Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life)

Книга 6 - Кара I. Глава 35: Что, черт возьми, с тобой случилось?

Декабрь, 1981, Чикаго, штат Иллинойс

Я хорошо провел время на обратном пути в Чикаго, прибыв туда незадолго до обеда. За исключением одной остановки для заправки и туалета, я ехал прямо по дороге. Когда я подъехал к квартире, мне не хотелось готовить, поэтому я припарковался, занёс вещи в дом, а затем пошёл в китайский ресторан и взял еду на вынос. Я понес еду обратно в квартиру, взял из почтового ящика двухнедельную почту и вошел в дом. Я поставил еду на стол и рассортировал почту. Я положил почту Элис в корзину на ее столе, затем сел есть и читать свою почту.

Первое письмо, которое я нашел, было из российского посольства в Вашингтоне. Я отложил его в сторону, так как не хотел, чтобы на него попала еда. Я быстро открыл несколько счетов и отложил их для оплаты, затем открыл письмо от Татьяны, в котором были подробности, необходимые для моей поездки. Самым важным было то, что я должен позвонить в посольство за несколько дней до приезда, чтобы за мной прислали машину в аэропорт. Она сказала, что с нетерпением ждет встречи со мной.

Далее я прочитал письмо от Тины Хофф, которая продолжала оставаться моим самым постоянным корреспондентом в Швеции, даже превзойдя Карин. У меня также были письма от Пии и Софии, а также несколько рождественских открыток. Я даже не позаботился о рождественских украшениях в квартире, поэтому просто отложил открытки в сторону. Мне не нравилось вешать их на стены, как это всегда делала моя семья. На самом деле, для меня рождественские открытки не значили ничего особенного.

Это была традиция, а некоторые традиции соблюдаются потому, что это традиции, а не потому, что они нам обязательно нравятся. Я разослал около трех десятков открыток родным и друзьям, обязательно отправив их своим друзьям в Швеции, особенно тем, с кем я не так часто общался или писал. Одну из них я отправил Карин, вместе с небольшим подарком. Она сделала то же самое для меня. Чтение ее открытки напомнило мне, что в июне у нас с ней было назначено свидание с судьбой, на котором, скорее всего, мы согласились бы, что наши судьбы идут в разных направлениях.

Закончив есть, я приступил к стирке. Я уже стирал один раз, когда был в Милфорде, но у меня была целая неделя грязной одежды, которую нужно было постирать. Я поменял простыни на кровати Элис, чтобы у Дженнифер были чистые простыни к ее приезду, и слегка усмехнулся, когда увидел след от мокрого пятна. Я положил простыни Элис вместе со своими простынями, которые должны были пойти во вторую загрузку белья. Я составил список вещей, необходимых мне в Jewel, и прикрепил его на холодильник с помощью магнита, который мы держали там для этой цели. Я сделаю необходимые покупки в понедельник утром.

Пока я ждал окончания первой загрузки белья, я вытер пыль, пропылесосил ковры, а затем протер деревянные полы сухой шваброй. Я убрался на кухне и в ванной, а затем поменял загрузку белья. Я сел за свой Apple и обновил дневник из своей дорожной тетради. Мне было что добавить из разговоров с Дженнифер, Бетани, Джойс и Карой. Я писал, менял белье, а потом писал еще. Когда я закончил писать, белье тоже было готово, я сложил его и убрал.

В ночь на воскресенье я хорошо выспался, а в понедельник утром проснулся и увидел в окне легкий снег. Было слишком холодно, чтобы бегать, поэтому я переставил мебель и сделал разминочные упражнения и ката карате, пока не вспотел, затем принял душ и позавтракал. Я поехал в Jewel, а легкий снег продолжал падать и покрывать траву и деревья. Я купил продукты и направился домой, чтобы убрать их. Сделав это, я направился в мебельный магазин, где я заказал, а точнее, мой отец купил, мебель для квартиры.

