Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life)

Книга 3 - Пия. Глава 10: Конец лета, часть II

Август 1979 — Ховос и Хельсингборг, Швеция

В поезде на юг я проводил время, любуясь пейзажами и размышляя. Письмо Джойс заставило меня задуматься об одной вещи. Меня не интересовали ее советы. Конечно, она задала правильный вопрос, но ее решение было не для меня, не в данный момент. Даже если я и обдумывал его, я не собирался ему следовать. Если бы я следовал ему, я бы никогда не занимался сексом с Пэм, не занимался сексом с Фридой, хотя мне и не следовало этого делать, учитывая то, что я узнал, и никогда не целовался с Софией.

Джойс была права в том, что мне нравилось дурачиться со многими девушками, нравилось разнообразие, нравилась погоня, или, возможно, правильнее было бы сказать, чтобы за мной гонялись. Я искал связь душ и до сих пор не нашел в Швеции. Пия была, во многих отношениях, идеальной девушкой на этот год. Ничего слишком серьезного, поскольку у меня не было с ней связи, но достаточно серьезно, чтобы я действительно наслаждался ее обществом. В некотором смысле мои отношения с Пией были похожи на мои отношения с Мелани или Джойс — с кем-то, с кем мне нравилось быть, с кем я мог быть близким другом и с кем мне нравилось заниматься сексом.

Меня, конечно, беспокоило, что думает об этом Пия. Я решил, что нам нужно поговорить об этом, потому что я не хотел водить ее за нос. Пока что она не произнесла опасных слов «Jag älskar dig»[88], но они могли прозвучать в любой момент. По словам Джойс, я использовал эти слова слишком свободно, и, возможно, она была права. Я ранил ими Мелани, создал еще большую проблему с Бекки и потенциально открыл ящик Пандоры с Бетани.

Проблема была в том, что я действительно любил их всех, но то, как они услышали эти слова, отличалось от того, что я имел в виду. Когда я говорил Дженнифер, Стефани или Биргит, что люблю их, это была душераздирающая, всеобъемлющая, бесконечная любовь. Любовь, которую ничто не могло разрушить. То, что действительно невозможно выразить словами. То, что даже «Я люблю тебя» не может выразить.

С Дженнифер это была глубокая связь наших душ. Это напомнило мне свадебную службу, где произносятся слова «двое станут одной плотью». Это была моя связь с Дженнифер — мы стали одной плотью. Это было не только эротично и романтично, но и духовно.

Когда мы со Стефани наконец займемся любовью, это будет душевно и столь же духовно[89]. На самом деле, возможно, даже более духовно. Мы с Дженнифер обсуждали это, включая идею Дженнифер как суррогата. Она не восприняла это плохо; более того, она указала мне на это. Мы со Стефани никогда не сможем пожениться и иметь детей, но мы с Дженнифер могли и мы планировали это сделать когда-нибудь.

А еще была Биргит. Я никогда не узнаю наверняка, но я подозревал, что та же самая связь была там, неузнанная, нереализованная. Даже сейчас, когда я сидел здесь, погруженный в свои мысли в поезде, мчащемся на юг, я чувствовал, что она со мной. Это было не так сильно, как тогда, в Стокгольме, но в этом был смысл. Эмоции от посещения ее могилы усилили это ощущение. Сон в ее постели, встреча с ее семьей, разговор с Карин — все это создавало потустороннюю связь. Связь, которая указывала на то, что могло бы быть, если бы мы занимались любовью в ее постели.

Я поговорю с Пией и попытаюсь заложить под нас твердый фундамент, но без обещания будущего. Я не был уверен, как это пройдет, и понимал, что это может положить конец нашим отношениям, если она ищет большего, чем я могу дать. Лучше выяснить это сейчас, чем в июне следующего года, когда мне придет время возвращаться домой, а она будет искать способ сохранить отношения на постоянной основе, что, скорее всего, будет невозможно.

Пэм была еще одной потенциальной проблемой. Хотя я не обнаружил у нее никаких желаний долгосрочных отношений, я знал, что секс имеет забавный способ создавать всевозможные непредвиденные последствия. Она не писала мне и не звонила, что я воспринял как хороший знак. Я увижу ее в Стокгольме в декабре, но большую часть своего свободного времени я буду проводить с Андерссонами. До Абиско было еще далеко, хотя мы пробудем там целую неделю. Если она не хочет как-то продолжить наши отношения, когда мы вернемся домой, я буду рад провести с ней эту неделю.

