Подземелье

Глава 87

Зур’дах глубоко вдохнул, оказавшись снаружи. По сравнению с кузницей воздух тут был чистым, приятным и холодным. Несколько мгновений он приходил в себя.

— Пошли, — махнул им гоблин-надсмотрщик, и дети, не успев отдышаться, пошли за ним.

Он привел их в место, где стояли большие каменные корыта с водой, возле которых стояли две толстых гоблинши, будто сторожившие их. Возле них лежали инструменты: щипцы, щетки, и…острые кинжалы.

— Отдрайте их как следует, — скомандовал он толстухам, — Чтоб ни одной вши не осталось.

— А вы идите, отмойтесь — мало ли какую дрянь вы подцепили в Подземельях.

Толстые гоблинши обступили детей, и, покрутив в своих сильных руках, с хохотом плюхнули их в огромные корыта. Зур’дах вылез, отфыркиваясь. Он давно не был в воде, а искупаться ему не удалось даже когда они проходили мимо источников. Гоблинши вручили детям щетки и странно пахнущую смесь, которой натерли детей сами. От этого резкого запаха Зур’дах чуть не потерял сознание. Всё это время он держался, потому как запахов было много, но они не были резкими, но теперь, из-за его обостренного нюха, ему чуть не подурнело и он чудом удержался. Старался не дышать и быстрее домыться. Вода была холодной только первые пару мгновений.

После отмывки все тело неприятно щипалось и чесалось, Зур’дах и не помнил, когда последний раз мылся. Волосы ему тоже обрезали, оставив один голый череп. Это было непривычно, и первые десять минут, пока остальные мылись, он постоянно неосознанно ощупывал его, находя странные неровности на голове.

В два счета безжалостно обкорнали и Кайру, оставив ей короткий ежик. Впрочем, на взгляд гоблиненка, она и с ежиком оставалась симпатичной.

Надсмотрщик с каменным и непроницаемым лицом смотрел на все это и терпеливо ждал пока дети станут чистыми. Тут же им выдали и чистые тряпки — старые оставили тут же. Правда, назвать одеждой те рваные обмотки, в которых они прибыли сюда было сложно.

Когда все закончилось, и все дети были чистыми, подстриженными и переодетыми, он повел их в довольно просторное помещение, больше похожее на казарму, одноэтажное и длинно шагов в двести. Оно было сложено из больших булыжников и закрыто тяжелой металлической дверью.

— Тут будете спать, — сказал он открыв дверь, которая запиралась на задвижку снаружи.

Внутри лежали два ряда циновок, на которых лежало не меньше сотни детей гоблинят, которые спали. Ну, или делали вид что спали, потому что когда раздались звуки открываемой двери они повскакивали.

Зур’дах с соплеменниками застыл, глядя на других детей.

Это было неожиданно. Столько детей, гоблинских детей!

На гоблиненка нахлынула куча запахов — от каждого из детей. То, что уже он ощущал раньше, когда чувствовал запах: Драмара — как пыльцы, запах Каи — как запах влажного камня и многое другое…Сейчас всё это многообразие шибануло в нос смешанным потоком и на пару мгновений он даже закрыл глаза, приходя в себя.

— Встать! — скомандовал надзиратель.

Все дружной и синхронно подскочили и выстроились в две линии, каждый возле своей циновки.

Зур’дах впервые видел подобную дисциплину и….послушание.

Он присмотрелся к детям — у всех были ошейники, как и у него теперь.

— К вам пополнение. Новенькие, пока их не распределили побудут с вами, — сказал надсмотрщик, проходясь между детьми.

— Так, а вы, пятеро, — указал он на них, — Спать будете на полу — ничего, не сдохнете. Завтра принесут циновки и мы с вами разберемся, посмотрим, кто и на что способен. Ясно?

Зур’дах и Кайра кивнули.

— Хорошо. Отсыпайтесь, потому что завтрашний день будет у вас тяжелым.

Он ухмыльнулся и вышел наружу, закрыв за собой дверь.

Саркх и Зур’дах потоптались и прошли немного вперед.

Буквально минуту продолжалось молчание.

— Смотри-ка какие…

— Ооооо. девочка…смотри-ка. Это хорошо…очень хорошо.

Реплики сыпались одна за другой, сливаясь в нестройный гул. Некоторые трогали детей, таким образом знакомясь и показывая дружелюбную настроенность, а другие — присматривались.

— Тихо! — вдруг раздался голос с того конца.