Он делал это, чтобы, по сути, извиниться за то, как мама относилась ко мне в течение многих лет. На Рождество он в частном порядке дал мне чек, чтобы помочь покрыть расходы и оплатить обучение. Как и в предыдущий раз, он выписал его со своего инвестиционного счета, чтобы моя мама не знала об этом. Я не очень нуждался в деньгах, поскольку получал доход от своего бизнеса и работы на дона Джозефа и его чикагских помощников, но я не хотел обижать папу, потому ценил его жесты.

Я использовал деньги с пользой, купив диван со спальным местом, чтобы мы с Элис могли принимать гостей, если не будем спать в одной кровати, что становилось все более вероятным. Я нашел что-то, что дополняло два мягких кресла, которые у нас были, хотя мне пришлось бы продать или отдать нынешний диван, чтобы новый вписался в интерьер.

Я назначил доставку на 4 января, решив, что к тому времени смогу найти кого-нибудь, кто заберет мой нынешний диван. Придя домой, я напечатал несколько объявлений «Продается». Я повесил одно на доске объявлений в квартире, а затем прошел шесть кварталов, чтобы повесить одно в студенческом союзе UofC. Несмотря на то, что были рождественские каникулы, вокруг было полно студентов. Наконец, я повесил одно объявление в кафе за углом от квартиры на доске «Продается».

Напоследок я зашел в офис турагентства, чтобы забрать свои билеты в Вашингтон, округ Колумбия. Я забронировал самый ранний рейс на 7 января. Мой рейс вылетал в 6:00 утра и прибывал в Вашингтон чуть раньше 9:00 утра по местному времени, а обратный рейс 10-го числа вылетал из Вашингтона в 10:00 утра по местному времени и возвращал меня в Чикаго около 11:00. Я заплатил за билеты и отправился домой. Остаток дня я провел спокойно, расслабляясь под музыку и читая. Я приготовил себе простой обед, а затем простой ужин и лег спать в разумное время.

Во вторник утром я снова позанимался в гостиной. Этот вариант меня не совсем устраивал, но у меня не было ни одного действительно хорошего варианта. Если бы поблизости был каток или по дороге в школу, я бы так и сделал. Я не хотел идти в спортзал, потому что меня не интересовали ни поднятие тяжестей, ни тренажеры. В IIT был бассейн, но он не был открыт в те часы, когда я хотел бы заниматься.

Я закончил тренировку, пробежавшись по двум ката карате, которые я выучил около дюжины раз каждое, и хорошенько попотев. Я принял душ, позавтракал, а затем позаботился о том, чтобы все было готово к приезду Дженнифер, в том числе зажег ароматическую свечу, чтобы устранить любые следы моих физических упражнений. Я читал и слушал музыку примерно до 11:00 утра, когда съел легкий обед, потому что не знал, будет ли Дженнифер есть в самолете и будет ли она вообще голодна, когда прилетит.

Я вышел из дома незадолго до полудня и направился в О’Хара, чтобы встретить ее рейс из Сиэтла. Я припарковался на краткосрочной стоянке, прошел в терминал 2 и проверил табло прибытия. Рейс Дженнифер был указан как своевременный, поэтому я прошел через службу безопасности, а затем пошел по коридору к выходу на посадку, чтобы подождать ее.

В 13:10 я увидел, как DC-9 припарковался. Через несколько минут пассажиры начали выходить. Дженнифер была среди первых пассажиров, и выглядела она гораздо лучше, чем летом, когда прилетела в Цинциннати. Ее глаза были яркими, а клубничные светлые волосы были аккуратно расчесаны и рассыпались по плечам. Она была одета в пушистый синий свитер и синие джинсы, которые подчеркивали ее фигуру. Я увидел, что на ней было ожерелье с красным камнем, которое я подарил ей на четырнадцатый день рождения, что вдруг показалось мне целую вечность назад.

