Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life)

Книга 1 - Биргит. Глава 21: Наказан

1 января 1978

Бекки не разрешили ехать с нами, когда ее отец довез меня до дома. Мне разрешили обнять ее, и она воспользовалась случаем, чтобы поцеловать меня, коротко, в губы. Ее родители неодобрительно посмотрели на нас, но больше ничего не сказали. Поездка домой прошла в молчании. После того как мистер ван Хук покинул мой дом, меня вызвали в кабинет отца. К счастью, там был только он. Но я знал, что он расскажет маме. И я не думал, что мне удастся сорваться с ее крючка.

«Стив, о чем ты думал?» — спросил папа.

С ним я мог быть более откровенным.

«Папа, она пришла в комнату и легла ко мне в постель. Мы не занимались сексом, потому что ни у кого из нас не было противозачаточных средств. Она хотела. Я сказал «нет». Возможно, я был глуп, что не отослал ее, но я точно не хотел, чтобы она забеременела. Я не собирался засыпать. Я очень устал. Мне жаль. Это все, что я могу сказать».

Тут же еще одна новость.

«Сегодня утром мне звонил мистер Харрисон».

Отец Мэри. Я был в полной заднице, так сказать.

«Похоже, Бекки — не единственная девушка, с которой ты был в компрометирующей ситуации. Не хочешь объясниться?»

Опять же, с папой я мог быть более прямым.

«Вчера я был у нее дома. Она пригласила меня зайти и пошалить. Ее родители неожиданно вернулись домой».

«Ты занимался с ней сексом?»

«Это не то, о чем говорят парни. Это между мной и ею».

«Стив, брось этот предлог! Речь идет не о хвастовстве перед друзьями, чего ты не должен делать, как ты говоришь. Мистер Харрисон подозревает, что ты это сделал, но он не уверен. Он говорит, что его дочь скажет только, что вы «целовались и все такое». Я не собираюсь говорить ни ему, ни твоей маме, но я хочу убедиться, что ты ответственно относишься к этому. Я знаю, каково это — быть четырнадцатилетним. Это было давно, но я знаю».

«Да, папа. У меня был секс с Мэри. Один раз до вчерашнего дня и вчера. Оба раза мы пользовались презервативами. И, как я уже сказал, когда Бекки попросила меня сделать это, у меня не было презервативов, а она не принимала таблетки, поэтому я отказался».

Я знал следующий вопрос еще до того, как он его задал.

«Так с Мэри у тебя был первый секс?».

«Нет».

Я надеялся, что он не будет требовать от меня дальнейших ответов, и, к счастью, он этого не сделал.

«ОК. Я больше не буду спрашивать. Это сделает твоя мама. Ты должен решить, что ей сказать. И она, конечно, накажет тебя. С моей точки зрения, реакция мистера ван Хука примерно верна, хотя я не знаю, пережил бы мальчик такой опыт на месте Стефани».

Он улыбнулся, и я мог сказать, что он и подразумевал, и не подразумевал это.

«Ты был ответственен в этом вопросе», — продолжил он. «Ты использовал защиту, когда занимался сексом. Ты не занимался сексом, когда у тебя не было защиты. Обещай, что всегда будешь следовать этому».

Это было обещание, которое я знал, что смогу сдержать.

«Я обещаю, папа. И спасибо».

Он пошел поговорить с мамой. Я просто ждал. Я знал, что меня ждет. Я надеялся, что смогу пойти на свидание до того, как мне исполнится 18. Примерно через 10 минут они вошли. Я мог сказать, что мама была зла. Очень сердита.

«Стивен Марк Адамс, как ты мог? Ты же знаешь, что так нельзя! Я учила тебя иному. Тебе всего четырнадцать. Ты не имеешь права заниматься сексом. Нечего находиться в доме девушки без ее родителей. Ты не должен быть в постели с девушкой ни при каких обстоятельствах. Но в доме ее родителей? После того, как они пригласили тебя туда? Мне все равно, если ты думаешь, что ведешь себя ответственно. Ты слишком молод, и эти девушки слишком молоды. И точка. Это не подлежит обсуждению. Повторения такого поведения не будет. Вы слышите меня, молодой человек?»

Я услышал ее. Но я не собирался с ней соглашаться.

«Да, мама, я слышу тебя».

Я более или менее знал, что будет дальше.

«Ты наказан на месяц. За исключением церкви, школы, работы и занятий с репетитором, ты не должен покидать этот дом, если только ты не с папой или со мной. Ты можешь приглашать Ларри, но не более того. Я убираю удлинитель из твоей комнаты. Ты можешь пользоваться телефоном на кухне для звонков, если сначала спросишь моего разрешения. Если звонят люди, ты можешь говорить с ними, но в любом случае у тебя есть пятиминутный лимит. Ты меня понял, Стивен?»

Я был не настолько глуп, чтобы спорить с ней. Я могу поговорить с папой позже и узнать, сможет ли он что-нибудь сделать.

«Да, мама».

Затем она добавила больше. «Ты пойдешь на исповедь и поговоришь с Отцом Бушмиллером».

Это не могло закончиться хорошо.

«Пойдем со мной», — приказала она.

И что теперь? Мы прошли из кабинета по коридору, повернули налево по коридору и пошли в мою комнату.

Она указала мне на стул и сказала: «Садись».

О нет! Она собиралась обыскать мою комнату. Я был уверен, что она ищет мои резинки. Если бы она нашла коробку, мне пришлось бы ее открыть. И резинки были бы наименьшей из моих забот.

