Легенда о Рэндидли Гостхаунде

Энни усмехнулась. Она выбила стрелу и натянула тетиву, согнув деревянный лук. Снег кружился вокруг нее, падая на стрелу, пока она полностью не покрылась коркой. Тем не менее, Энни отдернула свое оружие, направив стрелу под определенным углом, чтобы покрыть невероятное расстояние.

Она продолжала натягивать, лук сложился в острую букву V, стрела больше ни во что не упиралась. Только ее уверенная хватка удерживала стрелу прямо. Как профессионал, Энни снова посмотрела своими горящими белыми глазами, обнаружив, что молодой человек выбирается из подземелья в поисках помощи.

Затем она отпустила тетиву, уверенная, что ее стрела найдет цель. Эта потребность в ее желудке облизывалась, готовая побаловать себя трупом добычи.

Глава 1916

Импульс эхом прокатился по острову, взбудоражив облака и ненадолго остановив приливы. Животные низко пригнулись, вжавшись животами в землю. Люди, тренирующиеся на пляже, немедленно остановились и посмотрели на самую высокую точку острова, вулкан. Растительная масса, занимавшая треть острова, замерла, не желая привлекать внимание источника этого сдвига. Постоянный гул активности муравьев прекратился, когда они склонили головы перед силой, превосходящей их самих.

Это была низкая нота интерлюдии, общая тишина, которая ненадолго охватила остров. Эмоциональная нота нерушимого резонанса, когда форма и эмоции слились воедино, оказала такое влияние. На короткое время все было почти идеально.

Этот образ заключал в себе заботливые объятия солнечного света и воздуха, но также и желание стабильности и дома. Этот момент пел балладу о ностальгии и постоянной поддержке следующего поколения. Это было ободрением и руководством. Тем не менее, под всем этим скрывалась мощная бодрящая сила, чистый глоток жизни, который наполнял пьющего энергией и вдохновлял.

Но даже помимо этих более знакомых нот в образе Иггдрасиля возникло что-то новое. Мировое Древо теперь обладало осанкой суверена; воззрение высокомерия и ответственности, которое не допускало никаких аргументов от творения. Эволюция «Абсолютной хватки Иггдрасиля» завершила это чувство в его новой форме, когда «Первое дерево страдает только от верности», пронизывающей каждый дюйм изображения. Тем не менее, если бы это был просто Навык, он не стал бы таким всепроникающим.

Когда образ активировался, он черпал часть своей силы из Ядра Пустоты Рэндидли, чтобы достичь этой дрожащей ноты совершенства. И из его значения оно обрело власть, которая дала ему прерогативу захватывать все, что ему нужно. Воистину, он обладал инструментом монарха.

Осознание было отрезвляющим. Момент совершенства прошел, когда его внимание дрогнуло. Так что Рэндидли мог только скривиться и попробовать еще раз.

По мере того, как он вносил небольшие коррективы в свои поиски идеального эмоционального аффекта, его мировоззрение становилось все более бурным и властным. Небо над головой изогнулось и издало несколько оглушительных грохотов, вызванных небольшим изменением в его характере. Одного хмурого взгляда было достаточно, чтобы планета подняла негодование.

Между тем, хотя форма в его пространстве изображения только сейчас выросла до размера молодого деревца, Рэндидли почувствовал массивную паутину теней, растянувшуюся от его тела. Они растягивались и росли, проекция силы, которая существовала внутри него. Паутина подразумеваемых ветвей, вероятно, была скрыта грозовыми тучами наверху, но хватка Мирового Древа обвилась вокруг острова, следя за тем, чтобы ничего не осталось вне досягаемости.

Поздравляем! Ваш Навык Conviction of the Celestial Cataclysm (T) вырос до 699 уровня!

Поздравляем! Ваш Навык Первое Дерево Страдает Только Верность (P) вырос до 836 уровня!

После напряженного момента напряжения Рэндидли резко вздохнул и выпустил свое изображение. Почти невидимые теневые пальцы исчезли. Он потянулся и потер затылок, чувствуя что-то среднее между раздражением и смущением. Он отбросил эмоциональное истощение и пересмотрел процесс. Теперь, когда Иггдрасиль хорошо принял свою новую форму, я очень близок к тому, чтобы найти идеальный эмоциональный эффект.

Единственная проблема в том, что… я бы хотел, чтобы это не было таким гордым и требовательным взглядом…

Рэндидли глубоко вдохнул, а затем выдохнул через губы с такой силой, что они загудели. Он полагал, что это была его собственная вина, что дело дошло до этого момента. Его Мировое Древо позволяло ему буквально поддерживать миры. С такими способностями должны были быть какие-то высокие устремления от изображения.

Он хлопнул себя по щекам, а затем вскочил на ноги. Опять же, ему напомнили о лезвии бритвы, по которому нужно ходить, когда вы толкаете свой образ, чтобы он принимал все более и более сильные формы. Нынешнее строгое требование верности, появившееся в его образе, смущало его, но Рэндидли считал, что он все еще может достичь этого чувства с некоторой практикой и вниманием.

Тем не менее, он также чувствовал, как легко было бы подтолкнуть живительное дерево к искаженной версии самого себя, стремящейся к мировому господству или чему-то в этом роде. Когда он закрыл глаза, он мог ощутить на своих веках сияющее облегчение возможностей изображения, огромную систему корней, извивающихся сквозь миры, высасывающих энергию и оставляющих за собой бесплодные земли и нарушенные экосистемы. Там будет первоначальный прилив силы, но Рэндидли знал, что ему никогда не будет по-настоящему комфортно с этим.

Или, может быть, мне в конце концов стало бы комфортно. Он посмотрел на свои руки. Каким человеком я мог бы стать…? Дерьмо, ты каждый день натыкаешься на новые опасности из Нексуса.

«В мире много образов», — пробормотал себе под нос Рэндидли. Потом согнул ногу и бросился с вершины вулкана. Его Ядро Пустоты сдерживало шторм Пустоты, когда он пролетел мимо края острова и врезался в воду с огромным всплеском. Рэндидли чувствовал соль на своих губах, когда он брыкался, еще глубже погружаясь в воду. Несколько близлежащих косяков рыб, встревоженных его внезапным появлением, разделились и разбежались сотнями гладких вспышек чешуи.

Их уход казался мерцанием света в глубокой синей воде, сверкающим отступлением.

В воде его странный ужас по отношению к самому себе начал утихать. Только когда он выбрался из своей головы и погрузился в свое тело, он смог забыть о том, насколько страшной может быть сила, которой он теперь обладал. Как только он достиг песчаного дна, он дрейфовал, закрыв глаза и просто следя за мириадами водных потоков вокруг него, которые тянули его одежду и волосы. Несколько минут спустя он расслабился и действительно наслаждался прикосновением прохладной воды к своей коже.

Наугад склонил голову набок, пораженный внезапной мыслью. Интересно… возникнут ли проблемы, если я воспользуюсь Иерархией бремени под водой?

«Основываясь на опыте Энни, называть это имиджевым вирусом неправильно; это явление на самом деле полностью связано с Нижним миром». Миссис Гамильтон говорила медленно, постукивая пальцами по стеклянному столу. Она оглядела трех других фигур, пока ее взгляд не остановился на Хейффале. «Вы слышали о чем-нибудь подобном в Нексусе? Какие-нибудь методы, чтобы держать его в страхе?

Хейффал покачал головой. Пот блестел на его лбу; он пришел прямо с тренировки на острове Гончей-призрака, которая явно довела его до предела. К счастью, Система позволяла подавлять собственные острые чувства, иначе миссис Гамильтон заподозрила, что ей слишком знаком его запах. «К сожалению, я не знаком с подобными заболеваниями. Но известно, что гончая-призрак позволяет гораздо большему количеству Нижнего мира существовать в Альфа-Космосе; возможно, Нексус контролирует Нижний мир именно по таким причинам.

Нафур задумчиво кивнул. «Нижний мир дает нам больше глубины и истории, возможно, увеличивая нашу силу. Но это также открывает нам слабости. Хе. Может быть, я слишком привык к Системе, но вдруг становится немного тревожно осознавать, что мы не исцелимся от всего».

«Но ведь это неважно, да? Если наша основная сила может противостоять эффекту их фундаментов, этот вирус спорный», — сказал Хейффал, откидываясь на спинку стула.

Татьяна покачала головой. «С точки зрения нашей способности справляться с большими угрозами, да. Но большая часть того, что не так с Expira, — это не большие угрозы, а множество более мелких угроз, которые продолжают множиться. Если это распространится среди более широких слоев населения… может быть, только 60% людей обладают достаточным накопленным значением, чтобы игнорировать вирус, когда они сталкиваются с ним. Даже с новым пониманием Нижнего мира, которое Рэндидли подарил всем, не все понимают их новые возможности. Люди сдадутся».

«Не говоря уже о том, может ли это действительно стать проблемой имиджа, если достаточное количество людей начнет верить, что вирус имиджа действительно существует и представляет опасность», — легкомысленно сказала Татьяна. Она потянулась за бутылкой янтарного виски «Доннитон» и налила себе на два пальца. «Мы видели, насколько мощными могут быть коллективные образы Зоны 7. Нравится нам это или нет, но мы должны сделать некоторые приготовления, чтобы помочь в этой ситуации.

«Энни помогала этим детям и другим, которых она нашла, создавая с ними связи с Нижним миром?» Хейффал нахмурился и последовал примеру Татьяны. Он налил гораздо грубее, спиртное выплескивалось, когда он наливал немного в стакан. Он поднял его и тут же опустил, за что Татьяна закатила глаза. Миссис Гамильтон ухмыльнулась; у женщины всегда было твердое мнение о том, как следует смаковать хороший виски.

Вытерев губы, Хейффал продолжил говорить. «Утомительная обязанность, но мы могли бы просто воспроизвести этот процесс установления связи с зараженными».

Губы миссис Гамильтон дрогнули. Она подняла палец прежде, чем Хейффал смог продолжить. «Точка порядка. В небольших партиях это возможно. Однако все мы не Рэндидли-призрак; в будний день он может небрежно воздвигнуть массивный узел соединений с Нижним миром, но мы не можем справиться с таким количеством. Кроме того, это также игнорирует то, что я подозреваю как серьезную проблему; многие люди не захотят, чтобы их судьбы были связаны с незнакомцами. Даже если мы предложим, некоторые откажутся».

«Это то, что сделает связь с Нижним миром?» Брови Нафур взлетели вверх; ясно, что он никогда не задумывался о конкретных последствиях нового присутствия Незер на Экспире. Не то чтобы миссис Гамильтон действительно винила его; она знала, в каком стрессе находился молодой человек, руководивший Орденом Дуцис.

Миссис Гамильтон открыла рот, но остановилась и закрыла его, когда Татьяна начала говорить. «Это сложнее, чем это. Лучшие ответы с Nether расплывчаты; связывая кого-то с кем-то, вы вплетаете его в ткань своего повествования. В этом случае метафора все еще работает. Когда у вас есть история со слишком большим количеством нитей одинаковой важности, вы в конечном итоге разозлите всех, кто хочет больше времени на сцену для темы, о которой они хотят знать. Результат – дерьмо. Рэндидли может сойти с рук, потому что его центральная история абсолютно ошеломляет; остальные из нас быстро окажутся в тени последствий, которых мы, возможно, не заметим».

«Кстати, об Энни». Пока Наффур и Хейффал обдумывали заявление Татьяны, другая женщина повернулась к миссис Гамильтон. — Я слышал много слухов о ее нападении на спрятанный бункер. Стоит ли нам беспокоиться о том, что пресса пожалуется на это?»

Миссис Гамильтон поморщилась. «Пока что нет. Даже самые нагнетающие страх новостные агентства признают, что это место явно было рассадником террористической группы. Они бормочут о том, как тревожно, что одинокая женщина обладает такой властью, но в основном это принимают. Атака тоже была целенаправленной; каким-то образом ее атака пробила твердый гранит на пятнадцать метров и только убила его. Судя по всему, теперь, когда он перестал курить, место выглядит как горка прямо под землю. Но вот продолжение меня беспокоит. Теперь Энни охотится за остальными из этой группы. И судя по тому, что она их еще не искоренила, они не глупые.

— Это была ловушка? — спросил Нафур.

Миссис Гамильтон прижала пальцы к столу, растопырив их так широко, как только могла. Она изучала пустые места, свои бледные пальцы и темное дерево между ними. Ее взгляд расфокусировался, когда ее изображение активировалось. Ее пальцы облизывали массивный рисунок, бурлящий под столом, землей и всей населенной территорией Экспиры. Ее зрачки расширились, когда она толкнула глубже. Она зачерпнула метафорическую горсть этого узора, дыхание массивного органа Пустоты, который Призрачная гончая поместила в ядро Экспиры. Ее глаза начали гореть по краям, когда ее паутина прослеживала тонкие связи.

Появился серый паук, ноги которого заканчивались шепотом, а во рту была мрачная картина будущего. Он скользил сквозь паутинные связи, ища правду и пожирая любую ложь, с которой сталкивался, делая то будущее, которое представлялось ему еще более пустым и зловещим. И все же поток информации был слишком незнакомым, слишком массивным, влажным и липким. Все эти связи поднимались и тянули ее вниз, заставляя отступить в мир образов, который она страдала во рту паука.

Застывшие гуманоиды-пугала спотыкались вокруг дымящихся куч желтой смолы, неся в руках маленькие железные чашки. Насколько хватало глаз, тянулись длинные очереди, начинавшиеся у приземистых входов в их подземные зиккураты и заканчивавшиеся среди истощающихся жидких ресурсов мира. Их лица были жесткими и бежевыми, скорее масками, чем средствами выражения. Они нашли маленькие лужицы, которые казались менее заразными, чем другие, и окунули свои металлические чашки в жидкость. Они поднесли жидкость к губам и выпили.