Дженнифер увидела меня, подошла ко мне, бросила на пол свою сумку с ночевкой, быстро обняла меня и поцеловала в щеку. Я поцеловал ее в щеку в ответ и подхватил ее сумку. Мы вышли из терминала и направились к машине. Дженнифер молчала, хотя выглядела счастливой. Я не знал, как к этому отнестись, но у нас было четыре дня, чтобы поговорить. Мы сели в машину, и я направился в Гайд-парк. Я расспросил Дженнифер о ее полете и Рождестве и рассказал ей о своем. Ее оценки были хорошими, и она ожидала в основном «A», с «B» по черчению.

Когда мы приехали в квартиру, я поставил сумку Дженнифер в комнате Элис и предложил ей что-нибудь поесть или выпить. Она сказала, что поела в самолете, но хотела бы выпить чаю или горячего какао. Я приготовил чай для нас двоих, а затем сел с ней на диван.

«Есть ли что-то конкретное, что ты хотела бы сделать, пока ты здесь?» спросил я.

«Ничего конкретного. Нам есть о чем поговорить, я думаю. Если мы просто останемся дома, и ты приготовишь для нас еду, то все в порядке. Если ты захочешь пойти куда-нибудь поужинать, тоже хорошо. Я приехала к тебе, а не в Чикаго».

«Ну, как минимум, мы должны сходить в «Уно» за пиццей в стиле Чикаго. Я уверен, что ты никогда ее не пробовала».

«Да. Конечно, звучит неплохо. Как насчет того, чтобы сделать это сегодня вечером, а потом просто остаться дома на все остальное время? Или ты хочешь пойти куда-нибудь на Новый год?».

«Зачем? Мы не можем пить. Джойс купила мне бутылку шампанского, которую мы можем выпить здесь, если ты не против. Если нет, мы будем пить колу. Если ты хочешь потанцевать или что-то еще, я могу включить музыку и т.д. Если ты не хочешь быть с людьми? Я думаю, что все мои друзья уехали домой на рождественские каникулы, так что сейчас здесь почти никого нет».

«Праздновать здесь — тоже ОК», — сказала она.

Ее тон и ответы не соответствовали тому, что она показывала. Что-то беспокоило ее, и я почувствовал, что должен выяснить это немедленно, иначе мы не добьемся никакого прогресса в восстановлении нашей дружбы.

«Что тебя беспокоит, Дженнифер?» спросил я. «Ты выглядишь немного холодной и отстраненной».

Она вздохнула: «Это смесь разных вещей. Давай пока оставим все как есть. Расскажи мне, как у тебя дела».

Я не думал, что это правильное решение, но решил не продолжать.

«Довольно хорошо, правда. Мама не беспокоила меня дома, мне удалось избегать Джеффа, за исключением пары семейных обедов, и у меня было несколько шансов поговорить с папой. Мы со Стефани плавали и все такое, как обычно. Пока я был дома, у меня была вечеринка для банды, а в остальном я в основном общался с Карой, хотя я довольно часто виделся с Бетани. А Джойс поужинала со мной и Карой, как мы обычно делаем, когда я возвращаюсь домой. А как у тебя?»

«Дома все хорошо», — сказала Дженнифер. «Мои родители немного расслабились, когда мне стало лучше, и я могу говорить с мамой о чем угодно. Папа все еще немного упрям, но мы ладим. У меня нет настоящих друзей в Сиэтле, но есть в Стэнфорде. Как дела у вас с Карой? А что насчет других девушек?»

«С Карой все отлично», — сказал я с улыбкой. «Ее отец был очень мил со мной, когда я был у нее дома на Рождество, но я думаю, что это могло быть единичным случаем. На данный момент мы с Джойс просто друзья, как и Кэти с Бетани. Возможно, это верно и в отношении Элис, потому что у нее, кажется, есть парень».

«Элис?» спросила Дженнифер, немного удивившись.

«Да, она решила, что хочет близости с первой ночи. Мы держим это в основном при себе, так как она знает, что Кара приедет сюда следующим летом. В принципе, Элис чувствовала, что в конце концов мы окажемся в постели, и вместо того, чтобы напрягаться, она просто решила сделать это в первую же ночь».