Вперед вышел рослый гоблиненок. Наверно лет тринадцати, даже старше Саркха, и выше Зур’даха на целую голову. Тело его было хорошо развито, везде бугрились крупные мышцы. Гоблиненок давно таких не видел. У них все были жилистые и худые, таких…«крупных» не было. Разве что только старшие Охотники, но они-то взрослые были.

Он подошел вплотную к мальчикам.

— Запоминайте, Дикари. Я тут Главный. Я чемпион Ям — Турхус, понятно? Видите это? — он поднял руку, — Десять меток, — это значит, что я победил в десяти боях. А большинство тут даже в одном не было.

Пять пар внимательно смотрели на него, не понимая чего он хочет.

Зур’дах тяжело и громко задышал.

Запах…Ужасный…

Запах…отвратительный запах шел от этого гоблиненка-подростка.

Плечо и половина руки мальчика были покрыты странной чешуей.

— Вы будете слушаться и делать то, что я вам скажу. А нет — так будете биты, да так, что следов не останется, а больно будет, ясно? Скажу принести что-то — принесете, скажу спать в углу — будете спать в углу.

Саркх и Тарк нахмурились, сжав кулаки. Этот мальчик, вернее подросток, и его слова им совсем не понравились.

Сам мальчик тем временем выставил руки в бока, ожидая их ответа. Ожидая, — прогнутся новенькие так, или придется применить силу. Лучше бы для него, конечно, было обойтись без драки, потому что драки не поощрялись между детьми, и он это прекрасно знал, так как уже давно жил в Ямах. Однако поставить на место новеньких было надо. Да пообиднее. В общем-то, даже из без битья методов сделать жизнь новичков невыносимой была масса. Так что рано или поздно все встраивались в их большую группу, принимая Чемпиона как главного. В целом, ничего такого в этом не было.

Но не для Зур’даха. Ему хватило и того, что было у них с Саркхом в родном племени.

Может он бы просто проигнорировал слова этого подростка, и прошел молча, нашел бы себе циновку, но тот вдруг добавил:

— Ты, девчонка, да? Вижу же по лицу…Ты идешь со мной, будешь спать рядом. А вы ложитесь там, у порога, нечего вам рядом с нами спать, понятно? Да не бойся ты, малышка, никто тебя не тронет. У нас тут так нельзя, — он рассмеялся, — Маленькие еще. Но лучше чтоб рядом была девочка, чем эти грязнули. Ну? — он протянул руку, приглашая Кайру пройти вперед.

Дальше все произошло очень быстро. Среагировал первым не Зур’дах, и не Сарик — а Саркх.

Саркх, разозленный, дернулся навстречу мальчишке — Кайра была своей, и её надо было защищать от всяких засранцев. Пусть еще недавно подобным засранцем был и сам Саркх.

Однако, едва Саркх рванул навстречу Чемпиону и попытался нанести удар, как он привык, навстречу ему прилетел встречный удар. Быстрый и несильный. Видно было, что подросток даже не напрягся, отшвырнул как назойливую муху. Зато Саркх отлетел на три-четыре шага и перекувыркнулся.

— Что непонятного? — покачал головой мальчик, — Тупые…Я же предупредил. Просто кивните и живите как остальные. Эх…

Он шагнул к Кайре и схватил ее руку. Та как не пыталась вырваться — не могла.

— Чего дергаешься? — ухмыльнулся он, — Ничего страшного не случится, малышка. Никто тебя не обидит.

Сарик дернулся, но его уже схватили два других гоблиненка за руки, чтобы не повторилось то, что случилось с Саркхом.

Зур’дах сделал шаг вперед.

— И ты хочешь получить, сопляк? Мне это не сложно, а вот тебе больно будет. Оно тебе надо?

Однако Зур’даха раздирала тошнота и….ярость! И не только от того, что мальчик впереди силой держал руку Кайры и ее саму. Нет, не от этого. Хотя это добавляло ему злости. Причина его тошноты и ярости была другая:

всё потому, что он уже знал какой тип мутации у мальчишки перед ним.

Какое ядро использовал он для усиления. Вернее, на нем использовали. Запах этой твари теперь въелся в его подсознание навсегда, и в любом месте и в любое время он узнает даже крохотную подобную тварь, учует ее.

Волна ярости захлестнула Зур’даха, кровавой пеленой застилая глаза.

Обостренный после пробуждения крови нюх только подстегнул его.

После всего случившегося Зур’даха не боялся никого и ничего. И точно не этого мальчишку.

Ненавижу.

Тварь.

Выродок.

