Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах

Нет для стад

Былых отрад

И сам не рад

Я ничему;

Ничто не мило,

Стрась изменила

И погрузила

Весь мир во тьму.

Танцы я забыл; где ты, резвость ног?

Где ее любовь? Знает только Бог.

Где внимал словам любви не раз,

Слышу я теперь глухой отказ.

Исток тот звук

Для прочих мук

О Фортуна, твой обманчив вид!

Змей женщин всех

На ложь и грех

Яблоком неверности манит.

Не скрою я,

С тоскою я,

Лишь боль тая,

Смотрю на мир.

Сердце, бейся,

Кровью излейся,

Но не надейся

На счастья пир!

Где мой рожок? Безмолвен он.

Колокольцев печален звон.

Мой верный пес поиграть хотел,

Но сел у ног и присмирел.

Ах, то мой вздох

Ему помог

Горе прочесть в чертах моего лица.

Вздохи могли б

Каменных глыб

Жаром своим, как воск, растопить сердца!

Высох ручей;

Птичьих речей,

Звездных ночей

Более нет.

Лес и долы

Стали голы;

Где веселых

Нимф привет?

Все забавы бедных пастухов,

Все веселье наше средь лугов,

Всех бесед и песен всех слова, —

Все исчезло, раз любовь мертва.

Прости же! Ах,

Лишь на словах

Страстью пылать, видно, умела, ты.

О Коридон!

Отныне он

Жить одиноким должен, забыв мечты.

Был веселый месяц май,

Звонкий голос птичьих стай

Славил вешнюю красу.

Звери прыгали в лесу

И, ликуя, из земли

Травы свежие росли.

Всюду жизнь, веселье, смех,

Соловей лишь чужд утех.

Он один в вечерней мгле,

Грудь свою прижав к игле,

Грустно так поет бедняжка,

Что внимать напеву тяжко.

«Фи, фи, фи», — рыдает он,

«Теру, теру» — льется стон.

Слез сдержать не в силах я, —

Нежный голос соловья,

Зазвеневший в тишине,

Боль мою напомнил мне.

Ах, напрасно он поет.

Кто печаль его поймет?

Глухи камни и растенья,

Звери чужды сожаленья,

Пандион-король погиб.

Птицы песнь понять могли б,

Но в весны пьянящей дни

Слишком веселы они.

Средь живущих, как и он,

Я сочувствия лишен.

Знать, судьба, слепа и зла,

Нас обоих обошла.

Кто сплетает лести круг,

В горе тот тебе не друг.

Часто встретишь лесть и ложь,

Друга ж редко ты найдешь.

Каждый слыть за друга рад,

Коли щедр ты и богат,

Но лишь крон запас иссяк,

Отвернется тотчас всяк.

Если кто беспечный мот,

Сразу хор друзей найдет,

Что и мудр и славен он,

И занять достоин трон;

Коль влечет его порок,

Развратят в кратчайший срок;

Женщин любит он, — ему

Приведут распутниц тьму.

Но судьба нахмурит бровь

И прощай друзей любовь;

Прежний льстец и подхалим

Не желают знаться с ним.

Друг же искренний тебе

Не изменит и в борьбе

С отвернувшейся судьбой;

Разделить он рад с тобой

Груз своих тяжелых дней.

В жизни ты всегда сумей

Эти признаки учесть,

Чтоб не спутать с дружбой лесть.

О, если б с музыкой по воле муз

Поэзия сроднилась, как с сестрою,

Нас сблизил бы их родственный союз:

Одну ты любишь, я пленен другою.

Мне дорог Спенсер за его мечты,

За глубину, за дум его размах;

Тебе же дорог Доуленд, чьи персты

Гармонию рождают на струнах.

Ты любишь уносящееся в небо

Звучанье лютни Фебовой внимать;

Милее песни самого мне Феба,

В слова вникая, сердцем понимать.

Феб — бог искусств обоих, и слита

В тебе одной вполне их красота.