Дженнифер тихонько засмеялась: «Почему я не удивлена? Перед сексуальным мастерством легендарного Стива Адамса просто невозможно устоять!».

«Забавно! Я действительно хочу открыть тебе один секрет, но ты никогда, никогда не сможешь его повторить. Я расскажу его только тебе. Ты помнишь тот случай с твоим массажером? Так вот, у нее есть такой, и она любит использовать его, и многие другие игрушки, которые у нее есть, на мне. И ты можешь догадаться, где».

Дженнифер захихикала: «Она тебя связывает?».

«Да».

«И тебе это нравится?» — ухмыльнулась она.

«Мне нравится делать ее счастливой», — сказал я.

«Это все тот же старый добрый Стив. Как лазер сфокусирован на удовольствии девушки. Что самое странное она с тобой делала?».

«У нее есть такая штука, в которую вставлен искусственный член, и она использует ее, чтобы трахать меня сзади».

«Она трахает тебя в задницу страпоном?» Дженнифер хихикнула. «Боже мой! Мелани знает об этом?»

«Ни в коем случае! И ты не можешь ей рассказать. Я серьезно нарушил доверие Элис, рассказав тебе, но мы с тобой всегда все рассказывали друг другу».

Дженнифер на мгновение напряглась, затем вздохнула: «Нет, не рассказывали. Это было частью проблемы. Ты рассказывал мне все, а я тебе почти ничего».

«Это древняя история, Дженнифер. Забудь об этом. Ты рассказывала мне все с тех пор, как мы виделись этим летом, правда?»

«Да», — кивнула она, а затем улыбнулась. «Ты ведь понимаешь, что Мелани сойдет с ума? Она сделает все, и я имею в виду все, что угодно, чтобы иметь возможность сделать это с тобой!»

«Тем более не стоит ей говорить!» Я рассмеялся. «Обещай мне, что ты ничего не скажешь. Пожалуйста?»

«Обещаю. Все, что мы скажем, останется между нами, если только мой терапевт не захочет об этом узнать».

«Это само собой разумеется», — согласился я.

«Значит, действительно осталась только Кара?»

«Ну, я уверен, что увижусь с Карин, когда поеду в Швецию в июне, и есть девушка здесь, в Чикаго, с которой я, вероятно, буду вместе в течение следующего семестра. Но, честно говоря, это все. На следующей неделе я поеду в Вашингтон к своей подруге Татьяне, но она «хорошая девочка» по ее собственным словам».

«Как и Кара», — сказала Дженнифер с глупой улыбкой.

«Да. Но я думаю, что это другое. В любом случае, я остановлюсь в официальной резиденции ее отца. Он советский торговый атташе. Когда рядом КГБ, я сомневаюсь, что у нас есть возможность пошалить, даже если она захочет».

«Значит, действительно, кроме этой девушки здесь, в Чикаго, у тебя теперь только Кара?»

«Да, и это мой выбор. Кара попросила меня прекратить отношения с Джойс, и я согласился, что в данный момент это имеет смысл. Мы по-прежнему будем собираться с ней на ужины, но она приведет с собой одного из парней, с которыми встречается».

«Джойс встречалась? Ничего себе. Она, должно быть, действительно верит, что у вас с Карой все получится!»

«Ну, нет, она не сдается, но и не ждет. В этом есть смысл. Джойс, вероятно, не выйдет замуж до 23 или 24 лет, а это будет после того, как я закончу колледж. Я бы сказал, что если я не женюсь к 23 годам, она тут же появится у моей двери!».

«Бетани поступит так же», — сказала Дженнифер. «Она будет ждать, пока ты не женишься, прежде чем она наконец выйдет замуж, я думаю. А Карин так юна, что если ждать, пока она закончит колледж, то речь идет о шести годах».

«Может быть», — сказал я. «Я действительно думаю, что Бетани движется дальше. Но хватит обо мне. Как ты?»

Дженнифер сделала пару глотков чая, затем встала, наполнила обе наши кружки и села обратно.