Она начала обыскивать мой комод. Ничего не найдя, она проверила ящик в тумбочке, затем ящики стола. Ничего не найдя, она подошла к шкафу. Она заглянула в заднюю часть шкафа для документов, который у меня там стоял, и все было кончено. Она проверила полки, заглянула в коробки с обувью, а затем открыла картотеку. Я труп.

Но она закрыла его, не вытащив коробку. Как она ее пропустила? Я затаил дыхание.

«Хорошо. Где ты их спрятал?»

«Что?»

«Не надо мне этого молодой человек! Презервативы!»

Она не нашла коробку, поэтому я чувствовал себя спокойнее.

«Я использовал все три, которые были в коробке с Мэри».

Технически, я использовал с ней четыре, но последний не был «использован» так, как должен был. И у меня было больше одной коробки. Или, по крайней мере, У МЕНЯ. Меня осенило, что произошло. Я люблю свою сестру. И я в большом долгу перед ней. Все, что она захочет, когда решит, что время платить долги. В этот момент я представлял себе, как оплачиваю ее свадьбу, включая медовый месяц на Гавайях.

Не думаю, что мама была удовлетворена, но она отказалась от поисков.

«Оставайся в своей комнате до ужина».

Она отключила телефон, смотала шнур и забрала его с собой. После ее ухода я вздохнул с облегчением. Я подумал, что Стефани придет в свое время. Утром я увижу всех в школе, кроме Анны. Мне придется найти способ позвонить туда. Ларри мог бы поговорить с Джойс за меня. И я бы написал письмо Биргит.

Январь будет отстойным. Тут не было двух вариантов. Я не смогу видеть Дженнифер вне школы. С другой стороны, я смогу видеться с Мелани раз в неделю. Я подумал, смогу ли я добиться двух раз, но мы уже сказали маме, что переходим на один раз. Ох, ну ладно.

Я пытался читать, но не мог сосредоточиться. Мне очень хотелось поговорить с Бекки, но я знал, что до этого еще как минимум три недели. Я буду скучать по нашим ночным разговорам. Но мне также нужно было понять, как относиться к ее заявлению о том, что она любит меня. Я любил Мелани. Я был влюблен в Биргит. В Дженнифер, если признаться, я тоже был влюблен. Бекки я не знал.

Моя «любовная жизнь» была в полном беспорядке. Меня начало осенять, что если заниматься сексом как можно больше, то это приведет к возникновению подобных ситуаций. До сих пор только Мэри казалась полностью защищенной от уравнения «секс равен любви».

Мы с Мелани умудрялись разделять это. Эти двое были в явном меньшинстве. Я подозревал, что Анна была в одной лодке с Дженнифер, Биргит и Бекки — любовь и секс были приравнены в некотором роде. Я думал, что это относится и к Мишель, но пока что она держала это под контролем. Мне было интересно, сможет ли она сохранить этот контроль.

Я думал о характере отношений каждой из них. Ни Мелани, ни Мэри не были девственницами. Это должно было иметь какое-то значение. Я вспомнил, как я чувствовал себя с Дженни. Я был девственником.

Мне вдруг вспомнилось кое-что из того, что я читал о Бене Франклине. Он советовал заводить отношения с женщинами постарше, потому что молодые были слишком эмоциональны и привязчивы. Он также считал, что отношения с женщиной постарше менее греховны, чем лишение девственности молодой женщины. Меня не волновал вопрос о греховности, но я задавался вопросом, был ли совет Франклина основан на том, что я видел то же самое.

Девушки-девственницы, которые, казалось, стекались ко мне, похоже, влюблялись. Я снова задался вопросом, о чем думает Мишель — она тоже была девственницей. Я должен был выяснить это до весенних каникул. Я должен был тщательно обдумать возможность новой встречи с ней, если это поставит меня в положение еще одной влюбленной в меня девушки.

С Биргит, Бекки и Дженнифер секс наступал спустя долгое время после того, как мы начинали общаться. Это указывало мне на то, что Анна подвергалась такому же риску, если мне удастся пойти с ней на свидание, как только я перестану быть под домашним арестом. То же самое можно было бы сказать и о Келли или Джойс, но это были проблемы будущего.

Мишель была между ними. Не то чтобы у нас были долгие отношения, но мы также не переходили сразу к сексу. Я надеялся, что ее процесс принятия решения вращался только вокруг того, чтобы убедиться, что ее первый раз был хорошим, а не в том, чтобы думать, что я «тот самый», как это было раньше.

Но, опять же, это был вопрос будущего. В настоящем времени мне нужно было решить, что делать. Я попробую уговорить Мелани пропустить урок на этой неделе — это будет просто обзор — и поговорить по душам.

Очевидно, я не мог понять прочитанное. Я просто ждал Стефани. Я заметил, что корзина для белья переполнена, и понял, что не стирал уже неделю. Я рассортировал его и просмотрел все карманы, потому что у меня была привычка оставлять в них вещи.

Я добрался до самого дна корзины и достал рубашку, которую надевал на Рождество. В кармане я обнаружил сложенный листок бумаги. Ах да, записка Вики. Я совсем забыл о ней. На внешней стороне было написано мое имя. Я прочитал ее, откинулся в кресле и покачал головой. Почему я? Неужели от меня исходят какие-то странные вибрации? Я перечитал записку еще раз, и в третий раз. Я не ошиблась.

«Я хочу, чтобы ты научил меня сексу», — говорилось в ней. И подписано было сердечком.