Мои мысли прервало объявление кондуктора о том, что следующая остановка — Хельсингборг. Я схватил свою сумку и встал, впервые заметив, что рядом со мной сидит очень симпатичная блондинка. Наверное, я был погружен в свои мысли, потому что не заметил ее, а ведь наша последняя остановка была в Фалькенберге довольно давно. Я улыбнулся ей и пошел к дверям поезда, чтобы выйти, как только мы остановимся на платформе.

Я увидел Рольфа, когда мы притормозили, и как только мы остановились, я вышел и подошел поприветствовать его, а затем сел в машину, чтобы быстро доехать до их дома. Кэти и Путте были там, когда мы приехали, а примерно через десять минут раздался звонок и Синикка впустила Пию. Мы с Пией обнялись и поцеловались, и я сообщил Рольфу, что мы собираемся прогуляться. Я взял ее руку в свою и повел ее обратно на улицу, в сторону парка.

«Как ты поживаешь?» — спросил я.

«Хорошо. Я скучала по тебе».

«Я тоже», — сказал я. «Я очень рад тебя видеть!»

«Я рада тебя видеть. Ты знаешь, чем хочешь заняться в эти выходные?»

«Да чем угодно, лишь бы мы были вместе!»

Она засмеялась: «Конечно! Я взяла с собой сумку и останусь на ночь. В воскресенье мы можем поужинать с моими родителями, ты можешь остаться в нашей квартире, а в понедельник утром мы проводим тебя на поезд. Если будет хорошая погода, мы можем пойти на пляж завтра или в воскресенье. Мы также можем сходить в кино, если ты хочешь».

«Звучит неплохо!»

Мы приехали в парк и я подвел ее к скамейке.

«Мы можем поговорить о нас?» — спросил я.

«Какие-то проблемы?» — спросила она, волнуясь.

«Нет, нет, ничего такого! Я просто хочу поговорить и убедиться, что мы оба думаем одинаково».

«Om oss?» — спросила она, переходя на шведский, который я, в общем-то, понимал.

«Да. О нас. Ты мне очень нравишься и я хочу продолжать встречаться с тобой. Я просто боюсь того, что случится, когда я уеду в июле следующего года домой. Могут пройти годы, прежде чем я вернусь, и есть вероятность, что я никогда не смогу этого сделать. Мы уже говорили об этом и я просто хочу убедиться, что ты все еще в порядке со всем. Что, скорее всего, это будет только на этот год и не больше».

«Ты этого хочешь?» — спросила она.

«Я еще не знаю, чего я хочу! Мне всего шестнадцать. Я понятия не имею, что произойдет. Я просто не хочу причинять тебе боль».

«Ты любишь меня?»

О-о. Эти слова были заряженным пистолетом, направленным прямо мне в голову. Я уже использовал их неправильно.

«Я совершал ошибку, произнося эти слова слишком легко в прошлом, и это действительно причинило боль и девушке, и мне, потому что мы не совсем понимали, что они означают. Я боюсь их использовать, на самом деле. Думаю, я должен задать тебе тот же вопрос».

«Ну, я думаю, мой ответ — «пока нет», но я вижу, что это может произойти».

«А что будет потом, когда я вернусь домой?»

«Я буду плакать. Я знаю, что ты собираешься уехать, но я все равно хочу тебя увидеть. Все в порядке. Давай просто проживем этот год и посмотрим, что будет. Пожалуйста?»

«Да», — сказал я. «Все в порядке. Но я хочу сказать кое-что важное — если ты встретишь кого-то, кто тебе понравится, с кем ты будешь думать о свидании, я хочу, чтобы ты с ним встретилась. Будет ужасно, если из-за меня ты упустишь кого-то, кто может стать долгосрочным партнером, но я не могу давать тебе никаких обещаний».

«Я знаю. Давай просто позволим всему идти своим чередом».

Я притянул ее к себе и обнял, затем нежно поцеловал. Мы встали и держались за руки, пока гуляли по парку, а затем вернулись в дом. Ужин был готов через несколько минут после нашего возвращения.Когда мы поели, мы поиграли в «Уно». Я дал Путте колоды, чтобы он раздал их своим друзьям, а он пригласил нас прийти к нему в субботу вечером, у него там будут те же друзья, конечно за вычетом Петера и Мэри.