«Думаю, я должна начать с Джослин», — сказала она. «Мы становимся ближе, но я все еще не уверена, с кем мне лучше — с девушкой или с парнем. Вообще-то, она не рада, что я здесь».

«О? И почему же?»

«Она лесбиянка. У меня сильное чувство, что я бисексуалка. Она не хочет, чтобы я была с парнями».

«Ну, если у вас все серьезно, разве она не будет возражать против того, чтобы ты была с другими девушками?».

«Да. Но она боится, что не сможет конкурировать с парнем. Точнее, она не может конкурировать с тобой».

«Она не конкурирует со мной, Дженнифер. Что ты ей сказала?»

«Все от начала до конца. Она чертовски уверена, что я приеду домой и скажу ей, что мы с тобой снова вместе».

«Ты же знаешь, что это невозможно?»

«Да! Мне предстоит пройти долгий, долгий путь, прежде чем что-то подобное станет возможным, и я сомневаюсь, что ты будешь свободным в этот момент», — ответила она, слегка улыбнувшись, что, я был уверена, было немного грустно. «Но Джослин беспокоится. И мой терапевт тоже».

«Я что, какой-то злой монстр?» огрызнулся я. «Какой-то Свенгали[263], который собирается ввести тебя в какой-то транс?»

«Не драматизируй, Стив. Они обе беспокоятся, что я вернусь к себе прежней и стану подвергать себя твоим издевательствам. Мой психотерапевт категорически запретил мне приезжать сюда, а когда я сказала ей, что приеду, она посоветовала мне даже не целовать тебя. И, конечно, Джослин сказала то же самое».

«Ну, Кара сказала мне то же самое, так что, думаю, мы в расчете!» ответил я.

«Если подумать, это имеет смысл и для Кары, и для Джослин, по тем же причинам».

«Верно», — согласился я. «Но твоя терапевт сказала тебе не приезжать, и ты все равно здесь».

«Да. А ты всегда делал то, что доктор Мерсер говорила тебе, когда ты посещал ее в Милфорде?»

Я покачал головой: «Нет, черт возьми. И были вещи, о которых я никогда ей не говорил, потому что собирался сделать их независимо от того, что она сказала, и из-за неприятностей, которые могли бы возникнуть, если бы я ей сказал».

Дженнифер улыбнулась: «Конечно, твоя сестра».

«Конечно. Так почему ты здесь, Дженнифер?»

«Ты пригласил меня. Так что сначала ответь мне. Почему я здесь, Стив?»

«Потому что ты мой друг. Потому что я люблю тебя. Потому что я сильно обидел тебя, и во многом из того, что случилось, виноват я. Я не могу ничего исправить, но я точно могу сделать все, что в моих силах, чтобы все исправить! Вот почему ты здесь. Ты заметила, куда я положил твою сумку?»

«Да», — сказала она с улыбкой. «Но ты сделал это из-за себя или из-за Кары?»

Я вздохнул: «Для себя, Дженнифер. Во-первых, я ничего не предполагаю. Во-вторых, я не сделаю ничего, что может причинить тебе боль. В-третьих, и это самое главное, я не хочу создать у тебя неправильное впечатление или ввести тебя в заблуждение».

«А что насчет Кары?» спросила Дженнифер, делая глоток чая.

Это был хороший вопрос. Она заставила меня пообещать не заниматься сексом с Дженнифер, но затем она сказала мне делать то, что я считаю правильным. Это была чертовски сложная задача. Но это была Дженнифер.

«То, что произойдет между нами в следующие четыре дня, здесь, в этой квартире, касается только тебя и меня, и никого больше. И для меня никто больше — это значит никто больше. Ни Кара, ни Стефани. Никто. Ты и я будем делать то, что нам нужно и что мы хотим делать, на этом все, с моей точки зрения. Очевидно, что у тебя тоже есть право голоса в этом деле. У меня нет абсолютно никаких предварительных условий, абсолютно никаких предвзятых идей. Ничего. И ты прекрасно знаешь, что я думаю о Каре. Так что, как я уже сказал, то, что происходит здесь, остается здесь».