Через несколько секунд миссис Гамильтон вздрогнула, приходя в себя. Все трое с беспокойством посмотрели на нее, но она махнула рукой. «Иногда слишком сильное обращение к моему имиджу может иметь… последствия. Но чтобы ответить на ваш вопрос, я не могу сказать. Использование Нижнего мира все еще слишком ново для меня. Но даже если бы это было не так, Энни найдет их; от Белого Охотника нельзя убежать, его можно только задержать. И в это время они будут готовы».

— Но и мы тоже, — заметила Татьяна. Группа кивнула.

Глава 1917

«Я хочу более активно участвовать в разделении Иерархии бремени для гончей-призрака».

Раймунд Балласт прервал свои тренировки и посмотрел на нее. Шарлотта Уик не сводила глаз с глаз, стараясь не обращать внимания на то, как ржаво и грубо звучал ее голос даже для ее собственных ушей. Она не могла вспомнить, когда в последний раз разговаривала с другим человеком; последние несколько месяцев ей сходили с рук кивки и мычание. Все, что ей нужно было делать, это участвовать в тренировках, и никто не думал, что что-то не так.

Несмотря на то, что ее последние рисунки

Шарлотта тут же отбросила эту мысль, опасаясь, что на ее лице отразится что-то отчаянное. Долго глядя на нее, Раймунд высунул длинный язык и облизал губы. Не отвечая, он возобновил свои медленные движения через свои боевые формы. Мощные сухожилия его рук вздулись, что свидетельствовало о перенесенном им напряжении.

Шарлотта почувствовала, как что-то черное и нуждающееся скрутило ее сердце, но она не подтолкнула его. Командир отряда «Вульпис» стоял в одной из недавно построенных гравитационных камер на острове. Всю последнюю неделю группа Хейффала усердно работала, тщательно рисуя массивы Гравировки, копируя оригинальную модель, сделанную самим Призрачным Гончим. Даже по сравнению с Иерархией Бремени эти массивы были болезненны; они не только истощали вашу физическую силу, но и отражали любые плохо контролируемые образы обратно на вас, делая процесс тренировки еще более трудным.

По ряду причин Шарлотта не осмеливалась подвергать себя отражению образа. Она знала, чем это кончится; фасад того, что все в порядке, будет снесен. Поэтому вместо этого она хотела большую долю Иерархии Бремени.

Она чувствовала, что отстает, когда другие начали использовать гравитационные камеры. И это наполняло ее страхом.

Увидев, что Раймунд не отмахнулся от нее сразу, Шарлотта в конце концов уступила ее желанию и снова заговорила. «Хотя мне трудно контролировать свое тело под влиянием Иерархии, мой образ уникально подходит для быстрого моего выздоровления. Изначальная сила, которую я культивировал, поддерживает мое здоровье даже во время радиации. Я думаю, я должен-”

— Твой образ недавно изменился, — пророкотал Раймунд, все так же медленными и ровными движениями. Но что было особенно впечатляющим, так это то, что он не выпустил ни намека на свой образ, когда говорил. Тренировки здесь принесли огромную пользу их лидеру.

Она чувствовала себя такой маленькой рядом с ним. Когда Раймунд Балласт превратился из неуклюжей Вульпины в этого уверенного в себе мужчину? Почему он иногда казался ей настолько похожим на Пса-призрака, что это причиняло ей боль, ведь даже мысли о Псе-призраке заставляли ее вспоминать вид сложенных ребер Хелен, словно жестокий ребенок, играющий птичьими крыльями.

Слова Шарлотты застряли у нее в горле, как от образа, который она изо всех сил пыталась подавить, так и от его слов. Она чувствовала себя рыбой, выпрыгнувшей из ручья и пойманной за хвост на полпути целеустремленным рыбаком. Она изо всех сил старалась переставить эти слова, не позволяя едкой черноте просочиться в них. Она лихорадочно вытерла их языком, прежде чем отпустить. «После… всего, что произошло, я хочу, чтобы мой образ был немного шире».

«Ты больше не можешь видеть Хелен, поэтому всей душой втягиваешь ее в себя». Низкий голос Раймунда поразил ее, как физический удар. Ужасные крылья из костей и мякоти органов широко раскинулись в ужасной пародии на красоту. Шарлотта чувствовала, что ее видят, разоблачают и ненавидят каждую секунду. «Но образ Елены был образ крови и опасности; объединить его с вашей Первобытной Силой… сложно».

«Это Путь, по которому я хочу идти». Голос Шарлотты прозвучал шепотом. Ее собственное изображение стонало, его зарождающиеся кровавые крылья уже сформировались. Но пока она говорила, она также вспомнила Хелен, великолепную и хмурую. Воспоминание всплыло на поверхность ее разума.

Это было еще во время их тренировок, когда Хелен стояла с выдвинутым вперед бедром. Она погрозила пальцем стажеру, который только что пожаловался на новые гравитационные камеры для физических тренировок. — Ты знаешь разницу между тобой и Призрачной гончей?

Хелен выпятила подбородок в сторону центральной гравитационной камеры, самой большой из них, которая гудела и светилась таким количеством многослойных гравюр, что земля в промежуточном астероиде начала разъедать от постоянного перемалывания энергии. Тот, что зарезервирован лично для Гончей-призрака. Глаза Хелен загорелись гордостью, когда она говорила. «Он идет прямо к аду, не дрогнув. Правилен он или нет в своих методах, он не колеблется и не жалуется, как только принял решение. Итак, ты хочешь быть… ну, трахаться с тобой до конца жизни, или ты хочешь быть таким, как он? Самый молодой командир, которого Нексус видел за сотни лет?

“Отлично.”

Шарлотта моргнула, ее сознание все еще было затуманено воспоминанием о мучительном совершенстве Хелен. Она облизала губы. “Хм?”

— Я поговорю с Гончей-призраком. Движения Раймунда оставались ровными, но она ощущала малейшее колебание изображения. Ему пришлось скривиться и оскалиться, пока он стабилизировался, а затем продолжил тренировку. «Вам будет уделено больше Иерархии Бремени. Но Шарлотта? Мы тоже потеряли ее. Мы все хотим, чтобы она ушла. Если вам когда-нибудь понадобится поговорить, просто скажите слово. Мы здесь для вас.”

Шарлотта кивнула, прекрасно понимая, что никогда не примет его предложение. Не тогда, когда она думала о том, что они скажут, если когда-нибудь узнают, насколько оклеены ее личные покои зарисовками, как она лежала на спине и смотрела на место смерти Хелен каждый период отдыха, пока ее глаза не налились кровью.

Но когда ее просьба была удовлетворена, а Путь прямо в ад лежал перед ней, она повернулась и ушла от него. Она вернулась на свою тренировочную площадку и погрузилась в деятельность, находя короткие моменты оцепенения в те моменты самых суровых тренировок, слишком измученная, чтобы чувствовать.

В мире, где убили красоту… что остается, кроме как полировать свои орудия разрушения? Шарлотта закусила губу. В болезненном рывке все больше костяных крыльев вырвались из ее Первобытной Силы, стекая кровью по широкой спине.

Поздравляем! Ваш Навык Химерическая Безнаказанность (М) вырос до 625 уровня!

Поздравляем! Ваша судьба, Иерархия бремени, выросла до 50-го уровня!

Рэнди, наконец, вздрогнул перед сокрушительной хваткой холода и пустой Энтропии, деактивировавшей Часть Судьбы. Он достиг точки, когда он мог вынести ужасную эрозию сознания Частицы Судьбы и целенаправленно деактивировать ее эффекты, прежде чем он погибнет; Недавно стажёры на пляже заняли весь первый уровень Иерархии Бремени. Что было приятным сюрпризом, потому что он становился все ближе и ближе к своей следующей десятине PP и, как следствие, эволюции его характеристики выносливости.

То, что он теперь двигался вперед, вселяло в него изрядную долю оптимизма. Даже если каждая попытка оставляла у него жуткую головную боль.

Он погрузился в свое Ядро Пустоты, позволив своему Искуплению воздать должное. Когда он пришел в себя, он распространил свое сознание через шторм Пустоты и наблюдал за сложным взаимодействием узоров между его штормом, Экспирой, и массивным Массивом Пустоты, который он построил внутри планеты. С каждым днем он становился все сильнее и крепче, его связи с населением росли и укреплялись.

Наблюдая за тем, как он интегрируется в повседневную жизнь людей Экспиры, Рэндидли почувствовал, как рождается множество идей для новых паттернов Нижнего мира, которые он мог бы попробовать.

Внезапно Рэндидли дернулся. Его глаза расширились, и он обратил внимание внутрь себя.

За последние несколько недель, когда он вернулся к своему графику тренировок, он много раз чувствовал смещение весов своего Ядра Пустоты, в основном, когда зарождающаяся Власть внутри него продолжала формировать себя и плыть к поверхности. Оно вздымалось, как массивная тень, отращивая конечности и тянясь, чтобы вырваться из зародыша значимости, в котором оно сейчас существовало. Теперь, внезапно, он был поражен странным узнаванием, которое привело его в замешательство.

Этот авторитет был четвертым авторитетом, источником которого был таинственный источник. И когда он провел пальцами по изгибам его тени, интерпретируя аналог ультразвука в Нижнем мире, это казалось таким знакомым. Рэндидли мог чувствовать ее твердость и прохладную поверхность, как будто он прижал к ней ладонь.

Тихо зарычав, Рэндидли покачал головой. Какого черта он может казаться таким знакомым, но я не помню, откуда он? И должен ли я позволить ему продолжать расти… или отложить его появление на потом?

Он изучал серые облака, нависшие над островом. Очевидно, они не дали ему окончательных ответов. Но они подтолкнули его мысли в другом направлении; совсем по другой причине Рэндидли поморщился, глядя на облака. Потому что, увидев глубокую тень, которую они отбрасывали пеленой прохладного дождя, он вспомнил о другом.

В этом небе, заполненном густыми облаками, он увидел трон, на котором он мог сидеть. Что вернуло его к проблеме эмоционального воздействия Иггдрасиля. Вернее, не к проблеме, а к его дискомфорту и решению. Он мог видеть Путь вперед, но тот, от которого он отказался.

В конце концов, Рэндидли пришел в себя из-за одного из самых неприятных нарушений, к которым ему пришлось привыкнуть во время тренировок; два Нерожденных грызли его локти своими призрачными и деформированными зубами, скуля, что они давно ничего не ели. Он закатил глаза и позволил им погрузиться в тренировку, происходящую на пляже, где они добавляли приправу экзистенциального страха к некоторым тренировкам.

Он склонил голову в знак благодарности, одновременно извиняясь перед бедными учениками.

Когда они улетели, Рэндидли почувствовал нежность Мертворожденного Феникса к ним и не мог не фыркнуть. Не отвлекаясь, его внимание вернулось к проблеме эмоционального аффекта. Он чувствовал себя разорванным; его текущая прерогатива заключалась в том, чтобы повысить свой уровень навыков и достичь десятины PP. Но у него росло желание следовать своим подозрениям. Если бы он смог поймать этот единственный аффект, он также мог бы увеличить свое время в Море Снов.

Его мысли кружились, все быстрее и быстрее. Он почувствовал тот краткий момент выравнивания, когда все встало на свои места. Эта способность к грубой силе была тем, против чего он так долго боролся, используя свою статистику и Пустоту, чтобы компенсировать разницу. Это был его первый подлинный шаг к тому уровню силы имиджа.

В первый раз уточнение изображения будет самым сложным. Как только рост Иггдрасиля ускорится, все остальное естественным образом встанет на свои места.

Вздохнув, Рэндидли сел, скрестив ноги, и приготовился. На всякий случай он снова отправился в то место забвения для Покаяния, на всякий случай, если он потерял счет времени. Затем его внимание переключилось на мельчайшие детали его тела, отслеживание потока крови и Нижнего мира, которые его оживляли. Он сглаживал мельчайшие недостатки, ища круг совершенства в своей форме. Он дышал, и мир дышал в ответ.

Это была подходящая прелюдия.

Затем он опустился, следуя своим инстинктам, пока не обосновался в ядре Экспиры, сидя на вершине массивного Ритуала Пустоты, который даже сейчас продолжал укреплять свои основания и простирался на большую сферу.

Веки Рэндидли дрогнули, когда он привык к ощущению того, что его так прямо включили в работу. Даже сейчас он чувствовал тонкие нити, прокладывающие себе путь к другим планетам в Альфа-Космосе, где в конечном итоге должны были быть посажены более мелкие ответвления того же Ритуала. Рандидли ослабил напряжение и снял пленку Нижнего мира, которую он использовал, чтобы ограничить свое сознание. Его кожа гудела несколько секунд, прежде чем он потерял сознание своего тела; он стал частью мира.

И не только в любой части мира. Он сидел у его руля. Его тело грохотало от смещения.

Даже сейчас эта перспектива заставила его слегка вздрогнуть. Он задавался вопросом, был ли это правильный выбор — жить так прямо в ногу с Альфа-Космосом. Но в то же время он знал, что не сделать эти связи целостными было ошибкой. В буквальном смысле его тело было Альфа Космосом. Игнорировать эту связь означало игнорировать голос собственного тела.

Подобно его предыдущей метаморфозе за пределами человечества, Ритуал Пустоты предоставил основу для соединения его разума и его тела и поднял его, чтобы он стал совершенно другим видом сущности. Ритуал Пустоты в первую очередь дал что-то людям Экспиры, но это не значит, что для него не было льгот.

В этом темном ядре мира сидел Рэндидли, размышляя о власти и привилегиях, которые давало ему его положение. Он держался за это различие; в этом изменении существовала двойственность. Он посмотрел на Экспиру и сказал «да», принимая в себе и хорошее, и плохое. Он открылся и пил через соединения.

Мировое Древо отхлебнуло, его вены засияли золотым светом.

В пространстве его изображения маленькое деревце неуклонно росло, его кора темнела и трещала изумрудными листьями. И постепенно он нашел хрупкий баланс между отчужденностью и сочувствием, который ему был нужен, чтобы быть чем-то большим, чем просто человеком.

Его Ядро Пустоты закружилось, смысл лился нетерпеливыми волнами, собираясь и закручиваясь в чудовищный водоворот смысла. Пламя Пустоты замерцало на его коже, ослабляя связь.