Моя кузина. Она была милой и все такое, но она была моей кузиной. Я был уверен, что месячное наказание даже не описывает того, в какие неприятности я могу попасть. Единственным спасением было то, что обычно мы виделись с ними всего три раза в год — на Рождество, Пасху и День благодарения. И это всегда было на семейных праздниках.

Я не собирался звонить ей, спрашивать о ее записке или о чем-либо еще. Я скомкал бумагу и спустил ее в унитаз. Я не видел никаких обстоятельств, при которых она могла бы поставить меня в ситуацию, в которой это могло бы произойти. Это придало мне некоторую долю уверенности.

Я загрузил белье и вернулся в свою комнату, качая головой. Может быть, мне стоит уехать из страны. Уехать подальше от всего этого. Жаль, что это было невозможно. Или нет? Я понял, что упустил возможность, которая была прямо перед моим носом. Она была настолько очевидна, что я пропустил ее мимо ушей. Студент по обмену. В Швецию. Поговорим об убийстве нескольких зайцев одним выстрелом!

Я знал, что для второго курса уже слишком поздно. Был уже январь, а информационная встреча была в октябре, если я правильно помню. Я бы спросил об этом у консультанта по профориентации в школе на следующий день. Год в Швеции, рядом с моей Биргит. Но мне нужно было убедить маму и папу. И я никак не мог даже заикнуться об этом до конца лета. К тому времени они должны были остыть. При условии, что я не наделаю еще больше глупых ошибок.

В конце концов, я увидел Стефани, стоящую у двери в мою комнату. У нее была моя запирающаяся коробка.

«Что-то потерял?» — спросила она.

«Как ты сумела?»

«Я слышала разговор мамы и папы. Она сказала что-то об обыске в твоей комнате. Я побежала по коридору, схватила его и отнесла в свою комнату. Я знала, что у тебя там фотографии. Но что мама искала? Она не могла знать о фотографиях».

«Резинки».

«Я должна была догадаться. Я зашла, чтобы взять их и спрятать для тебя. Я не видела их, но я знала, что фотографии здесь».

Я уже говорил, что люблю свою младшую сестру?

«Я твой должник. Я серьезно».

«И я этим воспользуюсь».

«Что ты хочешь?»

«Сейчас ничего, но когда я попрошу, можешь быть уверен, это будет важно».

«Только не попадись в постели с парнем. Папа сказал, что мальчик может не выжить».

Она засмеялась: «Из-за меня или из-за папы?»

Боже. Десятилетка.

Я вздохнул. «Из-за папы. Я даже не хочу думать о том, что ты имела в виду в другом случае».

Она улыбнулась и высунула язык.

Прежде чем я успел что-то сказать, она сказала: «Фу! Не говори так. Я знаю!»

Я засмеялся. Она передала мне коробку и вернулась в свою комнату.

Ужин прошел в молчании. Разговоров было немного. Как обычно, еда была съедобной, но на этом все и закончилось. Я решил, что раз уж мне больше нечего делать в январе, я сам научусь готовить. Папа готовил довольно хорошо, но готовил нечасто. Я должен был просмотреть поваренные книги и ингредиенты и посмотреть, что я смогу приготовить. Я буду готовить для себя в первый раз. Но, может быть, я смогу готовить ужины по четвергам, когда родителей не будет дома.

Я ужасно боялся понедельника. Я должен был рассказать всем о своем наказании. Я еще не знал, что сказать Бренту, Ральфу, Келли, Сьюзен, Дэнни и другим людям, которые были рядом. Дженнифер я мог сказать прямо, и Ларри тоже. Мэри уже знала часть этого, и я, вероятно, мог избежать остального. Мне нужно было как-то поговорить с Анной, но я решил, что смогу сделать пятиминутный звонок в конце недели. А Мелани я расскажу вечером за репетиторством.

Сначала я поговорил с Мэри, стараясь не впутывать в это Бекки. Она не купилась.

«Месяц только за то, что ты находился в моем доме? Ни за что».

«Ну, твой папа сказал моему папе, что он думал, что мы делаем это, но не был уверен».

«И только за это твоя мама наказала тебя на месяц? Правда?»

Пора признаться.

«Ну, нет. Думаю, мне бы просто сказали никогда не приходить к тебе домой, когда твоих родителей нет дома. Месяц был за то, что отец девушки застал меня с ней в постели».

«Что?!»

«Да, той же ночью».

Она разразилась смехом.

«За один день тебя поймали не только мои родители, но и родители другой девушки, и с ней они застали тебя в постели?».

«Да».

Она смеялась так сильно, что я думал, она заплачет.

«Ну, я надеюсь, это было ПОСЛЕ того, как ты трахнул ее, а не до или, что еще хуже, во время!»

«У нас не было секса, Мэри».

«Тогда до».

«Нет, я отказал ей. Никаких противозачаточных средств».

«Я думала, у тебя всегда с собой хотя бы одна резинка».

«Я понятия не имел, что она собирается это сделать. Но тот факт, что у меня не было резинки, спас меня от еще худшей участи, потому что она могла правдиво сказать своим маме и папе, что она все еще девственница. Возможно, только поэтому я жив и наказан, а не похоронен в саду ее родителей, чтобы меня больше никогда не увидели».

Снова смех.

«Ты просто умора, Стив. И я собираюсь найти способ добраться до тебя и закончить то, что мы начали в субботу».

Я был обречен.

«Кроме того, мама долго разговаривала со мной без папы. Она сказала мне, что почти уверена, что я сексуально активна. Она спросила меня о контрацепции, я сказала, что всегда пользовалась презервативами».

Я перебил: «Всегда?»

