Невоздержанность

Том 4. Глава 19: Сердца могут разбиться

Джексонвилл, Флорида

22 декабря 1995

Джим Рамос, личный парамедик Мэтта Тисдейла, был пристегнут к креслу первого класса сразу за своим боссом / пациентом, когда Boeing 737-300 вылетел из международного аэропорта Джексонвилла в 11:30 утра. Это должен был быть пятичасовой и десятиминутный беспосадочный перелет до международного аэропорта Лос—Анджелес - практически максимальная дальность полета самолета. Хотя самолет принадлежал и эксплуатировался United Airlines, это не был регулярный пассажирский рейс. Это был чартер, организованный самим Мэттом. Тур завершил последнее шоу этого этапа накануне вечером в Jacksonville Coliseum, и теперь у них были рождественские каникулы до 5^-го января, когда они начнут следующий этап в Новом Орлеане, а затем продолжат свой путь через юг и юго-запад в течение зимних месяцев.

План National состоял в том, чтобы доставить Мэтта, группу, Грега Гана и самого Джима домой коммерческим рейсом, но оставить дорожную команду и весь вспомогательный персонал в Джексонвилле и разместить их в дешевых мотелях, пока не придет время отправляться в Луизиану. Мэтт, услышав об этом, объявил этот план “гребаным дерьмом” и попытался заставить Национальное руководство заплатить за чартер, которым они теперь пользовались, чтобы все могли “быть дома со своими гребаными семьями и залечивать свои основные раны”. "Нэшнл" отказался, поэтому Мэтт, в редком проявлении рождественского духа (подкрепленного половиной бутылки "Джек Дэниэлс" и несколькими полосками боливийского кокаина), решил оплатить чартер сам. Тринадцать тысяч долларов за каждый час полета (или его часть) - вот сколько стоил чартерный рейс 737. Это было семьдесят восемь тысяч долларов (плюс применимые налоги и сборы за бронирование) за перелет в Лос-Анджелес, а затем еще семьдесят восемь тысяч (плюс применимые налоги и сборы за бронирование) за обратный рейс после окончания перерыва. Мэтт действительно заставил National выложить около двадцати пяти тысяч из этой суммы — столько им стоило бы разместить шестьдесят восемь дорожников, технарей, водителей грузовиков и автобусов и другой вспомогательный персонал в двухместных номерах мотеля 6 level на две недели, — но остальное он оплатил из своего кармана. Он мог бы просто заплатить за то, чтобы у всех были коммерческие билеты туда и обратно в Лос-Анджелес за гораздо меньшую сумму — в общей сложности около пятидесяти пяти тысяч, - но предпочел воспользоваться чартерным рейсом, потому что было практически невозможно забронировать всем билеты на одни и те же рейсы туда и обратно. Он даже позволил Грегу Гану прокатиться с ним, несмотря на тот факт, что Ган был тем, кто продолжал передавать ему опровержения National.

Джим, к настоящему времени ветеран авиаперевозок, планировал проспать весь обратный путь в Лос-Анджелес. Жизнь в составе гастролирующей рок-группы была веселой, захватывающей и соответствовала всем его мечтам (и даже немного больше), но это было утомительно. Дни и ночи текли в бесконечном потоке арен и гостиничных номеров, чартерных рейсов и заказанной еды, выпивки и группового секса. Сон иногда отодвигался на второй план, особенно когда у них было несколько дней путешествия подряд. На протяжении всего этого приключения Джим трахал самых красивых и раскованных женщин, каких только можно вообразить (хотя он не поцеловал ни одну после того, как Мэтт посоветовал ему не делать этого), иногда по две за раз, а однажды и по три за раз. Но поездка также сказалась на его организме. Он не взвешивался с начала поездки — он не хотел знать настоящую цифру, — но был почти уверен, что прибавил по меньшей мере десять фунтов, может быть, больше. Недостаток физических упражнений в сочетании с обильной едой и выпивкой вытянул его талию и добавил заметное запасное колесо в области живота. Ему пришлось купить совершенно новый комплект джинсов и рубашек еще в Балтиморе, потому что его старые больше не подходили.

Мне действительно нужно сходить в спортзал во время перерыва, подумал он, когда самолет поднялся в небо и приземлился на первом этапе полета. И выпивку тоже откажись. Одному богу известно, что это делает с моим кровяным давлением. Это было что-то еще, чего он не измерил во время этого приключения, опять же, потому что он действительно не хотел видеть, что это за число.

К тому времени, когда самолет выровнялся и начал фазу полета, Джим уже спал и слегка похрапывал. Он не проснулся, когда подошла стюардесса, обслуживающая салон, и попросила заказать напитки. Он не проснулся, когда самолет попал в особенно неприятный очаг турбулентности в чистом воздухе к северу от Мобила, штат Алабама, и несколько ручных сумок вывалились из верхних отсеков. Он полностью погрузился в фазу быстрого сна и, вероятно, оставался бы там по крайней мере до Нью-Мексико или Аризоны, если бы не позвал долг.

“Джим!” - сказал голос ему в ухо. Чья-то рука трясла его за плечо. “Очнись, чувак! Ты нужен Мэтту!”

Сон мгновенно покинул его, выдернув из сна, в котором он пытался найти выход из большого дома, потому что что-то преследовало его. Он несколько раз моргнул и уставился в лицо Остину Джефферсону, басисту. Остин выглядел испуганным. Слова, которые он только что произнес, были обработаны и поняты, и Джим выпрямился на своем месте. “Снова его сердце?” - спросил он.

“Да”, - донесся голос Мэтта с сиденья перед ним. “Это, блядь, опять происходит, чувак. Это дерьмо становится старым”.

“Это” была суправентрикулярная тахикардия, от которой страдал Мэтт, причина, по которой Джим был нанят им в качестве личного парамедика. Это был не первый раз, когда Мэтт ходил в SVT с тех пор, как Джим присоединился к нему в туре. У него был короткий приступ после шоу в Вирджиния-Бич две недели назад (сразу после того, как он нюхнул немного кокаина после шоу), но он прекратился сам по себе, прежде чем Джим смог поставить ему капельницу. А потом, всего за неделю до шоу в Шарлотте (более чем через десять часов после того, как Мэтт съел последнюю порцию кокаина), это случилось снова. На этот раз Джиму удалось поставить капельницу и ввести ему шесть миллиграммов аденозина, который вернул его к нормальному ритму примерно за пятнадцать секунд. Несмотря на строгий совет Джима об обратном, Мэтт продолжил шоу после преобразования, исполнив весь сет, а затем нюхнул кока-колы и написал себе послесловие два на четыре.

