Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life)

Книга 3 - Пия. Глава 4: Повесть о трех городах, часть I

Июль 1979 — Хельсингборг, Швеция

«Я слышал от Мэри и Кэти, что вчера вечером у тебя появился друг», — сказал Рольф, улыбаясь.

«Да, сестра Путте — Пия. Если ты не против, я позвоню и встречусь с ней».

«Конечно. И, если хочешь, она может остаться здесь на ночь».

«Спасибо», — сказал я. «Посмотрим, что будет».

Я позвонил Пии и она предложила сходить в кино. Она приедет около 16:00, мы поедем на автобусе в город, перекусим, а потом пойдем смотреть «Время после времени». Я согласился, что это звучит неплохо, и встречусь с ней в 16:00. Я сообщил Рольфу и Синикке о наших планах и пошел в свою комнату, чтобы немного почитать.

Через некоторое время пришел Рольф с двумя письмами для меня, одно от Дженнифер, другое от Стефани. Оба были написаны в день моего отъезда, так что новостей было немного, только выражение любви. Стефани сообщила, что мама немного успокоилась после моего отъезда. Я надеялся, что это означает, что Стефани будет легче в течение следующего года. Конечно, мое возвращение домой, скорее всего, снова выведет маму из себя. Не говоря уже о ее реакции на ребенка.

Я написал им обеим короткие письма, а затем написал Мелани. Я написал две открытки, одну Элис и одну Кэти Уилл. Я написал более длинное письмо Джойс. Я также написал короткую записку папе с просьбой прислать мне дюжину колод «Уно». Я обещал вернуть ему деньги и написал, что в будущем мне может понадобиться больше. Едва я закончил, как Пия позвонила в дверь, и я быстро запечатал конверты и наклеил марки, которые купил на почте. Я отправлю их по почте во вторник.

Мы с Пией пошли по улице к автобусной остановке. Нам пришлось подождать всего несколько минут, пока подошел автобус, и мы сели в него, чтобы поехать в центр города. Мы вышли на главном автовокзале, и она повела меня в кафе, где мы съели легкий ужин. Рука об руку мы дошли до кинотеатра и купили билеты. Фильм был о Джеке Потрошителе, который использовал машину времени Г.Г. Уэллса для путешествия в 20-й век, и был довольно хорошим. Когда все закончилось, мы рука об руку пошли обратно к автобусному терминалу.

«Пия, ты хочешь остаться со мной на ночь?».

«Не сегодня, ОК? Давай завтра пойдем на пляж!».

«Конечно, хорошо», — согласился я.

Автобус высадил меня на остановке возле Андербергов, а она проедет еще две остановки, чтобы пересесть на другой автобус и поехать домой. Я посидел с Рольфом и Синиккой и немного поболтал. Рольф предложил отвезти нас с Пией на пляж, а потом вернуться и забрать нас. Я ответил, что это было бы здорово. После нашего разговора я пошел в свою комнату и написал несколько абзацев в дневнике, а затем лег в кровать и крепко уснул.

Во вторник утром я встал рано, как обычно, и пробежался трусцой по пятикилометровому маршруту, который наметил Рольф. Я вернулся в дом, принял душ, оделся и позавтракал. Рольф сказал, что после моего возвращения из Фалькенберга мы поедем на несколько дней в их «стуга» («коттедж») в сельской местности, и я могу пригласить Пию, если захочу. Пия приехала в 10:30 утра, и Рольф отвез нас на пляж. Он сказал, чтобы мы воспользовались телефоном-автоматом и позвонили ему, когда будем готовы вернуться домой.

Мы сняли шорты и футболки. У меня были обычные плавки, а на Пии было потрясающее изумрудно-зеленое бикини, которое демонстрировало ее изгибы. Мы оба надели солнцезащитные очки, а я — свою фетровую шляпу. Мы немного поплескались в воде, затем расстелили одеяла и немного позагорали. Я удивился, когда Пия сняла свой топ, но вспомнил, что это обычное дело в Европе. Я уже видел других девушек на пляже в таком виде. Я знал, что должен быть осторожен, потому что могу легко обгореть, но у Пии был с собой лосьон для загара, которым она намазала мои плечи и спину.