Он выдохнул, и мир вздохнул вместе с ним.

Были, наверное, и другие варианты. Рэндидли открыл глаза. Изумрудно-серое пламя боролось в его радужках, значимость противоречила растущей магии его тела. Но этот выбор за мной.

Во внутреннем святилище муравьиной колонии, рядом с искусно сделанным изображением боулинга, принцесса муравьев остановилась в своих действиях. Она поставила шар для боулинга и склонила голову, оставаясь так до тех пор, пока ее бог смотрел на мир.

Воздух гудел от дыхания бога, и муравей дрожал от экстаза.

Глава 1918

Поздравляем! Ваш навык Revelations of the Atramentous Threshold (T) вырос до 680-го уровня!

Он сидел в море пурпурно-черного пламени и сложном пересечении нитей Пустоты, просто исследуя существующее «я». Тело, миры и душа, которые стали Randidly Ghosthound в его текущей итерации. Пространство и время не имели значения; все сглаживалось и направлялось его изменяющейся перспективой на прямую дорогу в будущее. Тем не менее, пока он смотрел, эти нити переплетались и скручивались вместе, а затем распускались сложными узорами, окруженные этим сверкающим пламенем.

Перед ним он наблюдал, как возможности флиртуют и умножаются.

Будущее расширялось, расширялось и росло лишь с намеком на изменчивость, пока он не смог уследить за всеми взаимодействиями. Изменение ускорилось, пока только небольшое исследование не привело его к месту, где будущее было шире, чем оно было длинным. Разнообразие доминировало в его сознании всего через несколько недель. Узоры начали менять цвет по мере того, как они распространялись от Навыка Рэндидли. Пурпурный стал красным и зеленым, черный стал серым и цвета слоновой кости. Затем появились желтые, оранжевые, кобальтовые, малиновые и изумрудные. Тени и оттенки превратились в букет возможностей.

Поздравляем! Ваш навык “Серое существо видит провидение” (P) вырос до 472 уровня!

Используя два Навыка вместе, Мертворожденный Феникс и Серое Существо, рука об руку позади него, позволили Рэндидли копнуть глубже, чем цвета и узоры, в конкретную правду о том, что ждало впереди в Expira. Однако истины, которые он получил, было нелегко истолковать. Голоса кричали в его ушах, протесты и крики боли, а лепет многослойных разговоров стал разборчивым, когда голоса смешались. Он увидел человека, стоящего на горящем здании с воздетыми к небу руками. Он увидел Далилу, которая пряталась на склоне вулкана и с трепетом наблюдала за ним, пока он спал. И, наконец, он увидел руку, протянувшуюся за сверкающим трофеем.

Напряжение выдерживать натиск возможностей стало слишком много. Дрожь потрясла его психику, накопившееся напряжение от владения двумя самыми требовательными Навыками в его арсенале схватило его за плечо и предупредило о результате, если он будет давить дальше.

Но из-за того, что он провел время в Ритуале Пустоты, его позвоночник, естественно, выпрямился, вызывая перспективу, что он не сможет продолжать. Смелый и величественный отказ вырвался из груди Рэндидли, гудящий эмоциональный аффект, который он так долго искал среди безумного пересечения связей и цветов. Рука с пальцами узловатых корней протянулась и коснулась его содрогающегося сознания. Эти пальцы обладали огромным влиянием, успокаивая его мысли.

И его болезненное сознание замерло. Он уступил, позволив корневой руке вытолкнуть себя за пределы своих возможностей. В каком-то смысле у него не было выбора.

Поздравляем! Ваш Навык Первое Дерево Страдает Только Верность (P) вырос до 840!

Но так же быстро, как он укрепил свою решимость идти вперед, другая часть его самого грациозно отступила. Ему не нужно было сознательно формировать мысли, и он отступил от этого упрямого продолжения.

Ментальный фокус Рэндидли выскользнул из Ритуала Пустоты, истощенный и маленький, и вернулся к его телу. Он обнаружил, что его руки дрожат и вспотели. Он посмотрел на свои руки и попытался улыбнуться, смущенный и все еще немного напуганный холодным и отчужденным фатализмом, который он обнаружил в себе.

В конце концов, ему удалось продержаться на этом Ритуале Пустоты всего восемь часов. Даже сверх его высоких ожиданий соединение воедино его разума и физической формы Альфа Космоса требовало огромной вычислительной мощности и умственной стойкости. Рэндидли лично поблагодарил его развитые Неестественные Способности, Верность Вознесшихся Мойр и Изысканное Благочестие. Без этих улучшенных версий Мудрости, Контроля и Фокуса, соответственно, он не смог бы выдержать даже эти часы.

Огромное количество возможностей и сложных взаимодействий погрузило бы его в гудящее забвение.

Внезапно он свернул шею и посмотрел на кусты на краю тропинки к жерлу вулкана. Он очень искренне ожидал, что застанет Далилу, когда она подкрадывалась к нему, ее глаза расширились, когда их взгляды встретились. Но там никого не было. Листовые папоротники слегка качались под ленивым ветром, обдувающим глаз бури.

Ах. Вероятно, это произойдет в будущем, размышлял он про себя. Затем он вспомнил кровь на руке человека, потянувшегося за трофеем, и слегка нахмурился. Он отправил Татьяне сообщение о предстоящих турнирах.

Кто-то что-то планировал. Даже если он не собирался вмешиваться, он мог хотя бы быть в курсе событий.

Тем временем он сделал несколько вдохов и поднялся на ноги. Его приготовления к Покаянию оказались излишними; теперь у него было запас времени на несколько дней. Поэтому он спрыгнул со своего вулкана и создал еще один массивный шлейф соленой воды, когда врезался в океан. Из-за своих предыдущих действий он обнаружил, что на самом деле было довольно приятно активировать Иерархию под водой. С точки зрения ощущений, присутствие воды отвлекало его от его собственных напряженных движений.

Единственным недостатком была постоянная нагрузка, которую он испытывал на местную экосистему, но в этот момент все организмы, достаточно слабые, чтобы пострадать от него, все равно были изгнаны бурей Пустоты. Его аура стихийного бедствия означала, что его чуть более целеустремленность в деградации окружающей среды не нанесла большого вреда.

Рэндидли не приступил к физическим тренировкам еще пятнадцать минут, пока Иггдрасиль потягивал мир, и его острота ума возвращалась. Иногда его психическое восстановление было похоже на пробуждение от долгой спячки. С новым сознанием он обдумал оказываемую ему помощь. Сам Раймунд Балласт начал свой путь ко второму уровню Иерархии, выдержав часть того обжигающего и неровного света, который подсвечивал разрывы в реальности, но Рэндидли знал, как трудно ему будет быстро исправиться.

Он укрепил свою Силу Воли и расправил плечи. Он достал свою Часть Судьбы и позволил пирамиде плавать в воде перед собой. Его глаза обратились к прохладному голубому третьему среднему слою, где он теперь трудился. Он активировал его, и тепло проникло сквозь его кожу и сделало все возможное, чтобы вскипятить его внутренности. Однако в этот момент жара была почти приятной.

Немного похоже на погружение в слишком горячую ванну с водой, поскольку ваше тело изо всех сил пыталось не отставать, но вы знали, что это вас не убьет.

Поздравляем! Ваш Навык Испорченный, Но Надежный Фонд Иггдрасиля (T) вырос до 702 уровня!

Ухмылка растянулась на лице Рэндидли. Это одно из непосредственных преимуществ нового эмоционального воздействия. Это резонирует со всеми моими связанными навыками. Внезапно испорченная и надежная основа обрела эту королевскую гордость, что еще проще игнорировать более легкие формы повреждений и упорствовать. Световое излучение… почти перестало быть для меня угрозой.

Конечно, за пределами света Энтропия тихо ждала, пока Рэндидли войдет в ее сферу действия. И даже перед лицом властной гордыни Энтропия могла украсть все.

Плечи Рэндидли согнулись внутрь. Он все еще чувствовал жжение от светового излучения, но жар, расслабивший его мышцы, быстро исчез. То, что осталось, было ужасным холодом, как будто его разделали на филе, а куски мяса набили невероятно холодным льдом. Это была Клодетта, расцветающая в его груди, высасывающая свет, цвет и ощущения. Это был Clarent без песни, только неизбежная уступка.

Он втянул воздух сквозь зубы. Его Ядро Пустоты закружилось. Его сердце колотилось со всей силой. Все три его образа, восходящий Иггдрасиль во главе, резонировали своим неповиновением этой неизбежности утраты перед естественными ранами существования. Его образы отказывались быть опустошенными и пустыми. Они отказались прекратить штамповать энергию.

Рэндли лежал на дне океана, вода бурлила вокруг него, пока он боролся с энтропией. Его мускулы напряглись и напряглись, отчаянно желая малейшего преимущества. И все же ползучий холод неуклонно продвигался вперед.

Поздравляем! Ваша судьба, Иерархия Бремени, выросла до 52-го уровня!

У Рэндидли было довольно кислое выражение лица, когда он деактивировал Кусок Судьбы. Из других его применений увеличение силы Иггдрасиля на самом деле весьма значительно. Но до энтропии изменение очень мало. Я думаю, это просто показывает вам, что, хотя я сделал очень необходимый шаг вперед, я не полностью сократил разрыв между своим имиджем и влиятельными фигурами в Нексусе. Необходима дополнительная доработка.

На короткое мгновение его мысли обратились к Уику, разбитому и разделенному на несколько сросшихся личностей. Он задавался вопросом, что с ним случилось. Но, конечно, прошедшее время было только для него. Для Вика прошло всего несколько часов.

Вскоре он пришел в свое тело и начал двигаться. Случайно выплыл на поверхность неспокойных тропических вод, а затем, используя гребок на спине, понес его обратно к пляжу. Он обратился к серым облакам: «Но если он действительно сдался… у него было достаточно времени, чтобы покончить с собой. Или другие «я» могут забрать основную жизнь, окончательно отделившись от… чего бы это ни было».

Выбравшись на берег, Рэндидли небрежно махнул рукой многим тренирующимся на песке, которые остановились и поклонились, когда он вынырнул из воды. Он встряхнулся, чтобы избавиться от сильной сырости, но, конечно же, непрекращающийся ливень просто промочил его снова. Он протянул руку и отжал свои удлиняющиеся волосы, когда начал возвращаться к вулкану, но его взгляд остановился на определенном человеке.

Шарлотта Вик тренировалась на пляже, красные электромагнитные волны трещали по ее конечностям. Вероятно, она была глубоко занята собственным обучением; она не была одной из тех, кто заметил его прибытие. Но как Рэндидли мог пропустить изменения в ее образе? Как эти записи могли не привлечь его внимания?

Она прошла его личное обучение, основанное на Иггдрасиле. Ее Первобытная Сила превратилась в безграничное и дикое существо. А теперь запах крови и костей проник в ту же старую форму, превратив ее во что-то близкое к шаркающей химере.

Изображение больше походило на трупы, неуклюже сшитые вместе, чем на подпитываемый пружиной звериный анимус.

Рандомно покачнулся. Он почувствовал ответ от своих Резонирующих Клыков Домена Вымирания, когда посмотрел на Шарлотту. И из-за связи между ними он никак не мог пропустить попытки Шарлотты насильно сохранить жизнь Хелен в ее собственном образе.

Тем не менее, в конце концов, Рэндидли отвернулся от этого больного студента. По крайней мере, сейчас, судя по кипящему эмоциональному котлу, который женщина-медведь держала в своей груди, она не была готова открыться о том, через что она прошла. Ее боль набрасывалась, готовясь к исцелению. Рэндидли знал этот этап. Он знал эти долгие, пустые взгляды в глубь воспоминаний и то, как твое сердце казалось скомканным мусором.

Он слишком хорошо знал стеснение, которое она, вероятно, чувствовала в своей груди.

— Эти крылья… — тихо сказал сам себе Рэндидли, чувствуя издалека, как перекосились суставы и как кровь сочится из того места, где они прикреплялись к спине. Он скривился от отвращения и покачал головой. Изображение со всеми его элементами на данный момент имело форму гадкого утенка. Но если Шарлотте удалось смешать то и другое, совместив жизнь и смерть

Что ж, Рэндидли на собственном опыте знал, насколько это может быть эффективно. Его Soulskill претерпел несколько изменений этого процесса.

Пока он поднимался на гору, пришел ответ от Татьяны. Да, действительно, скоро будет турнир. Я удивлен, что ты вспомнил. Он должен был состояться в этом месяце, но суд перенес его.

Судебный процесс? — ответил он, возвращаясь на это место.

«Энни наделала много шума на прошлой неделе», — ответила Татьяна. Подрезал пассажирский самолет над фруктовым садом. Покрасил все небо в белый цвет и сбил самолет с неба. Он врезался в один из их больших небоскребов.

Глава 1919

Группа двигалась в темноте, их плащи развевались на каблуках, пока они шли по крышам, как скачущие хищные кошки. Двигаясь таким образом, легко опьянеть от опьяняющей силы секретности, когда они двигались над наивными горожанами внизу. Вся группа из четырех человек была хорошо обучена; их шаги не издают ни звука. Или, по крайней мере, ни один, который возвышается над грохотом голосов из Сада внизу.

Кодовое имя Чакрам, урожденное Дэнни Финн, дергал края капюшона на бегу. Группа двигалась достаточно быстро, чтобы верхняя часть одежды раскрылась в лучшем виде парашюта, угрожая упасть с его лица и раскрыть его личность. Возможность грызла его, заставляя его желудок испускать кислые нотки через горло.

Не то, чтобы моя личность была особенно важна. Он подумал, не немного угрюмо. Затем он встряхнулся и сделал свои внутренние приготовления. Его Навыки гудели, готовые к активации.

Чакрам знал, почему Сумеречный Кулак настаивал на этой резкой операции, когда обычно Орден двигался очень-очень медленно; Преследуя хвост Ордена Отцеубийц, Энни показала себя пугающе способной. Каким-то образом она вынюхала старые места встреч и прокралась к самым последним, подкрадываясь все ближе к их поставщикам и союзникам. Но когда напряжение достигло пика, до смерти напуганный член Ордена Отцеубийц сделал замечание.