Кэти и Путте ушли около 21:30, а мы с Пией стали готовиться ко сну. В своей комнате я притянул ее к себе, обнял, и мы быстро сняли ее рубашку для сна и мои шорты, целуясь и обнимаясь. Мы легли в кровать и продолжили целоваться и прикасаться друг к другу, ее рука на моем стволе, нежно поглаживая меня, а мой палец между ее половых губ, нежно прощупывая.

«Стив, медленно и мягко, пожалуйста».

Я улыбнулся и придвинулся к ней сверху. Она обхватила ногами мои бедра, и я полностью вошел в нее, чувствуя, как ее мягкая, податливая плоть прижимается ко мне, а ее киска сжимает мой член. Мы начали с очень медленного, плавного ритма, обмениваясь нежными поцелуями. Мы двигались навстречу друг другу довольно долго, медленно взращивая то, что по ощущениям будет похоже на большой взрыв. Мы не торопились, и по мере того, как удовольствие нарастало, мы все также удерживали медленный и ровный темп.

По мере приближения оргазма Пия обхватила ногами мой зад и мы медленно увеличили темп, все ближе приближаясь к нашей взаимной разрядке. Мы начали двигаться быстрее и уже не сдерживались. Пия крепко обнимала меня руками, крепко сжимала ногами и стонала мне в рот, ее тело сильно сотрясалось, ее киска сильно спазмировала. В то же время я вошел в нее так глубоко, как только мог, и начал выпускать в нее струю за струей, и голова у меня закружилась.

После этого мы несколько минут обнимали друг друга и обменивались нежными поцелуями.

«Это, — вздохнула она, — было лучшее, что я когда-либо чувствовала. Это был только один, но он был огромным!».

Я снова поцеловал ее и сказал: «У меня голова закружилась!».

Мы переместились в ложбинку друг к другу и заснули, обхватив ее руками.

Когда я проснулся, мы лежали в точно такой же позе. Я осторожно убрал руки, поднялся с кровати, надел одежду для пробежки и преодолел свою обычную утреннюю дистанцию. Вернувшись в комнату, я обнаружил, что Пия проснулась и лежит на кровати обнаженная. Она улыбнулась мне и поманила меня пальцем. Я подошел к кровати и лег на нее сверху.

«Как?» — мягко спросил я.

«Сильно и быстро, Стив. Очень сильно и очень быстро!»

Мы начали целоваться и тереться телами друг о друга, от чего мой член быстро пришел в готовность. Как только он стал твердым, я вогнал его в ее капающую киску и начал двигаться, наращивая бешеный темп вместе с ней, пока она толкалась в ответ. Наше дыхание быстро стало настолько учащенным, что мы не могли целоваться. Я сильно вбивался в нее, а она двигала бедрами с диким усердием. Нам обоим потребовалось меньше пяти минут, чтобы кончить, и ее киска выжала из меня все, что я мог ей дать.

Мы поцеловались, затем она пошла в душ. Когда она вернулась, я пошел в душ. Мы оба оделись и позавтракали. Субботнее утро мы провели на пляже, позагорали, поиграли в легком прибое и пообедали. После обеда мы вернулись на автобусе в Андерберг, быстро приняли душ, а затем оделись для вечерней вечеринки. Одевшись, мы пошли в кафе, чтобы выпить кофе и поболтать. Я зашел в магазин и купил кассету с альбомом «Factory», который играл у Софии. Я был рад увидеть, что к альбому прилагались напечатанные тексты песен. После этого мы вернулись домой, чтобы дождаться ужина.

После ужина мы прошли три километра до квартиры Путте. Вечеринка прошла так же, как и предыдущая: мы танцевали, играли в «Уно», ели закуски и пили бренди. На этот раз мы поменялись партнерами по танцам, так что я танцевал с Мией и Катариной, а Пия — с Юханом и Пелле. Я также танцевал один раз с Кэти, но Пия не танцевала с Путте, что меня не очень удивило.

Около полуночи мы ушли, вернулись к Андербергам и легли спать. Мы устали и решили просто лечь спать. В воскресенье утром я побежал, как обычно, и Пия попросила еще один быстрый и жесткий сеанс, когда я вернулся. После занятий любовью мы позавтракали и пошли гулять. После обеда мы пошли пешком в квартиру ее родителей. Ее родители, как и Лисбет, тепло встретили меня.