Дженнифер осушила свою кружку и поставила ее на стол. Она явно пыталась решить, как ответить, и я мог сказать, что она была в смятении.

«Я должна буду все рассказать своему психотерапевту. Но в остальном я с тобой согласна. Единственный способ прояснить ситуацию и наладить отношения между нами — это только ты и я. Твоя сестра или кто-то еще читает твой дневник?».

«Нет. Он находится на моем компьютере, у него есть пароль, и никто его не читает. Элис однажды спросила меня, и я сказал ей, что не думаю, что это хорошая идея».

«Тогда это ОК, что ты пишешь в нем об этом. Я знаю, что это всегда помогало тебе разобраться в своих мыслях. Это что-то вроде терапии для себя».

«Так с чего мы начнем?» спросил я.

«Июнь 1977 года», — сказала она с улыбкой.

«Наша первая шахматная партия. Обычная», — добавил я с ухмылкой.

«Да. Я рада, что ты помнишь. Ты знаешь, что я потратила неделю на изучение той защиты, которую ты играл? Меня сводило с ума то, что Ларри находил лучший ход мгновенно, просто глядя на таблицу результатов».

«Сейчас у него рейтинг больше 2100», — усмехнулся я. «Если бы он играл постоянно, он имел бы реальный шанс выиграть национальный чемпионат!»

«Я была так раздосадована, что ты меня обыграл. Но именно с этого началась наша дружба».

«Так и было. Я помню, как мы встретились в Мэридейле, когда ты убирала в стойлах, и в ту пятницу у нас был первый танец».

«Dancing Queen<>Песня ABBA! Но ты думал о Биргит, а не обо мне. Я должна была тогда понять, что всегда буду играть вторую скрипку после нее».

«Моя самая большая ошибка, Дженнифер, в том, что ты никогда не была первой в моем сердце. Если бы я мог что-то изменить, то это было бы именно это».

«Нет, это не так. Ты не можешь вернуться назад и все изменить. Если бы ты вернулся, ты был бы тем же человеком, что и раньше, и поступал бы точно так же. В жизни не бывает повторений, как бы нам этого ни хотелось».

«Я согласен, но я не это имел в виду — я сделал что-то неправильное, чего не должен был делать».

«Я знаю. Это то, о чем мы говорили по телефону. Мы оба совершили так много ошибок, Стив. От того, что я неоднократно лгала тебе, до того, что у тебя было безумное количество девушек, и того, как мы справлялись с нашими проблемами. Все это. Мы были незрелыми и играли во взрослых. Нам не следовало делать многое из того, что мы делали. Вам, сэр, не стоило заниматься сексом с десятками девушек, многие из которых были девственницами. У меня не было никакого права, чтобы подбирать их для тебя, как какая-нибудь мадам в борделе. Удивительно, что ты не подхватил какую-нибудь болезнь, передающуюся половым путем».

«Ну, учитывая тот факт, что большинство девушек действительно были девственницами, с большинством из них не было никакого риска. В те дни я также часто пользовался резинками. Позже большинство девушек принимали противозачаточные таблетки, но ты права, это было рискованно. И, наверное, было глупо быть со всеми этими девушками».

«Наверное?» — сказала она, приподняв бровь.

«Задним числом мы все умны, Дженнифер. Я не уверен, что это было глупо в каждом случае. Совершал ли я ошибки? Конечно, совершал! В некоторых случаях все шло ужасно? Конечно! Был ли я, как ты так метко сказали, нуждающимся во внимании, плаксивым, раздраженным, наполненным драмами, эгоцентричным мудаком? Вне всяких сомнений! Но каждый случай, когда я занимался сексом, за исключением Анни, происходил с полного согласия и по договоренности. Я никем не воспользовался, Дженнифер. Не в том смысле, который ты имеешь в виду».

«Да, Стив, пользовался. Со сколькими невинными молодыми девушками ты занимался сексом, которые не должны были заниматься сексом с тобой?»