В те дни, когда Энни приходила их искать, облака были низкими и серыми, независимо от того, сколько палило солнце. Ее преследование, казалось, имело физическую форму, которую можно было наблюдать.

Чакрам уперся ногой в бетонный край и прыгнул вслед за тремя другими членами Ордена Отцеубийц. Все держали свои образы близко к груди, по крайней мере, пока. Им нужно было подойти поближе, прежде чем они приведут план в действие.

В течение нескольких недель они использовали это основанное на погоде наблюдение, чтобы оставаться на несколько шагов впереди Энни, несмотря на ее ужасающее мастерство. Они очистили старые убежища, и у них было несколько контактов, которые действительно знали, что делает этот Орден, сбегая под землю, когда он приближался. Затем, ни с того ни с сего, в безоблачный день, частный самолет, на борту которого находились четверо самых стойких и решительных лидеров Кабалы из Ордена Отцеубийства, был сбит с неба единственной стрелой.

Что оставило выживших с оцепенелым осознанием того, что Энни играла с ними все это время. Что, хотя она стояла в тени Доннитона и Гончей-призрака, сама Энни была монстром.

Монстр, облизывающий губы и подкрадывающийся к ним все ближе.

Ее снаряд оторвался от земли, выпотрошив самолет и мгновенно убив всех пассажиров. Пилот каким-то образом выжил; Позже его нашли дрожащим и контуженным в кабине, когда самолет в конце концов опустили на землю, а бормочущие жители Орчарда смотрели.

Теперь, ночью в Саду несколько недель спустя, Чакрам потянулся и поправил капюшон. Ордену нужно было перехватить инициативу. Вот почему эта группа, среди которой не было настоящего Лидера Кабалы, была мобилизована.

— Вот, — прорычал Сумеречный Кулак. Двое других замедлились и закрыли глаза, делая свои индивидуальные приготовления к битве, которая, несомненно, последует. Чакрам подошел к краю крыши и посмотрел вниз на оживленную улицу внизу, заполненную пешеходами и машинами Мана, гудящими и кричащими на языке города. Они находились в деловом районе, поэтому почти все были хорошо одеты и серьезны, когда переходили улицу и занимались своими делами.

Это было идеальное место для шумной драки. Жертв было бы много. Жертвы, которые привлекут внимание СМИ.

— Подожди, пока не закончатся ее слушания, — сказал Сумеречный Кулак. «Тогда мы подойдем ближе. Несомненно, она немедленно нас почует. Не забывайте быть как можно более неизбирательными в своих атаках, пока мы убегаем. Чем больший ущерб был нанесен, чем более хаотичной была сцена, тем больше мы можем свалить вину на нее».

Шакрам склонил голову. Они планировали использовать ее осознание против нее. Поскольку стало очевидно, что имиджевый вирус не действует на действительно могущественных людей, им нужно было нанести какой-то ущерб элитам мира другим способом, чтобы продолжить свой план. Настроить общественное мнение против них, когда и без того было столько недовольных постоянными караванами беженцев, казалось лучшим выходом.

Ради лучшего мира Чакрам повторял про себя знакомую мантру. Чтобы создать мир, в котором ваша ценность не определяется силой…

В настоящее время у Энни не было особых проблем; хотя она явно убила несколько человек, было достаточно сомнительных предметов и документов, уцелевших после авиакатастрофы, чтобы дать ей достаточное оправдание для ее целенаправленного удара. Эти четыре главы клики были особенно противны. На самом деле иск исходил от владельца небоскреба, который требовал возмещения ущерба, нанесенного его зданию.

Чакрам подавил дрожь, когда обдумал степень «повреждения». Ей каким-то образом удалось использовать вторую стрелу, чтобы мгновенно заморозить самолет во время его свободного падения у стены здания… и это та женщина, против которой мы идем.

И если она и есть эта сила… насколько, черт возьми, силен сам Призрак?

...Но его сила не должна иметь значения. Каждый человек должен иметь равный голос

«Очень странное место для вечеринки».

Четыре ограбленные фигуры обернулись. Чакрам поперхнулся языком, когда оказался лицом к лицу со скучающей лошадью. Он заржал ему, почти приветствуя. Рядом с лошадью чрезвычайно узнаваемый мужчина просунул пальцы через кожаный ремень и одарил их всех легкой улыбкой. Даже в темноте ночи Сада его зубы были очень белыми. «Я не хочу разбиться, но вы все воняете небом с плохими намерениями. Не мог бы спать спокойно, если бы не проверил, чем ты занимаешься.

— Хэнк Ховард, — прорычал Сумеречный Кулак и устремил на всемирно известного ковбоя взгляд, полный эмоциональной напряженности. Тени на крыше удлинялись и растягивались, приближаясь к собственной тени Сумеречного Кулака. Остальные мобилизовали собственные образы и заняли боевые стойки. Чакрам щелкнул запястьями и достал два блестящих круглых оружия. Он подавил позывы к рвоте. Он слышал, как стучит его кровь в ушах.

Хэнк Ховард продолжал улыбаться. С большой осторожностью он похлопал лошадь по боку и начал закатывать рукава. «Насилие, что ли? Не могу сказать, что я удивлен. Юсу приятно, что многие из вас вальсировали прямо к нам в руки. У вас есть кое-что, что нужно сделать. Это дерьмо с детьми? Много “разговоров”.

Когда Сумеречный Кулак опустил голову и бросился на Хэнка Ховарда, Чакрам очень хорошо слышал звуки города внизу. Он услышал смех мальчика, высокий и странный, раздражающий его барабанные перепонки. Скрипела дверная петля, и ветер свистел в коридорах между зданиями. Автомобиль несколько раз посигналил своей лошади, смешанный с гневным криком. И что самое странное, лошадь бежала боком, чтобы избежать столкновения, ее упряжь и седло позвякивали.

Чакрам не пытался остановить лошадь; это было животное, невинное.

Тени бросились к руке своего лидера, когда он замахнулся левой рукой в коварном хуке. В воздухе вокруг них вспыхнула сила изображения, задушив крышу болотом тьмы и дымки; Атаки Сумеречного Кулака были особенно эффективны в это время дня.

Все еще с той же уверенной улыбкой на лице, Хэнк качнулся назад прямо перед ударом. Даже когда Чакрам двинулся влево, а Громовержец вправо, он вздрогнул; было ошибкой думать, что от Сумеречного Кулака можно сбежать с небольшим отрывом. Его тени злобно набрасывались и отрывали ближайшую плоть.

Чакрам увидел, как тени вздулись и пронзили Хэнка Ховарда, и Чакрам почувствовал облегчение. Позади них Скайстрайк поднял свои арбалеты для прикрытия огня, но им это не понадобилось. Ковбой недооценил их и

Хэнк Ховард отшатнулся и фыркнул. Он вытер подбородок правой рукой. «Очень остро, парень. Ах, черт, похоже, мне придется стать серьезным.

Сердце Чакрама замерло, даже когда тренировка взяла верх, и он поднял свое оружие. Он приготовился к властной демонстрации образа, который, как ему всегда говорили, может создать фигура вроде Хэнка Ховарда. Чакрам столкнулся с таким чувством однажды, когда он встретил женщину-лидера Ордена Отцеубийства и был задушен в молчании и покорности одним взглядом.

Но ничего не произошло. Хэнк Ховард просто сломал себе шею и шагнул вперед

«Шакрам!» В голосе Сумеречного Кулака был странный намек на страх, когда он провизжал напоминание. Вернувшись в себя, Чакрам поднял свое оружие и наполнил его режущим изображением ветра. Затем он направил снаряды вперед, целясь в бедра Хэнка. Напротив него Громовержец выпустил потрескивающую волну электричества, которая ударила ковбоя в спину. Время было немного нарушено отвлечением Чакрама, но это была комбинация, которая могла замедлить даже самых сильных бойцов.

Их чистая вера в свое дело подпитывала их имидж. Им нужно было быть сильными, потому что это был единственный способ построить лучшее будущее.

Хэнк Ховард выхватил револьвер, прикладом отбил один из снарядов и резким шагом увернулся от другого. Взревев, Сумеречный Кулак прыгнул вперед и обрушил на мужчину удар.

Отраженный шакрам ударил по атаке Громовержца и заставил его преждевременно разрядиться, большая часть его силы рассыпалась по воздуху и рассеялась. Между тем, холодный, как охлажденное молоко, Хэнк ответил на тяжелый удар Сумеречного Кулака ударом, который попал мужчине в рот и остановил его. Его удар безвредно пронесся сквозь пустое пространство.

Кровь капала изо рта Сумеречного Кулака, когда Хэнк сделал еще один слишком быстрый шаг вперед, но Скайстрайк выпустил залп стрел, которые пришлось отразить прикладом пистолета. Это дало Чакраму время, чтобы направить свое оружие назад и нацелиться на затылок Хэнка Ховарда.

Ковбой выставил ногу, ловя и балансируя ногой один из отклоненных выступов арбалета. Затем он скрутил и подбросил его, посылая кусок металла в шакрамы и каким-то образом отклоняя их друг в друга, ветер завывал, когда два воплощения образа Чакрама работали друг против друга.

Это дало Сумеречному Кулаку время, чтобы собрать вокруг себя еще более плотное наполнение из теней и затоптать вперед, но затем нога Хэнка отскочила назад, упираясь своим весом в землю, и его тело плавно развернулось, когда его бедра повернулись прямо к Сумеречному Кулаку.

В отличие от резкого джеба, который он использовал ранее, этот удар предназначался для силы. Чакрам мог видеть извилистую грацию ковбоя, когда он выбросил руку вперед, плечо вращалось внутрь, когда его костяшки пальцев врезались в тяжелые слои теней вокруг Сумеречного Кулака. Тени сломались; удар пришелся.

В глазах Чакрама это был просто удар.

Сумеречный без костей упал на землю. Он даже не издал ни звука, когда вся та гнетущая сила образа, которую он спрятал под мантией, рассеялась.

Глядя на Хэнка Ховарда, Чакрам не чувствовал себя фанатиком, который добровольно провел последние несколько лет, тренируясь, чтобы совершить революцию и построить лучший мир. Он чувствовал себя ребенком, забытым Дэнни, когда смотрел на смутный силуэт этого человека. Вокруг него не было ни малейшего запаха изображений, но этот факт только еще больше окаменел трех оставшихся агентов Ордена Отцеубийства.

Образы, которые они видели, которых боялись и с которыми учились бороться, были яркими и подавляющими. Но эта спокойная компетентность, легкая улыбка на лице ковбоя, говорящая о неизбежности их утраты, пробрала их до глубины души.

«Теперь, не совсем понятно, почему ты продолжаешь сопротивляться», Хэнк хрустнул костяшками пальцев и широко раскинул руки, повернувшись, чтобы рассмотреть их. Чакрам не мог вспомнить, когда в последний раз дышал. «Мы можем сделать это по-простому или по-трудному. И поверьте мне, самый простой способ предполагает вежливую выпивку. Хочешь пить?

Живая легенда казалась достаточно высокой, чтобы протянуть руку и разорвать небо. Его улыбка что-то обещала, что-то вроде наводящего на размышления образа, перед которым Чакрам чувствовал себя беспомощным. Слабость закралась на задворки его разума, неся с собой дрожащий страх. Это был имиджевый вирус, гораздо более целенаправленный и более эффективный, подтачивающий их сопротивление, даже не показывая себя.

Тем не менее, несмотря на явное превосходство Хэнка Ховарда, все трое годами готовились к достижению этой цели. Холодные глаза лидера Ордена Отцеубийц задержались в их сознании, поэтому они подняли оружие и вспыхнули свои образы.

Театрально вздохнув, Хэнк Ховард покачал головой и принялся за работу.

Глава 1920

Карты, фишки и напряжение; это была его стихия.

Хэнк легко улыбнулся, зная, что даже с двойкой и восьмеркой он выиграет. Он хотел этого и имел мужество принять это. Он покрутил на пальцах одну из грязных и изношенных покерных фишек. В такие моменты он определенно ценил дополнительные возможности, подаренные ему Системой. Просто добавил немного пикантности повествованию.

И, честно говоря, разве Хэнк не делал им одолжение? Не каждый день можно было проиграть деньги современному ковбою. Ему просто нужно было сделать кое-какую основу, чтобы создать идеальный сценарий. «Вы когда-нибудь слышали о том, как я впервые сразился с Аланой Донал?»

Двухдневные дежурные подняли головы, в их глазах мелькнули трепет и предвкушение. Они сидели в одной из комнат отдыха станции, наблюдая за любыми сообщниками людей, которых привел Хэнк, чтобы явиться для какой-нибудь дерзкой операции по спасению. Или, честно говоря, заставить пленников замолчать. Не то чтобы это казалось вероятным, но эта группа несколько раз доказывала свою непредсказуемость.

На данный момент Хэнк не уравнял предыдущую ставку. Он хотел убедиться, что их мысли полностью отвлечены, прежде чем мягко напомнить им, что они играют в карты. «День был теплый и безоблачный. Я только что…

Зрачки Хэнка расширились, когда стена позади них прогнулась внутрь, разлетевшись вдребезги огнем и ударной силой. Двое охранников застыли, вероятно, без достаточной Реакции, чтобы даже зарегистрировать внезапную атаку с такой скоростью, как он это сделал. Вытащив свой тяжелый металлический револьвер, Хэнк встал. Кресло медленно качнулось в воздухе позади него. Однако, когда он повернулся, чтобы высвободить сфокусированный мысленный импульс для защиты охранников, ему пришло в голову, что это была не внешняя стена, а внутренняя.

Взрыв произошел из камер содержания под стражей.

Непредсказуемый, правда.