«Ну, ты никогда не кончаешь в меня, не так ли? Она сказала мне, что хочет, чтобы я перешла на таблетки, но я не уверена. Было бы здорово почувствовать, как ты кончаешь в меня, но я не уверена. Она настаивает, но мы все еще обсуждаем это. И я не против, если ты занимаешься сексом с другими девушками, конечно, но ты не можешь жаловаться, если я тоже занимаюсь сексом».

Время подкола: «С другими девушками?».

«О, какашка! Нет, глупыш, с парнями! Но я не говорю, что буду. Мои прошлые отношения были по одному. Первый парень продержался около месяца; следующие парни были одноразовыми. Последний парень был пару раз, пока я не испугалась. Я хотела продолжать, и он тоже, но я испугалась после того, как прочитала статью в газете».

Она пообещала, что что-нибудь придумает. Я не питал особых надежд. Мы договорились о порядке действий. Поскольку все ребята знали, что моя мама неразумна, я рассказал им, что меня застали в доме Мэри, когда ее родителей не было дома.

«Они что, застали тебя в ее постели?».

«Нет, в подвале. Не то чтобы нас застали, ну, знаешь, за этим занятием».

«Вы делали это?»

«Я ни за что не отвечу на этот вопрос. И вы, ребята, не должны его задавать. И вы не должны отвечать, если вас спросят. Подумайте об этом. Если я буду ходить и рассказывать парням, что у меня был секс с Мэри, не думаете ли вы, что она узнает и разозлится? Думаете, я когда-нибудь получу снова? Я имею в виду, если бы это действительно было то, что мы делали».

Они покачали головами.

«Тогда думайте, что хотите, но я не буду отвечать на этот вопрос. И я бы посоветовал ничего не говорить об этом. Мэри — ваша подруга, а также член шахматной команды».

Не думаю, что они были удовлетворены. Я был уверен, что они думают, что я это сделал. Пусть, если только они не говорили об этом и не создавали проблем для Мэри.

С Дженнифер и Ларри было легче. Никаких огорчений. Никаких дразнилок. И я сказал им чистую правду. Дженнифер просто кивнула, а Ларри сказал, что будет рад навещать меня во время моего заключения. Да, он использовал этот термин. Я рассмеялся.

Дженнифер, как всегда Умный Алек, сказала: «Но я ставлю на то, что супружеских свиданий не будет».

И тогда ей пришлось объяснить мне это. Я не слышал этого термина раньше.

Ларри пообещал, что поговорит с Джойс.

Остальным я просто сказал, что попал в неприятности, что ничего страшного не произошло, просто мама слишком остро отреагировала. Они сочувствовали, потому что знали мою маму. К счастью, никто из них не задавал вопросов. За обедом Келли отозвала меня в сторону и сказала, что она разочарована, так как надеялась, что мы сможем как-нибудь встретиться. Я сказал, что мне бы этого хотелось, но придется подождать.

Когда я встретился с Мелани после школы, я спросил: «Твоя мама дома?».

«Да, как всегда. А что?»

«Потому что если бы ее не было, мне, наверное, не стоило бы приходить».

Я рассказал ей все, включая прерванные шахматы на раздевание с Бекки. Я знаю, что обещал Бекки, но Мелани была моим лучшим советчиком, и мне нужна была ее помощь. Она просто выслушала. Я спросил, можем ли мы просто поговорить сегодня вместо учебы, и что у меня будет много времени на учебу, так как я наказан. Она согласилась.

Мы сели за кухонный стол, и ее мама подала нам горячий шоколад. Я сказал ей, что хочу поговорить о любви. Ее мама извинилась и пошла наверх. Я был рад, что она не собирается сидеть в другой комнате, где она могла бы нас услышать.

Я высказал свои опасения и недоумение по поводу Бекки, Дженнифер и Биргит, о своих первых чувствах по поводу Дженни и реакции Дженни, о своих опасениях по поводу Анны. Я рассказал ей о своей теории происходящего. Я упомянул Мэри и, конечно, мои отношения с самой Мелани, а также будущее, которое может наступить с Джойс, Донной, Келли и другими.

Она просто дала мне выговориться. Мне это было необходимо. Это помогло мне упорядочить мысли и разобраться в своих чувствах. Когда стало ясно, что я закончил, за дело взялась Мелани.

Она сказала мне, что, по ее мнению, то, что я говорю, звучит правильно. Она думала, что влюблена в Стэна, но через некоторое время поняла, что это не так. Она знала, что и Дженнифер, и Биргит были влюблены в меня. Из того, что я сказал, она решила, что похоже, что Бекки тоже была там.

Про Анну она ничего не могла сказать, но посоветовала быть осторожной, так как она тоже может отождествлять секс и любовь. Что касается Мэри, она сказала, что ситуация Мэри звучит по-другому. Похоже, что она экспериментировала и заранее решила, что это просто секс. Некоторые люди могут так поступать, сказала она. У меня явно были отношения с Мэри и Мишель. Мы согласились, что были близки к этому, но наша любовь к Биргит не позволила нам зайти на эту опасную территорию.

Я спросил о Мишель.

«О, она неравнодушна к тебе, — сказала Мелани с улыбкой, — но я думаю, что это больше похоть, чем любовь. Она встречается с парнем, но на данный момент это несерьезно. Она говорит о тебе, но это не так, как когда о тебе говорят Дженнифер или Биргит. Я думаю, ты в безопасности!»