После обеда мы пили кофе и болтали. Время от времени возникали побочные разговоры на шведском языке, и я следил за их небольшими частями, но у меня был очень ограниченный словарный запас, поэтому я пропускал значительную часть сказанного. Перед самым ужином мы с Пией пошли прогуляться. Когда мы вернулись, мы поели, выпили десерт и кофе, а затем посмотрели телевизор. Весь вечер мы с Пией обнимались, зная, что это наша последняя ночь вместе по крайней мере на несколько недель.

Когда мы ложились спать, я понял, что Лисбет снова дразнит Пию, потому что обе девочки смеялись. Когда мы пришли в комнату и лежали в постели, обнявшись, я спросил Пию, о чем говорила Лизбет.

«О, она снова просила одолжить тебя».

«Я был с двумя девушками сразу», — поддразнил я. «Так что, если хочешь, можешь пригласить ее!»

«Ни за что, Стив, я не буду делить тебя с ней!» — заявила она, тихонько смеясь.

«Тебе нравится, что она ревнует, не так ли?»

«Да!» — воскликнула Пия. «Это весело. Но ты бы действительно это сделал?»

«Я бы сделал, но только если бы ты захотела. Я очень счастлив просто быть с тобой. И я это имею в виду».

«Ты сказал, когда мы были в Оркеллунге, что ты сделал практически все, что я могла себе представить».

«Да, я так и сказал».

«Какой самый дикий поступок ты совершил?».

«Это зависит от того, что ты имеешь в виду. Я не шучу, когда говорю, что делал практически все!».

«Значит, твой ответ?»

«Ну, три девушки сразу, конечно, и мы использовали шоколадный соус, взбитые сливки и вишни, чтобы сделать из одной из девушек мороженое, а две девушки и я слизывали его с ее грудей и киски. Также одна девушка связала меня, надела на меня повязку и занялась со мной любовью, а я сделал то же самое с ней. И еще анальный секс».

«Вау, ты не шутишь!» — изумленно сказала Пия. «Но ты предпочитаешь просто медленное занятие любовью?»

«Да. Все эти вещи я делал, потому что либо Мелани, либо Дженнифер этого хотели, и я стараюсь изо всех сил, чтобы доставить им удовольствие».

«Значит, ты сделаешь все, что я захочу?»

«Конечно, Пия. Сделал бы. Ты только скажи мне».

«Может быть, когда-нибудь я захочу чего-то дикого, но не сегодня».

«Чего ты хочешь сегодня?»

«Занимайся со мной любовью всю ночь. Не останавливайся, пока не сможешь больше».

«Я могу это сделать. Возможно, мне понадобится помощь», — усмехнулся я и поцеловал ее.

Мы занимались любовью всю ночь. Я начал с того, что вылизал ее до нескольких оргазмов, мой язык исследовал всю ее киску. Я не останавливался, пока мой язык не устал. Я переместился на нее сверху, медленно вошел в ее текущую киску и мы долго двигались навстречу друг другу, пока не кончили. Я не давал ей отдыхать, сдвигаясь, чтобы целовать ее киску и пальцами доводить ее до очередного оргазма, пока я ждал восстановления.

Когда я почувствовал, что готов, я подвинулся, чтобы она могла сосать мне, пока я нежно вылизывал ее. Она быстро сделала меня твердым, после чего я повернулся и снова вошел в нее. И мы двигались мягко, продлевая занятия любовью так долго, как только могли. Она испытала небольшой оргазм, прежде чем я испытал свой. Мы продолжали целоваться и сжимать наши тела вместе, даже когда мой член уменьшился в ней и выскользнул.

Мы немного пообнимались, целуясь и нежно прикасаясь друг к другу, исследуя тела друг друга. Когда она снова заставила меня напрячься, мы занялись любовью быстро и яростно, сжимая наши тела, пока мы не запыхались и оргазм не захлестнул нас. Мы замедлили темп и нежно двигались друг к другу, пока моя эрекция не ослабла.

Мы целовались и прикасались друг к другу не меньше часа, когда она перевернула меня на спину и взяла в рот. Ей потребовалось немного усилий, чтобы привести меня в состояние полной эрекции, но она сделала это. Затем она села на меня и стала медленно заниматься со мной любовью, двигаясь вверх и вниз по моему стволу, и вжавшись в меня, когда полностью вобрала в себя мой член. Она испытала три оргазма, прежде чем я изверг в нее небольшое количество спермы.