Хэнк оставил свою шляпу на столе и шагнул вперед с достаточной силой, чтобы проколоть взрыв и оставить его провисшим и горячим. Несколько языков пламени смешались с дымом и обугленной штукатуркой в соседней комнате, но в основном разрушение отступило после удара, исчезнув так же быстро, как и появилось. Рядом с оборванным входом в камеру он обнаружил глубоко раздраженную Энни, скрестившую руки и притопывающую ногой.

«Они хотели, чтобы эти расходные материалы попали в плен», — поморщилась Энни. «В их тела были вживлены бомбы. Скорее всего без их ведома. Чертовы дикари».

— Итак, они… — начал Хэнк, но сделал паузу, увидев, что, хотя большая часть камеры была покрыта обожженным бетоном, один угол был покрыт льдом. Молодой человек, метавший в виде ветра металлические круги, казалось, спал, полностью покрытый льдом и совершенно не взорвавшийся.

— Тебе… удалось вовремя добраться до него? — мягко спросил Хэнк.

Энни кивнула, ее глаза все еще были прикованы к почти пустой камере. Ее разум, казалось, яростно пережевывал развитие, как собака, прогрызающая себе путь через раздражающую кость. “Да. К счастью, он был у дальней стены, а остальные были там. Поэтому, когда первый начал извергаться, я мог натянуть лук и пустить стрелу до того, как сигнал дошел до него. Будет настоящей сукой разморозить его и вытащить бомбу… Вероятно, нам придется отправиться в подземелье, чтобы убедиться, что мы не потеряем эту зацепку.

Хэнк вспомнил, как охранники во время игры в покер казались ему неподвижными. Затем он представил, что Реакция требует увидеть, как несколько тел раздавливают себя по одну сторону тесной камеры, реагировать и стрелять и стрелять с достаточной скоростью, силой изображения и способностью заморозить человека. Его челюсть работала, он сказал личное спасибо за то, что Энни была на их стороне.

«Ух, и Зона 1 закатит такой истерик», Энни с отвращением покачала головой. «Бьюсь об заклад, они каким-то образом сочтут мою вину за то, что мне нужно было заморозить этого парня, чтобы спасти его от бомбы, заложенной в его теле. Им лучше не пытаться обвинить меня в похищении, когда я его увезу».

Дозер, молодец, приятель. Губы Хэнка дрогнули.

Энни, по комичной реплике, наконец повернулась к Хэнку и спросила. — Эй, ты что-нибудь знаешь о методах убедительного допроса?

Рэндли погрузился в Море Снов, постоянно развивающееся Мировое Древо обернулось вокруг его тела. Почти сразу же цвета обрушились на него и затерлись по краям формы его изображения. Уже началась тренировка. Цвета были возбуждением, ставшим физическим, красные, оранжевые и пурпурные, которые изобиловали вокруг его лодыжек, когда он пробирался вперед мимо самых легких участков моря.

Иггдрасиль твердо противостоял нападению, уверенно и собранно, выдержав измельчение. В каком-то смысле это было все равно, что позволить пескоструйному аппарату, извергающему алмазы с зазубринами, расправиться с его мыслями. Губы Рэндидли дернулись; конечно, требовался определенный тип личности, чтобы целенаправленно идти под непрекращающийся шквал эмоционального насилия, который обрушивался на него. Но он давно смирился с тем, что он именно тот человек, который выбирает трудный путь. Часто не из-за выгоды, а потому, что не доверял легкому пути.

Рэндидли признал, что именно этот странный мазохизм позволил ему выжить так долго. Затем он позволил этой мысли ускользнуть и занялся исключительно эмоциональным аффектом, в то время как цвета обрушивались на него и оставляли краткие образные впечатления, грозившие дестабилизировать его.

Вот почему он был здесь. Чтобы позволить форме, которую он стер, и доказать, что его эмоциональное понимание себя истинно.

Сохранять постоянную ноту аффекта было непросто; Рэндиди время от времени сталкивался с идеальной золотой угрозой, поджидавшей в Мировом Древе, предлагая идеальный эмоциональный резонанс, которого он ждал. Однако, как только ему удалось его схватить, акт захвата изменил его эмоциональное состояние. Волна бирюзы накатила на его лицо, и Рэндидли остался безучастно моргать, моргая сквозь фрагмент изображения широкого неба, ожидая, чтобы найти меняющуюся ноту в другой раз. Пока он искал, он оставался неподвижным, позволяя жидким цветам течь по его бедрам.

На самом деле он может смотреть вниз на субстанцию потока цветов и чувствовать, как слабовольный человек был бы запятнан их присутствием.

Придя в себя, Рэндидли продолжил движение вперед. Когда жидкий цвет углубился до его талии, его кожа начала шипеть и покалывать, его физическая форма несла небольшую часть напряжения от пребывания здесь. Для эмоций и цветов его тело — оскорбление. Они забили его краткими мгновениями счастья, вспышками предательства и одиноким ветром, блуждающим по пустыне. И он отказался колебаться

Рэнди вздохнул и снова сделал паузу, на этот раз более полно раскрывая вокруг себя проявление Иггдрасиля. Это лучший способ для обучения, без буфера между изображением и инвазивным цветом. Скрежещущая физическая боль все еще пульсировала в его нижних конечностях, но уже стала знакомой. Низко склонив голову, он шагнул вперед и позволил себе быть просто растущим деревом.

Нетер хлестнул по его телу, пытаясь помочь с этим усилием, хотя у него, по сути, не было для этого никаких путей. Рандомно игнорировал постоянную активность своего ядра Пустоты; частью этого являются взаимодействия с Альфа-Космосом, но его равновесие также было несколько нарушено восходящей звездой новой Власти в пределах его значения. Фыркнув, Рэндидли оттолкнул все это прочь.

Пока только эмоции. Только поддержка, жизнь, рост, а затем огромное чувство ответственности. Королевская осанка

Поздравляем! Ваш навык «Рассвет открывает небо» и «Взрыв реальности» (T) вырос до 450-го уровня!

Обычно Рэндидли даже не удосужился распознать уведомления об уровне навыков, но это сумело привлечь его внимание. Потому что, пока текст мерцал перед его глазами, он легче соскальзывал в правильный настрой для плавания по цветам. Выражение его лица дрогнуло, и он слегка покачнулся, удивленный переменой.

Цвета не прекратили свою безжалостную атаку во время этой интермедии, а это означало, что сохранять сосредоточенность было немного сложно. Но Рэндидли выдержал отвлекающие факторы и нашел два четких выражения нужного ему аффекта в двух вновь развившихся Навыках.

Рандомно перевел дыхание. Он нуждался в них обоих, сбалансированных и контролирующих друг друга, чтобы добиться желаемого результата. Оба ожили в его груди, требуя внимания. С одной стороны, «Рассвет открывает небо» и «Реальность колеблется», яркая вспышка сияющего света, с которой все началось. Блестящая солнечная капля олицетворяла ответственность и жизнь, исходящая из источника и воспламеняющая космос.

С другой стороны, были «Тьма иссушает горизонт» и «Ухмыляющийся падальщик». Он обладал злобной уверенностью, бойким, кровожадным терпением, когда тот прекрасный мир, созданный первобытным светом, начал сжиматься и рваться по краям. Потому что напротив чувства ответственности было ужасное чувство цели. Он положил начало этому миру и обладал способностью скомкать его в мусор.

Это была жестокая прерогатива, которая не терпела ничего, кроме верности природным силам мира.

Поздравляем! Ваш навык Darkness Withers the Horizon and the Waiting Carrion Grins (T) вырос до 470-го уровня!

Поздравляем! Ваш навык «Рассвет открывает небо» и «Взрыв реальности» (T) вырос до 451-го уровня!

…

Поздравляем! Ваш навык Darkness Withers the Horizon and the Waiting Carrion Grins (T) вырос до 525-го уровня!

Тело Рэндидли дрогнуло. Через несколько мгновений его кожа покрылась корой. Его изумрудные глаза стали золотыми в лучах солнечного света. Пальцы его босых ног упирались в землю, впиваясь в пространство под Морем Снов. Лазуритовые потоки обвились вокруг его ног, пытаясь замедлить его, но Рэндидли ликовал первой и единственной в мире падалью.

Знать, что никто не угрожал той последней трапезе, которая окончательно покончила бы с голодом, который он чувствовал. Даже Мертворожденный Феникс вздрогнул от этого всплеска эмоций, выразив любопытство по поводу результата.

Теперь полегче, подумал он про себя. Но, несмотря на себя, горло Рэндидли дернулось. Слюна скапливалась у него во рту, отдаваясь эхом голода в предвкушении катастрофического конца мира.

И он начал идти, углубляясь в Море Снов. Цвета метались и хлестали, пытаясь замедлить его шаг, но он их игнорировал. Массивный малиновый Кракен потащил свое тело вперед после того, как Рэндидли погрузил голову в цвета и позволил фрагментам изображения прорваться сквозь его изумрудный навес из листьев. Этот странный пучок разума бушевал и хлестал своими щупальцами, но Рэндидли чувствовал, что смеется.

Он был чист. Он был воплощением энергии. Пульсирующая душевная боль дергала края его сознания, но он просто плескался сквозь густую среду цвета. Что-то упрямое и решительное поднялось в его груди. Наугад планировал дойти до дна этого цветного моря и разорвать этого проклятого Кракена на куски за то, что имел наглость противостоять ему.

Хех, отлично. Эмоциональный сдвиг Иггдрасиля сделал меня еще более склонным к глупым конфронтациям. Рэндидли поднял покрытые корой руки и схватил щупальца. Затем он начал тянуть, подтягивая к себе Кракена, который стал бледно-зеленого цвета.

И все же… я не ненавижу это в себе. Если я не смогу поверить в невозможное, я никогда не смогу разрушить Нексус.

Глава 1921

Вернувшись в свое тело, Рэндидли почувствовал себя свежим и обожженным, как будто он прыгнул в кипящую воду и позволил теплу и пузырям содрать несколько поверхностных слоев кожи. Его разум метался в черепе, роскошный и избитый. То, что осталось от его эмоций, было очищено и полностью сглажено глубоким погружением в Море Снов.

Его епитимья была на исходе; Море снов было своего рода тренировкой, из-за которой было трудно точно отслеживать время. Так что, прежде всего, Рэндидли канул в небытие и заплатил несколько секунд в минуту, которые он должен был. Когда он пришел в себя, ему потребовалось несколько минут, чтобы собраться и просто посмотреть на остров.

Учебные группы начали строительство ряда деревянных зданий над пляжем. Голые кости недостроенных строительных лесов сгибались, как пальцы, в мягком свете рассвета, поднимающегося над островом; видимо, стажеры устали лавировать свой отдых на песке или на качающейся барже. И Рэндидли не сомневался, что Татьяна продала часть земли этого острова каким-то очень дорогим ресторанам, которые хотели прослыть обслуживающими группу, которая тренировалась в его тени.

Муравьи занимались строительством на своей части острова. Они выборочно вырубили деревья и выкопали в земле огромные ямы. Или, возможно, вместо строительства, правильнее было бы сказать, что они проводили масштабные раскопки и расширение своего туннельного комплекса. Огромные кучи грязи свидетельствовали об их усердии, которое продолжалось даже до утра. Кроме того, Рэндидли почувствовал, что один из людоедов-помощников Татьяны ведет с муравьями какие-то переговоры.

Я никогда раньше об этом не задумывался, но, должно быть, именно так она зарабатывает мне столько денег, — губы Рэндидли дернулись. Она наполовину застройщик, наполовину ангел-инвестор. И это легко, потому что она просто следует за мной, куда бы я ни пошел, и вкладывает деньги в вещи рядом…

Тем временем его взгляд скользнул влево. Коллектив странных растений становился все более взаимозависимым и плотным, хотя часть его коллективного мышления, казалось, уменьшилась. Лианы между деревьями разрослись в несколько раз, поэтому передвижение по этой части острова было больше похоже на прохождение веревочного курса, чем на прогулку по лесу.

Вероятно, в качестве адаптации к новой среде Рэндидли заметил, что вернулись несколько разновидностей змей и более мелких обезьян. Они носились и прыгали через тесные помещения, образуя своего рода странные симбиотические отношения с центральным деревом. Обезьяньи лапы и змеиные желудки приобрели липкость, которая позволяла им игнорировать постоянные дожди; фауна, казалось, процветала. Рэндидли не совсем понимал, как все это работает, но он чувствовал, как Пустота сливается в этой области.

И он также мог видеть постоянный рост этого центрального дерева, теперь приближающегося к высоте вулкана. Его самые высокие ветви заигрывали с некоторыми из низко висящих облаков в его буре Пустоты.

«Какой странный остров». Рэнди беспомощно покачал головой. Трудно было вспомнить, каким был остров до его прибытия. Его присутствие имело огромное влияние. И даже после того, как он ушел, он сомневается, что по крайней мере две из этих смен вернутся в нормальное русло.

Выкинув эту тревожную мысль из головы, Рэндидли начал тренировать свои способности Пустоты. Он пожал плечами и потянулся, чтобы вступить в бой со своей сложной Бурей Пустоты. Он экспериментировал с несколькими новыми вариациями узоров, которые он придумал, находясь в Море Снов. Он методично наблюдал за результатами в течение нескольких минут, прежде чем внести другие мелкие коррективы и посмотреть, не заметил ли он какой-либо накапливающийся сдвиг от изменения.

Одна проблема с Нижним миром заключается в том, что он существует на гораздо более длинной временной шкале, чем Эфир, размышлял Рэндидли. К тому времени, когда я узнаю реальные результаты, я буду в некоторой степени привержен тому, что я создал. Полезность этого метода ограничена.

Затем он расширил свой взгляд и посмотрел на массивную погодную сферу, втянутую во все бурлящую бурю вокруг острова, ища способы, которыми его маленькие сдвиги вызвали развитие чего-то большего в другом месте. Иногда он находил какие-то тревожные крупномасштабные последствия, иногда нет.

Наугад дотягивался и затягивал поток Нижнего мира или связывал два вместе и пытался снова. В каком-то смысле работа успокаивала; он мог по-настоящему наблюдать, не прилагая особых усилий. С другой стороны, некоторая непредсказуемость и отсутствие у него способности предсказывать более серьезные проблемы расстраивали Рэндидли.