Около 12:15 мы подошли к небольшому киоску, где купили себе обед. Меня позабавило, что Пия не надела свой топ, чтобы дойти до киоска. Мы нашли тень и сели, она снова надела свой топ, и мы поели.

Мне очень нравилось проводить время с Пией. Единственная проблема заключалась в том, что она была в Хельсингборге, а я буду в Гётеборге. Тем не менее, это было менее трех часов езды на поезде, а значит, был хороший шанс, что мы сможем видеться, по крайней мере, время от времени. Я надеялся, что мы сможем найти способ наладить отношения во время учебного года, но у меня не будет никакой реальной идеи, пока я не попаду в Ховос и к Йонссонам.

Поздно вечером, когда мы вдоволь накупались в солнце, песке и морской воде, я позвонил Рольфу, и он забрал нас и привез в дом. Синикка пригласила Пию остаться на ужин, и она согласилась. Пия, Рольф, Синикка и я сидели в зимнем саду и болтали.

После ужина мы с Пией сидели на диване и разговаривали. В конце концов разговор зашел о вечеринке.

«Я обычно не делаю таких вещей на вечеринках и я никогда не делала этого с тем, с кем только что познакомилась».

Я задумался об этом на минуту. До Элис перед сексом было какое-то реальное взаимодействие, даже если оно было кратким, и обычно проходило не менее нескольких дней. Я обычно все обдумывал. С Элис и Пией я просто более или менее решился на это сразу после знакомства с ними.

«Пия, я тоже обычно так не делаю. У меня обычно есть какие-то отношения с девушкой, и мы обычно обсуждаем это заранее. Могу я спросить, почему ты это сделала?»

«Отчасти это было волнение и азарт от встречи кого-то из США, отчасти из-за бренди, а отчасти из-за тебя. Меня влекло к тебе и я могу сказать, что тебя влекло ко мне. Я была немного удивлена, как ты танцевал со мной, не пытался подойти слишком близко, был вежлив, я думаю. Единственное, что ты сделал, это притянул меня к себе во время одного танца, а потом поцеловал один раз. Это было что-то новенькое. Большинство парней пытаются сделать всякое или давят на меня. Ты этого не делал.»

«В твоих глазах было что-то такое, не могу сказать точно, что именно, что просто притягивало меня. В конце концов, это было правильное чувство. Даже то, как ты попросил меня остаться — ты спросил, не расстроится ли Путте. Это показало мне, что ты действительно думаешь, а не руководствуешься только сексом. И самое главное, ты был заинтересован в том, чтобы увидеть меня снова, даже до того, как попросил меня остаться».

«И что ты чувствуешь сейчас?»

Она хихикнула: «Ну, ты потрясающий любовник», затем более серьезно: «И действительно хороший парень. Я просто беспокоюсь, что ты уедешь в Гётеборг и мы больше не увидимся. До тебя у меня был секс только с двумя парнями. Каждый из них был парнем, с которым я встречалась некоторое время, прежде чем мы легли вместе в постель. Я знаю, что у шведских девушек репутация легкодоступных, но это не совсем так, по крайней мере, в отношении меня».

«Мы с Биргит говорили об этом. Она нашла забавным, что «легкая» шведская девушка, как она выразилась, потеряла свою девственность после того, как консервативный американский парень потерял свою. Так что я знаю. На самом деле, я, наверное, «легкий», потому что я не часто сопротивляюсь девушкам, которые хотят лечь в постель».

«Подожди! Я думала, что американцы в подростковом возрасте не занимаются сексом так часто, как шведы».

«Я думаю, разница в том, что вы говорите об этом открыто. В США мы это скрываем. Наши родители любят делать вид, что мы этим не занимаемся, и активно пытаются предотвратить это. Здесь большинство родителей кажутся более открытыми. Я видел здесь рекламные щиты с танцующими презервативами. В Милфорде, откуда я родом, такого никогда бы не было! Люди бы просто взбесились! Здесь Рольф сказал мне, что это нормально, если ты останешься у него, но дома мама запрещала мне заниматься сексом и пыталась предотвратить это».