Следующий час мы провели в поцелуях, ласках, облизывании и сосании. Я использовал свой язык, чтобы довести ее до очередного оргазма, пока она сосала меня. Я снова стал твердым, и мы занимались медленной, страстной любовью, но мне больше нечего было ей дать. Мы рухнули в потную кучу и заснули около 3:00 утра.

Мы проснулись от стука в дверь и я увидел, что часы показывают 8:45 утра. Я давно не просыпался так поздно. Дверь открылась, заглянула Лисбет и пожелала доброго утра. Мы с Пией были полностью раздеты, а на кровати царил полный беспорядок после ночных развлечений.

«Du körde verkligen slut på honom!» («Ты действительно измотала его!»).

«Ja, här finns det inget kvar för dig!» («Да, для тебя здесь ничего не осталось!»)

«Vad synd! Det ser ut som han är mycket bra i sängen!» («Жаль! Похоже, он хорош в постели!»)

«Du kommer aldrig få reda på det, Lisbet!» («Ты никогда не узнаешь, Лисбет!»).

Они обе рассмеялись и Лисбет закрыла дверь. Пия перевела мне все и мы вместе рассмеялись.

Мы медленно встали с постели, приняли душ, оделись и позавтракали. Около 11:00 Лисбет отвезла нас на вокзал, чтобы я мог вернуться в Гётеборг. Мы с Пией поцеловались, обнялись и я сел в поезд, помахав им рукой, когда мы отъезжали от станции. Поезд вернулся в Гетеборг и я поехал домой на трамвае и автобусе.

Там меня ждала пара писем. Первое было от Бет, в котором она рассказывала мне о работе над программой. Она исправила несколько ошибок и добавила несколько новых функций. Она исправила одну проблему в программе знакомств для взрослых для Андреаса. Я не уловил никаких намеков на то, что она подозревает о реальном использовании программы. Она написала, что у них с Брентом все хорошо и что ей не хватает работы со мной. Она еще раз поблагодарила меня за то, что я разрешил ей пользоваться обоими компьютерами, пока меня не было.

Второе письмо было от Стефани. Она изложила все свои переживания по поводу ситуации с Бекки, о своей заботе обо мне и о своей любви ко мне. Читая ее письмо, я скучал по ней еще больше, скучал по нашим разговорам, подтруниваниям и советам. Это будет долгий год без нее. Я написал ей письмо. Такое, что нельзя рисковать, что мама увидит. Я решил отправить его Дженнифер и попросить ее передать его Стефани. Я написал о том, как сильно я ее люблю, скучаю по ней и считаю дни до того момента, когда смогу обнять ее и любить. Я написал быструю записку Дженнифер и положил и записку, и письмо Стефани в конверт.

Я позвонил Софии, но ее не было дома. Я оставил сообщение ее маме и попросил ее позвонить. Она перезвонила после ужина и спросила, могу ли я прийти на обед в среду. Я сказал ей, что с удовольствием, и она попросила меня прийти в 11:00.

Вечер я провел с Андерсом и Евой, пил чай и болтал. Казалось, все шло хорошо, несмотря на попытки моей мамы вмешаться. Единственным исключением было то, что Сюзана по-прежнему была холодной и отстраненной. Она не была злой или противной, она просто более или менее игнорировала меня. Патрик несколько раз говорил мне, чтобы я не беспокоился об этом, потому что она так относится к большинству парней. Я продолжал быть с ней как можно более милым, чтобы понять, смогу ли я продвинуться к дружбе.

Во вторник я вернулся к своим пробежкам, а после обеда у меня был урок гольфа. Возвращаясь поздно вечером, я столкнулся с Фредой на углу Ягареваген. Мы поприветствовали друг друга и она спросила о моей поездке. Я рассказал ей, что хорошо провел время, встретившись с друзьями в Хельсингборге.

«Прости меня за прошлую неделю. Я должна была сказать тебе заранее, что у меня есть парень. Надеюсь, мы все еще можем быть друзьями».

«Мы можем», — сказал я. «Я бы хотел иметь тебя в качестве друга».

Мы запланировали встретиться за обедом и сходить на пляж в пятницу, а затем попрощались.

В среду я пошел на обед к Софии. И снова дом был в нашем распоряжении. Она снова приготовила суп и поставила хлеб и сыр. После еды мы помыли посуду, а затем она привела меня на диван. Мы обменялись несколькими нежными поцелуями и я нежно провел языком по ее рту, а левой рукой погладил ее грудь. Я пощипал ее сосок большим и указательным пальцами и она тихонько застонала. Через мгновение я переместил руку на другую грудь и сделал то же самое, получив еще один тихий стон.