Джим быстро отстегнулся и встал. Помимо Остина, Грег Ган, Корбан, Стив, Джек Фергюсон, начальник службы безопасности, и Диана, симпатичная белокурая стюардесса, все стояли в общей зоне с обеспокоенными лицами.

Джим шагнул вперед и посмотрел на своего босса / пациента. Мэтт был бледен, немного вспотел, его сиденье слегка откинулось назад, на лице читался смиренный страх. Перед ним на столике с подносом стоял полупустой стакан Джека с кока-колой, а на видеоэкране показывали фильм со множеством полураздетых женщин.

“Это только началось?” Спросил Джим, наклоняясь и хватая Мэтта за запястье.

“Да”, - тихо сказал Мэтт. “Около двух минут назад; началось из гребаного ниоткуда. Это мчится, как товарный поезд. Я это чувствую”.

Джим нащупал пальцами лучевой пульс Мэтта. Ему не нужно было считать. Мэтт был прав. Он мчался, как товарный поезд. Пришло время отрабатывать свои деньги.

“Остин, - сказал он, - достань мой футбольный мяч из-под потолка”.

“Хорошо”, - сказал Остин, протягивая руку и открывая отделение.

“Как у тебя дела в остальном, Мэтт?” спросил он. “Есть боли в груди?”

“Небольшая теснота”, - сказал Мэтт. “Не так уж плохо”.

“Как у тебя с дыханием?”

“Я чувствую себя немного запыхавшимся”, - признался Мэтт.

“Ты действительно кажешься немного тахипнотизированным”, - согласился Джим. “Давление воздуха на крейсерской высоте довольно низкое. Это как стоять на вершине горы. Возможно, именно это и спровоцировало это ”.

“Мне похуй, что вызвало это”, - сказал Мэтт. “Просто, блядь, исправь это”.

“Я сделаю все, что в моих силах”, - сказал Джим, забирая футбольный мяч у Остина. Он поставил его на пол в проходе и открыл. Он достал монитор Lifepack и включил его. Пока он выполнял самоконтроль, он открыл карманы и вытащил кабели и упаковку электродов. “Ладно, Мэтт”, - сказал он. “Теперь ты знаешь, что к чему. Снимай рубашку”.

Мэтт снял футболку с надписью "Gator Bar", которую он купил в Санкт-Петербурге три ночи назад, обнажив голую грудь и верхнюю часть татуировок во весь рукав. Джим быстро приложил липкие электроды к передней части обоих плеч и к обеим сторонам нижней части живота. Затем он посмотрел на экран монитора, на котором к этому времени уже отображался дисплей. Ему не нужно было распечатывать полоску, чтобы проанализировать ритм (но он все равно сделал это в целях документации). Это был классический SVT, двигавшийся со скоростью 210 ударов в минуту.

“Да”, - сказал Джим. “Все в порядке с SVT. Давайте посмотрим, как там кровяное давление”.

Он вытащил манжету для измерения кровяного давления и стетоскоп из футбольного мяча и закрепил манжету на левом предплечье Мэтта. Он вставил стетоскоп себе в уши, а раструб прикрепил к внутренней стороне локтя Мэтта. Он накачал манжету до 180, а затем медленно выпустил воздух, прислушиваясь к возобновлению биения артерии, его глаза следили за стрелкой датчика. Биение вернулось на отметке 106. Оно снова исчезло на отметке 62. Джим радостно кивнул и выпустил остаток воздуха из манжеты.

“Ну?” Спросил Мэтт.

“У вас нет гипотензии”, - доложил он. “Один ноль шесть больше шестидесяти двух”.

“Тогда тебе не придется зажигать меня?” Спросил Мэтт.

“Нет, пока ты превращаешься с помощью аденозина”, - сказал ему Джим. “Позволь мне поставить капельницу”.

“Сделай это, чувак”, - сказал Мэтт, протягивая руку.

Джим снова запустил руку в футбольный мяч и вытащил пакет с физиологическим раствором и набор трубок для внутривенного вливания. Он открыл упаковки и начал их собирать.

“Должна ли я сообщить капитану, что у нас неотложная медицинская помощь?” - спросила Диана, стюардесса. Она выглядела еще более взволнованной из-за всего этого, чем Мэтт.

“Нет, детка”, - сказал ей Мэтт. “Со мной все будет в порядке через несколько минут, как только мой мужчина здесь даст мне деру”.

“Дерьмо?” спросила она.

“С ним все должно быть в порядке”, - сказал ей Джим. “Мы уже проходили через это раньше”.

“Вот почему Джим здесь”, - сказал Остин. “Он лечит сердца”.

Она выглядела сомневающейся по этому поводу, но осталась на месте.

Джим протянул пакет для капельницы с трубкой, которая теперь свисала со дна, Корбану. “Вот”, - сказал он. “Подержи это”.

“Верно”, - сказал Корбан.

Джим открывал зажим до тех пор, пока физиологический раствор не начал капать с конца трубки, а затем снова закрыл его. Затем он извлек 10 мл физиологического раствора для промывки и физиологический фиксатор из футбольного мяча. Он прикрутил последнюю к первой, а затем спустил воздух. Он поставил ее рядом с собой, а затем достал стартовый набор для внутривенного вливания и открыл его. Внутри был синий латексный жгут, пара стерильных прокладок 2х2, два спиртовых препарата, стерильная прозрачная повязка и небольшой рулон медицинской ленты. Он оторвал три полоски скотча и прикрепил их к штанине своих брюк, прямо у бедра. Затем он взял жгут и обвязал его вокруг предплечья Мэтта, выше локтя. У Мэтта были хорошие вены, и ему было из чего выбирать. Однако при введении аденозина, чем ближе вена к сердцу, тем лучше действовало лекарство. Период полураспада препарата после инъекции составляет всего несколько секунд, поэтому чем короче время его действия и чем быстрее он будет введен, тем лучше. Он коснулся большой локтевой вены прямо на сгибе локтя Мэтта. Она была толстой и упругой. Это было то же самое место, где Джим на прошлой неделе тоже ставил капельницу. Исчезающий синяк от этой канюлировки все еще был виден.