«Ты говорил обо мне с Рольфом?»

«Нет, я думаю, это сделали Мэри или Кэти, а потом он упомянул об этом мне. Я не говорю о таких вещах, разве что со своей лучшей подругой или младшей сестрой. Они — мои самые близкие доверенные лица и я рассказываю им все. А моя лучшая подруга — девушка. На самом деле, большинство моих близких друзей — девушки. Так было всегда».

«Может быть, поэтому мне было так комфортно с тобой. Ты относился ко мне, как к своим друзьям-девушкам, а не как к какой-то девчонке, которую нужно затащить в постель».

Я усмехнулся про себя. У меня был секс с большинством, нет, со всеми моими близкими подругами женского пола. И после этого они оставались друзьями. На самом деле, за исключением Келли и Элизабет, я дружил со всеми своими бывшими сексуальными партнерами.

«Это очень отличается от парней, с которыми я обычно встречаюсь», — продолжила она. «В основном они просто хотят посмотреть, как далеко они смогут зайти. Но в тебе я этого не увидела. Ты хочешь, чтобы я осталась на ночь?»

Хочу ли я? Ну, конечно! До «инцидента с контролем» с Дженнифер я бы просто уступил контроль Пии с комментарием типа: «Я хочу все, что ты хочешь» или «Это полностью зависит от тебя». Но теперь МНЕ нужно было контролировать ситуацию. Я подумал, что лучшим подходом будет тот, который я использовал с Кэти Уилл.

«Да, мне бы этого очень хотелось. Но я думаю, что лучше подождать. Давай пообщаемся следующие пару дней, а в субботу мы вместе решим, хорошая ли это идея. Я уезжаю в Фалькенберг в воскресенье и буду отсутствовать неделю, так что суббота имеет смысл. Затем я вернусь примерно на две недели.

«Рольф также сообщил мне, что мы поедем на несколько дней в их летний домик, когда я вернусь, и сказал, что можно пригласить тебя. Я спрошу тебя, когда вернусь из Фалькенберга, и тогда ты сможешь принять решение».

«Я не понимаю», — сказала Пия в замешательстве. «Я только что предложила остаться на ночь, а ты сказал «нет»! Почему?»

«Потому что ты мне нравишься», — сказал я. «Я уже понял, что секс может все испортить. Давай пока просто проведем время вместе, ОК?».

«Да».

Мы составили несколько планов на оставшуюся неделю, включая однодневную поездку в Копенгаген, затем я проводил ее до автобусной остановки, а когда подъехал автобус, нежно поцеловал ее в губы и попрощался.

У меня был новый распорядок дня, который был похож на мой прежний распорядок в Милфорде. Каждое утро я вставал рано, бегал трусцой, принимал душ и завтракал. Я очень скучал по плаванию, но это было непросто, по крайней мере, сейчас, и я догадался, что будет так же трудно, когда я буду в Гётеборге. И, честно говоря, мне очень, очень не хватало времени, которое я проводил со Стефани.

Остальная часть недели прошла весело. В среду мы гуляли по Хельсингборгу, заглядывали в различные магазины, пили кофе в уличных кафе и лучше узнавали друг друга. В четверг мы поехали в Копенгаген и посетили парк развлечений Tivoli Gardens. Мы катались на «Рутшебанене», одной из старейших деревянных американских горок в мире, и прекрасно провели время, гуляя по парку, катаясь на аттракционах, ужиная и заглядывая в магазины. В пятницу мы пошли на двойное свидание с Кэти и Путте в хороший ресторан, а затем вернулись в квартиру Путте, чтобы немного выпить.

В течение недели я получил несколько писем: по одному от Мелани, Элис, Джойс и Ларри. Мелани сообщила мне, что у них с Питом все хорошо, но они, как она выразилась, просто встречаются. Я понял это как то, что они не занимаются сексом, что меня порадовало. Это означало, что они сначала работают над восстановлением своих отношений, и это было хорошо.