Когда моя рука опустилась на ее колени, она в ответ нашла своей рукой мою эрекцию и начала поглаживать меня. Я просунул палец между ее бедер, чтобы погладить ее киску через джинсы. Она слегка раздвинула ноги и я просунул второй палец и надавил сильнее.

Она разорвала поцелуй и задыхалась: «Да… просто сделай это».

Я продолжал тереть, пока она не вздохнула и ее тело не задрожало.

«Это было великолепно!» — воскликнула она.

Я смотрел, как она расстегивает пуговицу на рубашке, затем взяла мою руку и осторожно просунула ее внутрь, чтобы я погладил ее грудь через лифчик. Я поцеловал ее и провел пальцами по материалу, а также над и под ним, ощущая теплую, мягкую кожу. Я перестал целовать ее и посмотрел прямо ей в глаза, когда переместил руку к верхней части ее бюстгальтера и слегка надавил кончиками пальцев под материалом. Когда она не стала протестовать, я надавил еще ниже, пока мои пальцы не наткнулись на ее сосок. Я провел пальцем по нему и вокруг него, а затем взял ее грудь в руку.

Я снова поцеловал ее и стал играть с ее обнаженной грудью, чередуя мягкие ласки, нежные сжатия и нежные движения пальцами по соску. Она чувствовала себя как в раю. Так продолжалось около пяти минут, когда она пошевелилась и осторожно вытащила мою руку из своей блузки.

«Это слишком», — прошептала она. «Мне нужно остановиться».

«Конечно», — согласился я.

«Ты в порядке? Тебе нужно, чтобы я потерла тебя еще?».

«Нет, я в порядке. Когда придет время, тогда ты сможешь это сделать».

Она улыбнулась и я понял, что дал правильный ответ. Она действительно была возбуждена, но она не была готова продвинуться дальше, чем мы уже сделали. Я был не против. По правде говоря, я наслаждался медленным темпом. София предложила прогуляться и мы провели следующий час, идя рука об руку и разговаривая, время от времени обмениваясь поцелуями.

Она спросила меня, приду ли я к ней в пятницу вечером. Она пригласила Петру и еще нескольких друзей. Она сказала, чтобы я пригласил и Патрика. Я сказал, что с удовольствием приду, а если возникнут проблемы, позвоню ей. Когда мы вернулись к ней домой, мы поцеловались, обнялись и попрощались.

Я пошел домой, нашел Патрика и сообщил ему о пятничном вечере. Он был очень рад приглашению.

В четверг мы с Патриком утром сыграли партию в гольф, а после обеда играли в футбол с его друзьями. Мой контроль мяча по-прежнему вызывал много смеха, но не так много, как в прошлый раз. Я прекрасно проводил время и заводил друзей. Я знал, что найду еще больше, когда начну ходить в школу, но было приятно найти ребят в этом районе. В школу, в которую я собирался пойти, съезжаются люди со всего региона, так что, возможно, в моем классе даже не будет никого из Ховоса.

В пятницу я с удовольствием провел время с Фридой. Мы обедали и ходили на пляж, узнавая друг друга и работая над дружбой, которая, как я надеялся, продлится весь год, если не больше. Мне нужен был друг и доверенное лицо, с которым я мог бы говорить больше, чем несколько минут раз в несколько недель по телефону. Мы договорились пообедать и в следующую пятницу. Как только начнутся занятия в школе, мы придумаем новое время для встреч. Она ходила в школу в Гётеборге, но на другом конце города, не там, где находилась Шиллерска.

В пятницу вечером мы с Патриком пошли к Софии домой и отлично провели время с Софией и ее друзьями, большинство из которых были одноклассниками Патрика, но было несколько ребят, которые учились на один класс раньше или позже. Было много танцев и много закусок. Я много танцевал с Софией и Петрой, а также с несколькими другими девочками. В конце вечера София попросила меня прийти на обед во вторник.