Мелани сказала, что весенние каникулы зависят от того, будут ли у Мишель серьезные отношения с ее парнем или нет. Это было небольшим утешением. В меня были влюблены по меньшей мере три девушки. И я не мог посвятить себя ни одной из них — Биргит из-за расстояния, а Дженнифер и Бекки из-за Биргит.

Мелани продолжила, сказав, что любовь не всегда длится долго, и она была тому примером. Я спросил о Пите, и она ответила, что не влюблена в него, но ей очень нравится быть с ним. Возможно, со временем она его полюбит, но пока они встречаются и наслаждаются друг другом.

Я спросил ее совета, и она сказала, что единственное, что я могу сделать, это быть честным с девушками. Дать понять, что я чувствую, и дать понять, что я просто хочу встречаться и не хочу моногамных отношений.

Некоторые девушки были бы не против. Некоторые — нет. Если я чувствовал какое-то беспокойство, я не должен был заходить дальше поцелуев. Заниматься с ними сексом и заставлять их влюбляться в меня — это только навредит им, когда я не смогу вернуть это чувство. И секс был серьезным осложнением в этом отношении.

Она сказала мне думать об этом так: у меня есть Дженнифер и Мэри. С Дженнифер я должен заниматься любовью. Мэри я должен трахнуть. Мишель, возможно, будет доступна в какой-то момент. Келли может подойти. Быть осторожным с Анной. А если бы были другие девушки, просто быть умницей и обязательно поговорить с ними.

Я рассказал ей о своей идее стать студентом по обмену. Она рассмеялась. Я спросил, что смешного.

«Ну, мне было интересно, когда ты об этом подумаешь. Биргит тоже думала».

«Что?! Почему вы ничего не сказали? А вдруг я не догадаюсь?».

Это прозвучало почти плаксиво.

«Успокойся. Я бы сказала что-нибудь до следующего информационного собрания осенью. А до этого Биргит решила, что будет лучше, если ты выяснишь все сам».

Эти двое замышляют против меня. Добавьте к этому Дженнифер, и я стал просто пешкой, которую перебрасывают с места на место. Но я не особо возражал против этого. Я решил поднять другой вопрос, который меня беспокоил — о Вики.

Мелани немного подумала.

«Если никто не узнал, то нет проблем».

«Но это просто странно. Я чувствую себя странно из-за ее просьбы. Мне от этого не по себе».

«Тогда следуй своему собственному совету. И совету, который дала тебе Дженни. И тому, что я дала тебе. Если тебе некомфортно, не делай этого».

Я сказал, что вижу ее нечасто, поэтому решил, что в любом случае я в безопасности. Я также рассказал ей о том, как Стефани помогла, и Мелани была абсолютно уверена, что она свое возьмет. Я должен быть готов оказать ей любую услугу, которая ей понадобится, или помочь ей любым способом. Я сказал, что сделаю это, даже если это будет стоить мне целого состояния на свадьбу и медовый месяц для нее когда-нибудь.

«Просто будь готов к тому, что она попросит».

«Я начну экономить прямо сейчас!»

Мелани только улыбнулась.

Было уже близко к 17:00, поэтому мы перебрались на диван, чтобы подождать маму. Когда она приехала, она необычным образом вышла из машины и подошла к двери. Да, она проверяла меня. Она убедилась, что миссис Спенсер на месте и была там все это время.

Мы с Мелани попрощались. Я был уверен, что она расскажет своей маме о причине поступка моей мамы. Остаток недели прошел без происшествий. Единственной отсрочкой стала суббота. Мама не смогла помешать Дженнифер присоединиться ко мне на обед. Это был единственный светлый момент.

В воскресенье все было по-другому. Мама договорилась, что после мессы я встречусь с приходским священником. Я вошел в ризницу, и отец Бушмиллер поприветствовал меня: «Привет, Чарли Браун[18]!» — его обычное ласковое приветствие для меня. Я понятия не имел, почему он начал так делать, но это продолжалось уже почти четыре года.

«Здравствуйте, отец».

«Пойдем со мной в мой кабинет».

Мы прошли в ректорат, и он попросил меня сесть. Он сел напротив меня.

«Твоя мама сказала, что нам нужно поговорить».

Это будет трудно. Ничего не оставалось делать, кроме как рассказать все начистоту и принять лекарство.

«Это как исповедь, да?»

«Если ты этого хочешь».

«Хочу».

Я знал, как это работает. Он не мог рассказать маме ничего из того, что я сказал. Никогда. И я был уверен, что он будет придерживаться этого. Он казался хорошим священником. Я смотрел, как он надевает свою столу[19], делая это официальной исповедью. Он кивнул.

Я начал рассказывать о причине своего визита. Он спросил, есть ли еще что сказать. Тогда я рассказал ему, что было несколько случаев, что я был не с одной девушкой и что я много раз занимался сексом. Он просто слушал. Полагаю, он уже слышал все это раньше.

«Ты признался, но мне кажется, что ты не раскаиваешься».

Он знал.

«Это правда, отец. Я не думаю, что мой поступок был неправильным, плохим или греховным».

Он мягко объяснил, почему Церковь учит тому, чему учит. Это имело определенный логический смысл, включая разговоры о болезнях, воспитании детей и так далее, хотя в основном речь шла о «чистоте». Я не согласился с тем, что нельзя использовать противозачаточные средства. Он попытался объяснить то, что он называл «развратом» и похотью. Я слушал. Я понимал, что должен это делать. Он сказал бы маме, если бы я отмахнулся от него.

