Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life)

Книга 3 - Пия. Глава 18: Катание на коньках и Стокгольм

Ноябрь/декабрь 1979, Ховос/Гётеборг, Швеция

В понедельник, когда я появился на катке, я увидел постоянных хоккеистов, Оке, Пера и Юхана, и, как обычно, поприветствовал их. Разговаривая с ними, я узнал, что все они играют в одной и той же юниорской хоккейной команде Västra Frölunda и все надеются сыграть в Элитной серии. Каждое утро они катались на коньках около часа до начала своей обычной тренировки и именно тогда мне нужно уходить.

Катрины и Микаэля, фигуристов, в этот день не было. Это был первый раз за весь месяц, когда их не было. Я подумал, что они где-то соревнуются. Я разговаривал с ними, но недолго, потому что их тренер много с ними занимался.

Во вторник я видел на льду только девушку, но не ее партнера. Он сидел на скамейке с гипсом на лодыжке. Это объяснило его вчерашнее отсутствие — он был травмирован. Когда я закончил кататься, я остановился возле скамейки и спросил его, что случилось. Он сказал мне, что в пятницу неправильно приземлился в прыжке и сильно растянул лодыжку.

Он не будет выходить на лед пару месяцев, пока не вылечится. Он не слишком расстроился, потому что и ему, и его партнерше было всего по тринадцать лет, и они еще не участвовали в серьезных соревнованиях. Они планировали сделать это следующим летом, а он будет готов задолго до этого.

Во вторник вечером у Торбьорна Элизабет затеяла очередную глупую ссору по поводу правильного произношения слов в английском языке. Конечно, она настаивала на том, что британское английское произношение правильное, а мое — ужасно неправильное, и что американское произношение слов неправильное по сравнению с британским. На этот раз, вместо шведского, перепалка шла на английском.

«Schedule!»[94] — сказал я, произнося «skedule».

«Нет, это schedule», — сказала она, произнося «shedule».

«О, умоляю. И я полагаю, ты хочешь, чтобы я называл wrench [95] spanner[96], а hood[97] моей машины — bonnet[98]».

«Да, конечно! Spanner, bonnet, lift[99], boot [100]!».

«Wrench, hood, elevator[99], trunk[102]! Чепчик — это то, что ребенок носит на голове!» — сказал я.

«Crisps[103]!» — парировала Элизабет.

«Chips[104]!» — сказал я.

«Biscuits[105]!» — сказала она, высунув язык.

«Cookies[105]! И не делай этого, если не планируешь использовать!».

Торбьорн и Сесилия смеялись над нами, потому что мы с Элизабет снова вели себя как дети.

«Только не это, вы двое малышей», — смеялся Торбьёрн. «Смотри, вы флиртуете как сумасшедшие, а теперь ты просишь ее об оральном сексе, Стив! Вы, два идиота, никого не обманете!»

«Фууууу!» — сказали мы оба одновременно и присоединились к двум другим, смеясь.

Я понял, что он прав. Мы флиртовали все это время, но делали это таким невинным, косвенным образом, что я даже не осознавал этого.

Я, как обычно, проводил ее до дома, но на этот раз, прежде чем обнять ее, мы поговорили.

«Элизабет, ты флиртовала со мной?».

«Думаю, да. А ты флиртовал со мной?».

«Наверное, да», — ответил я. «Я даже не осознавал этого».

«Я тоже», — ответила она.

Ее последние слова просто повисли в воздухе. Я не знал, что сказать, и догадался, что она тоже не знала. Мы обнялись, как обычно, и она вошла в дверь многоквартирного дома, а я пошел к автобусной остановке, размышляя о том, что произошло. Она была достаточно милой и, конечно, симпатичной, и с ней было весело. Но я не хотел портить дружбу, которая была у нас четверых, ввязываясь во что-то, что может пойти ужасно плохо. Я решил просто продолжать веселиться так, как есть, и не форсировать события. Я вздохнул, мысль о сексе с ней была очень заманчивой, но я не был уверен, что из-за этого стоит рисковать нашей дружбой.

Остаток недели прошел спокойно и нормально. Я проводил время с Софией и избегал Андерса, который, казалось, дома всегда пил. Меня действительно беспокоила поездка в Германию и я спросил об этом Сюзану. Она сказала мне, что никогда, никогда не видела, чтобы ее отец пил перед тем, как сесть за руль, и хотя он много пил, он был осторожен в этом. Я надеялся, что она была права.

В пятницу Кристина Эрикссон сказала, что мое время вышло и что со мной больше не будут говорить по-английски. Я ответил, что она опоздала примерно на две недели и что я почти никогда не использую английский, кроме тех случаев, когда она использует его со мной. Она рассмеялась, обняла меня и быстро проверила меня дюжиной быстро произнесенных фраз. Я понял все и она объявила, что я свободно владею языком.