Письмо Джойс было очень дельным, и мне показалось, что она пришла к тем же выводам, что и я. Я, конечно, напишу ей ответ, но я мог сказать, что отношения умирают. Я знал, что буду видеть ее время от времени у дона Джозефа, так что мы, по крайней мере, будем поддерживать связь.

Письмо Элис было прямо противоположным. Было ясно, что я ей интересен, и я что-то чувствовал с ней, когда мы были вместе. Я написал ей такое же письмо, рассказав о том, чем занимался, и сообщив, что буду рад увидеть ее, когда вернусь.

Письмо Ларри было интересным, потому что он писал мне о Мелани, Дженнифер, Пите и некоторых других членах группы. Это более или менее подтверждало то, что я думал о Мелани, хотя Ларри, вероятно, не осознавал этого, поскольку он не был достаточно близок с Мелани или Питом, чтобы знать об их сексуальной жизни. Он сказал, что заходил к моим родителям, и подтвердил слова Стефани о том, что мама успокоилась почти сразу после моего ухода.

В субботу утром я проснулся, сделал пробежку и прокрутил в голове, что я собираюсь сказать ван Хукам. Я понятия не имел, будет ли это началом конца моего пребывания в Швеции или они согласятся не говорить моим родителям до тех пор, пока я не вернусь домой. Я ожидал, что они будут очень расстроены, но надеялся, что мой подход произведет на них такой же эффект, как и в прошлом. Проблема заключалась в том, что я больше не был ее парнем и собирался четко сказать, что не собираюсь на ней жениться.

Мне показалось забавным, что на самом деле я был спокоен и умиротворен идеей рождения ребенка, но больше всего меня беспокоила мысль о том, что я испорчу год своей жизни. Я признался себе, что если это случится, то, несмотря на все беды, которые на меня вывалят родители, я сделал самое важное, что мне нужно было сделать, возможно, самое важное для моего психического здоровья, что я когда-либо делал — я попрощался с Биргит.

Теперь я был уверен, что никогда, никогда не смогу полностью забыть Биргит, как я когда-то думал. Какая-то ее часть всегда будет со мной, где бы я ни был, что бы ни делал, с кем бы ни был. Ее жизнь и смерть оказали на меня такое глубокое влияние, что иначе и быть не могло.

Даже потенциальное наказание от родителей меркло по сравнению с мыслью о том, что я стану отцом. Да, мне было всего шестнадцать, и, вероятно, не исполнится и семнадцати, когда родится ребенок, но это не беспокоило меня так, как я думал вначале. Я был расстроен из-за обмана Бекки, но это не было виной ребенка.

Помогло то, что Дженнифер так охотно приняла ситуацию. Я боялся реакции Стефани, но надеялся, что когда она закончит говорить мне, какой я дурак и как она была права, она станет «тетей Стефани» и поддержит меня. Я был почти уверен, что так и произойдет, но это не точно.

К концу пробежки я был уверен в том, что мне нужно сделать и что я собираюсь сказать. Все, что я мог сделать в этот момент, это ждать реакции родителей Бекки и посмотреть, что произойдет после этого. Приняв душ, я выбросил все из головы, поскольку сегодня я собирался увидеться с Пией и должен был сосредоточиться на ней.

Я сел на автобус, чтобы пообедать с Пией и ее родителями, Бенгтом и Малин, в их квартире. Ее отец не очень хорошо говорил по-английски, но ее мама могла, и Пия с мамой переводили все, что не понимал Бенгт, и все, что я не понимал по-шведски, а это было почти все.

После обеда мы с Пией пошли прогуляться в небольшой парк, который находился всего в нескольких сотнях метров от квартиры.

«Я бы хотел, чтобы ты пришла на ужин и осталась на ночь», — сказал я.

«Мне бы этого хотелось. И если хочешь, я бы хотела провести эти дни с тобой в коттедже Андербергов».

Я улыбнулся и нежно поцеловал ее. Мы немного посидели, держась за руки, и просто наслаждались свежим воздухом и прекрасной погодой, а затем отправились обратно. Она собрала небольшую сумку для ночлега, мы попрощались с ее родителями и решили пройти пешком 4 км до дома Андербергов. Мы шли рука об руку, ничего не говоря, и я просто рассматривал все достопримечательности.