В субботу я позвонил Пии, чтобы узнать, как у нее дела. Она спросила, когда мы сможем встретиться снова. Я предложил вторые выходные в сентябре. Я бы приехал после школы в пятницу и уехал домой в воскресенье. Я также попросил ее приехать на концерт ABBA 19 октября в Гётеборге. Она подумала, что это здорово. Я договорился с Андерсом, что она сможет остаться на концерт в пятницу и субботу. Ей придется пропустить полдня в школе в пятницу, но она сказала, что это не проблема. Андерс также использовал некоторые связи в Volvo, чтобы достать мне хорошие билеты, за что я его очень благодарил.

Я позвонил Дженнифер, и мы проговорили около десяти минут. Я сказал ей, что с Бекки ничего не изменилось, и что все идет хорошо. Она сказала, что поговорила со Стефани и почувствовала, что у Стефани все хорошо, но что она скучает по мне. Я сообщил Дженнифер, что она получит письмо для Стефани, которое мне нужно передать, предложив ей занести его в четверг после 18:00.

Дженнифер спросила о моей девушке и я понял, что Стефани сказала ей, что я говорил, что у меня есть девушка. Я рассказал ей о Пии и о том, что мы справляемся, несмотря на расстояние между нами. Дженнифер спросила, есть ли другие девушки, и я сказал ей, что встречаюсь и напишу ей длинное письмо со всеми подробностями! После того, как мы сказали друг другу, что любим и скучаем друг по другу, мы повесили трубку.

В воскресенье рано утром у меня был урок гольфа, потом я встретил Петру на автобусной остановке и мы поехали на каток в Вястра Фрёлунда. Мы перекусили, а затем она провела следующие два часа, смеясь над тем, как я падал со всех возможных сторон, пока учился кататься задом наперед. В конце концов у меня получилось и я смог проехать круг задом наперед, не упав, хотя двигался очень, очень медленно. После этого она научила меня переходить от катания вперед к катанию назад, что привело к еще большим падениям и еще большему смеху.

С ушибленными бедрами, ушибленным задом и несколько уязвленным самолюбием мы покинули каток и отправились домой на автобусе. Я проводил Петру до дома и она пригласила меня войти. Ее дом находился на небольшом расстоянии от дома Софии и по дороге мы проехали мимо дома Софии.

Она представила меня своим маме и папе, Лине и Стуре, и своему младшему брату Томашу. Эрикссоны показались мне довольно милыми, как и все остальные, с кем я познакомился до сих пор. Петра предложила мне выпить и мы сели за кухонный стол с колой. Когда я допил свою колу, я попрощался с ее родителями и она проводила меня до двери. Я поблагодарил ее, а она обняла меня обеими руками и быстро поцеловала в губы. Я бросил сумку с коньками, обнял ее и поцеловал как следует. Ее губы разошлись, и мы сплели языки в раскаленном французском поцелуе.

«Хочешь встретиться завтра?» — спросила Петра.

Мы договорились, что я приду к ней домой около 13:00, и тогда мы решим, что делать дальше.

Я пришел домой и включил сауну, чтобы посидеть под теплым паром и избавиться от боли, которую мне причинила Петра, научив кататься задом наперед. Чувствовал себя хорошо. Я был удивлен, когда Сюзана присоединилась ко мне и вежливо разговаривала со мной около десяти минут. Она все еще была немного холодной, но казалось, что немного расслабилась. Если бы это случилось, жизнь была бы почти идеальной. Если бы не Стефани и Дженнифер, я бы предпочел жить здесь, а не в Милфорде.

Конечно, это было невозможно, как бы я ни хотел. В моем паспорте была четко проставлена виза, не позволяющая мне стать иммигрантом, так что мне пришлось бы вернуться домой, несмотря ни на что. И несмотря на мои плохие отношения с мамой, Дженнифер, Стефани и мой ребенок будут ждать меня, когда я вернусь. В худшем случае мне придется общаться с мамой только до конца мая, когда закончится школа. Тогда я смогу уехать из дома и делать все, что захочу. Я не беспокоился о колледже — я был уверен, что дон Джозеф позаботится об этом, пока я буду продолжать работать на него.

Я понял, что должен регулярно писать ему записки, чтобы он знал, что дела идут хорошо, просто для поддержания отношений. Я достал одну из своих карточек, написал дюжину предложений, похожих на предыдущую карточку, затем адресовал ее Дону. Я ничего не упомянул о Джойс; я решил оставить это на ее усмотрение, потому что технически именно она разорвала отношения. Отсюда я мало что мог сделать, а восстановить отношения так, как хотел дон Джозеф, скорее всего, было не в моих силах.