В субботу мы всей четверкой отправились кататься на коньках, а в воскресенье я проводил время с Патриком и его друзьями, играя в игры, слушая музыку и просто дурачась.

В понедельник утром, когда я пришел на каток, Микаэль помахал мне рукой, прежде чем я вышел на лед.

«Стив, как ты думаешь, ты мог бы покататься с Кат? Ей нужен партнер».

«Я едва справляюсь, катаясь по кругу, не говоря уже фигурном катании!»

Он рассмеялся. Кат и их тренер, Йоханна, подошли к нам.

«Мне очень жаль, Кат», — сказал я. «Но я никак не могу этого сделать. Я просто не могу так кататься. Даже близко нет».

«Но выглядит довольно плавно, когда ты катаешься, и делаешь хорошие переходы вперед, назад и снова вперед».

«Это мой единственный трюк. Больше я ничего не умею. Тебе было бы лучше с Пером, Оке или Юханом, чем со мной».

«Я не могу сейчас много заниматься с Микаэлем, так что, возможно, я смогу помочь тебе достаточно усовершенствоваться, сможешь даже играть в хоккей», — предложила Йоханна.

«Это было бы здорово!»

«Когда Кат будет делать упражнения, я покажу тебе, как делать хорошие повороты, останавливаться, кататься задом наперед на скорости и обращаться с клюшкой. Я учу кататься на коньках детей от четырех до восьми лет, так что, думаю, с тобой я справлюсь!» — засмеялась она.

«Я в игре. А как насчет платы?»

«Не волнуйся, я все равно здесь, и мы назовем это американской скидкой! Но тебе нужно купить хоккейные перчатки и клюшку на завтра».

Я покатался на коньках, как обычно, и отправился в школу. Вместо того чтобы остаться после уроков и воспользоваться компьютерами, я поехал на трамвае в Västra Frölunda, чтобы посетить специализированный магазин и купить клюшку и хоккейные перчатки.

Во вторник я подошел на коньках к Йоханне, которая сказала мне немного покататься, чтобы разогреться, пока она дает указания Кат. Я проехал шесть кругов вокруг катка, а затем вернулся к своему новому инструктору. Она показала мне, как правильно держать клюшку, а затем поработала со мной над скоростным катанием спиной вперед. Это было похоже на занятия с Петрой и Томашем. Пару десятков раз я падал на задницу, но каждый раз вставал на ноги и старался делать то, что говорила мне Йоханна. Я заметил, что и Кат, и Микаэль смеялись, но все это было очень весело.

Перед самым концом урока Кат проехала несколько быстрых кругов вокруг меня, пока я катался задом наперед.

«Кат, как по-шведски сказать «выпендриваться»?» — спросила я.

«Наверное, «briljera» — это то, что ты имеешь в виду под тем, что я делаю!» — хихикнула она.

Мы закончили урок, и вместо того, чтобы сразу уйти, я выпил чашку горячего шоколада с Микаэлем, Кат и Йоханной.

«Неплохо сегодня, Стив, но было бы неплохо меньше падать и больше кататься», — сказала Йоханна.

«Он милый, когда падает», — хихикнула Кат.

«Кат, ты такая кокетка!» — проныл Микаэль. «Почему ты никогда не флиртуешь со мной?»

«Ты мой партнер. Я должна проводить с тобой все свое время! Тебе не кажется, что я могу устать от тебя?» — поддразнила она.

«Видишь, как это бывает?» — пожаловался Микаэль. «Я все время нахожусь с самой милой девушкой, которую знаю, могу положить руки ей на талию, и разве я ей интересен?». Он улыбнулся: «Нет, ее интересует здоровенный американец, который даже не умеет кататься на коньках!»

«Не впутывайте меня в эту любовную ссору, вы двое!» — усмехнулся я.

«Он только мечтает, чтобы мы были любовниками!» — хихикнула Кат.

«Я хочу», — сказал Микаэль. «Но я знаю, как лучше; это может разрушить наши шансы на соревнованиях, если все пойдет плохо. Не говоря уже о том, что Йоханна никогда бы этого не допустила. Хотя она разрешает мне иметь девушку и, к счастью, моя девушка не ревнует к тому, что я могу лапать свою симпатичную партнершу!».

Йоханна только закатила глаза. Я могу посочувствовать. Это было похоже на меня и Мелани, меня и Стефани, или, совсем недавно, меня и Элизабет. Он был прав насчет Кат, она была очень милой. Светлые волосы, голубые глаза, фигура фигуристки, что означало длинные, мощные ноги и очень маленькую грудь. У нее была почти кремово-белая кожа, которую подчеркивали черный купальник и леггинсы, в которых она тренировалась.