Он открыл одну из банок со спиртом и энергично протер область, отчего вена выделилась еще больше. Затем он вытащил один из внутривенных катетеров 18-го калибра из держателя и открыл упаковку. “Поехали, Мэтт”, - сказал он. “Большой укол. Стой спокойно”.

Мэтт стоял неподвижно. Джим немедленно почувствовал прилив крови в камере катетера, указывающий на то, что он попал в вену. Он скользнул катетером вниз, пока втулка не оказалась заподлицо с кожей, и вытащил иглу, оставив катетер позади. Иглы, которые сами по себе безопасны после использования, были еще через несколько лет в будущем, поэтому Джим бросил острый предмет на пол и прикрыл его ногой, чтобы никто — особенно он сам — случайно не ткнул им, прежде чем его можно будет убрать в контейнер для острых предметов. Одному богу известно, какими отвратительными болезнями, передаваемыми через кровь, мог быть Мэтт Тисдейл. Он с силой надавил на вену Мэтта над катетером, чтобы кровь не вытекла, а затем, с механическим мастерством человека, который выполнял этот маневр сотни, может быть, тысячи раз до этого, он взял флакон с физиологическим раствором и открутил с него крышку одной рукой. Затем он вставил конец в катетер и ослабил давление на вену. Осторожно он ввел немного физиологического раствора, убедившись, что капельница работает нормально. Так и было. Затем он отсоединил шприцевую часть промывочного устройства, оставив промывочную трубку и катетер на месте. Он положил шприц рядом с ногой, закрывая обнаженную иглу — она также будет помещена в контейнер для острых предметов, — а затем накрыл часть катетера прозрачной повязкой из стартового набора. Затем он приклеил все на место полосками скотча со своей ноги.

“Хорошо”, - сказал он. “Дай мне конец трубки для внутривенного вливания”.

Корбан намотал его и передал. Джим снял колпачок и вкрутил его в втулку только что установленного им соляного шлюза. Затем он протянул руку и открыл зажим на трубке. Он посмотрел на камеру для капельницы и увидел, что жидкость быстро поступает. Еще одно подтверждение того, что капельница была правильно введена в вену. Затем он посмотрел на руку Мэтта и пощупал область чуть ниже того места, где находился катетер. Не было никакой припухлости или других признаков того, что внутривенная жидкость вытекала наружу. Это была хорошая реплика.

“Я в деле”, - сказал он. Затем он посмотрел на монитор. Мэтт все еще был в SVT на 210.

“Давай сделаем это, чувак”, - сказал ему Мэтт. “Покажи мне это дерьмо”.

Джим запустил руку в футбольный мяч и достал дерьмо. Он вытащил пузырек с аденозином и шприц объемом 10 мл. Он насадил иглу на конец шприца, а затем открутил колпачок на флаконе. Он набрал два миллилитра, в которых содержалось шесть миллиграммов препарата. Затем он снова надел колпачок на иглу, вынул ее из шприца и отложил в сторону на случай, если ему понадобится использовать ее снова. Он открыл второй спиртовой тампон из стартового набора и использовал его для стерилизации втулки на трубке для внутривенного вливания, ближайшей к концу, которая подключалась к катетеру. Затем он вкрутил шприц с аденозином в эту втулку.

“Ты готов, Мэтт?” спросил он.

“Да”, - тихо сказал Мэтт, делая глубокий вдох. “Я действительно ненавижу эту часть”.

“Я тоже”, - сказал Джим. Он зажал трубку для внутривенного вливания чуть выше втулки, а затем быстро ввел весь шприц, наполненный аденозином, в трубку. Как только она была введена, он отсоединил трубку и взглянул на камеру для капельниц, чтобы убедиться, что она снова течет. Так и было. Затем он перевел взгляд на монитор. Аденозин обычно действовал менее чем за десять секунд.

Десять секунд пришли и ушли, и ничего не произошло. Трассировка продолжала биться со скоростью 210 ударов в минуту.

“Что происходит?” Спросил Мэтт. “Я не чувствую этого жуткого дерьма в груди, как раньше”.

“Это не сработало”, - сказал Джим.

“Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что это не сработало?” Рявкнул Мэтт.

“Я имею в виду, что это не сработало”, - сказал Джим. “Иногда такое случается. На этот раз твое сердце не хочет обращаться”.

“Что, черт возьми, нам теперь делать?” Потребовал Мэтт.

“Я дам тебе еще дозу”, - сказал Джим. “На этот раз двенадцать миллиграммов”.

“Иисус, блядь, Христос”, - сказал Мэтт, качая головой. “Ты не заработаешь здесь свою гребаную рождественскую премию, чувак!”

Джим снова насадил иглу на шприц и открыл другой флакон с аденозином. На этот раз он набрал четыре миллилитра препарата. Он снова протер втулку спиртовым препаратом и закрепил шприц.

“Хорошо”, - сказал Джим. “Будем надеяться, что на этот раз сработает”. Он пережал трубку, ввел лекарство, а затем разжал. Быстрый взгляд на камеру для капельниц, а затем его глаза вернулись к экрану монитора.

На этот раз кое-что произошло. Сердцебиение Мэтта полностью остановилось на добрых пять секунд. Джим взглянул на него и увидел, что он еще больше побледнел.

“Ооооо, черт, я ненавижу это дерьмо”, - простонал Мэтт.

Джим понимал. Несомненно, это было ужасное чувство, когда твое сердце больше не билось. Но, по крайней мере, на этот раз лекарство подействовало. Пока сердце Мэтта снова бьется, все должно быть хорошо.

На экране монитора прозвучали два широких сложных такта. Последовала еще одна длинная пауза, а затем прозвучали еще два. Более короткая пауза, а затем три узких перевернутых такта прозвучали в быстрой последовательности. После этого обычные комплексы начали срабатывать с достаточно регулярной частотой девяносто два выстрела в минуту. Джим вздохнул с облегчением.

Вздох облегчения Мэтта был еще громче. “Трахни меня”, - сказал он. “Моя грудь снова чувствует себя нормально, и я могу дышать. Это сработало?”

“Похоже, что так и было”, - сказал Джим. “Ты вернулся к нормальному синусовому ритму”.

Мэтт кивнул. “Дружище”, - сказал он. “Вот почему я держу тебя рядом”.

“Сейчас ему лучше?” Осторожно спросила Диана, стюардесса.

“Похоже на то”, - сказал Джим. “Позвольте мне просто еще раз проверить его кровяное давление”.