По дороге мы останавливались и покупали прохладительные напитки. Я пил свой ставший уже привычным Grappo, а она — 7-Up. Я смеялся, что шведка пьет американский напиток, а американец — шведский. Пия также настояла на том, чтобы мы купили пакет традиционных шведских конфет «Билар» в форме автомобилей. Мы разделили пакет с конфетами во время прогулки.

После ужина мы устроились на диване и смотрели телевизор. Первой программой был «Alias Smith and Jones», американская программа, которую я никогда не видел. На тот момент ей было почти десять лет. Следующей передачей был эпизод британской телепрограммы «Эдвард и миссис Симпсон» об отречении короля Эдварда VIII от престола. Я еще раз порадовался за то, что в Швеции используют субтитры, в отличие от Германии, где, как я читал, фильмы дублируют.

Было около 21:20 и я сказал Пия, что мне нужно позвонить в США в 21:30. Я, вероятно, задержусь на пятнадцать минут, и мне было жаль, что я прервался, но я обещал сделать звонок в это время. Она сказала, что все в порядке и что она поговорит с Рольфом и Синиккой, пока я буду звонить.

Июль 1979 — Индиан Хилл, Огайо, и Хельсингборг, Швеция

Я пошел на кухню, чтобы воспользоваться телефоном, и закрыл раздвижную дверь. Я надеялся, что дверь, телевизор и разговор не дадут никому подслушать. Я справлюсь с этим, если придется, но будет гораздо лучше, если не придется.

Я набрал номер Бекки по памяти, мои пальцы медленно вращали циферблат и ждали щелчков, когда циферблат вращался обратно. Я услышал щелчки и гудение, когда звонок соединился, а затем знакомый звонок американского телефона. Не было ничего удивительного в том, что Бекки ответила на первом же звонке.

«Привет, Бекки. Как дела?»

«Привет, Стив, я в порядке», — ответила она и глубоко вздохнула. «Вчера я сделала домашний тест на беременность, и он оказался положительным, так что теперь я уверена».

«Я никогда не сомневался в этом», — сказал я. «Но это была хорошая идея. Твои родители там?»

«Да, и они, конечно, подозревают, что что-то случилось. Давай я схожу за ними, и мы пойдем в папин кабинет и включим громкую связь».

Она положила трубку и я услышал, как она зовет родителей, а затем несколько щелчков, когда она включила громкую связь и повесила трубку.

«Стив, мы все здесь», — сказала Бекки.

«Добрый день, мистер ван Хук, миссис ван Хук».

«Привет, Стив, что происходит?» — спросил ее отец с подозрением в голосе.

«Мистер ван Хук, нет простого способа сказать это — Бекки беременна, и я отец ребенка».

«О нет!» — вздохнула ее мама.

«Что?! Стив, как это могло случиться?!» — сурово сказал ее отец.

«Сэр, я сам отвечаю за свои действия и свою роль в этом. Она забеременела от меня». Я сказал твердо, затем мягко: «Бекки?».

«Папа, я перестала принимать противозачаточные таблетки год назад, перед тем, как Стив был здесь в последний раз. Я не сказала ему».

Я услышал резкие вздохи обоих родителей.

«Дорогая, ты специально забеременела? Чтобы попытаться заманить Стива в ловушку?» — спросила ее мама сквозь звуки, похожие на сдерживаемые слезы.

«Да, мам. Я пыталась забеременеть в тот день, когда мы окончательно расстались. Думаю, это было слишком рано. Потом я пыталась заставить его заняться со мной любовью в декабре, но он не захотел. Я убедила его сделать это в прошлом месяце, хотя он и не хотел. У меня не было месячных и вчера я сделала домашний тест на беременность».

«Дорогая, почему ты это сделала?» — спросила ее мама.

«Потому что я люблю его», — всхлипнула Бекки. «Я была глупой! Я думала, что это вернет его».

«Стив, что ты собираешься делать?» — спросил мистер ван Хук.