Вечер вторника у Торбьорна прошел немного спокойнее, без настоящих дразнилок со стороны Элизабет. Мы играли в «Уно» колодой, которую я дал Торбьорну, и избегали глупых разговоров о героях мультфильмов, украшениях или английском языке. Я все равно хорошо провел время и, как обычно, проводил Элизабет домой.

В среду я сообщил Йоханне, что буду в Стокгольме несколько дней и пропущу пятницу-среду. В конце тренировки Кат снова каталась вокруг меня, хихикая и высовывая язык. Мне так хотелось использовать свою реплику, но она была слишком молода, чтобы дразнить ее таким образом. Может быть, я начну дразнить ее весной, когда ей исполнится четырнадцать, но пока я не хотел поощрять ее флирт.

В четверг утром, когда я закончил кататься, я спросил Йоханну, могу ли я оставить свои вещи в камере хранения, и она организовала для меня аренду. Таким образом, мне не пришлось таскать с собой снаряжение и коньки в школу и домой. Как только закончились занятия, я помчался на вокзал и успел сесть на поезд до Стокгольма всего за десять минут. Поездка в Стокгольм займет около семи часов и я прибуду туда около 23:00. Я с нетерпением ждал, когда Андерссоны приедут меня встречать.

Декабрь 1979, Стокгольм, Швеция

Поездка на поезде в Стокгольм была долгой, но без происшествий. Я сидел рядом с парой студентов по обмену из YFU, которые жили в Гётеборге, но с которыми я никогда не общался. Я реально не хотел проводить свое время в Швеции с американцами. Я был рад отметить, что мой шведский был значительно лучше, чем у них. Они оба сказали, что им было трудновато на уроках, но их учителя использовали много английского, чтобы помочь им. Я был очень рад, что в Шиллерске этого не было. Свободное владение шведским языком за пять месяцев было большим достижением, которым я гордился!

Около 19:00 мы пошли в вагон-ресторан и съели легкий ужин. На двух остановках в поезд сели еще студенты по обмену и теперь наша группа состояла из шести человек. Я с нетерпением ждал встречи с Тревором и Пэм в Стокгольме, хотя надеялся, что Пэм поймет, что мы не можем быть вместе. Если бы она захотела подурачиться в Абиско, я бы, наверное, согласился, но я хотел провести все свободное время в Стокгольме с Ларсом, Анникой и Карин.

Я просмотрел расписание. В пятницу мы должны были пойти во дворец на экскурсию и встретиться с королем, затем осмотреть ратушу. Вечером будет вечеринка YFU. В субботу в течение дня у нас будет автобусная экскурсия по Стокгольму, а вечером — групповой ужин. В воскресенье был свободный день, который можно было провести с временными принимающими семьями, к которым было прикреплено большинство людей. В понедельник мы посетим Риксдагсхусет — здание шведского парламента, а вечером в понедельник пойдем на празднование вручения Нобелевской премии. Во вторник в офисе YFU была полудневная ознакомительная поездка и обзорная экскурсия. После обеда будет экскурсия на катере по гавани Стокгольма и архипелагу. Вечер будет свободным, а в среду мы все разъедимся по домам.

Мне нравилось это расписание, потому что оно означало, что я мог провести с Андерссонами весь день в воскресенье, а также вторую половину дня и вечер вторника. Мне было немного грустно, что наш обратный путь в США пролегал через Копенгаген, а не через Стокгольм, и что это, вероятно, будет мой последний визит в Стокгольм. В воскресенье я планировал навестить Биргит и провести с ней некоторое время. Мне было странно так говорить, потому что она не просто лежала в могиле, а постоянно присутствовала, всегда и навечно, в моем сердце. Но это было место, куда можно было прийти и оплакать. Жаль, у меня не было бы такого места для другой моей потери.

Я использовал время в поезде, чтобы написать несколько писем и подумать. Другие, вероятно, считали, что я веду себя антисоциально, но меня не особенно интересовали разговоры. Я возвращался в Стокгольм и собирался снова увидеть Биргит, возможно, в последний раз. Я обсудил с Пией малую вероятность того, что я смогу вернуться. Конечно, когда-нибудь это станет возможным, но я не мог на это рассчитывать. Не менее важно и то, что, скорее всего, это будет последний раз, когда я увижу Андерссонов.

Когда поезд неуклонно приближался к Стокгольму, я также понял, что мое путешествие в Швецию почти наполовину закончилось. Была первая неделя декабря, а в июле я возвращался домой. Так много всего произошло, но время, казалось, пролетело незаметно. Я надеялся, что каким-то образом смогу сохранить дружеские отношения, которые завязались здесь, и оставаться на связи с ними. Поддерживать эти отношения с помощью писем и случайных телефонных звонков будет непросто, но я знал, что должен попытаться.