Я пробыл в его кабинете около 40 минут. Он сказал, что не может дать отпущение грехов, потому что я не сожалею о содеянном. Он дал мне почитать книгу о взглядах церкви на секс и попросил, чтобы я внимательно все обдумал и поскорее вернулся и поговорил с ним снова. Оставалось последнее. Я больше не мог быть алтарником, по крайней мере, на данный момент. Дело было не в грехе, а в отсутствии покаяния и примирения с Церковью. Мама будет недовольна.

Я был прав. Мама была очень расстроена. Она знала, что это значит. Но я не хотел говорить с ней об этом, а отец Бушмиллер не мог. Она пыталась уговорить меня, но я просто сказал, что прочитаю книгу, а потом вернусь. Она была достаточно серьезным католиком, поэтому не могла ничего поделать с тайной.

Вторник, 10 января 1978. Десятый день в плену

Да, именно так я себя и чувствовал. Я немного сходил с ума, но с этим ничего нельзя было поделать. Я решил, что сегодня день, когда я могу попросить позвонить. Мои друзья вели себя хорошо и не звонили, я попросил у мамы разрешения позвонить Анне. Мама расспрашивала меня о моем предыдущем визите.

«Мы ничем не занимались, только разговаривали и ходили обедать в Wendy's, хотя пару раз целовались. Там все время были взрослые».

Что технически было правдой, ее сестре и парню ее сестры было восемнадцать. Они были взрослыми. Конечно, они были заперты в комнате и занимались сексом, но они были там. Я сказал маме, что если мы и пойдем куда-то, то это будет двойное свидание с Мелани и Питом.

«Ну, я доверяю Мелани. Она ответственная и никогда не позволит тебе попасть в неприятности».

То, чего мама не знала, не могло причинить мне вреда! Из всех девушек, с которыми я встречался, именно Мелани Спенсер могла доставить мне больше всего неприятностей!

Вооружившись разрешением, я позвонил Анне. Она была очень рада моему звонку. Я сказал ей, что у меня есть только пять минут, потому что я наказан. У меня не было времени на подробный разговор, но я хотел убедиться, что она знает, что я думаю о ней и что, как только я буду освобожден, я хочу пойти на свидание. Мелани назначила нам двойное свидание. Она была рада этому.

Я положил трубку чуть меньше чем через четыре минуты. Я не собирался рисковать. Пока мама, казалось, избегала темы церкви, но я знал, что это ненадолго. Я полагал, что после следующего воскресенья она снова будет меня доставать. Я действительно начал чувствовать себя пленником.

Четверг, 12 января 1978 года. Двенадцатый день в плену

Мои родители собирались на ужин, как это было принято в четверг вечером. Я приготовил еду. Я приготовил спагетти и домашние фрикадельки. Фрикадельки я сделал из говяжьего фарша с солью, перцем и чесноком. Я приготовил соус с чесноком, базиликом и орегано — специями, которые, казалось, были чужды маме. Стефани понравилось. Джеффу нет. Но я ему не верил. Он ненавидел все, что я делал. Папа попробовал и сказал, что для первой попытки получилось неплохо.

Мама и папа ушли около 18:00. Они должны были вернуться домой около 23:00, так как после ужина собирались пойти в кино. Я прибрался на кухне и пошел в свою комнату смотреть телевизор. И, как обычно, я избегал Джеффа. Он был в семейной комнате и смотрел телевизор.

Около 20:00 Стефани пришла ко мне в комнату и сказала, что видела, как кто-то прошел мимо ее окна к задней части дома. На самом деле ни у кого не было причин делать это, поэтому она сказала мне, что я должен пойти посмотреть.

Я взял свою фирменную биту Джо Моргана и вышел через парадную дверь. Я обошел дом слева и ничего не увидел. Я подошел к задней части дома и заметил приоткрытую дверь. Она вела в комнату, где стояли печь и водонагреватель, а также использовалась для хранения. Она должна была быть заперта, так что это было странно. Я перехватил биту и открыл дверь.

В комнате не было ничего опасного. Ну, ничего, что представляло бы угрозу для кого-либо, кроме меня, и то только в том случае, если бы это было обнаружено. На полу лежали спальный мешок и подушка. На складном столике расположились две свечи, пара кока-кол и Мэри.

«Хорошенечко!» — сказала она.

«Я этого не ожидал! Не то чтобы я жаловался!»

Я закрыл и запер дверь, и она подошла ко мне.

Я уже говорил, как сильно я люблю свою сестру? Она готовила меня к очень большому счету, я был уверен. И сегодня она увеличила мой долг перед ней в значительной степени.

Я сказал ей, что у нас, вероятно, есть час, на всякий случай. Она не стала терять времени.

«Давай разденемся!»

«А как же противозачаточные? Я не беру с собой презервативы, когда ищу бродяг!»

Она хихикнула.

«У меня есть немного. Мама убедила меня принимать противозачаточные таблетки, но я только начала, так что пройдет два месяца, прежде чем я буду в полной безопасности. Она предложила мне пользоваться презервативами, чтобы обезопасить себя и от болезней, и на случай, если я испорчу таблетки. Так что в первую неделю марта я хочу почувствовать, как ты в меня войдешь. Ты сделаешь это?»

«Тебе лучше быть уверенной в этих таблетках!»

«Мама проверяет меня каждый день и проверяет контейнер», — усмехнулась она, — «но папа не знает. Но хватит об этом! Давай разденемся!»

Я не собирался спорить. В комнате было достаточно тепло из-за оборудования. Мы обнялись, поцеловались и как бы потерлись телами друг о друга, стоя. Она взяла меня в руки и гладила, пока я не стал твердым. Это не заняло много времени.