Нижний мир должен быть моей вещью, но есть еще много всего, чему нужно научиться. Рэнди встряхнулся. Было почти облегчением перейти к следующему типу тренировок: большему воздействию огромного массива Пустоты, находящегося в сердце Expira.

Восприятие Рэндидли погрузилось в землю и быстро натолкнулось на бурлящую инфраструктуру Нижнего мира ритуала, который он совершил по внезапному импульсу. Увидев изменения в этом, он понял, что, возможно, Ритуал Пустоты был похож на изменения в Пустоте; это могло показаться легким решением, но оно накапливалось в течение долгого времени.

И мысль об этом была весьма отрезвляющей.

Но его любопытство к Ритуалу быстро пересилило это чувство. По мере того, как он набухал и становился все более твердым в своих потоках, он напоминал массивные песочные часы с двумя большими полукруглыми потоками, которые встречались в тесном и сложном узле взаимодействий посередине. Именно к этой густо закрученной середине, где потоки идеально расходились, образуя маленькую арену кокпита, и текла Рэндидли.

Почти скривившись про себя, он прорезал тонкий слой Нижнего мира, который он обычно держал вокруг своего Ядра Пустоты, что не давало ему отвлекаться во время других видов тренировок. Затем он приготовился к потоку ощущений, связей, смыслов, мгновений и воспоминаний, которые начали втискиваться в его форму.

Если бы Рэндидли был честен

Его веки почти бесконтрольно трепетали. За его глазами уже зародилась головная боль. Пресса другого значения, запиханная в его тело и Ядро Пустоты

- в этом виде тренировок был тот же баланс успокаивающего и разочаровывающего действия, что и при манипулировании Узорами Пустоты. Ржавчина сознания и обрывки смысла опьяняли. До такой степени, что Рэндидли чувствовал, что даже его твердая и надежная Сила Воли вынуждена поддаться этому огромному потоку. Предание себя потоку информации принесло с собой некоторое внутреннее освобождение.

Тело и разум пришли в гармонию, и глубокий покой распространился по нему. Так уж случилось, что большинство положительных эффектов этого покоя были глубоко погребены под растущим умственным напряжением и ускоряющимся потоком ощущений.

Рэнди ощутил тонкие щупальца, тянущиеся и соединяющие его с каждым кусочком разумной жизни на Экспире. Их заботы и жизни порхали по этим тонким связям, ненадолго вселяясь в него и вращаясь в его личности. Его кожа проходила миллион разных раз в секунду, вмещая всевозможные надежды и желания. Но обычно они уходили, как только связь подтверждалась, оставляя его потным и задыхающимся, едва способным выдержать бесконечный парад связей.

Он заставлял себя терпеть умственное истощение по трем причинам: во-первых, он чувствовал, как внутри него растет покой. Рэндидли не сомневался, что после этого он ляжет, чтобы вздремнуть восхитительно и полноценно.

Во-вторых, он чувствовал, что неуклонно приспосабливается к давлению. Недостаточно быстро, чтобы что-то изменить, но Рэндидли хотел зайти так далеко, как только мог.

И третий

Насильственное раскрытие связей заставило Рэндидли понять, что из всех связей есть такие, которые выделяются среди других. Были очевидные, такие как его четыре первоначальные связи в Доннитоне и его более поздние связи с Хейффалом, Раймундом Балластом и со всем Пантеоном, который управлял Системой в Альфа-Космосе, но были еще две, которые заметно отличались от остальных. В его странном, почти подводном взгляде на значимость, протекающую между людьми, они светились.

Одно он сразу узнал: связь между Далилой и Далилой была, пожалуй, самой сильной из всех этих отдельных смысловых вен, протекающих глубже, чем связь Рэндидли с ее матерью и отцом. Часть его мозга продолжала шататься под постоянным потоком связей, но другая изучала эту прочную нить между ним и Далилой, пытаясь понять, почему она была намного прочнее, чем другие.

В конце концов, он мог только заключить, что частью этого было ужасное и аморфное слово «судьба». Каким-то образом, которого Рэндидли еще не понимал, между ними была сплетена связь. Однако другая часть усваивалась легче; он и Далила были «первыми». Он за то, что рос во власти, она за то, что родилась полностью под влиянием Системы. Как лидеры, они разделяли чрезвычайно сложное для понимания понимание того, что значит стоять в стороне от стаи.

Эти факторы оказались отличной основой для связи с Нижним миром. Но любопытным было то, что существовала и другая связь, лишь немногим меньшая, чем та, которую он разделял с Далилой. И когда сознание Рэндидли зафиксировалось на этой связи, он понял, что вообще не узнает этого человека.

Немного подтолкнув, к Рэндидли поступило больше информации об этой фигуре. Ощущения и впечатления страха, боли и одиночества мелькали в прошлом, пока он не настиг настоящее.

Он увидел молодое лицо, лет пяти или шести, смотрящее на свое отражение в грязной луже. На ребенке была поношенная коричневая рубашка, которая когда-то казалась розовой. Ребенок потянулся и ущипнул их за щеки.

«Рэнди!» Раздался крик, и ребенок вскочил. Оглядевшись исподтишка, ребенок поспешил обратно по пыльной земле. Повозки стояли, их лошади и различные чудовищные вьючные животные жевали траву и смотрели в никуда, пока люди занимались своими делами. Около сотни человек сидели свободными кругами вокруг пяти небольших костров. Дым и жарящееся мясо наполняли воздух домашней атмосферой, даже если пустые глаза и подозрительность группы более чем стерли это.

Интересно, это имя? Рэнди почувствовал странное бульканье в животе. Может ли этот ребенок… быть назван в мою честь?

Рэнди старался ни с кем не встречаться глазами на обратном пути к самому маленькому из фургонов. Их ждала женщина, уперев руки в бока и глядя на ребенка сверху вниз. Рэнди подозревал, что, когда она не смотрела в упор, она на самом деле была довольно хорошенькой. Она указала подбородком на колесную арку фургона, на которой была гравюра. — Ты сделал это снова, малыш?

Рэнди покачал головой. Решительно, страстно, так быстро, что большие уши ребенка слегка захлопали, и Рэндидли почувствовал головокружение ребенка через их соединение. Но Рэндидли также мог видеть, что Гравюра была на удивление инертной.

Мана все еще присутствовала в нарисованных линиях, но она была на удивление инертной. Даже он почувствовал замешательство, когда попытался изучить явление своими ограниченными органами чувств. Как форма и мана могут присутствовать, но вся работа на самом деле ничего не делает?

Женщина сжала губы. «Не давайте мне это дерьмо. Думаете, нормальные гравюры так быстро перестают работать? Ты спал в углу, и я слышал, как ты плачешь, Рэнди. Я знаю, что ты не можешь контролировать себя, когда расстроен, ты просто сосешь и сосешь, даже не задумываясь. Проклятье.”

Рэнди помедлил, а затем заговорил с таким видом, будто ветер гонит по земле газету. — Я не имел в виду…

- Ага, и я не собиралась соглашаться брать на себя такую ответственность, как ты, – женщина покачала головой и отвернулась. — Черт, мне действительно не нужно это дерьмо. Не сейчас, не с тарифами, чтобы вернуться в Зоны. Если я не найду хорошую работу в ближайшее время…

Женщина многозначительно посмотрела на ребенка. Затем она забралась в фургон и закрыла за собой дверь со взмахом бедер. Несколько секунд Рэнди просто безучастно смотрел на деревянный материал. Затем их взгляды упали на сломанную Гравюру. Затем они внезапно осознали тяжелые взгляды некоторых грязных групп, сидящих вокруг костра, и скрылись на одном из невысоких холмов над их лагерем. Только когда эти каменные глаза над суповыми банками перестали следить за ними, они смогли расслабиться.

Случайно заметил, чувствуя, как что-то скручивается в его животе. Он деликатно осмотрел маленького ребенка, почувствовав, что худшие части Мертворожденного Феникса и Серого Существа существуют в груди этого Рэнди. Просто в небольших, зарождающихся формах, но она действительно обладала способностью поглощать что-то жизненно важное из близлежащих пространств.

Он должен был признать, что это была очаровательная способность.

Он наблюдал, как это делает Рэнди, когда они складывали камни, подбрасывали горсти земли в воздух и время от времени поглядывали на фургон. Местность вокруг нее потеряла часть своей искусственной яркости. Это не совсем повредило окружающую среду, но затвердевшая грязь, усиленная постоянным эфиром, вернулась к более хрупкой форме.

Но только когда наступила ночь и фартук снова снялся, Рэндидли смог увидеть другую связь между собой и ребенком.

Притаившись среди холмов, Рэнди прижимал руки к ушам, а женщина громко смеялась над шутками грязных мужчин у костров внизу. В конце ночи женщина повела мужчину обратно в фургон, и слезы Рэнди брызнули в грязь.

Рэнди почувствовал, как его разум дрожит, умоляя его смягчиться и освободиться от потока ощущений, которые обрушивались на него. И все же он не сдался. Упрямый и разъяренный, он смотрел, как этот молодой незнакомец плачет перед сном, и вспоминал несколько пустых ночей из своего детства.

Глава 1922

Задыхаясь, Рэндидли вернулся в свое тело, все еще дымящееся по краям и оставляющее следы жгучих красок, которые цеплялись за него, когда он вернулся с темной стороны луны. Его ноги преодолели два шага от порталов, его плечи и руки стали оранжево-фиолетовыми. Затем он качнулся вбок и плюхнулся на землю, удивленный тем, насколько липкими и безразличными стали его конечности. Его зрение закружилось, скрутив желудок и вызвав тошноту.

Его язык был похож на гниющего кита, одновременно обезвоженного и слизистого.

Рэндидли перекатился на спину и посмотрел на круг чистого голубого неба, который выглядывал из-под бури Пустоты над его островом. Однако всего через несколько секунд ему пришлось прищуриться и закрыть глаза, чтобы подавить вспышки боли, пронзившие его мозг. Постепенно ощущение того, что кто-то высыпал его мозг в блендер и щелкнул переключателем на «пену», исчезло. Улыбка тронула уголки его беспокойного рта. «Конечно, я зашел слишком далеко, подключившись к Ритуалу Пустоты так долго…»

Его слова закончились вздрагиванием. Его перегруженный мозг, казалось, бурлил, подпитывая его сбивающим с толку набором образов и воспоминаний. Холодный ветер прошелся по его коже, вызывая мурашки по коже. Зловещее тиканье ударило по его барабанным перепонкам, мощное эхо часов размером с целую планету. Его сознание было расплывчатым. На секунду Рэндидли начал отрываться от физических ощущений; он был совершенно свободен от формы. Ему пришлось прижать правую руку к земле и сжать пальцы вместе, чтобы заземлиться.

Завихряющийся фиолетово-черный парил внутри его век, вытекая, как проклятые слезы.

Не желая терпеть все эти ужасные боли от истощения без какой-либо реакции, Рэндидли высунул язык к небу. Мысленное замечание о том, что происходят странные вещи, когда разум, достаточно мощный, чтобы создавать образы, изменяющие мир, становится немного странным, когда в нем начинается короткое замыкание.

Цветные вспышки и искажения в воздухе вокруг него становились все сильнее. Как будто его разум пытался спроецировать свои подсознательные образы на окружающее пространство, как это было на протяжении большей части его жизни. И все же теперь, когда у него не осталось никакой умственной силы, он мог только отбрасывать обрывки и бесформенные куски этих изображений, прежде чем он плюхнулся и разбился. Каждая неудачная попытка распространить изображение вносила небольшие изменения в его части, что приводило к все более и более преувеличенным неудачам.

Странное изумрудное пятно начало расползаться по земле возле босых ног Рэндидли. Черные слезы текли по его щекам.

Поморщившись, Рэндидли сел. Мир закружился в славном и пьяном ликовании от этого движения, вынуждая Рэндидли зажмурить глаза еще на несколько долгих секунд, пытаясь сопротивляться импульсу своего тела рухнуть. В конце концов, он собрал себя достаточно, чтобы судорожно вздохнуть. Воздух немного помог, и вскоре он почувствовал себя достаточно заземленным, чтобы дышать по-другому.

Поздравляем! Ваш навык, который Мировое Древо глотает из каждого царства (T), вырос до 719-го уровня!

Рэнди дёрнул своим Навыком, удивившись тому, как много ему нужно, чтобы продолжать функционировать ещё несколько минут. Коллектив растений, быстро размножающаяся колония муравьев и особи на пляже едва утоляли его жажду остроты ума. И он мог чувствовать, как несколько более слабых людей шатаются и падают, неся на себе часть его огромного чувства истощения.

Очевидно, у меня есть способности, которые превосходят возможности этой группы, даже работая в тандеме, размышлял Рэндидли. Но это также означает, что затраты на то, чтобы мой мозг работал бесперебойно, ошеломляют. Тот факт, что достать топливо не было проблемой, является одним из величайших секретов моего существования. Черт, если бы у меня не было доступа к собственному эфиру

Что ж, мой опыт работы с Системой, вероятно, был бы совсем другим.

Тем не менее, на данный момент всем его сторонникам удалось отсрочить его содрогающееся крушение в бессознательную груду мышц и ментального желе. Костры погасли, но угли были достаточно сильны, чтобы он мог продолжать. Этого было достаточно, чтобы Рэндидли расправил плечи и потянулся к своему Ядру Пустоты в поисках связи, которую он обнаружил с этим депрессивным ребенком Рэнди.

Он выпрямился и потянулся, его суставы жаловались на неустранимое чувство напряжения, которое пронизывало каждый дюйм его тела. Однако очень быстро он замер и просто смотрел на странно окрашенный изумрудный участок земли с кислым выражением лица. Его немедленным побуждением было просто пойти и спасти ребенка из их ситуации, но Рэндидли также помнил это чувство бессилия и беспомощности. Его плечи поникли, когда его собственные воспоминания добавили некоторый контекст этому опыту.