Потерявшись в своих мыслях, я почувствовал, что поезд замедлил ход, и понял, что мы проезжаем в Стокгольм и приближаемся к вокзалу. Я уложил свои вещи, взял сумку и подошел к двери вагона. Я хотел выйти первым и найти Андерссонов.

Мы медленно въехали на станцию и на платформе я увидел того же высокого светловолосого мужчину и красивую женщину, которых я видел в аэропорту. С ними была потрясающе красивая светловолосая девочка-подросток, которая с каждым днем все больше походила на Биргит. Они увидели меня через окно, помахали и улыбнулись. Я помахал им в ответ и даже не стал дожидаться полной остановки поезда, прежде чем сойти на платформу прямо перед ними.

Я крепко пожал руку Ларсу, обнял Аннику, которая поцеловала меня в щеку, а затем повернулся к Карин. Как и тогда, когда я уезжал в июле, наши глаза встретились, она подошла ко мне и мы обнялись. Она быстро чмокнула меня в губы и тихо сказала: «Я рада, что ты вернулся, Стив». Она выпустила меня из объятий и у меня снова возникло странное чувство, как будто Биргит снова поцеловала меня из-за грани. В этот краткий миг все в мире казалось таким правильным.

Мы прошли небольшое расстояние до машины, Карин держала мою руку обеими руками, а Ларс нес мою сумку. Мы сели в серебристый Volvo 244DL и поехали в их квартиру. На этот раз я сидел сзади с Карин, а не впереди с Ларсом. Карин не отпускала меня, за исключением того короткого момента, когда мы садились в машину через разные двери. Я снова почувствовал, что Биргит была со мной в машине, когда мы быстро ехали по относительно пустым улицам Стокгольма.

Мы остановились на парковке за восьмиэтажным жилым домом, который я помнил с июля. Ларс понес мою сумку, а Карин прошла со мной в здание, затем в лифт, чтобы подняться на шестой этаж и в квартиру 6B. На первый взгляд, ничего не изменилось. Я отстранился от Карин, взял у Ларса свою сумку и пошел в свою, то есть Биргит, комнату. Я включил свет и сразу же заметил, что что-то изменилось.

На столе с фотографиями Биргит со мной, Биргит и Мелани, Ларри, Биргит и меня, Карин и Биргит лежала новая фотография — Карин и я, стоящие рядом с надгробием Биргит. Я почувствовал, как на глаза навернулись слезы, когда увидел фотографии, эмоции из июля пронеслись через меня, хотя и не были такими сильными, как тогда. Я знал, что воскресенье будет эмоциональным, но я был более или менее готов к этому.

Я вернулся в гостиную и Анника спросила, не нужно ли мне что-нибудь. Я сказал ей, что нет, спасибо, что я хочу немного поспать, потому что мне нужно будет уехать на метро не позже 7:15 утра, чтобы добраться до места встречи с YFU для экскурсии по дворцу. Я спросил Карин, пойдет ли она со мной в воскресенье к Биргит, и она быстро согласилась. Я убедился, что у Ларса и Анники есть расписание. Ларс сказал, что его предоставил YFU, и они запланировали ужин в воскресенье, но в остальном я могу приходить и уходить по своему усмотрению. Он дал мне ключ от здания и ключ от квартиры.

Я поблагодарил его, сходил в туалет, почистил зубы и вернулся в комнату Биргит. Я закрыл дверь, разделся, выключил свет и забрался в кровать. Как и в первый раз, я уютно устроился под ее одеялом, чувствуя то же бесплотное присутствие, которое успокаивало меня, когда я засыпал. Я нисколько не удивлялся этому, я знал, что Биргит была со мной.

Я проснулся рано, как обычно, и лежал в постели, размышляя. Было слишком холодно для пробежки, а коньков у меня с собой не было. Несколько дней без физических упражнений меня не убьют, к тому же в ближайшие несколько дней я все равно буду много ходить. Я мечтал о занятиях любовью с Биргит в ее постели, о том, как бы ее тело двигалось вместе с моим, когда мы занимались бы любовью перед сном и после пробуждения.

Я отбросил эти мечты и пошел в душ, чтобы одеться на день. Я позавтракал с Ларсом и Карин, и мы все вышли из квартиры. Ларс ушел на работу, а Карин направилась в школу, не забыв поцеловать меня в щеку. Я пошел в метро и сел на поезд. Я прибыл к месту встречи в Гамла Стан[107] примерно на полчаса раньше и прогулялся по городу, осматривая старые здания и набережную. Я вернулся на место встречи примерно за пять минут до назначенного времени. Увидев Тревора, я подошел и пожал ему руку. Через несколько секунд я услышал визг, и 120-фунтовая радостная симпатичная девочка-подросток прыгнула ко мне в объятия и поцеловала меня.

«Привет, Пэм!» — хихикнул я.