Убью.

Нос забивало этим отвратительным запахом.

— Что молчишь?..

Мгновения растянулись.

— Не…на….вижу… — выдохнул Зур’дах.

И впервые за долгое время глаза его заволокло тьмой.

— Что…происх… — чемпион не успел договорить.

Он ощутил каждую каплю собственной крови. С момента появления дроу она молчала. Но тут, в этом помещении, дроу не было. Были только они. Дети. И кровь зашевелилась, требуя отмщения.

— Тварь… — выплюнул Зур’дах, сжимая и разжимая руки.

Перед собой он видел не наглого мальчишку, а только тварь –многоножку. Многоножку, которая сожрала Каю. Многоножку, которая сделала ему больнее всех.

С выдохом кровь проснулась. Кровь наполнила его тело. Одно мгновение растянулось и он рванул навстречу гоблиненку, который сразу попытался ударить его. Не успел.

Зур’дах схватил его за руку. Схватил за мчащийся на него кулак. Который для него был медленным.

Слишком медленно.

— Да я тебя…

Однако ничего он не сделал. Потому что в следующее мгновений раздался хруст. Ладонь сжала руку «Чемпиона», со всех сил. И если ему удавалось крошить некоторые виды камней, то обычная гоблинская кость…

Мальчик закричал и лицо его перекосилось боли и злости. Он вновь попытался вырваться и одновременно ударил ногой. Зур’дах сделал полушаг в сторону. Мальчик второй рукой попытался заехать ему в морду, но теперь гоблиненок схватил и вторую руку, и она оказалась как в каменных тисках.

— Еще раз… — сказал гоблиненок глядя глаза в глаза на упавшего на колени мальчишку, — Прикоснешься к ней, или к любому из нас, я тебя убью…Понял, тварь?

Аура Зур’даха вырвалась наружу. Непроизвольно. Аура паука.

Все дети, даром что такие же мутанты как и он, инстинктивно отпрянули к стенам. Даже Сарик и Саркх. Все. Они ощутили себя запертыми в ловушке вместе с этим маленьким гоблиненком-хищником, который тем не менее был младше большинства из них.

Теперь уже они увидели перед собой смутный образ беспощадного черного паука, и сети которые он раскинул по всей казарме. Сети страха, из которых выбраться они не могли. Потому что ноги резко стали ватными, а сердце заколотилось как бешеное. Липкая паутина страха окутала их, и хоть на самом деле они не видели никакого паука, они ощущали его незримое присутствие.

Только Кайра заметила, что пространство вокруг Зур’даха словно поплыло рябью, а тьма у его ног зашевелилась. И ей стало страшно. Такого она еще ни разу не видела.

Вслед за ней каждый из детей затрясся от внезапно нахлынувшей волны страха.

— Зур’дах…перестань…хватит… — прошептал Тарк, который единственный не шарахнулся от него в сторону. Он уже видел соплеменника таким, тогда, когда тот ударил Сарика. А вот сам Сарик чуть ли в угол не забился.

Хоть в этот раз глаза Зур’даха и почернели, но видел он все прекрасно. И ощущал в руках силу, с которой мог дробить камни.

— Тварь… — выплюнул гоблиненок, обращаясь к чемпиону, — Отвечай. Ты понял?

Тот пытался вывернуться и ударить гоблиненка. Он, в отличии от других, действительно сопротивлялся воздействию ауры паучьей крови. Ему хоть и было страшно, но он пытался подняться, дать отпор. Просто вырваться из хватки Зур’даха он не мог. А боль в обеих руках, где уже были сломаны кости, мешала прийти в себя.

— Да я…

Зур’дах ударил его второй рукой. Уже не в полную силу, а просто ладонью. Потому что вдруг забоялся убить мальчика. Рассудок уже начал возвращаться к нему, вместе с самообладанием. Однако, проучить этого «чемпиона» он должен был. Чтобы впредь он даже сунуться к ним не посмел.

— Ты мерзкая…Вонючая….Тварь…На!

Гоблиненок наносил мощные шлепки по его лицу, наслаждаясь происходящим. Когда пролилась кровь мальчика, запах многоножки в воздухе мгновенно усилился. И он еле сдержался, чтобы не убить подростка, потому что из-за запаха крови вновь встала перед ним огромная многоножка. Вот только в этот раз он сам был огромным пауком, который поймал тварь и не собирался отпускать.

Его нос просто выворачивало от этого запаха. Этот же запах вбился ему в подкорку когда он убил многоножку, когда всё это случилось. И теперь один взгляд на этого гоблиненка — и его лицо передергивало от ненависти и отвращения.

