм? Чего? — спросил Драмар у нее.

— Меня послала Прата, сказала вы дадите чернохвостого тарма.

— Мммм… — вновь вяло пробормотал Драмар, прикрыв на мгновение глаза, — Прата взяла новую ученицу?

Кайра молча кивнула.

— Замечательно, хоть часть времени эта слепая рухлядь не будет одна.

— Зур’дах, — кинул он мальчишке, — принеси его.

— Кого? — поднимаясь, и постепенно обретая дар речи спросил гоблиненок. Когда он видел Кайру, то всегда как-то неосознанно застывал, не зная что сказать. Он не смущался ее, нет, это было что-то другое.

— Кого-кого, — раздраженно передразнил его старик, — Сказано же, чернохвостого тарма, тугодум. Я тебе его вчера показывал. Сбегай давай.

Гоблиненок застыл на мгновение, но все же побежал, иногда оглядываясь назад.

Он искренне не помнил, как выглядел этот гребаный тарм, — он вообще не слушал старика вчера, погрузившись в собственные мысли.

А сказать что не помнит не мог. Не смог. Вбежав в пещеру, он начал напрягать память, пытаясь вспомнить, что же вчера ему показывал старик.

— Вот дерьмо. — ругнулся он вслух.

Тут, в корзинках и каменных ячейках жило столько похожих друг на друга жуков, что он просто растерялся.

Повозившись с минуту и ничего не вспомнив, он не нашел решения лучше, нежели схватить просто похожего, как ему казалось на тарма жука, и рвануть обратно.

— Это не он, — сказал как отрезал Драмар запыхавшемуся гоблиненку, — Ты что, совсем не слушал меня вчера?

Зур’дах судорожно сглотнул слюну и кивнул. Краска стала заливать все его лицо. Именно перед Кайрой было почему-то стыдно. Будь старик один…это было бы другое дело, пусть выговаривает.

А сейчас… хотелось просто сквозь землю провалиться.

Драмар покачал головой, с трудом встал и пошлепал к пещере с жукам.

— И ты со мной. — крикнул он мальчику.

Вот после этой сцены, Зур’дах и начал действительно пытаться запоминать то, что говорит старик, и слушать его внимательно. Еще конечно потому, что Кайра стала прибегать к ним часто, по нескольку раз на дню, то за одним, то за другим ингредиентом. Слепая знахарка сама не могла добыть ни жуков, ни растений, — для этого был Драмар и другие старики.

Именно поэтому она тогда ничего не взяла с гоблиненка за зелья его матери. Зато теперь, когда его голова наполнялась новыми знаниями, подзабылась и Ташка, и остальные зуры, и Ксорх, — все, что случилось раньше, отступило на второй план. Теперь мысли занимали бесконечно похожие названия и виды жуков.

— Если не найти вовремя нужный ингредиент, — сказал ему Драмар после того случая, — кто-то может и умереть. Просто потому, что не успели сделать зелье. Некоторые зелья нужны срочно. Поэтому, все нужно делать быстро.

Второй раз Зур’даху повторять было не нужно. Он и так все понял.

За эти несколько дней, как Кайра начала приходить к Драмару, гоблиненку так ни разу и не удалось поговорить с ней, а очень хотелось. Старик наблюдавший за всем из под своих насупленных бровей смущал и отсекал сразу любые возможные разговоры не имеющие отношения к его любимым жукам.

Зур’дах наконец стал гулять среди Окраин, заходил дальше и возвращался позже. Теперь он ничего не боялся, и будто позабыл о любых возможных опасностях. Тут их было мало.

В один из таких заходов на него и напали. Чужаков тут не любили. А оказалось, он считался все еще чужаком.

Троица детей вылетела словно из под земли, примерно его возраста, или же немного старше. Гоблиненок на мгновение растерялся. Он не знал, чего от него хотят.

Зато они не ждали. Атаковали сразу как взяли в тиски.

Он легко увернулся от первого удара мальчишки перед ним, но сам не спешил атаковать, — думал что успеет уйти и так, или убежать. Ведь теперь он был быстрее обычных детей.

Однако это не спасло от мальчишки который зашел сзади и сделал подсечку. Никто не собирался драться с ним один на один. Это стало понятно сразу, но излишняя самоуверенность заставила гоблиненка не принимать серьезно этих детей. От такой подлости он просто озверел.

Как только он оказался на полу, на него навалились все трое.

Он не сдерживался. Начал раздавать удары направо налево, практически не целясь. Как ни пытались удержать его чужие руки-ноги, не могли, сил у него теперь было больше. В ответ на каждый удар он получал несколько, но в сравнении с ударами Сарка, — которые грозили сломать кости, — это было почти нечувствительно.

Зато когда Зур’дах почувствовал, что удары хорошо так достигают цели, и мальчишки один за другим начинают откатываться от него подальше, он сумел быстро подняться и начал лупить последнего мальчика еще сильнее. Потом подлетел ко второму и заехал кулаком под ребра. Тот вскрикнул от боли и сплюнул кровь.