Размышления об этих отношениях заставили меня задуматься о Пии. Я не говорил ей, что встречаюсь с другими девушками. В прошлом я всегда давал девушке это понять, но я боялся, что она может этого не одобрить. Это была еще одна вещь в моих отношениях с Пией, которая напоминала мне о моих отношениях с Джойс. Это заставило меня задуматься, почему я продолжаю отношения, которые, скорее всего, не имеют долгосрочного будущего. И ЭТО заставило меня вспомнить о Бекки.

Стефани и Дженнифер предупреждали меня, что я, как мотылек, тянусь к пламени Бекки, но я их игнорировал. Что заставляло меня возвращаться к ней, не в силах окончательно порвать с ней, не в силах сказать ей «нет» без обиняков? Даже когда мы расстались в июне, я продолжал с ней общаться. Я позвонил ей, когда умерла Биргит, я увиделся с ней и мы подтвердили наш разрыв, но даже тогда я согласился снова увидеть ее и снова заняться с ней сексом. Почему? Что побудило меня сделать это?

Мне нужно было разобраться в этом, а также в том, почему я продолжал отношения, у которых, скорее всего, не было будущего. У меня была Дженнифер, зачем мне нужно было что-то еще? Я мог считать отношения в Швеции временными, поскольку, скорее всего, они закончатся следующим летом и никогда не возобновятся. Но дома у меня были открыты двери с Кэти Уилл, Бетани и Элис. Я мог сказать себе, что это потому, что Дженнифер может не быть рядом, но было ли это просто оправданием? На самом деле, был ли поиск связи просто предлогом для того, чтобы заняться сексом с как можно большим количеством девушек?

Мне было интересно, почему Дженнифер это терпит. Я мог понять положение Биргит: она была так далеко от меня и у нас не было реальной перспективы построить отношения в течение многих лет. Когда мы с Дженнифер впервые занялись любовью, она сказала мне, что хотела бы стать моей любовницей, такой же, какой была Мелани. Теперь, из признания самой Дженнифер, я знал, что на самом деле ее мотивы были совсем другими. Она любила меня и поэтому сделала это.

Странная мысль пришла мне в голову — Бекки отдала мне свою девственность с надеждой заявить права на меня. Неужели так же поступила и Дженнифер? Я знал, что чувствую себя виноватым за то, что лишил Бекки девственности, но, как отметили Дженнифер, Мелани и Стефани, она отдала ее добровольно. И все же, я все еще чувствовал себя виноватым за это. Это было бессмысленно, потому что я был с более чем дюжиной девственниц и не чувствовал за них никакой вины. В чем была разница между Ким, Мишель, Синди, Эрин или любой другой и Бекки?

Как я смог оттолкнуть Эрин, но не Бекки? Я до сих пор не мог точно определить, в чем дело. Точно так же, что привлекло меня к Бетани и Элис? Это должна была быть связь, хотя и не такая сильная, как с Дженнифер. Была ли она у меня с Бекки, но я этого не осознавал? Было ли это? Нет, я был уверен, что это не так. Когда-то я назвал ее страстью, и наши первые занятия любовью были интенсивными и эротичными. Было ли это оно? Был ли это просто секс? Но если так, то почему Бекки?

Мысли в голове крутились, пытаясь разобраться во всем этом. Я не мог винить в этом только желание получить как можно больше секса. Дома у меня был доступ к большему, чем я мог бы справиться. Даже здесь, похоже, я имел доступ к тому, что хотел. У меня была Пия, Фреда была доступна, но под запретом из-за моего собственного правила, Петра и София, безусловно, были потенциальными партнершами, а я еще даже не начал учиться в школе.

Несмотря на то, что я отверг совет Джойс, все, что она сказала, и все, что сказала Дженнифер, вертелось у меня в голове. Как я могу быть преданным мужем и отцом, если я хочу трахать каждую девушку, с которой вступаю в контакт? На самом деле это был совет Стефани — заниматься сексом на стороне столько, сколько Дженнифер будет терпеть. Какова была мотивация Стефани? Что ею двигало? Почему она решила, что это лучший подход? Выяснение этого вопроса может стать ключом к разгадке всего дела.

Я исписал дюжину страниц в журнале, пытаясь разобраться в этом, и пришел к одному и тому же выводу. Стефани каким-то образом была ключом ко всему. Я просто не знал, какую дверь отпирает этот ключ, хотя был уверен в одном — это дверь в мое будущее.