Джим вставил стетоскоп обратно в уши и снова накачал манжету. На этот раз показания Мэтта составили 162/90, что, как подозревал Джим, было его нормальным давлением, с которым он ходил изо дня в день.

“Как ты себя чувствуешь, Мэтт?” Спросил его Джим.

“Лучше”, - сказал Мэтт. “Намного лучше. Давай, сними с меня все это дерьмо сейчас же”.

“Ни за что, Хосе”, - сказал Джим. “Я буду держать этот монитор при тебе, капельницу в твоей руке и этот футбольный мяч открытым, пока мы не окажемся на земле. И когда мы доберемся туда, я хочу, чтобы ты немедленно отправилась в больницу ”.

“К черту это дерьмо”, - сказал Мэтт. “Я просто хочу допить свой напиток, а потом немного поспать”.

“На этот раз мне придется настаивать, Мэтт”, - сказал Джим. “У тебя сейчас слишком часто случаются подобные эпизоды, и их становится все труднее преодолеть. Тебе нужно пройти кардиологическое обследование”.

“Ты не должен ни на чем настаивать, чувак”, - сказал ему Мэтт. “Ты здесь, чтобы сделать то, что ты только что сделал, и я благодарю тебя за это”.

“Послушай, Мэтт”, - сказал Джим. “У тебя тут происходит какое-то серьезное дерьмо. Ты хочешь умереть? Потому что это вполне может убить тебя в один из таких случаев ”.

“Мы все когда-нибудь должны уйти”, - сказал Мэтт.

Никто не заметил, что Диана исчезла. По крайней мере, никто не заметил, пока она не вернулась с лысеющим мужчиной средних лет в белой униформе на буксире.

“Здравствуйте”, - сказал мужчина, его голос был суровым и невеселым. “Я Майкл Бордон, капитан этого самолета”.

“Тогда разве ты не должен управлять этим гребаным самолетом?” Прямо спросил Мэтт.

“В данный момент мой второй пилот держит ситуацию под контролем”, - натянуто сказал Бордон. “Прямо сейчас меня немного больше беспокоит то, что у одного из моих пассажиров неотложная медицинская помощь, связанная с сердцем”.

“Это круто, чувак”, - заверил его Мэтт. “Это случалось со мной раньше. Мой парень Джим меня вылечил. Теперь все вернулось в норму”.

Бордон посмотрел на монитор, подающий звуковой сигнал, пакет для внутривенного вливания, который Корбан все еще держал высоко, перекочевал в руку Мэтта, вскрытые упаковки и мусор лежали на полу в проходе. “Не похоже, что у меня все в порядке”, - сказал он. “Похоже, на моем самолете возникла серьезная медицинская проблема, и это возлагает на меня ответственность. Я думаю, что было бы в интересах всех, если бы я как можно скорее совершил вынужденную посадку и вызвал скорую помощь, ожидающую вас на земле ”.

“Как быстро вы могли бы это сделать?” - спросил Остин.

“Остин!” Рявкнул Мэтт. “Какого хрена, чувак?”

“Я думаю, этот человек прав, босс”, - сказал ему Остин. “Мы здесь высоко в гребаном небе. И Джим - дерьмо, я буду первым, кто согласится, но это твое сердце, чувак!”

“Прямо сейчас мы летим над юго-восточным Техасом”, - сказал Бордон. “Я могу посадить нас в Хьюстон Интерконтинентал через двадцать пять минут”.

“Техас!” Мэтт почти закричал. “Ни за что на свете! В Техасе со мной всегда случается всякое дерьмо!”

“Мне очень жаль”, - сказал Бордон. “Боюсь, здесь у меня нет выбора”.

“Ты не понимаешь, чувак!” Сказал ему Мэтт. “Техас - это дерьмовое место! Кучка старых добрых парней вышибла из меня все дерьмо на стоянке грузовиков в Техасе, а потом меня и Джейка Кингсли отправили за это в тюрьму. И однажды в той тюрьме пара копов проломили мне голову телефонной книгой только за то, что я спросил одного из них, засунула ли ее в задницу его дочь!”

“Все это очень прискорбно, - сказал Бордон, - и, возможно, даже понятно, если вы действительно спросили этого человека, но факт в том, что...”

“Но это еще не все!” Перебил Мэтт. “Мой приятель Даррен — упокой Господь его душу и пусть Кингсли сгниет в аду — взорвал себя, блядь, на сцене в Техасе!" И там он тоже испортил конец нашего шоу! И, как будто этого дерьма недостаточно, первый раз, когда мое сердце устроило эту хрень с SVT, и какому-то медику пришлось поджечь меня, как гребаную Хиросиму 1945-го, был в Техасе! На самом деле в Хьюстоне, штат Техас! Ты не можешь отвезти меня туда!”

“Все эти инциденты кажутся прискорбными и травмирующими, ” признал Бордон, “ но, тем не менее, на самом деле у меня нет выбора. Когда мне говорят, что у одного из моих пассажиров больное сердце и во время полета ему потребовалось внутривенное введение сердечных препаратов из-за опасной для жизни аритмии, у меня как бы связаны руки. Мы приземляемся в Хьюстоне примерно через двадцать пять минут. Машина скорой помощи будет ждать вас в терминале. Садиться в эту машину скорой помощи или нет - это ваш выбор, но дальше этого самолета вы не полетите”.

С этими словами Бордон развернулся и пошел обратно в кабину пилотов. Он закрыл за собой дверь.

“Чувак, какой разрыв”, - сказал Мэтт, качая головой.

“Я думаю, это к лучшему, Мэтт”, - сказал ему Джим. “По правде говоря, я не был в восторге от завершения полета после того, что только что произошло”.

“Со мной бы все было в порядке”, - проворчал Мэтт. “Я всегда был таким раньше, верно?”

Капитан воспользовался внутренней связью, чтобы объявить, что самолет совершает аварийную посадку в Хьюстон Интерконтинентал из-за неотложной медицинской помощи на борту, что спуск начнется немедленно, и приказал всем пристегнуться к своим креслам. Диана, стюардесса, попыталась уговорить Джима убрать монитор обратно в верхний отсек, но он отказался.

“Ни за что”, - сказал он ей. “Я привяжу его сюда и пристегну к сиденью рядом со мной, но он останется прикрепленным к Мэтту, чтобы я могла следить за ним”.

Она согласилась с этим планом при условии, что ей удастся проверить, как он застегнут, а остальная часть футбольного мяча закрыта и убрана обратно в багажник. Они едва успели приступить к выполнению этой задачи, когда звук двигателей уменьшился, а нос самолета опустился вниз, уменьшив вес каждого примерно на восьмую G.