«Стив! Как ты поживаешь?»

«Очень хорошо! А ты?»

«Отлично! Мне было очень весело!»

Она отпустила меня и взяла за руку. Пэм была достаточно милой и пообщаться с ней было бы неплохо, хотя я не собирался отнимать время у Андерссонов.

«Что ты делаешь в наши свободные дни?» — спросила она.

«У меня планы с Андерсонами, ну, знаешь, с семьей Биргит».

«О, точно, ты останавливаешься у знакомых. Как думаешь, мы сможем встретиться?».

«Я так не думаю. Если хочешь, мы можем потусоваться на вечеринке сегодня вечером».

«Конечно! И, конечно, мы можем пообщаться на всех мероприятиях».

«Я подозреваю, что Тревор и Мария тоже захотят потусоваться с нами».

В этот момент Стиг Ольсен призвал всех к вниманию. Он изложил план на утро, который включал в себя экскурсию по дворцу и встречу с королем Карлом Густавом в 10:30 утра. Наша экскурсия охватывала публичные зоны дворца, включая Королевскую капеллу. Примерно в 10:10 нас провели в приемную и выстроили полукругом в ожидании короля. Примерно в 10:30 утра в зал вошли несколько помощников и двое мужчин, которые явно были телохранителями в штатском.

Король Карл XVI Густав вошел в обычном деловом костюме. После всей этой шумихи я был несколько разочарован тем, что он не появился в полном королевском облачении, но, посмотрев много раз по телевизору королеву Англии и принца Филиппа, я понял, что длинные струящиеся мантии и золотые короны предназначены только для особых случаев. Король поприветствовал нас всей группой, а затем двинулся по кругу, пожимая руки каждому.

Когда король подошел ко мне, я поприветствовал его словами: «God morgon, ers majestät!». («Доброе утро, ваше величество!»).

Он пожал мне руку, спросил, где я живу, и я ответил ему, что родом из Милфорда, штат Огайо, но живу в Ховосе, к югу от Гётеборга. Он похвалил мой шведский, а затем перешел к Пэм, которая все утро находилась от меня на расстоянии не более нескольких футов, Тревору, Марии и остальным членам группы. Почти так же быстро, как он появился, он исчез. Мы вышли из дворца и направились в ресторан, чтобы пообедать.

После обеда мы отправились в стокгольмскую ратушу на еще одну экскурсию, которая длилась около девяноста минут. Изюминкой экскурсии был «Gyllene salen», или Золотой зал. Зал был покрыт прекрасными мозаиками, сделанными из сусального золота. Мозаики были установлены в 1920-х годах и обошлись в 340 000 шведских крон, хотя сейчас их стоимость во много раз выше.

Когда экскурсия закончилась, мы все сели в метро, чтобы отправиться в дом одного из сотрудников YFU, который жил в пригороде Ринкебю. К счастью, дом был несколько больше, чем обычный шведский дом, потому что там собралось около шестидесяти человек, включая студентов по обмену, сотрудников YFU и нескольких координаторов-волонтеров. Было много еды, музыки и танцев.

У нас с Пэм была возможность поговорить на вечеринке. Мы обсудили, что произошло за последние пять месяцев. Она рассказала мне, что у нее есть шведский парень, и дала понять, что они спят вместе. Я захихикал, когда она это сказала.

«Что смешного?» — спросила она.

«Ну, похоже, что за пять месяцев ты превратилась из девственницы в очень опытную».

«Это отчасти твоя вина!» — хихикнула она. «Ты развратил меня!»

«Я?» — игриво запротестовал я. «Я развратил тебя? Хмф! Ты была чертовски заинтересована в потере девственности! Не говоря уже о том, что ты уже почти все сделала со своим соседом. Я просто оказался в нужное время в нужном месте, чтобы быть соблазненным!»

«Да ладно», — простонала она, подавляя смех. «Ты же знаешь, что я бы не стала делать это с кем попало. Ты был идеален для моего первого раза. И я хочу тебя снова, но не понимаю, как это может получиться здесь, в Стокгольме. С другой стороны, на неделе в Абиско я хочу снова жить с тобой в одной комнате».

«Ты делаешь некоторые предположения», — сказал я. «Во-первых, если у тебя есть парень, то ты вне зоны доступа. Во-вторых, ты полагаешь, что я захочу сделать это с тобой снова!»

Она шлепнула меня по плечу: «Ты хочешь этого и ты это знаешь!» — ухмыльнулась она.

Вообще-то, если честно, я мог принять это или оставить. Но не было смысла обижаться на нее.

«Что касается моего парня, — продолжала она, — то у меня уже второй, и я собираюсь покончить с ним, когда уеду в Абиско. Скорее всего, я никогда в жизни сюда не вернусь, а дома тоже будут парни. И это при условии, что я не брошу его до этого. Шведские парни могут быть настоящими придурками».

