Толкование на сто пятьдесят псалмов

Изъяснение псалма 42-го.

Псалом Давиду, не надписан у еврей.

Пс. 42:1. Суди́ ми, Бо́же, и разсуди́ прю мою́, от язы́ка непреподо́бна, от челове́ка непра́ведна и льсти́ва изба́ви мя.

[Суди меня, Боже, и рассуди тяжбу мою; от народа недоброго, от человека неправедного и льстивого избавь меня.]

Псалом сей у евреев не надписан, как заключающий в себе одну и ту же мысль с псалмом предшествовавшим. Произнесшие сказанные выше слова умоляют Бога рассудить их и вавилонян, оказавших великую жестокость и зверское сердце, почему и называют вавилонян языком не преподобным, а также и царя их – человеком льстивым и неправедным. То же показывает о нем и пророчество чудного Даниила.

Пс. 42:2. Зане́ Ты еси́, Бо́же, Кре́пость моя́, вску́ю отри́нул мя еси́? И вску́ю се́туя хожду́, внегда́ оскорбля́ет враг?

[Ибо Ты, Боже, крепость моя. Почему Ты отринул меня? И почему я сетуя хожу, когда оскорбляет враг?]

Снова возносят тоже моление, неотступно прося избавить их от жестокости врагов, по которой всегда они были скорбны и унылы. Говорят же вскую, не как жалующиеся, но как не участвовавшие в беззаконии других и вместе с сими другими лишенные промышления о них свыше. Впрочем творят общую о всех молитву.

Пс. 42:3. Посли́ свет Твой и и́стину Твою́, та мя наста́виста и введо́ста мя в го́ру святу́ю Твою́ и в селе́ния Твоя́.

[Пошли свет Твой и истину Твою: они наставят меня и введут меня в гору святую Твою и в селения Твои.]

Здесь семьдесят толковников переменили время, и о будущем выразились как о прошедшем. Другие сделали более ясный перевод: «посли свет Твой и истину Твою, которые наставят меня на путь, и введут в гору святую Твою и в селения Твои». Умоляю ниспослать мне Божественную помощь. При ней возможно мне избавиться от горького рабства, возвратиться в отечественную землю и в освященном храме совершать узаконенное служение. Ибо селениями Божиими пророк назвал храм, горою же святою – Сион, а светом и истиною – правдивое и спасительное пришествие Господне. Как бедствия именует он тьмою, так избавление от них – светом. Вместе же с светом просят и истины, как умоляющие Бога рассудить их и вавилонян, [1177] и как твердо знающие, что Бог, действуя по истине, а не по долготерпению, осудит вавилонян, иудеев же освободит от вавилонского рабства.

Пс. 42:4. И вни́ду к же́ртвеннику Бо́жию, к Бо́гу веселя́щему ю́ность мою́, испове́мся Тебе́ в гу́слех, Бо́же, Бо́же мой.

[И пойду к жертвеннику Божию, к Богу, веселящему юность мою. Прославлю Тебя на гуслях, Боже, Боже мой!]

Симмах перевел сие так: «да прииду к жертвеннику Божию, к Богу – веселию благодушия моего, и во псалтире исповедуюся Тебе, Боже, Боже мой». Желаю же возвращения, стремясь увидеть превожделенный жертвенник Твой, и чрез это узреть Тебя Владыку, который подаешь мне повод ко всякому веселию и услаждению. Там с гуслями возглашу обычные песнопения, потому что в Вавилоне на вербиих обесихом орга́ны наша (Пс. 136:2), почитая преступлением закона совершать служение вне места, Тебе посвященного.

Пс. 42:5. Вску́ю приско́рбна еси́, душе́ моя́? И вску́ю смуща́еши мя? Упова́й на Бо́га, я́ко испове́мся Ему́, спасе́ние лица́ моего́, и Бог мой.

[Почему прискорбна ты, душа моя? И почему смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо я исповедаюсь Ему (говоря): (Ты) спасение лица моего и Бог мой!]

И из сего видно, что оба псалма имеют одну и ту же мысль. Произносящие же слова сии сами себя убеждают возыметь благие надежды, преодолеть в себе немощь малодушия и ожидать от Бога спасения, потому что несомненно будет оно даровано.