— Я… — зашипел мальчишка, — Сука…Аааа…. — Хрустнула очередная кость, не давая ему договорить.

Но мальчишка просто не мог вырваться из хватки Зур’даха, хоть и был крупнее и больше него.

— Отвечай! — заревел гоблиненок.

— Зур’дах! Зур’дах! — вскричала Кайра, — Успокойся! Зур’дах!

Голос девочки заставил его ослабить хватку и отдышаться. Только сейчас он понял, что часто и судорожно дышал, а глаза горели от прилива паучьей крови.

Он оглянулся назад, сверкнув черными глазами на Кайру, на Саркха, на стоявшего в шаге Тарка, который не рискнул вмешаться. Остальные дети будто еще плотнее вжались в стены, стараясь не попадаться ему на глаза.

— Что умолкли! — рявкнул разозлившийся Зур’дах, — Кто обещал избить нас? Вы⁉ Уже не такие смелые⁉

Он махнул наотмашь правой рукой и полубессознательный подросток-чемпион отправился в полет. Зур’дах даже не ощутил его веса. Полностью измененные руки были слишком сильны.

Упавший мальчишка почти сразу поднялся, покачиваясь: несмотря на сильные полученные удары, руки висели безвольными плетями, и он не мог даже сжать пальцы. С лица его капала кровь. Но он все равно стиснул зубы и глаза его загорелись желтоватым цветом, преображая его. Цвет многоножки. Зур’дах знал это. Этот мальчишка, так же как и он, активировал глаза. Точно так же как показывал это Драмар. Вокруг «чемпиона», как и вокруг Зур’дах начала распространяться аура хищника. Вот только…была она слабее, в разы слабее.

Он слабее! — презрительно взглянул на него гоблиненок.

Ах так!

Это только заставило еще больше вскипеть кровь внутри Зур’даха, глаза его мало того, что заволокло тьмой, так и реальность превратилась в точки жизни.

Он видел не гоблиненка, а пульсирующую точку жизни.

Зур’дах медленно пошел к нему. Чувствуя, как кровь еще сильнее закипает. Совсем как тогда. Он вновь ощутил себя гигантским пауком, который поймал добычу в сети. Который идет, чтобы высосать ее жизнь до капли.

— Ненавижу многоножек, — прошептал он, — Эта же тварь внутри тебя, да? Мерзкие твари, нападающие исподтишка!

И вот теперь мальчишка с желтыми глазами попросту оцепенел. Потому что все его тело вдруг прошибло осознанием того, что его идут убивать, а шансов у него нет. Это была не драка, и не детские шутки. Он ввязался туда, куда ввязываться не стоило.

— По…помогите… — еле выдавил он, глядя на остальных детей.

— Зур’дах! — кинулась к нему Кайра, — Не надо! Хватит!

Тарк ее остановил, не дав сунутся в драку.

Зур’дах же играючи увернулся от двух ударов, которые мальчишка нанес ногой, и резко схватил его за горло — ему не нужно было видеть его, чтобы знать где оно находится.

Его ладонь ощутила мягкость и живость тела.

В ушах билась набатом кровь, даруя ощущение силы.

Прекратилось все в момент.

Раздался резкий противный свист, и вспышка боли в спине заставила разжать руку и выронить добычу.

Мою добычу.

Он обернулся назад, однако в следующее мгновение упал. Еще один сильный удар заставил его выгнуться от боли. Что-то оплелось вокруг его ног, заставив потерять равновесие.

Глаза вернулись в норму, а он ударился головой, резко теряя весь запах. Может он использовал максимум крови на данный момент? Но едва прошла чернота в глазах, — накатила страшная слабость.

— Успокойся! — рявкнул чей-то голос.

И Зур’дах, подняв голову, увидел перед собой надсмотрщика. Того самого, который привел их сюда.

— Так и знал, что будут проблемы. Надо было прислушаться к себе…

Надсмотрщик наклонился к нему и поднял подбородок, заглядывая в лицо.

— Это, конечно, очень хорошо, что ты такой сильный — ты будешь хорошим бойцом, малец, вот только портить имущество Хозяина не надо. За это следует хорошее наказание. Яма.

— Ты, — рявкнул он уже на поднимающегося мальчишку, — Думать надо прежде чем что-то делать. Чемпион… — он сплюнул, — Теперь уже чемпионом ты не будешь. Иди сюда, руки покажи.