«Я заметил. Это сработало в мою пользу».

«Значит, ты уже успел пообщаться, да?»

«Немного, да. Но в Хельсингборге есть только одна особенная девушка, Пия, и я вижу ее только раз в месяц».

«И это все? Может быть, мне действительно нужно найти место, где мы могли бы этим заниматься!»

«Нет, как я уже сказал, у тебя есть парень. И я же не монах!».

Нет, я не был монахом, но у меня был только один сексуальный партнер в лице Пии. На самом деле это меня не сильно беспокоило. В конце месяца я увижусь с Пией на несколько дней и этого следовало ожидать. Я подумал, можно ли будет видеться с ней чаще после наших новогодних планов. Я прогнал эти случайные мысли и сосредоточился на настоящем и настоящем.

Я потянул Пэм на танцпол и мы танцевали почти всю ночь, время от времени меняясь так, что я танцевал с Марией, а Пэм — с Тревором. Около полуночи Стиг объявил, что последний поезд метро будет около 12:30, поэтому всем, кто хочет вернуться в город, нужно уходить. Мы с Пэм так и сделали, но Тревор и Мария отправились туда, где она остановилась, что было всего в пятнадцати минутах ходьбы от вечеринки.

Около дюжины других студентов по обмену поехали на метро в город вместе со мной и Пэм, где мы перешли на другую линию, и я поехал один до остановки возле квартиры Андерссонов. Я вошел в здание, поднялся на лифте и тихо вошел внутрь, закрыв за собой дверь. В квартире было совершенно тихо, поэтому я быстро почистил зубы, потом сразу лег в кровать и вскоре заснул.

В субботу я проснулся рано, несмотря на то, что лег в постель почти в 2 часа ночи. Никто еще не встал, поэтому я быстро написал записку о том, что пошел на прогулку, затем надел джинсы и рубашку на пуговицах, натянул тяжелое пальто, фетровую шляпу и перчатки и отправился на прогулку. Это было не то же самое, что бег трусцой, но мне было приятно двигаться рано утром, когда все вокруг было относительно спокойно.

Когда я вернулся в квартиру, Ларс и Анника уже встали и готовили завтрак на стол. Я принял душ, оделся и присоединился к ним, чтобы поесть. Карин присоединилась к нам примерно через десять минут. Было видно, что она только что встала с постели. На ней была скромная ночная рубашка длиной до колен, а ее волосы были уложены. Когда мы закончили завтрак, я помог Аннике прибраться, а Карин пошла в душ и оделась. Я сидел с Ларсом, разговаривал и пил кофе, пока не пришло время уходить.

Я вышел из дома около 9:30 утра, чтобы отправиться на автобусную экскурсию в 11:00. В ходе экскурсии мы должны были посетить несколько мест в Стокгольме, в том числе «Васаварвет», где находился исторический артиллерийский корабль «Васа». Корабль затонул во время своего первого плавания в 1628 году и был поднят в 1961 году. Реставрационные работы продолжались и публика была ограничена возможностью увидеть лишь небольшие части корабля с расстояния не менее пяти метров, а в некоторых случаях и вдвое больше.

Как и в предыдущий день, Пэм всегда была рядом со мной. Я наслаждался ее обществом, но чувствовал, что она слишком прилипчива, особенно если учесть, что у нее есть парень. Тревор и Мария тоже были неразлучны. Экскурсия по городу закончилась около 16:00 и мы направились в банкетный зал, где нас ждал ужин. После ужина столы сдвинули и до 22:00 вечера были танцы и закуски. И снова я танцевал с Пэм и иногда с Марией.

Когда я вернулся в квартиру Андерссонов около 23:00, Ларс и Анника пили чай и пригласили меня присоединиться к ним. Карин уже лежала в постели, но оставила записку, что будет готова в любое время после 9:00 утра в воскресенье, чтобы встретиться с Биргит. Я допил чай и, почистив зубы, забрался в кровать Биргит. Странно, но хотя я все еще чувствовал ее присутствие, она мне не снилась. На самом деле, я вообще не помню, что мне снилось в эту ночь.

В воскресенье утром я снова вышел на прогулку, как и в предыдущее утро. Я шел несколько дольше, пытаясь собраться с мыслями и подготовиться к визиту к Биргит. Я планировал купить для нее цветы и хотел посмотреть, лежит ли письмо там, где я оставил его пять месяцев назад. Когда я почувствовал, что мысленно и эмоционально готов, я вернулся в квартиру, чтобы принять душ, одеться и позавтракать.

Позавтракав, мы с Карин взяли пальто, шапки и перчатки, попрощались с ее родителями и вышли за дверь.

«Тебе очень идет эта шляпа», — сказала Карин.