Придя в качестве незнакомца, странный пожилой мужчина, особенно учитывая то, что сделал… опекун Рэнди, не вызовет особого сочувствия или доверия. Мог ли он уйти в детстве? Ну, возможно. Ушел бы он, если бы его отец… был другим человеком и предложил ему дом?

«Твоя мама нуждается в тебе больше, чем я», — сказал Иезекииль Призрачная гончая своему сыну. И, несмотря на эгоистичные мотивы этого человека, Рэндидли согласился. Она нуждалась в нем. Только не так, как он в детстве нуждался в ней. И из случайного сканирования Нижнего мира, собравшегося вокруг Рэнди, связь с женщиной была неглубокой, но тяжелой со значением.

Пока Рэндидли обдумывал варианты, он не мог не отметить, что эта женщина, на существовании которой Рэнди основывал большую часть их ценности, была моложе его самого. Это, по крайней мере, заставило Рэндидли фыркнуть. «Когда, черт возьми, я стал таким старым…? Я… почти среднего возраста.

Он посмотрел на свои мускулистые предплечья и мозолистые ладони. Особенно после физической трансформации он стал высоким и обладал длинными конечностями, вылепленными из отточенных мышц. Он возвышался над большинством людей. Его хвост, который обычно кротко обвивал его талию, когда он не практиковал Пустоту, взмахнул и закачался, как бы говоря: «Я не виноват, что ты похож на монстра».

Конечно, не из тех, что ходят, спасая детей. Неважно, сколько сочувствия и понимания он испытывал к ситуации Рэнди.

Прищелкнув языком, Рэндидли снова сел на землю. Он хотел помочь, но идти туда напрямую, особенно сейчас, мало чем поможет. Было несколько подло вводить ребенка в заблуждение, но он просто не мог усидеть на месте, пока они испытывали такую знакомую боль. Поэтому ему нужен был посредник.

Он потянулся к коллективу растений и вытащил одну из маленьких обезьян из лабиринта переплетающихся лиан. Он забивался и визжал в тревоге, когда его тело вышло из-под контроля, и он начал свистеть сквозь растительную массу, но замер, когда его вытащили из леса и догнали Рэндидли. Он критически посмотрел на него, почувствовав его маленькую звериную хитрость, которая знала, что он представляет для нее угрозу, но недостаточно осознавала, чтобы по-настоящему обладать сознанием.

«Знаешь, кажется, многое из того, что я делаю… ну. Кант возненавидел бы некоторые мои действия». Рандомно пробормотал себе под нос. Он поднял палец, и Эфир и Нижний мир закрутились вместе на кончике, создавая маленькую сияющую драгоценность смысла. Пока маленькая обезьянка смотрела с расширенными глазами, он небрежно прижал этот шар энергии ко лбу обезьяны. — Я не оставляю тебе выбора. Я меняю тебя навсегда. Взамен вы получите способность, которую сейчас даже не можете понять, но я не даю вам выбора в этом вопросе. Я сожалею об этом.”

Но недостаточно, чтобы остановиться. Случайно оставил последнюю часть недосказанной.

Маленькая обезьянка начала дрожать, когда Ритуал Пустоты и связи с Эфиром проникли в ее тело. Большая часть его тела была покрыта густым мехом красного дерева, а руки и лицо были серыми. Его большие глаза были стеклянными, а тело вздрогнуло. Рэнди вздохнул, чувствуя себя крайне противоречивым.

Потом он вспомнил, как свернулся калачиком в собственном прошлом и слышал пронзительный смех своей матери в другой комнате. Он помнил покалывание слез, высохших на его лице, когда он заснул.

Через некоторое время обезьяна подняла голову и посмотрела на Рэндидли умными глазами. Его радужки стали золотыми, наполненными вкраплениями чистого обсидиана. Он склонил голову в знак благодарности и начал быстро чирикать. Через несколько шатающихся секунд инструмент перевода Системы показал, что обезьяна теперь обладает достаточным интеллектом, чтобы ее сообщения нужно было преобразовать.

— …сын Курчавого, сын Долгохвоста, сын Углитоу, сын Трехногого, сын Медиокриаса…

Рэндидли поднял руку, полагая, что уловил суть того, что говорила обезьяна. «Приятно познакомиться с вами и большая честь для ваших… уважаемых предков. Поскольку я уверен, что вы учитесь, я одарил вас повышенным интеллектом. Теперь у вас также должна быть возможность создать имидж, и вы сможете передать его своим людям, когда закончите делать мне одолжение. Если это приемлемо…

«Конечно, о великий Штормовая Тень. Все, что пожелаете». Обезьяна потерла свой маленький живот, кланяясь.

Губы Рэндидли дернулись, но он подавил фырканье от поведения животного. «Есть… один из моих сородичей, гуманоид, который страдает. Судя по моему пониманию ситуации… мое фактическое присутствие принесло бы больше вреда, чем пользы. Я хочу, чтобы вы какое-то время сопровождали этого ребенка и были его другом».

«Ничто не принесло бы мне большего удовольствия». Маленькая обезьянка издала барабанную дробь. Тем временем он чувствовал, как кружится разум обезьяны. Возможно, из-за своей близости к Рэндидли он приобрел для себя значимость.

Покачав головой, Рэндидли продолжил говорить. «Кроме того… ее способности очень особенные. Опасно, если использовать бездумно, но увлекательно, если учесть некоторые приложения. Я бы хотел, чтобы вы подтолкнули ребенка к использованию своих способностей определенным образом. Мы будем в постоянном контакте, поэтому, если у вас есть какие-либо вопросы, просто свяжитесь с нами, и я помогу вам».

«Ничто не приносит мне большего удовольствия, чем твой голос в моей голове». Затем обезьяна повернула голову, повернув голову почти на 180 градусов, так что его лицо, когда он смотрел на Рэндидли, было вверх ногами. «Кроме того, я нахожусь в том возрасте, когда должен найти свое место среди лиан и свить гнездо. Только тогда я смогу начать возвращать товарищей и действовать самостоятельно».

К сожалению, там, куда вы идете, не так много лоз. Рэндидли вытащил свой Философский Ключ и открыл портал, отправив маленькую обезьянку, прежде чем она успела передумать. Затем, в одиночестве на вершине вулкана, Рэндидли повел плечами. Из-за очень прямой связи с Нижним миром и эфиром, которую он установил между собой и обезьяной, было легко следить за ее действиями.

«Хорошо, — сказал Рэндидли сам себе. Его веки уже затрепетали. «Во-первых, перерыв, чтобы мне не хотелось так сильно умирать. Затем… вернемся к началу тренировочного режима. Иерархия бремени, а затем… хм… может быть, проскользнуть через какое-то время… чтобы действительно сосредоточиться на уровнях мастерства для Иггдрасиля…»

После продолжительного зевка Рэндидли уснул.

В огромном подземном каньоне дюжина драконов подняла свои длинные шеи и запела. Их длинные голосовые связки издавали странный металлический звон, который было бы невозможно воспроизвести с помощью человеческого тела. Гармонии отражались от сталагмитов и сложных изгибов каменных стен и сливались в навязчивую балладу.

Другие драконы согнулись рядом с массивными резными столбами, стоявшими в центральной части локации, щурясь на камень и используя единственный коготь, чтобы отметить записи на камне. В этот момент площадь была примерно наполовину заполнена этими записывающими столбами. Возле входа груда тесаных каменных цилиндров ждала своей очереди, чтобы их воздвигнуть. Это было живое свидетельство их религии, постоянно обновлявшееся.

В задней части пещеры было несколько небольших проходов и маяк класса, пульсирующий изумрудным, золотым, черным, фиолетовым и серым светом. Сочетание странного пения и постоянных сдвигов с Классового Маяка делало это место потусторонним. Место за пределами обыденности.

Подходящее место поклонения.

Внезапно из одного из проходов в задней части пещеры выбежал маленький сапфировый дракон. Его глаза были молочно-белыми и незрячими, его сознание исходило от других способностей. При его появлении пение прекратилось, и магнитофоны подняли головы со своих каменных столбов.

— Родился новый пророк Гончей-призрака, — прошептал слепой дракон. «Этот новый пророк зовет своего создателя Штормовая Тень. Чтобы записать следующее свидетельство благодати Гончей-призрака, мы должны найти этого человека и получить откровение о его последних действиях».

Драконы взволнованно перешептывались между собой. Тогда одна подняла голову над остальными и спросила. «А как зовут этого пророка? Как мы можем найти его?

«В настоящее время присутствие Призрачного пса ощущается слишком сильно; поскольку он находится недалеко от центра недавнего паттерна, я не могу собрать эту информацию. Но он известен как… — Слепой дракон потянулся через значение, ища имя. Потом нашел и улыбнулся. «Возьми руки».

Глава 1923

Рэндидли поднял голову и заревел. Под ним скрывалась зияющая бездна леденящей пустоты, но он отказывался сдаваться.

Он ничего не сдерживал своим воплем, выбрасывая все, что мог, из своего тела и легких. Шум и само присутствие его освобождения разбились о реальность. Буря вздрогнула. Бульканье лавы рядом с ним ускорилось, как кипящая вода в котле. Коллектив завода задрожал, а муравьи замерли под чистым криком триумфа и боли. Его руки сжались в кулаки.

Он отказался. Он отказался поддаться постоянной утечке Энтропии. Он будет гореть ярко и вечно, маслобойка Пустоты и Эфира через его тело создаст неистощимое пламя силы, которое никогда не погаснет, даже переживая неумолимую муку существования. Когда пот стекал по его вискам, а с подбородка падали маленькие капли, Рэндидли понял именно это. По сути, противостоять энтропии означало создать что-то постоянное в непостоянном мире.

Что-то, что будет сохраняться, несмотря на окружающую среду. Это не поколеблется под напряжением существования.

Я могу сделать это на время. Клэрити показал свой собственный путь вперед, как будто серия массивных прожекторов была выстроена и включена одновременно. Все еще воодушевленный своим воплем, он рванулся вперед. Однако в конце этого пути цикл жизни и смерти подойдет к концу. Я пойду от восходящей к нисходящей. И в то время

Поздравляем! Ваш Судьба Иерархия Бремени выросла до 54-го уровня!

Его легкие наконец опустели. Его грудь свело судорогой, диафрагма больше не могла сокращаться. Цикл закончился. Ему нужно было сделать еще один вдох, чтобы начать снова.

Но сейчас было не время для этого.

Рэндидли громко вздохнул после вдоха и деактивировал Кусок Судьбы. У него были приступы умственного истощения, но в основном он закончил тренировку без каких-либо последствий. С точки зрения возможности сохранить силу своей силы, тренировка с Энтропией была отличным методом. Это заставляло его быть упорядоченным и сосредоточенным в исполнении эмоций, образов и паттернов.

Что, учитывая, с какой мощностью я работал в последнее время, было проигнорированной областью улучшения. Возвращение к старым временам, когда я боролся за любое преимущество. Рэнди зевнул и покачал головой. Его черные волосы за последние несколько месяцев отросли почти до подбородка; ему нужно было его разрезать. Вместо человека, который будет сражаться за свержение Нексуса, Рэндидли чувствовал себя кем-то, кто решил уйти от сети и в свободное время основал какой-то эзотерический орден неряшливых монахов.

Вдвойне убедительна хрюкающая и ругающаяся группа людей на пляже, трудящихся даже под постоянным моросящим дождем.

Он устроился на земле, а затем позаботился о своем покаянии. Он был лишь немного в долгах, но было лучше оставаться в курсе таких вещей, пока у него было свободное время. Когда он всплыл, он проверил состояние собственной значимости. С дополнительным значением, которое он заработал благодаря своим периодическим подключениям к грандиозному Ритуалу Пустоты в Expira, его Ядро Пустоты быстро увеличилось в размерах.

С точки зрения двигателя, хотя ему и не удалось увеличить свою максимальную скорость, Рэндидли теперь развивал больше лошадиных сил, чтобы тянуть все более и более большое количество соединений, которые он нес. Вихревое ядро водоворота наслоено противоположно вращающимися потоками энергии. Возникшая в результате сила, которую он произвел, наполнила его энергией и закрутила атмосферу вокруг всего острова. Несмотря на то, что его Вес некоторое время оставался довольно постоянным, пламя Веса Пустоты, которое он проявлял, становилось все выше и выше, когда он позволял им мерцать на своих пальцах.

«Со всеми новыми знаниями, которые я сделал, я, вероятно, смогу улучшить те ритуалы повышения, которые помогают моему весу», — размышлял Рэндидли.

Но теперь, когда он справился со всем остальным, Рэндидли снова обратил внимание на ту прочную связь, которую он обнаружил внутри себя. Было труднее найти его, когда он не был подключен непосредственно к Ритуалу Пустоты. Но его связи с Далилой и Рэнди были особенными. Вскоре он обнаружил связь, которую искал, чему способствовал тот факт, что у него был поток энергии, идущий к этой странной обезьяне. Как только он зафиксировал их местонахождение, Рэндидли отступил назад и просочился своим сознанием в землю.

Он был тысячей изумрудных пылинок, сверкающих и летящих куда-то далеко от его физической формы.

Он не мог использовать ману, потому что его прикосновение оживляло и сжигало любую растительную материю до такой степени, что она наносила непоправимый урон и через несколько минут превращалась в пепел. Вместо этого он просто позволил своему сознанию просачиваться сквозь землю, плавая над сложной сетью бактериальной жизни на поверхности Экспиры, даже не касаясь ее.

Он двигался через океан, а затем в землю, понимая при этом, насколько хрупкими были границы между растениями, животными и простыми организмами. Это были дома, построенные в другом архитектурном стиле, с акцентом на разные части «дома», а не на какое-то большее, значимое различие.

«Большие вещи — это просто сложенные друг в друга маленькие вещи», — напевал себе под нос Рэндидли. И в ответ его Ядро Пустоты чуть-чуть закружилось; Нынешняя политическая неразбериха в Экспире была такой же хаотичной грудой мелких инцидентов, как и запах, исходящий от мусорной свалки. Это было не то, что он мог решить легко.