Шатаясь, мальчик приблизился к ним…

Зур’дах понял, что кровь внутри спряталась обратно, а сам он с трудом поднимается и на него наваливается еще одна волна слабости. От такой короткой схватки? Это все на что его хватило?

— Фокусы с глазами даже не пытайся провернуть, — предупредил он гоблиненка, прямо говоря о том, что знает, что использовал гоблиненок, — Этим детей будешь пугать.

И еще Зур’дах заметил, что плетка, которая сейчас оплелась вокруг его бедра….вытягивает силы!

— Да, малец, — подтвердил надсмотрщик, будто читая его мысли, — Плетка необычная, и лучше тебе больше не заставлять меня ее использовать.

— Так! Вы все — ложитесь спать. А ты, малец, проведешь эту ночь в другом месте. Так остальные целее будут. Турхус за мной, и молчи, ничего не говори. Не хочу слышать никаких оправданий.

Гоблин спрятал плетку за пояс, и не церемонясь схватил Зур’даха за ошейник, потащив за собой. В этот раз гоблиненок не сопротивлялся. Просто дал себя утащить из казармы.

— Контролируй свою кровь. Со мной тебе все равно не справиться, как и с любым другим стражником, так что уймись. Ясно? Силу будешь в других места показывать, с тварями — своих нечего калечить.

Зур’дах промычал что-то в ответ. Когда шею пережимает ошейник, — говорить не очень удобно.

— Будем считать, что это означает «да». — заметил надсмотрщик.

Все внутри гоблиненка успокоилось, будто после бури. Кровь спала, довольная тем, что нашла выход, а эмоций не было: была пустота, и небольшое сожаление о том, что так сильно отлупил мальчика. Он вначале вовсе не собиралась ломать тому руки, но этот гребаный запах многоножки не оставлял выбора.

Надсмотрщик не выглядел таким уж сильным, но гоблиненок чувствовал — его он скрутит в два счета.

Глаза смотрели на мир уже спокойно без всякой ярости.

— Успокоился? — заглянул еще раз ему в глаза гоблин, — Хорошо, буянить не будешь?

Зур’дах отрицательно покачал головой.

— Хорошо.

— Турхус, руки покажи.

Надсмотрщик отпустил Зур’даха и принялся осторожно прощупывать кости рук, чем вызывал гримасы боли на лице гоблина-подростка.

— Плохо…

На лицо побитого чемпиона он даже не посмотрел, хотя оно уже опухло полностью, — бил Зур’дах с двух сторон.

— Значит так, — сказал, — С тобой я поговорю позже, отдельно, а пока, беги к Костоправу, я вернусь и принесу,,ядреную смесь,. А потом пойдем к Знахарке — тебе нельзя надолго выпадать, у тебя через несколько недель бои.

Турхус кивнул и побрел в другую сторону, периодически сплевывая кровь на пол.

Дах-надсмотрщик повернулся к Зур’даху.

— Расстроил ты меня, малец, — скорее разочарованно чем зло покачал головой он, — Оставил вас ненадолго, а вы устроили…

— Но…он же сам первый начал…

— Рассказывай…Послушаю, что ты мне наплетешь…

Зур’дах вкратце начал рассказывать что случилось, и уже рассказывая сам понял, что как ни крути, а он перегнул палку. Ведь как объяснишь надсмотрщику про кровь, про Каю, про многоножку? Он же не поймет.

Дах-надсмотрщик спрашивал, а гоблиненок отвечал, вот только по итогу и получалось, что Турхус пихнул Сарика, который отделался ушибами, ничего не сделал Кайре, а он сам — избил чемпиона чуть ли не до смерти, и получается что ни за что.

— Так звучит, будто это я виноват… — буркнул гоблиненок после очередного вопроса.

— Так ты и виноват.

— Турхус вас избил? — нет, сломал вам руки — ноги? — тоже нет. А знаешь почему? Турхус знает, что оставлять следы и портить вас, собственность Хозяина, нельзя — за это полагается наказание, а наказание ему не всралось.

— А Кайра… — начал было Зур’дах.

— Ой, не говори глупости, это был повод спровоцировать вашу маленькую стайку — она ему задаром не нужна, ей сколько, семь лет, восемь?

Зур’дах кивнул.

— Ну вот, это первых, а во-вторых — если бы он что-то сделал с девочкой, ему бы было такое наказание, о котором я лучше промолчу. И он это знает. Погрела бы она ему бочок и все. Поверь — среди вас, малых, доносчиков хватает. Мы надсмотрщики всегда все знаем.