Сердечный ритм Мэтта продолжал биться с такой скоростью, которая, хотя и не была совсем спокойной, по крайней мере, не была опасной. Сам Мэтт продолжал настаивать, что чувствует себя прекрасно и что во всем этом дерьме нет необходимости.

“Но ты поедешь в больницу, верно?” Джим спрашивал его несколько раз.

“Ага”, - проворчал Мэтт. “Я, блядь, уйду, хотя бы для того, чтобы ты перестала ворчать на меня по этому поводу, как сука”.

“Договорились”, - согласился Джим.

Самолет приземлился нормально и подрулил к одному из выходов в терминале C. Как и было обещано, их ждали пожарная команда аэропорта и бригада скорой помощи из пожарной службы города Хьюстон. Бригада скорой помощи и двое пожарных поднялись на борт самолета и, по указанию Дианы, остановились у места Мэтта. Джим, к этому времени, отстегнулся и встал, спасательный пакет вернулся на пол. Парамедик — молодой мужчина лет под тридцать с короткими, аккуратно подстриженными волосами — сначала посмотрел на монитор и капельницу (слегка приподняв брови при виде них), а затем внимательно осмотрел своего пациента. Было ясно видно, что он узнал его.

“Мэтт Тисдейл?” - удивленно спросил он. “Ни за что!”

“В путь”, - сказал ему Джим. “Мы возвращались в Лос-Анджелес из Джексонвилла и были вынуждены совершить здесь вынужденную посадку. Я Джим Рамос, фельдшер Мэтта в туре”.

“Парамедик тура для Мэтта Тисдейла?” - спросил врач из Хьюстона. “Это туго! Как ты получил такую работу?”

“На самом деле я просто как бы наткнулся на это”, - сказал ему Джим. “В любом случае, Мэтт - тридцатишестилетний мужчина с эпизодами ПСВТ в анамнезе, иногда требующими кардиоверсии, иногда поддающимися лечению аденозином. Он также заядлый потребитель кокаина, заядлый курильщик марихуаны, заядлый курильщик сигарет и алкоголик с карточками”.

“Черт возьми, чувак”, - сказал Мэтт. “Это грубо. Неужели у тебя нет ничего хорошего сказать обо мне?”

“Я даю отчет врачу, который будет о тебе заботиться”, - сказал ему Джим. “Я должен рассказать ему твою историю”.

“Я согласен с этим”, - сказал Мэтт, - “но не могли бы вы добавить также некоторые из моих хороших качеств?”

“Э-э-э... конечно,” сказал Джим. Он повернулся обратно к врачу из Хьюстона. “Он также крутой гитарист, отличный певец, босс, который неплохо платит мне за работу, которую я выполняю, и он набирает больше и качественнее баллов, чем такой пожарный, как вы, вероятно, даже мог себе представить”.

“Это о многом говорит”, - уважительно сказал медик.

“Разве нет?” Спросил Джим. “В любом случае, это то, что произошло сегодня”, - и с этими словами он рассказал о последнем эпизоде Мэтта в SVT и о том, что он, Джим, сделал по этому поводу.

“У вас есть аденозин, да?” - спросил врач из Хьюстона. “Это классное дерьмо. Мы пытались добиться, чтобы управление EMS предоставило нам это в течение многих лет ”.

Джим не упомянул, что законность его ношения и использования аденозина была в лучшем случае сомнительной. “Да, врач, который наблюдает за мной, в курсе всех последних событий. В любом случае, капитан настоял, чтобы мы приземлились здесь и отвезли Мэтта в больницу. Мэтт неохотно, но согласился лететь.

“Звучит неплохо”, - сказал медик. Затем он еще раз повторил всю историю с Мэттом, просто чтобы убедиться, что они все на одной странице. Пока он оценивал состояние гитариста, его напарник и пожарная команда измерили показатели жизнедеятельности Мэтта, а затем заменили Спасательный круг Джима одним из своих. Джим протянул медику несколько распечаток, которые он сделал, когда Мэтт был в SVT.

“Ты хочешь, чтобы мы остались с тобой, Мэтт?” - спросил Остин, когда медик приготовился выводить Мэтта из самолета.

“Ни хрена себе”, - сказал Мэтт. “Вы все просто оставайтесь в самолете и возвращайтесь домой к тем, кого хотите обругать. Со мной все будет в порядке. Я позволю им сделать свое дело в больнице, а потом улетаю другим самолетом позже вечером ”.

“Я останусь с тобой, Мэтт”, - сказал Грег Ган. “Это моя работа как...”

“Ни за что, блядь!” Сказал Мэтт. “Меньше всего на свете я хочу сейчас иметь дело с лицемерным тур-менеджером-мормоном. Ты остаешься в самолете со всеми остальными”.

“Но кто позаботится о номерах в отеле и путешествиях для вас?” Спросил Грег.

“Я могу сделать это дерьмо сам”, - сказал Мэтт.

“Но...”

“Не волнуйся, Грег”, - сказал Джим. “Я собираюсь остаться с Мэттом, несмотря на это”.

Грег посмотрел на него. “Ты?”

“Да”, - сказал Джим. “Это моя работа”.

“Тебе не обязательно оставаться со мной, чувак”, - сказал Мэтт Джиму, хотя он казался довольно тронутым предложением парамедика.

“Я знаю, что нет, ” сказал Джим, “ но я собираюсь. Это то, за что ты мне платишь, верно?”

Мэтт улыбнулся. “Верно”, - сказал он.

Скорая помощь доставила его в Хьюстонскую методистскую больницу, в то же учреждение, куда его доставили после первого приступа SVT во время Следующего этапа тура. Поездка заняла чуть больше тридцати минут. Джим ехал сзади, на пассажирском сиденье позади водительского отсека, но не внес никакого вклада в уход, оказываемый пожарным медиком Хьюстона. Это было бы грубо. Вместо этого они говорили в основном о своей работе: врач из Хьюстона вкратце рассказал Джиму о том, как работает их отделение и система скорой помощи Хьюстона, а Джим вкратце рассказал врачу из Хьюстона о том, как это работает в его маленьком уголке южной Калифорнии. Затем он рассказал несколько анекдотов о своих путешествиях с Мэттом Тисдейлом. Медика из Хьюстона гораздо больше интересовали эти истории, в которых ему рассказывали, почему никогда не следует целовать поклонниц и что именно влечет за собой размер два на четыре или три на шесть.