Я мог сказать, что он едва контролировал себя. Как заметила Бекки, когда он говорил таким образом, он был зол. Он не кричал, что для Бекки было еще хуже, а мне, учитывая склонность моей мамы к истерикам, больше нравилось его спокойное поведение.

«Сэр, это мой ребенок, и я сделаю все необходимое, чтобы помочь заботиться о нем или о ней. Я буду настолько хорошим отцом, насколько смогу, и буду участвовать в его или ее жизни. Чего я не буду делать, сэр, так это жениться на Бекки. Мы расстались по очень веским причинам и ребенок этого не изменит. У нас никогда бы не получилось быть парой. Это прискорбный факт».

Я слышал, как Бекки всхлипывала все громче.

«Сынок, я не уверен, что этого достаточно», — мягко сказал он.

«Мистер ван Хук, я всегда был честен с вами, никогда не пытался вас обмануть и всегда говорил вам, что я чувствую и о чем думаю. Я уважаю ваше мнение, сэр, но наш с Бекки брак закончится катастрофой. Я знаю это и, что более важно для вас, она знает это».

Бекки сказала сквозь рыдания: «Папочка, он прав. Я хочу, чтобы он был тем, кем он не является. Я хочу быть замужем за ним, но было бы неправильно выйти замуж, а потом все развалить, что, вероятно, и произойдет. Он все еще любит меня, и он будет любить нашего ребенка, и я очень люблю его, но он прав».

«Дети, это ставит нас перед большой проблемой. Стив, мне придется поговорить с твоими родителями, потому что ты несовершеннолетний».

«Мистер ван Хук, я был бы очень признателен, если бы вы не делали этого прямо сейчас. Во-первых, моя мама совершенно сойдет с ума и вам с Бекки придется иметь с ней дело в течение следующих восьми месяцев или около того. Она будет совершенно невменяемой и доставит массу неприятностей. Во-вторых, моя мама немедленно позвонит в YFU, программу обмена, и попросит отправить меня домой».

Бекки вмешалась: «Папочка, пожалуйста, не порти Стиву поездку. Это не его вина. Пожалуйста!» — умоляла она.

Я продолжал: «Возвращение домой ничего не изменит, разве что сделает невыносимыми наши жизни. Я думаю, Бекки и так будет нелегко справиться с этим, не добавляя сюда мою маму».

«Мне придется подумать об этом», — сказал мистер ван Хук после минутного молчания. «Я понимаю, о чем ты говоришь. И я снова поражаюсь тому, как зрело ты к этому отнесся. Ты мог бы просто заставить Бекки рассказать нам, но вместо этого вы рассказали нам вместе. Вы двое устроили прекрасный бардак, но то, как вы справляетесь с этим сейчас, достойно похвалы».

«Спасибо, сэр. Я ценю это.»

«Бекки, ты решила оставить ребенка?» — спросила ее мама.

«Да, мама. Я не хочу отдавать ребенка на усыновление».

«Ну, я не это имела в виду, но я понимаю», — сказала ее мама.

Аборт! Вот о чем думала ее мама. Я не хотел, чтобы они давили на нее.

«Миссис ван Хук, пожалуйста, позвольте Бекки принять решение. Я понимаю, что вы имели в виду, и думаю, что Бекки должна решить это сама».

Мистер ван Хук вмешался: «Стив, я знаю, что этот звонок стоит тебе целого состояния. Давай мы обсудим это с Бекки, а потом решим, что делать с твоей семьей. Ты можешь позвонить в следующие выходные?»

«Я могу позвонить в воскресенье вечером по моему времени, что будет днем по вашему времени».

Мы договорились и я повесил трубку. У меня была отсрочка по крайней мере на неделю. Я беспокоился, что они будут давить на нее, чтобы она сделала аборт. Хотя это, так сказать, решило бы проблему, мне это было неприятно. Я понимал, что это вариант, но я бы его никогда не выбрал. Конечно, в конце концов, я бы поддержал любой поступок Бекки, лишь бы это было ее решение.

Я поднял трубку и набрал номер Дженнифер. Ее мама ответила и позвала ее к телефону.