— Но я же не знал! — воскликнул Зур’дах.

— Теперь знаешь.

— Да, из-за его успехов в Ямах Турхусу позволены некоторые вольности: колотить, издеваться, быть Старшим среди младших, но в этом ничего такого нет. Любой сильный неизбежно займет свое место среди всех остальных, просто кому-то нужно чтобы перед ним кланялись, а кому-то достаточно сознания собственной силы. Турхусу нужно поклонение вас, малявок.

— Но откуда я мог знать, что ты такой сильный… — надсмотрщик взял руки Зур’даха присматриваясь к коже, — Хорошо, я не знал, вы новенькие, но ты то сам знал, что руки у тебя каменные?

— Ну…знал…

— Мог же рассчитать свои силы. Обычного ребенка так можно и действительно убить. Повезло еще что Турхус крепкий.

Зур’дах вдруг понял кое-что: надсмотрщик как-то быстро появился.

— Вы…подсматривали? — спросил он.

И тотчас же гоблиненок получил чувствительный подзатыльник.

— Не подсматривал, а следил. И нет — я не успел, иначе бы никакой драки у вас не случилось. А должен был успеть, и из-за тебя мне влетит тоже, маленький идиот.

Он вздохнул.

— Я пришел слишком поздно. Ты ведь мог убить его?Ты же не собирался останавливаться?

Зур’дах не ответил, но вдруг понял что это так и было.

Я действительно мог его убить…

Гоблиненок взглянул на плетку в руке надсмотрщика и вспомнил как она больно обожгла спину, одновременно лишая его сил.

— Ждешь, что бить буду? — спросил Дах, продолжая путь.

Зур’дах кивнул, идя рядом. Убегать он не собирался.

— Я бы с удовольствием, но тебя ждет более серьезное наказание, чем какие-то плетки. — ухмыльнулся Дах.

— Посерьезнее плетки? — побледнел гоблиненок.

— Запомни главное правило, малец, — никаких серьезных увечий другим детям, понял?

— Понял. — буркнул он.

— Я думал это как-то и так понятно. Но нет, — таким как ты — нужно объяснять.

Пока они разговаривали, то шли в одном направлении, — в направлении Разлома.

— Надеюсь, наказание послужит тебе уроком, и ты избавишься от привычки распускать руки там, где, я уверен, можно было просто договориться.

Несмотря на все произошедшее, Зур’дах не считал себя виноватым. На них же напали первыми!

Надсмотрщик приостановился, и вдруг зло сплюнул.

— Видят Боги, не люблю я сажать детей в Ямы, — это наказание и взрослые не выдерживают, но ты растрощил руки Турхуса в хлам, молись, чтобы его вовремя успели восстановить и ему не пришлось пропускать бои.

Зур’дах каждую секунду ожидал, что надсмотрщик все же будет его бить, но тот ни разу его не ударил, только дал еще один подзатыльник.

Они подошли еще ближе к разлому. Тому самому разлому, тьма из которого пыталась добраться до них пятерых, когда они сидели в клетке.

Гоблиненок на секунду испугался, а потом вновь взял себя в руки.

Остановились шагах в двадцати от разлома, и Зур’дах смог разглядеть, насколько он огромен. До следующего края было сотни две -три шагов, и внизу виднелась бездна, наполненная густой тьмой, поднимающейся кверху как туман. Разлом тянулся вправо и влево поперек пещеры, от краев до краев.

Но самым неприятным было то, что возле него веяло такой потусторонней мутью, что Зур’даха сразу затошнило. Тьма над ним словно плотнее заклубились, и по воздуху поползли щупальца тьмы — медленно и неспеша.

Или мне показалось?

Щупальца развеялись и пошли в другую сторону.

Дышать стало тяжело.

— Пошли вперед, а то обосрешься от страха. — заметил надсмотрщик, и они двинулись вдоль разлома. На расстоянии трехсот шагов от разлома не было ни одного строения, — пустое пространство. Кое-где, правда, стояли металлические клетки, — пустые. Как та, в которую запихнули их пятерых.

Минут двадцать они шли.

Зур’дах все это время пытался не обращать внимания на тьму, которая будто каждый раз выстреливала щупальцами в их сторону, но не дотягивалась. Но боковым зрением не мог не обращать внимания.

— Не бойся, на таком расстоянии тьма не дотянется, — заметил его беспокойство надсмотрщик, — Ничего, со временем привыкнешь — все привыкают. Это только поначалу страшно.