По воле судьбы, тот же врач, который лечил его раньше — доктор Гольдштейн, — дежурил в отделении неотложной помощи, когда туда привезли Мэтта.

“Привет, док”, - поприветствовал его Мэтт. “Держу пари, ты никогда не думал, что увидишь меня снова, а?”

“На самом деле, мистер Тисдейл, - сказал Голдштейн, - я поражен, что это заняло так много времени”.

Они прошли стандартное обследование сердца. Была сделана ЭКГ. Был проверен полный анализ крови Мэтта, электролиты и дюжина других анализов. Они проверили его мочу на инфекцию и злоупотребление наркотиками. Его анализы оказались удивительно похожими на те, что были в прошлый раз, когда он был там. Эритроциты, лейкоциты и электролиты были в норме. Его печеночные ферменты были повышены до уровня, который указывал на то, что печень Мэтта была не особенно довольна им. Его анализ на злоупотребление наркотиками дал положительный результат на марихуану и кокаин. Его сердечные ферменты были всего на один пункт ниже того, что считалось бы положительным при повреждении сердца. Однако рентген грудной клетки выявил кое-что весьма существенное.

“У вас кардиомегалия”, - сказал ему Гольдштейн.

“Что это, черт возьми, такое?” Спросил Мэтт.

“Это означает, что ваше сердце увеличено”, - пояснил врач. “Это совершенно очевидно на рентгенограмме грудной клетки”.

“Что плохого в том, чтобы иметь большое сердце?” - спросил Мэтт. “Чем больше, тем лучше, верно?”

“Неправильно”, - сказал ему Гольдштейн. “Большое сердце - менее эффективное сердце. Оно не перекачивает кровь так же хорошо, как обычное сердце. Это состояние, если позволить ему продолжаться, в конечном итоге приведет к сердечной недостаточности и более чем утроит риск внезапной сердечной смерти; особенно если вы добавите свои корректируемые факторы риска ”.

“Мои корректируемые факторы риска?”

“Это, в первую очередь, ваше употребление кокаина, но также курение сигарет, алкоголизм и неправильное питание”.

“Оу ... Понятно”, - сказал Мэтт. “Хорошо ... Как вообще мое сердце стало таким большим?”

Гольдштейн многозначительно посмотрел на него. “Опять же, это, в первую очередь, ваше употребление кокаина, но также и курение сигарет, алкоголизм и неправильное питание”.

“Ни хрена?” Спросил Мэтт.

“Ни хрена себе”, - заверил его Гольдштейн. “По сути, твое сердце состарилось на десятилетия раньше твоего физического возраста. Постоянное употребление стимуляторов и табака привело к тому, что вашему сердцу пришлось работать интенсивнее, чем оно было рассчитано. Это вызывает постепенное и кумулятивное растяжение сердечных волокон и увеличение сердца ”.

“Какой разрыв”, - удрученно сказал Мэтт.

“Разрыв или нет, ” сказал доктор, - но именно с такой ситуацией вы сейчас сталкиваетесь. В прошлый раз, когда вы были здесь, вы отказались от госпитализации и обследования сердца.

“У меня было шоу в Далласе”, - сказал Мэтт.

“Я помню тот разговор”, - сказал Гольдштейн. “Вы позволите мне впустить вас на этот раз? Я действительно думаю, что требуется полное обследование сердца, чтобы мы могли точно сказать вам, насколько серьезны повреждения ”.

“Ну... Я планировал успеть на самолет домой сегодня вечером”, - сказал Мэтт. “Меня не было несколько месяцев, и Ким — это сучка, которую я трахаю, — ждет, что я вернусь домой и подарю ей какой-нибудь шланг на Рождество”.

“Подсыпь ей немного ... шланг”, - медленно произнес Гольдштейн, как будто обдумывая значение фразы.

“Он останется”, - сказал Джим, который сидел в кресле для посетителей рядом с кроватью.

Мэтт бросил на него неодобрительный взгляд, но не стал противоречить. “Хорошо”, - вздохнул он. “Я останусь”.

“Очень хорошо”, - сказал Гольдштейн. “Я подключу нашего кардиолога, и мы уложим тебя спать”.

Кардиолог был лысеющим мужчиной лет под тридцать, подтянутым, красивым, с кожей почти оливкового цвета, но не совсем. У него был странный акцент, но он безупречно говорил по-английски. На нем были рубашка и галстук под его сверкающим докторским халатом, а на шее висел дорогой на вид стетоскоп. Мэтту и Джиму он представился как доктор Ростами.

“Ростами?” Сказал Мэтт, повторив имя в ответ. “Ты макаронник?”

“Прошу прощения?” - переспросил доктор.

“Итальянское”, - уточнил Мэтт. “Ростами звучит как имя макаронника”.

“Э-э... нет”, - сказал Ростами. “Я родом из Ирана”.

Выражение лица Мэтта потемнело. “Иран? Родина аятолл, джихадистов, смерти Америке и всего такого?”

“Моя семья христиане”, - сказал ему Ростами. “Мы бежали из Ирана после исламской революции, и я получил образование здесь, в Соединенных Штатах”.

“О”, - сказал Мэтт. “Тогда, я думаю, все в порядке”.

“Я рад, что ты одобряешь”, - вежливо сказал Ростами. “Итак... как насчет того, чтобы обсудить твое сердце?”

Они обсудили его сердце и употребление кокаина, а также то, как последнее, несомненно, привело к проблемам, которые у него сейчас возникали из-за первого. Мэтт на самом деле не хотел это слышать.

“Все вы, врачи, продолжаете пытаться сказать мне, что причиной всего этого является кокаин”, - проворчал он.

“Как вы думаете, возможно, тот факт, что мы все вам это говорим, может иметь смысл?” Спросил Ростами.

“Ну ... может быть”, - допустил Мэтт.

“Вот что должно произойти”, - сказал Ростами. “Вы проведете ночь в блоке телеметрии, а утром первым делом мы проведем вам эхо-тест на ядерный стресс. Это тест, в ходе которого мы вводим вам какой-нибудь слаборадиоактивный краситель, а затем заставляем вас тренироваться на беговой дорожке, пока частота вашего пульса не превысит сто пятьдесят ударов в минуту. Затем мы поместим вас в аппарат, который измерит ваш сердечный выброс и кровоток, чтобы мы могли определить, насколько серьезны повреждения ”.