На самом деле, как я думал об этом, Анни не была моей самой большой ошибкой — это была Дженнифер. Мы были друзьями, и я позволил ей перевести наши отношения от чистой дружбы к сексу, не разобравшись в ситуации. И хотя Дженнифер была не единственной ошибкой, которую я совершил — Бекки, Анни и Дона явно приходили на ум — я хотел донести до Дженнифер свою точку зрения.

«Кроме тебя? Никого». твердо сказал я.

«Что?» — выдохнула она.

«Ты слышала меня», — твердо сказал я. «Секс с тобой был огромной ошибкой. Я не должен был этого делать. Я сказал тебе тогда, что не хочу делать ничего, что могло бы разрушить нашу дружбу. Я также говорил тебе, что секс меняет людей. Я предупреждал тебя о том, что тебе не стоит отдавать мне свою девственность, хотя позже я узнал, что на самом деле это не так. Я пытался отговорить тебя от этого. Ты все подстроила. Это был цугцванг, как я уже говорил тогда. Так что, если ты хочешь получить ответ на свой вопрос, ЕДИНСТВЕННОЙ молодой, невинной девушкой, с которой я не должен был заниматься сексом, была ты. Я сделал это вопреки своему здравому смыслу, и все полетело к чертям вместе с нашей дружбой. Потому что этого хотела ТЫ, Дженнифер».

Я был в ударе и не собирался останавливаться. Она придумала какую-то странную теорию о том, что я каким-то образом был инициатором всего.

«Я не знаю, что говорит тебе твоя подруга Джослин, или что говорит тебе твой психотерапевт, но если они думают, что я виноват в том, что у нас с тобой был секс, когда нам было по четырнадцать лет, то это полное дерьмо, и ты это знаешь! Это значит, что ты не сказала им правду! Ты организовала всю эту херню! Ты привела меня к себе домой играть в шахматы на раздевание без предупреждения. Ты струсила от того, чтобы подарить мне свою девственность. Потом, после неудачного опыта с Тедом, ты притворилась девственницей и стала инициатором всего этого! Я бы не сделал к тебе ни единого шага. Не вини меня, Дженифер!»

Она сидела молча, тупо глядя на меня. Мне было ясно, что она либо каким-то образом изобразила меня агрессором и хищником, либо позволила Джослин и ее психотерапевту сделать это. Если вспомнить, то, за исключением Анни, почти все случаи были инициированы девочками. Я быстро прокрутил в голове весь список. Начиная с Дженни Сандерс и Биргит, обе из которых были инициаторами секса, и заканчивая Джессикой, я смог вспомнить только пару имен, и даже у этих нескольких были особые обстоятельства. Конечно, Анни всегда была исключением.

«Если оставить Анни в стороне на данный момент, — продолжал я, — из всех девственниц, с которыми я был, единственными, о ком можно было хотя бы отдаленно сказать, что я был инициатором, были Бекки, Анна, София и Кара. И в КАЖДОМ из этих случаев прошло несколько месяцев с того момента, как я начал встречаться с ними до того, как я занялся с ними сексом, и тогда инициатором были они. Прости, Дженнифер, но ты несешь полную херню! И если Джослин или твой терапевт думают так же, то они тоже. Я не знаю, каким дерьмом они тебя кормят, и я не знаю наверняка, что ты сказала, но я не собираюсь сидеть здесь и позволять тебе объявлять меня каким-то сексуальным хищником, хотя я таковым не являюсь!».

Я сделал глубокий вдох и продолжил. Я был рассержен и собиралась выдать ей по полной.