— Эй, хватит! — Воскликнул мальчик напавший первым. Он откатился в сторону и потирал ушибленные места. — Перестань!

— Перестань! Ты чего творишь! Ты же ему все переломаешь! — на его руку кинулся четвертый малец, совсем малыш, ростом по руку Зур’даху.

Он ухватился за его кулак и всячески мешал бить.

Глаза Зур’даха яростно сверкнули. Тем не менее он остановился. Не бить же ему…трех…четырехлетку которая ему по пояс?

Да это же девочка!

Он не сразу разглядел, что это не мальчишка, настолько замызганным и грязным был ребенок.

Он тяжело дышал и переводил глаза полные ярости с одного мальчишку на другого опустив, тем не менее руки вниз.

— Сами напали! Втроем!

— Ну напали и напали. Напали и получили, — пожал плечами тот, не смутившись, — Проверяли тебя.

— Проверили?

— Ты же чужак, из этих… — мальчик зло кивнул в сторону остального племени и не договорил.

Зур’дах в злобе сжал кулаки.

Сначала нападают, а потом…бегут. А если б он не мог дать отпор? То просто бы избили и бросили?

И в тоже время, впервые он почувствовал легкий приступ гордости, понял, что может что-то, что теперь не слабак.

Правда…это были обычные дети, не Сарк и остальные. Не измененные ядром.

— Мы ж не знали что ты такой сильный, — словно оправдываясь сказал тот, которому Зур’дах чуть не отбил ребра, — Только больше не бей. Кая, отпусти его.

Мальчишка, а вернее девчонка все так же продолжавшая висеть на руке Зур’даха отпустила ее.

— А чего напали? — угрюмо спросил Зур’дах.

— А почему ваши нападают? Приходят и бьют? Против ваших можно только если самих много. Хотели отомстить, хоть кому-то. Ты похож на них.

В глазах говорившего гоблиненка плескалась давняя и затаенная обида.

— Наши? — удивленно переспросил Зур’дах.

Для него не существовало наших и чужих. Для него все были чужими, что изгои, что дети Охотников.

Но уже по тому, что кого-то нужно было брать числом, ему сразу стало понятно, — речь идет как раз о детях Охотников.

— Я же не они, — ответил Зур’дах. — Я живу тут, с Драмаром.

Дети переглянулись, словно что-то молча решая.

— Тогда…мир? — протянул ладонь самый битый из всех, шагнув вперед, к нему. Мальчишке хорошенько досталось, синяки уже вспухали на лице.

Гоблиненок с недоверием посмотрел на протянутую руку.

— Ну? — повторил битый еще раз.

Четверо пар глаз выжидающе смотрели на него. Что он решит?

Ему не хотелось жать руку, но…если их били так же как его Сарк и ему подобные, то почему нет?

Эти дети были каким-то другими. Совсем не похожими на Саркха и остальных, он не мог сказать чем. Может…он пригляделся, тем, что ходили в оборванных тряпках и были такие…тощие?

Он не знал. Но они отличались во всем.

Гоблиненок не хотел продолжать драку: во-первых — он знал, что в случае всего, все-таки справиться в этой тройкой мальчишек, девочка не в счет. Так что драться дальше уже совсем не хотелось. Особенно когда они заговорили и сами начали просить мира. Вот если обманут,тогда…

Зур’дах пожал руку в знак мира.

Атмосфера в миг разрядилась, успокоилась. Мальчишки заулыбались. Впрочем, через боль. На их телах было предостаточно синяков, наставленных Зур’дахом.

И никто за это не обижался на него.

Ему даже показалось, что дети тут на самом деле не такие злые, как в остальном племени.

В итоге, каждый из детей представился ему, Кая, которая его остановила, оказалась сестрой самого битого. Видимо, потому так бесстрашно и вступилась за него.

Решив, что прогулялся достаточно, Зур’дах вернулся к жилищу Драмара. Хоть поначалу он и не почувствовал, но эти мальчишки все-таки пару синяков ему оставили в память о себе. Не настолько у него крепкой и непроницаемой была кожа, как у взрослых Охотников. Пока еще нет.

Увидев спящего возле большого камня Драмар, гоблиненок задумался.

Главное, чтобы все эти Стражи, и Охотники, не узнали, что старик так ослаб. Без Драмара, без его помощи, и защиты, — он тут никто, и его заберут те же Стражи при первой возможности. Так ему казалось. Да и тот же Ксорх — он всегда его не любил, с чего бы сейчас что-то изменилось?

Старик словно услышав его шаги приоткрыл глаза.

— Уже вернулся? — спросил он.

Гоблиненок не ответил, и пошел в жилище.

— Стой! — голос старика заставил его остановиться, — Иди за мной, будешь продолжать изучать жуков.

Нехотя гоблиненок поплелся за ним.

Не любил он наблюдать за этими ползающими и кусающимися тварями и запоминать их отличия. Тем более, что некоторые из них были действительно мерзкими. Ему нравились только некоторых из них, вроде той же угольницы, или светляков, — безобидные насекомые.