«Привет, Дженнифер! Я люблю тебя!»

«Стив!» — пискнула она, — «Я тоже тебя люблю!».

«Мне нужно сделать это быстро, Джен. Я поговорил с Бекки, и все прошло нормально. Ее родители не в восторге, как ты, конечно, можешь себе представить, но они не собираются звонить моим, по крайней мере, пока. Я поговорю с ними снова в следующие выходные».

«Так она действительно беременна?»

«Да, она сделала домашний тест на беременность и он оказался положительным».

«И что теперь?»

«Теперь мы ждем, пока ее родители решат, говорить ли моим, а потом ты ждешь семь или восемь месяцев, чтобы узнать, будет ли у тебя пасынок или падчерица».

Она хихикнула: «Ты довольно хорошо это воспринимаешь».

«Да, я смирился с этим. Я собираюсь стать отцом. Я не могу отказаться от своей ответственности, даже если она пыталась заманить меня в ловушку. Я просто не хочу, чтобы это испортило то, что у меня есть с тобой».

«Не испортит», — сказала Дженнифер. «Я тоже сыграла свою роль в этом бардаке».

«Я люблю тебя, Джен. Я поговорю с тобой через неделю».

«Я тоже тебя люблю, Стив».

Я повесил трубку. Больше я ничего не мог сделать. Мне нужно было сосредоточиться на девушке, сидящей в другой комнате, которая согласилась провести со мной ночь. Я отогнал мысли о Бекки и моем нерожденном ребенке в глубины своего сознания и вернулся к Пии.

Они пили чай и болтали. Синикка налила мне травяного чая и предложила хлеб и сыр. Мы болтали, попивая чай. Когда мы закончили, я взял Пию за руку и повел ее в свою комнату, закрыв за нами дверь. Пия взяла небольшой пакет из своей сумки на ночь и вышла почистить зубы. Когда она вернулась, я пошел в ванную и почистил зубы.

Когда я вернулся в комнату, свет был погашен, и последние остатки дневного света проникали сквозь марлевые занавески. Пия лежала в постели, натянув одеяло на нижнюю часть тела, но ее пышные груди были выставлены на всеобщее обозрение. Я снял свою одежду и лег к ней в постель.

Я нежно поцеловал ее в губы, затем опустил голову к ее груди, нежно облизывая и посасывая сначала левый сосок, затем правый. Я двигался вперед-назад, наслаждаясь ее грудью. Она держала одну руку на моей спине, а другой ласкала мою голову, пока я сосал, и удовлетворенно вздыхала.

Я скользнул рукой вниз по ее мягкому животу и покрутил пальцами в волосах на лобке, затем просунул руку между ее слегка раздвинутых ног. Я нежно погладил ее половые губы, а затем ввел в нее палец. Я двигал всей рукой, потирая ее клитор и вводя в нее палец, пока я ласкал ее грудь. Она тихо стонала и нежно двигала бедрами, пока я доводил ее до оргазма. Она тихо застонала, и я почувствовал, как ее киска схватила мой палец.

«Стив, ты хочешь, чтобы я отсосала тебе?» — тихо спросила она.

«Я бы предпочел просто заняться с тобой любовью», — сказал я.

«Пожалуйста!» — улыбнулась она.

Я помнил ее просьбу в прошлый раз о «медленно и нежно», поэтому так и поступил. Я лег на нее сверху, нежно поцеловал ее и вдавил свой член в ее тепло. Я начал медленные нежные движения и она двигалась в такт им. Мне нравилось чувствовать ее киску на моем члене и мягкое прижатие ее сосков к моей груди. Мы глубоко поцеловались, переплетая языки, двигаясь друг против друга, и она положила свои ноги на мои лодыжки.

В течение следующих десяти минут она испытала серию небольших оргазмов и я чувствовал, как нарастает еще один. Я осторожно увеличил темп и силу своих толчков, следя за тем, чтобы входить в нее через каждые несколько ударов. Пия начала сильнее двигать бедрами и я понял, что она близка к этому. Я изменил свои движения так, чтобы иметь постоянный контакт с ее клитором и просто двигать членом. Это подтолкнуло ее к краю. Она застонала, сдвинула ноги, обхватила ими мой зад и сильно вжалась в меня. Ее киска крепко обхватила мой член, и я сделал несколько сильных толчков, а затем начал входить в нее.