Вскоре он проскользнул на место этой связи, почувствовав запах дыма от костра и широкую пыльную чашу вокруг каравана. То, что он нашел, было кучей мелких вещей, вещь среднего размера, застрявшая в глуши.

Рэнди покачал головой, не обращая внимания на умоляющее выражение лица настойчивой обезьяны. Он чирикал на них, не раздражаясь, но, по-видимому, не в силах подобрать человеческие слова, чтобы выразить тот узел эмоций, с которым ему пришлось бороться из-за отказа; маленькая обезьянка по имени Takeyhands пыталась убедить Рэнди покинуть это место, Бетил и зорких наблюдателей, но Рэнди отказался.

Я бремя. Куда бы я ни пошел, я буду обузой, — Рэнди катал между пальцами комок глины. По крайней мере, здесь у меня есть Бетхил. Она готова помочь. По крайней мере обычно. И если я не здесь с Бетхил…

На мгновение Рэнди увидел их отца, его желудок был съеден массивным бородавочником. Ему никто не помог. Даже не Рэнди.

Потому что Рэнди был обузой.

Было около полудня, так что солнце сидело прямо над головой, и караван начал успокаиваться. Двое владельцев фургонов покрупнее устроили грандиозное шоу, упаковав свое оборудование и приготовившись прицепить своего зверя к передней части фургона. Если бы они ушли, фургоны меньшего размера последовали бы за ними, не желая задерживаться среди такой большой группы беженцев без двух охранников, нанятых Улиссом, человеком, которому принадлежал самый большой фургон. Эти два охранника действительно защищали только блестящую серебряную инкрустацию фургона, но присутствие охранников было талисманом для меньших фургонов. Символ защиты себя.

Рэнди видел, как Бетил смотрела на двух охранников, особенно на младшего с красно-оранжевой бородкой. Частично это были деньги, которые были у охранников, которых не было у большинства остальных, но Рэнди знал, что дело не только в этом. Охранники были какие-то волшебные.

Однако солнце взошло, и группа провела много приготовлений, но безрезультатно. Животным было позволено вернуться к своей нерешительности, чтобы зачерпнуть больше травы, чем грязи, когда они жевали землю. Так и сидел весь коллектив, застряв в Бесплодных землях еще на сутки. Несколько скучающих людей подняли свое оружие и отошли от костров, чтобы охотиться на монстров, но в остальном все казалось застывшим.

Takeyhands начали крутить колеса в грязи. Увидев его великолепный темно-коричневый мех, омраченный красно-оранжевой грязью, Рэнди не смог удержаться от хихиканья. И как только они начали смеяться, они вдвоем переключились между играми в пятнашки и жонглированием, безумными играми в потрескавшейся глине. Был безумный момент, когда ворчание с тропы заставило Рэнди замереть и пригнуться в тени большого камня. К ним присоединился Такейхэндс, прижимая свою грязную, но мягкую голову к груди Рэнди, ее мех щекотал им подбородок.

Рэнди подумал, как странно было встретить здесь обезьяну. Но, видя его маленькое тело, что еще оставалось делать, кроме как дружить?

Вскоре они услышали тяжелый взрослый топот в сторону костров. Маленький ребенок и обезьяна могли расслабиться. Takeyhands не видел, как другие дети в фургоне медленно исчезали, либо умирая от голода, либо из-за жестокой игры, в которую играли взрослые, но он мог достаточно хорошо читать настроение Рэнди, чтобы понять опасность, которую представляли эти люди.

Когда напряжение спало, Такейхэндс достал несколько блестящих камней и начал жонглировать ими. Они сверкали фиолетовым и золотым в мощных лучах полуденного солнца. — Что ж, если ты не покинешь это место, по крайней мере позволь мне помочь тебе. Я мог бы быть крошечной обезьяной, которая очень долго не могла говорить…

“Что это такое?” — прошептал Рэнди, отчасти для того, чтобы скрыть судорожное бульканье в ее пустом желудке, но также и потому, что позади маленькой обезьянки внезапно повисло небольшое пушистое пятнышко серого дыма.

Такейхендс вскочил на ноги и отчаянно поклонился маленькому серому созданию. Затем он повернулся и показал свои пожелтевшие зубы Рэнди. “Ой! Я сказал тебе, что кто-то хочет тебе помочь, верно? Вот кто хочет вам помочь. Его зовут-”

— Облако хочет мне помочь? Рэнди закусил губу. Они понимали, что Система изменила мир и сделала возможными очень странные вещи, но это казалось невероятно странным. Гораздо более странным, чем внезапное появление жонглирующей обезьяны. Рэнди задался вопросом, были ли облака тоже мягкими. Они определенно казались мягкими. Но будет ли он таким же мягким, как мех обезьяны?

— Нет, не… — начал Такейхэндс, но облако произвело небольшую молнию, которая ударила в обезьяну. Но он не был похож на молнию, он был изумрудного цвета и извивался на остром стыке, словно выпуская яркие ветки, покрытые шипами. Однако вспышка была настолько короткой, что все, что осталось у Рэнди, — это угасающие цвета этого света, выжженного на их сетчатке.

— А… кхм. Обезьяна кашлянула в руку. «Э-э… да, это облако. Он хочет помочь тебе».

“Почему?” Рэнди посмотрел прямо на облако. Сердце в груди Рэнди начало странно биться. Возникло осознание, намекающее на странную связь между ними двумя. И пока Рэнди продолжал смотреть, появилось видение: Рэнди свернулся калачиком и плачет на земле. Между ними протянулось мягкое чувство понимания.

Возможно, в любой нормальной ситуации Рэнди вздрогнул бы и убежал, узнав, что ночью за ними наблюдает другой человек. Однако Рэнди предположил, что облакам нечего делать, когда они плывут по небу, кроме как наблюдать за людьми.

Рэнди махнул рукой. «У меня не было дождя, я просто плакала. Люди тоже могут производить воду; Я не облако. Ты не должен помогать таким, как я.

Облако буквально дернулось.

В конце концов, казалось, что оно восстановило свою энергию, но облако демонстрировало ту же неудовлетворенную энергию, что и обезьяна. Маленькие изумрудные молнии метались вверх и вниз по его пушистой фигуре. Взгляд Такейхенда рядом с ними метался туда-сюда, от Рэнди к облаку.

— …эм, он прекрасно понимает, что ты не облако. Но он все равно хочет тебе помочь, — сказала обезьяна. Несколько секунд он стрекотал в облаках, а несколько изумрудных болтов угрожающе трещали в маленькое животное. Затем он снова повернулся к Рэнди. «Из-за ваших способностей. Что ты можешь сделать, как ты сделал с Гравюрой.

Рэнди похолодел. Перед их глазами возникло лицо Бетил, полное усталости и разочарования. Они говорили быстро в отрицании. «Так не бывает».

Облако пульсировало, явно не впечатленное ложью. Даже Takeyhands одарил Рэнди долгим взглядом. Обезьяна чирикала несколько секунд, прежде чем вернуться к нормальной речи. — По правде говоря, эта сила — вот почему облако интересуется тобой. Он хочет научить вас управлять этой силой. Вы бы хотели это? Не нужно бояться, что вы потеряете контроль? И Штормовая Тень определенно могущественна. Он тот, кто дал мне возможность говорить. Он может показать вам путь вперед. Как ты можешь помочь своей маме».

— Она не моя мама, — тут же выплюнул Рэнди, но они почувствовали, как в груди поднимается тоска. — Но… я могу ей помочь? Действительно? Как?”

Облако потемнело и выпустило странный, гулкий импульс, который загудел в грудной клетке Рэнди. Takeyhands серьезно кивнул и перевел с облачного языка. “Готовка.”

Глава 1924

Рэнди сжал их губы, чувствуя, как слезы наворачиваются на их глаза от боли и беспокойства. И как близко они, казалось, снова оказались обузой. Всего лишь мгновение рассеянного внимания, и все развалится на куски.

Кусочки бекона поджаривались прямо под их руками, жир шипел и плевался в эти маленькие промежутки между мясом и металлом. Рука Рэнди оставалась рядом, в то время как Навык оставался активированным, выщелачивая странный жизненно важный кусок чего-то из мяса. По указанию обезьяны они сохраняли постоянное присутствие.

«Грозовая Тень говорит мне, что, хотя твоя сила может чему-то навредить, она также может это и очистить», — сказал Такейхенд, кружа вокруг Рэнди после того, как принес ей дрова, сковороду и немного сырого мяса. Рэнди старался не показывать, насколько они были сбиты с толку, просто следовал указаниям. «Система накладывает на все определенный образ. Он облепляет всех нас, как толстый слой грима, пытаясь убедить любого, кто готов слушать, что будет рост и улучшение.

“Это нормально. Рост и улучшение — это хорошо. Но бывают случаи, когда посторонние слои не нужны; приготовление пищи является одним из тех времен. Поэтому, если вы держите свой Навык активированным на среднем уровне, вы вычерпываете вспомогательные вещи и оставляете суть. Так что просто… сними немного сверху. Постоянно, на несколько минут».

Над кастрюлей Рэнди жевал их губы. В их руках поселилась дрожь, а это означало, что иногда мягкая кожа их ладоней становилась слишком близкой к теплу. И все же Рэнди изо всех сил старался не колебаться. Они работали с Takeyhands почти два дня, пока караван продолжал томиться в бесплодных землях.

За это время настроение Бетил по отношению к Рэнди становилось все более кислым; чем дольше они оставались здесь без притока новых денежных средств в окружающую среду, тем меньше она могла заработать. Таким образом, время, проведенное в горах, предотвратило крики на них, а также предотвратило дальнейшее отторжение. Рэнди отчаянно пытался хоть что-то сделать правильно. На одну маленькую секунду они надеялись не быть обузой.

Сегодня Рэнди готовил бекон из этилового спирта.

Поздравляем! Ваш навык “Жажда угольного хищника” (L) вырос до 91-го уровня!

Такейхендс остановился в своих колесах и приблизил свою маленькую мордочку к кастрюле. Он глубоко вздохнул, а затем широко улыбнулся. “Хороший! Хороший! Это хороший запах. Ммм, мне хочется отпраздновать!»

И, как Рэнди узнал, Takeyhands был не из тех, кто отказывается праздновать всякий раз, когда представится даже малейшая возможность. Он тут же произвел полдюжины сверкающих предметов и начал жонглировать, отправляя все маленькие кусочки в воздух в каком-то завораживающем узоре. Маленькая обезьянка обладала невероятно ловкими пальцами и грацией.

Но когда она смогла ясно рассмотреть предметы, которыми обладала обезьяна, Рэнди стало плохо. «Эти… монеты…? Почему у тебя так много…

Рэнди несколько раз моргнул, пока обезьяна продолжала жонглировать. Они даже не узнали некоторые более крупные монеты, которые произвела обезьяна. Takeyhands весело загудел, подхватывая монеты из воздуха и заставляя их исчезнуть на глазах у Рэнди. Затем он указал на кастрюлю. «Ну, если у меня нет монет, как я буду покупать больше мяса, когда ты это делаешь?»

Рэнди обернулся, ужас уже исказил их черты. Разумеется, тридцати секунд хватило, чтобы бекон подгорел на сковороде. Это было еще не так уж плохо, но тонкие полоски жирного мяса скручивались сами по себе, измученные передержкой от жары. Рэнди торопливо сдернул кастрюлю с подставки, двигаясь так быстро, что капли жира брызнули им на руки. Рэнди бросил кастрюлю в грязь, позволив земле охладить шипящий металл.

Takeyhands махнул лапой, прежде чем она убежала. «Не беспокойтесь об этом. Мы всегда можем попробовать еще раз! Поверьте мне, Штормовая Тень большой транжира. Я пойду найду еще, и мы сможем предпринять еще одну попытку.

Что оставило Рэнди наедине с охлаждающей сковородой и подгоревшим беконом. Когда пятна жира на мясе поранили рубец и тут же загорелись, Рэнди опрокинул его на бок и вылил жир. Но они были осторожны, чтобы сохранить кусочки пищи. Еда попала им в рот.

То, что когда-то было беконом, теперь имело вкус мела и соленого дыма.

Когда Takeyhands вернулся, он остановился рядом с пустой кастрюлей. В руках он держал еще один кусок мяса, размером почти с его тело. «Ты опять съел неудачи? Ты действительно такой голодный?»

Рэнди заставил себя кивнуть, хотя казалось, что кусок твердого мяса застрял у них в горле. Неважно, были они сыты или нет, они не собирались выбрасывать мясо, не тогда, когда по их вине оно было нехорошим.

Рэнди отказывался оставлять какие-либо доказательства того, что они были обузой.

Обезьяна чирикнула, но пожала плечами. Затем он воспользовался палкой, чтобы вернуть огонь в состояние бодрствования, и вскоре они снова начали практиковаться в использовании Навыка Рэнди. Его нужно было наносить осторожно, начиная с приготовления, а затем до приготовления, согласно облаку. Таким образом, весь процесс представлял собой гигантскую, вытянутую перчатку напряжения, которая заставляла Рэнди дрожать.

Следующая попытка закончилась неудачей, но совсем по-другому; Мысли Рэнди блуждали, и Навык стал брать не только добавленные фрагменты изображения из Системы. Мясо в конце концов прожарилось до удовлетворительной степени, но его края покрылись тусклой серостью, и оно казалось более губчатым, чем можно было объяснить тем, что оно было пропитано жиром.

Рэнди пришлось присесть на колени на несколько секунд после того, как он проглотил эти кусочки бекона, подавляя позывы к рвоте.

Однако необъяснимо, невероятно, в попытке, которую Рэнди провел, стараясь не думать об их желудке, произошло нечто особенное. Через несколько минут, когда Рэнди осторожно опустил сковороду и вылил жир, бекон, лежавший на сковороде, словно переливался. Ранее небольшой объект казался больше, чем жизнь.

“Что случилось? Кулинария не может сделать что-то подобное». — пробормотал Рэнди. Они вдохнули, и запах идеально ароматной свинины прогнал всю их тошноту.