«Черт возьми, Дженнифер! Мой первый раз был с женщиной почти на десять лет старше меня, которая соблазнила меня! Ты слышала, чтобы я жаловался, что она меня абьюзила? Нет, черт возьми! Это было фантастически. И если кто-то скажет, что она воспользовалась мной, я скажу, что они чокнутые и пусть не лезут не в свое, блядь, дело! ТЫ соблазнила меня, ради всего святого! И ТЫ распускала слухи о моих способностях. Ты и Мелани! И теперь ты обвиняешь меня? Теперь ты обвиняешь меня в неподобающем поведении по отношению к тем девушкам? Чему, блядь, тебя учат в Калифорнии? Это похоже на радикальное феминистское дерьмо, с которым я просто не собираюсь мириться. Если ты действительно думаешь, что я такой, тогда какого хрена ты здесь делаешь?».

Я не дал ей шанса ответить на вопрос. Я еще не закончил.

«Господи Иисусе, Дженнифер. Теперь я понимаю, почему Джослин и твой психотерапевт сказали тебе не приезжать сюда! Ты нарисовала им картину, что я серийный насильник! Или, это тот вывод, что они сделали из того, что ты им рассказала. Если ты действительно веришь во все это, я отвезу тебя в аэропорт прямо сейчас, оплачу сборы за изменение билета и отправлю тебя обратно в Сиэтл. Ты можешь вернуться в Стэнфорд и жить в своей безумной феминистской стране фантазий, где секс по обоюдному согласию по инициативе девушек делает меня насильником!

«Что, черт возьми, с тобой случилось, Дженнифер?»

Я наконец замолчал и сделал пару вдохов. Я был в ярости. Хотя я, конечно, не обращался с Дженнифер должным образом и, возможно, даже эмоционально ранил ее, то, в чем она обвиняла меня сейчас, было, откровенно говоря, безумием. Если она действительно в это верила, то у нас не только не было будущего, но мы УЖЕ перестали быть друзьями. Это было то, что мы не смогли бы преодолеть, и то, что я никогда не смогу принять как хотя бы отдаленно напоминающее реальность.

«Не надо драматизировать, Стив», — сказала Дженнифер.

«Это дерьмо, Дженнифер!» проворчал я. «Это не драма. Это абсолютно оправданное праведное негодование с моей стороны. Ты выдвигаешь совершенно беспочвенное обвинение, которое полностью оторвано от реальности! Если ты этого не видишь, что ж, тогда давай вернемся в аэропорт, я посажу тебя на ближайший рейс до Сиэтла и умою руки от всего этого гребаного дела. Ты можешь остаться с Джослин и продолжать верить в это безумие, или ты можешь взять на себя ответственность за свои собственные, блядь, действия. Это действительно единственный выбор на данный момент.

«Я совершал ошибки. Я признал это. НО, что важно, я признаю, что несу ответственность за СВОИ действия. При этом ответственность — это не то же самое, что брать вину на себя. Уж ты-то должна понять. Или, по крайней мере, я думал, что понимаешь. А может, и нет. Может быть, ты обманываешь себя, поверив, что это была полностью, блядь, моя вина! Может быть, твоя девушка или твой психотерапевт убедили тебя, что это моя вина. Но это дерьмо, Дженнифер. Стопроцентное, чистое, без примесей дерьмо».

Я был в ярости от того, что она даже могла поверить в эту чушь! Но я уже сказал свое слово, и она должна была ответить, так или иначе.

«Ты должна принять решение, — твердо сказал я, — остаться и принять личную ответственность за свои действия или, в качестве альтернативы, обвинить меня и отправиться домой. Что ты выберешь, Дженнифер?».

В течение нескольких напряженных секунд мы смотрели друг на друга. Она опустила взгляд, сделала пару глубоких вдохов, закрыла глаза, затем открыла их и снова посмотрела на меня, в глазах исчезли жесткость и обвинения.

«Я не хочу ехать домой», — тихо сказала она.

Внезапно она стала больше похожа на ту потерявшуюся девушку, которая вышла из самолета в Цинциннати, чем на спокойную, собранную девушку, которую я подобрал в О’Харе всего несколько часов назад. Я чертовски надеялся, что это не предвещает рецидива. Я подумал, не стоит ли мне спрятать свой алкоголь.

«Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала, Дженнифер. Но откуда все это взялось?»

Она вздохнула: «Джослин».