Она попросила меня начать без резинки, и я с радостью согласился. Она забралась в спальный мешок, и я присоединился к ней, забравшись на нее сверху. Она натянула спальник вокруг моих плеч и помогла мне найти вход в рай.

Я скользнул внутрь, и она обхватила меня ногами. Мы целовались и двигались, мой язык и член сильно проникали в нее. В спальном мешке нам было очень тепло, отчего мы вспотели, и наши тела скользили. Дополнительное тепло делало это лучше, думал я. Думаю, что и Мэри тоже, так как она была очень возбуждена.

Я знал, что пришло время надеть резину, поэтому я разорвал поцелуй и сказал: «Мне нужно выйти».

Ее реакция была не такой, как я ожидал. Она крепче обняла меня, сдвинула ноги, чтобы крепче обхватить меня, и начала сильно толкаться.

«Мэри!» — запротестовал я.

«Шшш! Просто сделай это!» — сказала она очень требовательным голосом.

«Нет!»

«О, какашка!»

И она отпустила меня. Я быстро надел резину, хотя мне пришлось немного попотеть, чтобы сделать это в спальном мешке. Надев защиту, я снова вошел в нее и стал долбить, а она отвечала. Мне не потребовалось много времени, чтобы кончить. Еще несколько толчков, и она присоединилась ко мне. Тяжело дыша, я рухнул на нее, и она крепко обняла меня. Я расстегнул спальный мешок, взял резинку, встал и бросил ее в пакет, в котором Мэри принесла резинки.

«Мэри, это было очень опасно».

«Я знаю, но я хочу почувствовать это».

«Я понимаю, но ты не хочешь забеременеть. Два месяца. Потом я буду делать это столько раз, сколько ты захочешь. А до тех пор — резинки каждый раз. Без исключений».

«Ох, какашка!»

«Дай мне несколько минут, и мы сможем сделать это снова».

«Хорошенечко!»

Ей было легко угодить. Через несколько минут я довел себя до новой эрекции, надел резинку, и мы трахались вместе, пока оба не кончили. Я не мог поверить, насколько мы были потными. Я избавился от резины, и мы оба оделись.

Я поцеловал ее на прощание и сказал, что мне очень понравилось.

«Мне тоже», — ответила она с усмешкой.

Она ушла, а я подождал несколько минут, прежде чем забрать пустые бутылки из-под колы, спальный мешок и подушку и пошел обратно в дом. Стефани ждала меня.

«Спасибо, Стеф».

«Ты у меня в долгу».

«Я знаю».

Наверное, супружеские визиты все-таки возможны!

Пятница, 13 января 1978 года. 13-й день в плену

В пятницу вечером пришел Ларри, и мы играли в шахматы и бильярд. Он выиграл в шахматы, а я — в бильярд. Мы говорили о всякой всячине. Я спросил его о его соседке, которая была горяча для него, но он просто отмахнулся от этого. Ему это было неинтересно и у него не было времени.

Суббота, 14 января 1978 года. 14-й день в плену

Суббота прошла как обычно, я работал в магазине, а Андреас совершал обход. Дженнифер пришла на обед, как она обычно делала. Мы хорошо поболтали, и она обняла меня, когда уходила. К сожалению, для встречи с ней придётся дождаться февраля. Мне очень хотелось посмотреть, будет ли второй раз таким же, как первый. Мне было интересно, может ли быть даже лучше.

Конечно, оставалась проблема ее влюбленности в меня, и как мне с этим справиться. А как же Биргит? Я собирался свести себя с ума.

Воскресенье, 15 января 1978 года. 15-й день в плену

В воскресенье, после мессы, я снова встретился с отцом Бушмиллером. Я прочитал книгу. Я не купился и сказал ему об этом. Он попытался сказать, что я потерялся в удовольствии от секса и упустил суть.

Я сказал, что это имеет мало общего с удовольствием, а больше с единением. Что это было полное выражение любви. Да, я делал это ради чистого удовольствия. Но дважды это было чистейшее выражение любви. И это было с двумя разными девушками. И с девушкой, с которой меня застали в постели, у меня не было секса, но если бы я сделал это, то это было бы выражением любви.

Проблема всей этой дискуссии заключалась в том, что я говорил, что влюблен не только в Биргит и Дженнифер, но и в Бекки. А они были влюблены в меня. У каждых отношений был свой характер, и для каждого из них в моем сердце было свое место. В моем сердце было место для Мелани, но она отличалась от трех других. У каждой из них был свой взгляд на наши отношения.

Только Биргит действительно охотно делилась мной. На самом деле, она настаивала на этом, по крайней мере, пока. Когда мы будем вместе, тогда все остальные отношения должны прекратиться. Дженнифер и Бекки делились мной только потому, что это был единственный способ получить меня вообще. Ну, я предполагал, что Бекки будет. Пока я не поговорил с ней, я не знал.

На что я не рассчитывал, чего я не ожидал, так это на то, что мой священник сказал мне, что причастие — это проблема. Я совершал смертные грехи контрацепции, внебрачного секса и блуда. Конечно, он пропустил мастурбацию, потому что я занимался и этим. Я не предложил добавить это в его список.

Он решил, что, учитывая мою ситуацию, мой возраст и отношения с матерью, он не будет добиваться официального отлучения, хотя мне навсегда запретили быть алтарником. Он призвал меня пересмотреть свои действия и покаяться. Я уверен, что он знал, что я этого не сделаю. Я ушел.