«Спасибо! Пара моих подруг дома помогли мне выбрать ее. Мне очень нравится носить фетровую шляпу».

Мы остановились в том же магазине, что и в прошлый раз, и я купил похожие цветы. На этот раз покупка была сделана на шведском, а не на английском языке. Карин взяла меня за руку и мы прошли два километра до церкви, где свернули в церковный двор и поднялись по тропинке к месту, где лежала Биргит.

Я сразу же увидел мокрый, потрепанный конверт, в котором лежало мое письмо Биргит, все еще прислоненный к камню. Через год его, наверное, уже не будет, его унесет ветер и дождь, как унесло Биргит от нас. Я положил цветы перед камнем, а потом мы с Карин просто молча стояли, обняв друг друга.

«Я хотела еще раз поблагодарить тебя за ожерелье», — сказала Карин. «Мы похоронили Биргит в том ожерелье, которое ты ей подарил. Она никогда его не снимала».

Я кивнул, но не мог говорить. У нас обоих по лицу текли слезы, но мои эмоции были не такими сильными, как в июле. Я погрузился в свои мысли, вспоминая Биргит и все те хорошие времена, которые мы провели вместе. Мне хотелось, чтобы каким-то образом я еще хоть раз почувствовал ее прикосновение. Если есть рай, я был уверен, что она там, и, возможно, однажды я смогу снова быть с ней.

Медленно, в течение примерно двадцати минут, мои слезы прекратились, и я почувствовал умиротворение. Карин обнимала меня, успокаивая, и я слышал, как Биргит говорила мне жить дальше, но всегда помнить, что где бы я ни был, она всегда будет со мной, всегда и навечно, в моем сердце.

«Она так тебя любила», — сказала Карин.

Я вздохнул. «Я тоже ее любил. Я всегда буду любить ее».

Я любил. Но пора было уходить. Время сделать то, что хотела Биргит, открыть, кто я такой, и стать тем мужчиной, которым она хотела меня видеть, мужчиной, которым, как я знал, я должен быть.

«Прощай, Биргит», — тихо сказал я. Затем мы повернулись и молча пошли из церковного двора. Примерно на полпути к квартире мы остановились в кафе, чтобы выпить кофе.

«Что ты хочешь сделать сегодня?» — спросила Карин.

«У меня не было никаких планов, кроме ужина с твоими родителями».

«Тогда давай поедем в Скансен. По дороге мы можем заехать в квартиру и рассказать маме с папой».

Я согласился, после чего мы вышли из кафе и пешком вернулись в квартиру. Карин сказала родителям, что нас не будет до обеда, и мы направились к станции метро. Мы с Карин провели день, гуляя по Скансену рука об руку и обедая в маленьком ресторанчике в парке. Быть с ней — это в некотором смысле быть с Биргит. Конечно, она не была Биргит и не могла ею быть, но, как и в июле, я думал о том, как я мог бы сделать это с Биргит, и снова видел призрачные проблески будущего, которого никогда не будет.

Мы вернулись в квартиру перед самым ужином. Карин помогла маме поставить все на стол, пока мы с Ларсом разговаривали. Ужин был наполнен хорошей беседой с Ларсом и Анникой, но Карин в основном сидела тихо. Мы обсудили, чем я занимался, каких друзей завел, школу и как идут дела у Йонссонов. Ларс похвалил меня за отличный шведский язык и сказал, что он поражен тем, что я свободно говорю на нем всего за пять месяцев.

После ужина мы вчетвером отправились на прогулку по мягко падающему снегу, Карин взяла меня за руку, а Ларс и Анника шли рука об руку. Когда мы вернулись в квартиру, Анника подала горячий шоколад, и мы провели остаток вечера за разговорами, причем мы с Карин сидели вместе на диване.

Около 22:30 я сказал, что устал и собираюсь лечь спать. Карин встала, когда я встал, и пошла за мной по коридору. Как и в ту первую ночь, она положила руку мне на плечо.

«Я все еще не думаю, что это хорошая идея».

Она кивнула, прикоснулась губами к моей щеке и направилась в свою комнату.

Я быстро почистил зубы, вернулся в свою комнату, разделся и забрался в кровать. Карин была желанной девушкой и я надеялся, что она не расстроилась из-за меня. Со всеми эмоциями этого дня было просто нехорошо делать что-то, о чем мы оба могли бы пожалеть.

В понедельник утром я вышел на прогулку, а затем присоединился к Андерсонам за завтраком. Карин ушла в школу, а Ларс — на работу. Я помог Аннике прибраться на кухне, а затем отправился на утреннюю экскурсию по зданию парламента. Нас встретили два члена парламента из Стокгольма, которые объяснили, как работает шведское правительство, а затем провели частную экскурсию по зданию.

