Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах

Принц Дании Брекан! И море и сушу

Мечи покорили ему,

Но деву невинную — чистую душу

Нельзя обижать никому.

Несчастная! Косы ее золотые

На миг приглянулись ему.

Могла ли перечить в те годы простые,

Владыке она своему?

Он бросил ее, помышляя о злате,

И вскоре случилось ему

Сказать королю Островов на Закате:

«Я дочь твою в жены возьму!»

«Нет, дочь моя, Брекан, тебе не по чину!» —

Смеясь, тот ответил ему, —

«Кто сможет осилить морcкую пучину,

Достанется дева тому!»

«Коль в водовороте три дня и три ночи

Пробудет — поверю ему,

Иначе пусть ищет нездешние очи,

А нам сватовство ни к чему!»

Вернулся он в Данию — в сумрачном гроте

Ведунья сказала ему,

Как выжить на якоре в водовороте,

Поставив по ветру корму.

«Скажи, чтоб тебе из пеньки да из пряжи

Два крепких каната сплели,

А в третий бы свили тончайшие пряди

Всех девственниц Датской земли».

«Скажи, чтоб раздули все кузни в Грейдьюле,

Три якоря сделать вели,

Пеньку чтоб макнули и пряжу тянули,

И девичьи косы несли».

«Скажи, чтобы прядей каштановых взяли

И черные к ним приплели,

И так золотыми их крепко связали,

Чтоб ввек разойтись не могли».

В сочельник раздули все кузни в Грейдьюле,

Гремели всю ночь ковали,

Пеньку обмакнули и пряжу тянули,

и девичьих косы несли.

Сказал он, чтоб прядей каштановых взяли

И черные к ним приплели,

И так золотыми их крепко связали,

Чтоб ввек разойтись не могли.

Приладив канаты, он парус направил,

К пучине, бурлящей вдали,

И там свой дракар на стремнине поставил —

Три якоря в воду ушли.

Кружилась пучина, и мрак опускался,

А только заря занялась,

Трехжильный пеньковый канат оборвался,

Три жилы и лопнули враз.

И снова стемнело, и ветер взорвался,

От грохота Брекан оглох:

Из пряжи канат до утра продержался —

Две лопнули жилы из трех.

Был ветер подобен ужасному кличу,

И шторм, словно зверь, бушевал,

И мрак, будто коршун летел на добычу,

Но якорь последний держал.

По кругу, по кругу, вертясь и качаясь,

Чтоб девы добиться руки.

А нежные пряди, все туже свиваясь,

Вот-вот разорвутся в куски.

Принц Дании Брекан! Соперники, где вы?

Он скоро возьмет Острова!

Да благословятся все датские девы!

Ты, Дания, ими жива!

Фонарь закачался, канат освещая,

На сердце у Брекана страх:

Он видит — расходится прядь золотая,

И рвется она на глазах!

На третьей заре на сверкающей глади

Следов корабля не нашлось:

Держали канат золотистые пряди

Не только из девственных кос.

Колдунья гуляла по кромке песка,

Где волны ревут вразнобой,

Но мелькнула средь волн мертвеца рука —

Добрый знак для ведьмы любой!

К мертвецу легко подошла она,

Сквозь скалы пройдя напролет:

Над невинной девой шутил ты сполна,

Но мой сегодня черёд!

Сапфир на пальце горел огнём,

А в рубинах алела мгла:

Верни мои клятвы быть вечно вдвоём,

И мой перстень, — ведьма рекла.

Она воскресила плоть мёртвых рук,

И кольцо потянула слегка,

Но мертвой хваткой, сжав пальцы вдруг,

Её схватила рука.

Ведьма клялась, что не слала гроз,

И заклятья читала вспять:

Но мертвец был глух, и не слушал всерьёз,

А рука продолжала держать.

И смертным хладом пополз прилив,

Когда подошёл его срок;

Он колени обнял, нетороплив,

И на талию ведьмы лёг.

С новобрачными вновь, среди пенистых грив,

Корабль поплыл по волне,

И ведьма увидела их сквозь прилив,

Что с губами встал наравне.

О, сердце мертвых и руки мертвых —

Ваши объятья крепки!

И любовь — скорлупка, но летит голубка

Всем ястребам вопреки.