“Звучит не очень весело”, - сказал Мэтт.

“Вы здесь для того, чтобы оценить работу вашего сердца, - сказал ему Ростами, - а не для того, чтобы повеселиться”.

Ростами ушел, чтобы договориться о приеме. Мэтт, теперь одетый в больничный халат и подключенный к пищащему монитору, некоторое время дулся и ворчал, а затем, казалось, вернулся по крайней мере к тени своего прежнего "я".

“Ну, чувак, ты мог бы с таким же успехом убираться отсюда”, - сказал он Джиму. “Найди себе хороший отель и расплатись кредитной картой в моем кошельке. Забронируйте номер люкс. Это то, к чему вы привыкли ”.

“Э-э-э... хорошо, конечно”, - сказал Джим. “Я уверен, что рядом с больницей что-то есть”.

“Еще кое-что”, - сказал Мэтт, понизив голос до шепота.

“Что это такое?”

“В моем кошельке пара сотен долларов. Возьми их и посмотри, сможешь ли ты достать мне немного кокаина”.

Джим многозначительно посмотрел на своего босса. “Ты говоришь не о коле, верно?”

“Ни хрена себе”, - сказал Мэтт. “Кокаин. Мне понадобится немного, чтобы пройти через это дерьмо”.

Джим крепко зажмурился, а затем медленно снова открыл глаза. “Мэтт,” мягко сказал он, “если оставить в стороне тот факт, что я бы никогда не доставил кокаин человеку, госпитализированному для обследования сердца, я бы даже не знал, где найти кокаин, как его купить, сколько за него заплатить и настоящий ли это кокаин. И даже если бы я это сделал, если бы меня поймали на покупке или хранении кокаина, моя лицензия на практику парамедика была бы навсегда лишена ”.

Мэтт посмотрел на него. “Значит, ты не собираешься этого делать?”

“Нет, я не собираюсь этого делать”.

“Какой разрыв”, - проворчал Мэтт. “Может, мне все-таки следовало позволить этому гребаному мормону остаться. Он бы забил мне, особенно если бы я сказал ему, что он может немного ущипнуть”.

“Я собираюсь уйти сейчас, Мэтт. Я приду проведать тебя утром”.

“Прекрасно”, - сказал Мэтт со вздохом.

Когда Джим подошел к двери палаты скорой помощи, Мэтт еще раз позвал его по имени. Джим обернулся и посмотрел на него.

“Спасибо, что спас мою задницу”, - сказал ему Мэтт.

“Это то, чем я занимаюсь”, - сказал Джим с улыбкой.

Доктор Ростами провел очень тщательное обследование Мэтта на следующий день. Он дважды провел ядерный эхо-тест, один раз в условиях покоя и один раз в состоянии стресса. Оба теста показали, что, возможно, некоторые участки сердечной мышцы Мэтта не получали адекватного кровотока. Затем он отвез его в лабораторию катетеризации сердца и ввел катетер в бедренную артерию в паху Мэтта.

“Мой шланг обычно намного больше этого”, - сказал Мэтт медсестрам во время этой процедуры (после того, как его накачали смесью фентанила и научили пользоваться капельницей). “Вы должны увидеть это, когда оно будет готово к действию”.

“Я уверена, это впечатляет”, - ответила симпатичная брюнетка-медсестра, которая следила за лекарствами и капельницей. “Теперь стойте спокойно”.

“Вы, дамы, когда-нибудь слышали о два на четыре?” он спросил их.

Они этого не сделали, но прежде чем он смог объяснить это, они ввели ему капельницу еще немного, и он погрузился в сумеречный сон.

После процедуры Мэтту пришлось неподвижно лежать на спине в течение трех часов, чтобы убедиться, что артерия в его ноге закрылась должным образом. Затем его отвели обратно в его комнату, где теперь его ждал Джим, свежевыбритый и принявший душ (и без гребаного кокаина!).

Мэтт съел свой безвкусный ужин из чего-то вроде прессованной куриной грудки с овощами и страстно захотел Джека с колой. Сразу после того, как убрали посуду с ужина, в комнату вошел доктор Ростами, чтобы обсудить результаты дневного тестирования.

“Первое, ” объяснил он, - это то, что у вас значительная артериосклеротическая бляшка, перекрывающая большинство ваших основных коронарных артерий, включая левую переднюю нисходящую артерию, которая обеспечивает приток крови к большей части левого желудочка. На самом деле весьма примечательно, что у человека вашего возраста накопление может быть таким значительным — даже с учетом употребления стимуляторов, диеты и курения сигарет ”.

“Когда я делаю дерьмо, я делаю это правильно”, - нахмурившись, сказал Мэтт.

“По-видимому, да”, - согласился Ростами. “Во-вторых, у вас значительная кардиомегалия, или увеличение вашего сердца. Только изменение образа жизни может улучшить эту ситуацию ”.

“Я приму это во внимание”, - пообещал Мэтт. “А как насчет гребаных эпизодов SVT? Ты понял, почему это дерьмо происходит?”

“Что ж ... опять же, основной причиной, несомненно, является ваше привычное употребление кокаина, но я смог идентифицировать область в атриовентрикулярном узле вашего сердца, где ткань была повреждена из-за растяжения миокарда ”.

“Что, черт возьми, это значит?” Спросил Мэтт.

“Это означает, что по мере того, как ваше сердце растягивалось и увеличивалось в размерах, область AV-узла, где регулируется электрический сигнал, заставляющий ваше сердце биться, была повреждена из-за небольшой потери притока крови к этой области. Это создало область непроводимости, которая заставляет сигнал от вашего синусового узла иногда обходить AV-узел, что создает то, что мы называем петлей повторного входа, которая и заставляет ваше сердце биться так быстро ”.

“О... ну, теперь, когда ты это объяснила”, - саркастически сказал Мэтт, “могу ли я что-нибудь с этим сделать?”

“Стандартная первая линия лечения эпизодов ПСВТ является фармакологической”, - сказал Ростами. “Мы можем назначить вам верапамил или, возможно, другой блокатор кальциевых каналов, и, надеюсь, это поможет ...”

“Я пробовал это дерьмо раньше, док”, - перебил Мэтт. “Я не мог выступать на сцене, когда принимал это дерьмо. Я бы запыхался”.

“Понятно”, - сказал Ростами. “Хорошо ... существует также новая процедура, разработанная в Стэнфорде, над которой мы работаем здесь, в этом учреждении. Это называется сердечная абляция”.