Когда наши оргазмы прошли, мы лежали, нежно целуясь, наслаждаясь удовольствием, которое только что подарили друг другу. Я придвинулся к ней, притянул ее к себе, чтобы обнять, и мы заснули.

Утром я проснулся рано, как обычно, выскользнул из постели, надел одежду для пробежки и побежал по своему обычному маршруту. Когда я закончил, я принял душ и вернулся в свою комнату, чтобы найти Пию, сидящую в постели и ждущую меня.

«Доброе утро, Пия».

«Доброе утро, Стив».

«Я буду скучать по тебе всю неделю, пока меня не будет!»

«Я тоже. Но я увижу тебя в следующее воскресенье, а потом мы проведем время в коттедже».

Она встала с кровати и я смотрел, как она надевает длинную футболку и идет в душ. Я хотел присоединиться к ней, но не был уверен, как Андерберги отнесутся к этому. Я подозревал, что все будет хорошо, но не хотел настаивать на этом. Когда она вернулась и сбросила полотенце, я притянул ее к себе, обнял, поцеловал, а потом пошел в душ. Я вернулся и она внимательно смотрела, как я сбрасываю полотенце, а затем одеваюсь.

Мы вместе позавтракали, потом она взяла свои вещи и я проводил ее до автобусной остановки. Когда подошел автобус, я поцеловал ее на прощание и смотрел, как она садится в автобус, и оставался там, пока он не отъехал и не свернул за угол. Я вернулся в дом, собрал все необходимое для поезда и приготовился к отъезду.

Июль 1979 — Фалькенберг, Швеция

Я сел на поезд, помахал Андербергам, когда поезд отъехал от станции, и просто расслабился во время 90-минутной поездки в Фалькенберг. На вокзале меня встретил координатор YFU и отвез в Katrinebergs Folkhögskola, своего рода общественный колледж, где будет проходить недельная ориентация и интенсивные языковые занятия.

Тревор уже был там, приехав накануне поздно вечером из Лулео. Он договорился, что мы будем соседями по комнате. Я также увидел Пэм, которая несколькими часами ранее приехала из Упсалы. Она жила в комнате с девушкой по имени Мария Эрнандес, которая была из Сан-Диего.

После того, как я зарегистрировался, мы получили правила, которые можно сформулировать так: «Приходите на необходимые занятия». В остальное время мы могли делать все, что хотели, если это не было незаконно или противоречило другим правилам YFU. Это было именно то, против чего возражала моя мама, и она ничего не могла с этим поделать. Я улыбнулся, когда подумал об этом.

Я нашел свою комнату, распаковал вещи, а потом пошел потусоваться с Тревором после обеда. Пэм и Мария присоединились к нам, и мы все решили прогуляться и посмотреть окрестности. Мы находились примерно в 10 км от Фалькенберга, так что идти в город было слишком далеко, но рядом была река, и мы пошли вдоль нее.

Мария была невысокой, симпатичной латиноамериканкой со светло-коричневой кожей, черными вьющимися волосами и большими карими глазами. Ее миниатюрная фигура контрастировала с довольно большой грудью, которую подчеркивала обтягивающая футболка с надписью «Сан-Диего». Я мог сказать, что она понравилась Тревору. Они довольно сильно контрастировали: он был высоким и светловолосым, а она — невысокой и смуглой. Разница в росте между ними была почти в фут.

Мы вернулись в кампус на ужин, а затем поехали на автобусе в Фалькенберг, чтобы посмотреть фильм Клинта Иствуда «Побег из Алькатраса». Мы сидели вчетвером, и я заметил, что Тревор обнимает Марию. После фильма мы вернулись в школу, и когда мы шли в свои комнаты, я увидел, как Тревор целует Марию на ночь.

Я лег в постель и быстро заснул. Я подумал, что неделя будет долгой: каждый день по десять часов занятий и ориентация.