Когда я рассказал маме о запрете быть алтарником, она решила, что настало время для очередной лекции. Она еще раз повторила, что не воспитывала меня таким образом. Что она учила меня не делать таких вещей, что я отворачиваюсь от церкви, что мне грозит опасность потерять свою душу, что в итоге я сделаю беременной девушку и испорчу жизнь нам обоим — и так далее.

В конце концов я просто отключился от нее. Она продолжала в течение двадцати бесконечно долгих минут. Я мог сказать, что она хотела дальнейшего наказания, но я догадывался, что отец не согласится. Обычно он так не делал, но время от времени он так поступал.

Мама не знала, что бабушка, ее собственная мать, которая выросла методисткой, но вышла замуж за католика, считала, что большая часть учения Римской церкви, по ее словам, «полная чушь». Однажды она сказала мне, что я не должен верить всему, чему они учат.

Я знал, что мой отец, который также вырос методистом, был атеистом. Они с мамой поженились в церкви, но только потому, что он согласился воспитывать детей католиками. Я решил, что настало время поговорить с ним и узнать, сможет ли он помочь. Попробовать стоило. Мне также нужна была его помощь еще кое в чем. В какой-то момент должен был поступить звонок от отца Бекки по поводу ужина в следующее воскресенье. Я решил, что это произойдет сегодня вечером.

Я пошел к отцу в его кабинет. Я рассказал ему о разговоре со священником. Я прямо сказал ему, что не хочу ходить в церковь. Он сказал, что обещал маме, что дети будут воспитываться в церкви, о чем я знал. Я спросил, почему его обещание заставляет верить меня? Ведь он был атеистом.

Я не был атеистом — я был убежден, что Бог существует, но я не был согласен с католической церковью. А если учесть, что священник считал, что я не должен ходить на причастие, то какой в этом был смысл? Я хотел перестать ходить. Я был достаточно взрослым, чтобы решить это для себя. Он сказал, что поговорит с мамой. Я надеялся, что это принесет пользу, но не рассчитывал на это.

Теперь о действительно важном. Я мог бы просидеть в церкви 45 минут в воскресенье еще три года, если бы мне пришлось. Но чего я не мог сделать, так это держаться подальше от Бекки. Мне было все равно, смогу ли я поцеловать ее в этот момент. Просто не разговаривать с ней было больно. Я мог разговаривать с Дженнифер в школе и по субботам. Но Бекки была под запретом. Конечно, еще одна неделя оставалась из-за ее родителей, но единственным способом исправить это был ужин, о котором говорилось в конце лекции.

Я затронул эту тему с папой, сказав, что мистер ван Хук, скорее всего, позвонит ему сегодня и пригласит меня на ужин в следующее воскресенье. Он удивился этому, решив, что отец девушки, с которой меня застукали в постели, прогонит меня навсегда, особенно если учесть, что мы жили достаточно далеко, чтобы видеться, нам нужны были машины, и нам обоим оставалось около года до вождения.

Я сказал ему, что сначала тоже так думал. Но когда Бекки сказала, что любит меня, я увидел в его глазах что-то такое, что говорило о том, что он сделает для нее все. Он явно не согласится на то, чтобы она занималась со мной сексом, но разрешил бы мне видеться с ней на его условиях. Папа спросил, могу ли я согласиться на эти условия. Я сказал «да», потому что хотел проводить с ней время.

Я знал, что папа в подростковом возрасте имел дело с девушками так же, как и я. Поэтому я знал, что он все понимает. Моя мама пыталась делать вид, что она «хорошая католичка», но папа сказал мне, что она не была девственницей, когда они познакомились. У меня был этот маленький козырь в заднем кармане, но он предупредил меня, чтобы я был очень осторожен в его использовании. Если я когда-нибудь вытащу его, то сделаю это в форме вопроса, а не обвинения. Ее реакция подскажет мне, что это так, и она будет знать, что я знаю правду.

Папа сказал, что я могу пойти, если мистер ван Хук позвонит и пригласит меня. И что я вообще не должен ничего делать без прямого разрешения мистера ван Хука. Если я хотел взять Бекки за руку, я должен был спросить разрешения. Если она делала первый шаг, нужно было напомнить ей, что мне нужно разрешение ее отца. Мне казалось, что это перебор, но потом я увидел логику в совете отца. Он пытался помочь мне получить разрешение от мистера ван Хука на свидание с Бекки. Чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что это была идеальная стратегия. Папа был гением!

Я поблагодарил его, и он сказал, чтобы я не поднимал эту тему с мамой. Или говорил об этом. Или делал что-либо, что могло бы дать ей повод попытаться отменить его решение. Я не завидовал его положению, но был чрезвычайно благодарен.

Учитывая мой успех, я решил спросить папу о возможности стать студентом по обмену. Причина, которую я назвал, заключалась в том, чтобы уехать подальше от мамы и Джеффа и получить новые впечатления. Он знал, что я дружил с Биргит. Он сказал, что не против, но мне придется убедить маму. Я сказал, что подожду до осени, и он решил, что это хорошая идея.

В тот вечер, после ужина, мистер ван Хук позвонил и пригласил меня, и папа согласился. Я ушёл в свою комнату, потому что не хотел слушать спор, который начался, как только папа рассказал маме. Через полчаса Стефани пришла ко мне в комнату и сказала, что мама в ярости, но я все равно пойду.

Как всегда, она спросила: «Как ты думаешь, папа Бекки разрешит тебе заняться с ней сексом, если ты вежливо попросишь?» и выбежала из комнаты, чтобы избежать подушки, которую я бросил в нее.