Тяжелый воздух разлома все еще мешал дышать. Если Зур’дах делал шаг вправо, то становилось легче.

— Видишь эти ямы?

Дах остановился, и его палец указал на место в пяти шагах от края разлома, к которому подходить не хотелось.

Зур’дах заметил впереди круглые провалы, шириной в два-три шага, в десятке шагов от которых полуразвалившись сидела парочка надсмотрщиков. Возле каждой ямы лежала кольцами длинная толстая цепь, вбитая в пол.

— Пришли.

Гоблиненок сглотнул. Это место ему совсем не нравилось. До ям оставалось с десяток шагов, и каждый шаг давался тяжелее и тяжелее, воздух ощутимо потяжелел и забивал легкие.

Надсмотрщик махнул другим соратникам и выбрал для гоблиненка одну из ям. Разницы между ними не было, потому что располагались они в ряд, на одном расстоянии от разлома.

— Малолетний нарушитель? — хохотнул один из надсмотрщиков, бросавший кости.

— Даа. — буркнул Дах.

С грохотом он скинул вниз в этот колодец тьмы массивную цепь. Она со звоном пролетела, лязгая, и через пару мгновений грохнулась об пол.

Звенья цепи были достаточно широки, чтобы Зур’дах просунул в них руки.

— Лезь.

Зур’дах подошел к краю колодца и заглянул внутрь. Он видел его дно: глубина не больше двух десятков шагов. И вроде бы никакой тьмы внизу.

— Ааааа…

От ямы слева донесся громкий стон, и потом все смолкло.

Двойка надсмотрщиков, игравших в кости, скривились:

— Еще один страдалец, потерпеть не может. А нехрен правила нарушать! Тьфу…Тройка…

Гоблиненок сделал шаг назад от ямы.

— Полезай-полезай, — сказал Дах, — Я с тобой не шучу, не полезешь — сам спущу,силой.

Плетка в мгновение оказалась в его руке.

Зур’дах сжал зубы и начал спускаться по цепи.

— Ты тут не один, — донесся до него голос надсмотрщика, — Тут в ямах еще пятеро сидят, просто притихли. Ничего, ночь пересидишь — не помрешь. Тут еще никто не помирал.

Лезть было легко. Вначале. Но чем ниже он опускался, тем гуще становился воздух. Тем тяжелее было спускаться. Тьма тут была. Просто она жалась к стенам и сверху гоблиненок ее попросту не увидел.

Гоблиненок взглянул наверх — тьма закрывала обзор и рассмотреть даже цепь было уже невозможно. Гоблин-надсмотрщик исчез.

Внутри, внизу, всколыхнулся, будто живой, такой же темный туман, как и над разломом. Тьма давила, мешая опускаться.

Когда до пола оставалось три-четыре локтя высоты, — он спрыгнул, приземлившись на холодный влажный пол и чуть не поскользнулся, чудом удержав равновесие.

— Давай, малец, — донесся до него голос надсмотрщика, — Держись там.

После его слов цепь со звоном поднялась наверх, оставляя его в яме, из которой теперь не сбежать.

Зур’дах сел и протянул рукой по влажным стенам. Сначала он подумал, что это влага, но это оказалась тьма, которая взмыла вверх с его руки.

Все стены покрывал легкий налет тьмы.

Теперь, вблизи, он мог рассмотреть тьму как следует. Она пока-что парила в воздухе, не причиняя вреда. Будто легкая черная морось. Но дышать становилось совсем тяжело. Намного тяжелее чем наверху.

Душно.

Тяжело дышать.

От неожиданного головокружения он просто свалился на пол, больно ударившись задницей. В глазах все завертелось и закружилось.

Однако прикосновения к холодным стенам немного привели его в себя.

Несколько минут не происходило ничего.

А потом тьма напала на него. Словно по чьей-то команде она хлынула разными потоками к нему.

Вот дерьмо.

Щупальца тьмы лезли в рот, нос, уши — везде, куда могли дотянуться. Зур’дах попытался отбиваться от них руками, мотал головой, попробовал перелезть на другую сторону «колодца». Пытался отплевывать тьму, но это было бесполезно, с каждым мгновением она будто еще сильнее проникала в тело, в легкие, — душила. Он закашлялся.

Она же меня задушит!

Что мне делать?

Он не понимал, что должен сделать, чтобы тьма отцепилась, отстала, перестала душить.

Чем больше он размахивал руками, головой, — тем больше и сильнее она цеплялась к нему, будто любое сопротивление лишь провоцировало ее на новые действия.