По окончании экскурсии Пэм, Тревор, Мария и я пошли в небольшое кафе пообедать, а затем каждый из нас вернулся туда, где остановился, чтобы одеться для вечернего празднования вручения Нобелевской премии. В 17:00 мы встретились у концертного зала Стокгольма и поужинали в ресторане, который находился на соседней улице. После ужина мы вернулись в Концертный дом, чтобы встретиться с нашей группой. Когда нам вручили билеты, я заметил, что мы будем сидеть на балконе. Согласно плану рассадки на стене, они находились слева от главной сцены, очень близко к передней части. На самом деле, это были отличные места.

Я был удивлен, узнав, что Нобелевская премия мира вручается в Осло, а не в Стокгольме. Нам предстояло увидеть лауреатов в области науки, экономики и литературы. Я как-то упустил этот факт, когда читал о премиях. Было очень жаль, потому что мать Тереза была удостоена премии мира, и было бы здорово увидеть это[108].

Не считая этого небольшого разочарования, было интересно побывать на церемонии, что для большинства людей никогда не случится. Я понял, что эта поездка в Стокгольм включала в себя много вещей, которые я, вероятно, никогда не повторю, и большинство людей никогда не сделают этого: встреча с королем, частные экскурсии по дворцу, парламенту и ратуше, а также посещение церемонии вручения Нобелевской премии.

Меня осенило, что за все это, по крайней мере, косвенно, ответственна Биргит. Без нее я, возможно, никогда бы не оказался здесь, не получил бы всех этих впечатлений. Более того, скорее всего, я бы никогда не встретился с Мелани, другой девушкой, которая оказала на меня огромное влияние и навсегда изменила меня. Весь ход моей жизни и жизни многих других людей был определен удивительной девушкой, которая появилась в моей жизни в сентябре 1976 года, когда я сидел на уроке в средней школе Милфорда.

Эта случайная встреча, пройдя через множество поворотов, свела Пита и Мелани вместе. Она позволила мне вырваться из лап матери, по крайней мере, на время. Все эти события, все эти люди, все вытекало из встречи с ней в тот первый день в школе, когда я заметил очень симпатичную блондинку на месте прямо за мной. То, что она сказала «привет», запустило сумасшедшую цепь событий, в результате которых я теперь сидел в концертном зале Стокгольма и наблюдал за церемонией вручения Нобелевской премии.

Все эти мысли чуть не заставили меня пропустить то самое событие, которым я только что наслаждался! Я очистил голову и сосредоточился на спикерах, которые рассказывали о премиях и победителях, а также на речах, произносимых при вручении. Когда церемония закончилась, я вернулся на метро в квартиру Андерссонов и обнаружил, что там тихо, все уже легли спать. Я быстро приготовился ко сну и, засыпая, понял, что думаю о Биргит позитивно, а не просто оплакиваю ее.

Утро вторника повторило утро понедельника и я выехал около 7:30 утра, чтобы отправиться в офис YFU. Мы провели время в небольших группах, обсуждая прошедший год, заполняя анкеты, и каждый прошел короткое собеседование с сотрудником. Мне показалось, что они искали любые трудности адаптации или проблемы, которые могли возникнуть.

Я подумал о том, чтобы сказать что-нибудь о пьянстве Андерса, но решил отказаться. Если бы это начало оказывать на меня негативное влияние, я бы позвонил местному координатору и сообщил ей. В данный момент я не хотел, чтобы мне пришлось переезжать в новую семью, что случилось с одним из детей в ноябре. Ему повезло, что он остался в том же районе, но это никогда не было гарантировано.

Нам подали ланч в коробках, а затем мы поехали на метро на набережную, где сели на катер для экскурсии по гавани и архипелагу. Когда экскурсия закончилась, я попрощался с Тревором, Марией и Пэм, и мы сказали, что увидимся в Абиско в июне. Теперь это казалось таким близким и напоминало мне, что мой год почти наполовину закончился.

После наших прощаний я вернулся в квартиру Андерссонов. После ужина Анника принесла торт и мороженое, чтобы отпраздновать мой последний вечер. Ларс и Анника подарили мне фотоальбом, в котором были копии всех фотографий из альбома, который мы с Карин просматривали в июле, отчего у меня немного захватило дух. Я оправился и горячо поблагодарил их за такой заботливый подарок.

Мы провели замечательный вечер вместе и в конце концов пришло время ложиться спать. Я поблагодарил Андерссонов за все, что они сделали. Ларс сказал мне, что в среду он взял отгул на работе, чтобы отвезти меня на вокзал, а Карин сказала, что планирует прогулять школу, чтобы тоже присоединиться к нам. Я пожелал спокойной ночи и пошел в свою комнату, чтобы собрать вещи для поездки.

Я закончил собирать вещи, а затем пошел чистить зубы. Когда я вернулся в комнату, Карин сидела на краю кровати.