Так продолжалось несколько минут.

После этого тьма отхлынула так же резко, как и нахлынула.

Зур’дах выдохнул и вновь смог задышать полной грудью, ощущая небывалую легкость. Тем не менее, всё его тело тряслось от воспоминаний о липких щупальцах тьмы, душащих его. Руки и ноги дрожали, будто он пробежал огромное расстояние.

Гоблиненок наслаждался коротким затишьем, со страхом ожидая новой волны тьмы, а в том, что она придет — он не сомневался.

Она пришла. Но минут через десять, когда он уже успокоился и в нем вспыхнула надежда, что первая волна станет и последней.

Не стала.

Опять… — с ужасом понял Зур’дах, когда тьма стала душить его, и еще сильнее, чем в прошлый раз.

В этот раз он кажется даже потерял сознание, потому что совсем не помнил как от нее отбивался, просто очнулся, когда тьма ушла прочь, оставив его лежать на полу полностью вспотевшего, измочаленнного и тяжело дышавшего.

В ушах звенело.

— Хах…хах…хах…

Зур’дах вытер со лба пот. Теперь он понимал, почему сидеть в этой яме настоящее наказание. Времени прошло всего с полчаса, а он уже не выдерживал напора тьмы, — внутри рождался инстинктивный страх ожидания следующей волны.

Мне нужно как-то выдержать всю ночь…

Новая порция тьмы вползла внутрь ямы, а старая тьма отлипала от стен, формируя облака и щупальца. Тьмы становилось больше и больше. Воздух вновь сгустился как желе и Зур’дах сжался, будто в ожидании удара.

Тьма напала отовсюду, сразу со всех сторон. Он попытался выплыть из этого топкого болота. Пытался встать, ходить от стены к стене, но тьма тянула его вниз, к полу.

В этот раз ему стало по-настоящему страшно.

Впервые Зур’дах закричал.

Тьма с каждым разом становилась все сильнее и безжалостно истязала тело, при этом не оставляя следов. Каждый кусочек кожи сжимали, выкручивали, выворачивали на изнанку, а потом резко бросали. Каждый раз он валился на пол без сил и вновь пытался подняться.

Он не мог защититься от тьмы.

В этот раз сработал инстинкт. Ярость вспыхнула в ослабленном теле и он ощутил шевелящуюся паучью кровь. Он закусил губы и потекла струйка крови.

Давай!

К глазам прильнула кровь, послушная его мысленному усилию — и глаза почернели.

Руки!

Он ничего не видел, но это было и неудивительно, — ведь вокруг была тьма. Он направил кровь к рукам: только в два места он мог по собственному желанию направлять кровь — в руки и в глаза.

Руки перестала покрывать тьма. Она будто стал стекать с них. Тьма избегала рук как чего-то…опасного…или родного.

Воодушевленный тем, что руки будто освободились от гирь, придавливавших их к полу, он закрыл голову и шею ими.

Это помогло.

Тьма пыталась проникнуть сквозь пальцы, но достаточно было отмахнуться от нее и она отступала. Раньше так не получалось. Он стал активно размахивать руками и наконец смог что-то увидеть. Глаза вернули свой цвет, зато в руках по-прежнему скапливалась паучья кровь. От каждого взмаха руки тьма разлетелась рваными кусками. Она пыталась переть на него и душить, заходить сзади, наседать сверху — вот только теперь руки были его щитом.

Главное было прогнать тьму от лица и груди, тогда становилось легко дышать. Тьма продолжала давить по всему остальному телу, но теперь он не давал ей скапливаться. Разрушал ее.

Наконец-то, почему я сразу не додумался?

Теперь у него появился шанс нормально пережить эту ночь.

Тьма продолжала прибывать волнами, с короткими перерывами. И теперь он сразу встречал ее, разрывая, не пуская к себе.

Каждое мгновение в Яме Тьмы стало безостановочным боем, потому что едва он садился отдохнуть,как тьма начинала хватать его за ноги, за голову, окружать его.

От такого постоянного махания руки просто отваливались. А главное — Зур’дах понял, что поддерживать кровь в руках долго тяжело. Силы расходовались очень быстро. Слишком быстро.

Под конец он просто сидел, прислонившись к стене и вяло отмахивался от тьмы, тяжело дыша. На большее сил не хватало.

Значит, вот как ей можно противостоять…

Из Зур’даха ушел страх. Теперь, зная что тьме можно противостоять, он перестал ее бояться.

Его измененные руки могли разрывать тьму.