“Что это?” Спросил Мэтт.

“На данном этапе это все еще своего рода эксперимент, ” сказал Ростами, “ хотя он получает все большее признание по всей стране. Идея состоит в том, чтобы ввести катетер внутрь вас, подобно тому, как мы делали ранее сегодня в Cath lab, но цель состоит в том, чтобы продвинуть наконечник к области повреждения в вашем AV-узле, а затем удалить эту область, восстановив путь прохождения сигнала ”.

“Аблировать? Что именно такое аблирование?”

“Абляция”, - поправил Ростами, - “и это означает ”сгорать".

“Ты хочешь сжечь мое сердце?” Спросил Мэтт, просто чтобы внести ясность.

“В этом и заключается идея”, - сказал ему Ростами. “Проблема в том, что страховые компании неохотно покрывают эту процедуру на данный момент. Это все еще считается экспериментальным, и они не разрешат его до тех пор, пока не будет завершена годичная фармацевтическая терапия, признанная безуспешной. Вот почему в ваших наилучших интересах было бы вернуться к приему лекарств и дать им шанс. Если вы принимаете блокаторы кальциевых каналов в течение года и у вас продолжают возникать подобные эпизоды, то аргумент в пользу абляции становится гораздо более убедительным, и страховой компании будет сложнее его отклонить ”.

“Ты хочешь сказать, что страховая компания - единственная, кто может сказать, получу ли я эту абляцию?” Спросил Мэтт.

“К сожалению, именно так работает система в Соединенных Штатах”, - сказал Ростами.

“К черту это дерьмо”, - сказал Мэтт. “Как насчет того, чтобы я просто заплатил за эту штуку сам? Тогда ты сможешь это сделать?”

Ростами, казалось, был озадачен этим предложением. “Заплатите за это сами? Я не думаю, что это осуществимо, мистер Тисдейл. Абляция сердца стоит довольно дорого ”.

“Насколько дорого?” Мэтт хотел знать.

“Эээ ... У меня нет точных цифр перед глазами, ” сказал он, “ но я бы подумал, что использование катетерной лаборатории, сама процедура, двухдневное пребывание в отделении интенсивной терапии после ... это должно было бы составить довольно близко к ста тысячам долларов.

“Черт”, - усмехнулся Мэтт. “И это все?”

“Это все?” Изумленно спросил Ростами.

“Я богатый ублюдок, док”, - сказал ему Мэтт. “Я только что заплатил больше, чтобы доставить роуди и остальную команду домой и обратно на Рождество. Пусть ваши люди составят мне смету, и я попрошу своего бухгалтера перевести деньги. Давайте забронируем это место ”.

“Ты серьезно?” Спросил Ростами.

“Совершенно серьезно”, - заверил его Мэтт. “Давай сделаем это”.

Тем временем в Лос-Анджелесе Лора Кингсли тоже была на пути в больницу. В данном случае объектом был медицинский центр Cedars-Sinai, но сама Лаура не нуждалась в медицинской помощи. Она ехала в ответ на телефонный звонок, полученный на ее сотовый телефон от Эрика Пейла, скрипача Селии. Юный музыкальный вундеркинд был доставлен в отделение неотложной помощи на машине скорой помощи шесть часов назад после перенесенной тяжелой панической атаки. Сейчас ему было лучше, и его выписывали, но, поскольку ему дали лекарства, чтобы успокоить, и поскольку у него все равно не было с собой машины, ему нужен был кто-то, кто отвез бы его домой.

“А как насчет той цыпочки, с которой он живет?” Спросил Джейк после того, как она рассказала ему, в чем заключалась ее миссия.

“Она на работе”, - сказала Лора.

“Итак... это делает это твоей проблемой?”

“Я не возражаю”, - сказала ему Лора. “Мне нравится Эрик. Он такой... Я не знаю... младший брат или что-то в этом роде”.

“Он немного странный”, - ответил Джейк. “Не более странный, чем Чарли — это бы о многом говорило, — но все равно странный. И эта история с паническими атаками. Он не в состоянии справляться с повседневной жизнью, не ложась в больницу. Уверены ли мы, что он будет тренироваться в длительном турне?”

“С ним все будет в порядке”, - сказала она. “Просто у него время от времени случаются прорывные атаки. Похоже, у него сегодня был тяжелый день”.

Джейк просто покачал головой. Он не понимал всей этой истории с паническими атаками. Как ты можешь паниковать из-за ничего? И если вы поняли, что у вас на самом деле была паническая атака, разве это не должно в значительной степени способствовать решению проблемы?

Движение было плотным, когда Лаура медленно двигалась на запад по бульвару Санта-Моника. Дождь лил не переставая, и дворники на лобовом стекле ее "Лексуса" ритмично стучали взад-вперед, едва поспевая за ним. Вентиляционные отверстия дефростера выпускали теплый воздух, предотвращая образование конденсата на лобовом стекле и разгоняя холодный воздух.

Именно этот зимний шторм, налетевший с залива Аляска и переместившийся вглубь страны сегодня утром, был причиной, по которой они с Джейком вообще все еще были в Лос-Анджелесе. Репетиция предстоящего тура была закончена. Дорожная команда должна была начать отрабатывать процедуры въезда / выезда на следующий день после Рождества и отправиться на первое шоу в Майами 28 декабря, но сама группа была свободна до Нового года, когда они сядут в самолет и отправятся в путешествие по пересеченной местности. Джейк и Лора планировали провести это время в своем доме в Океано на утесе, но шторм и ветры, которые он принес, были немного больше, чем Джейку было удобно летать. И снег на горных перевалах также делал мысль о том, чтобы ехать домой, неприятной — это и тот факт, что если бы они все-таки поехали домой, им пришлось бы в какой-то момент возвращаться, чтобы сесть на самолет. Итак, они оставались в своем доме в Гранада-Хиллз, пока погода не прояснилась. И именно поэтому Лаура была в состоянии забрать Эрика, когда он позвонил.

Она никогда раньше не была в Сидарс-Синай, но учреждение было хорошо обозначено указателями направления, и у нее не возникло проблем с поиском отделения неотложной помощи. Она припарковалась в небольшом гараже, а затем прошла сотню ярдов по открытой местности, крепко сжимая зонтик, чтобы ветер не сорвал его, но все равно изрядно промокла. Она вошла внутрь здания и оказалась в переполненном зале ожидания, полном людей всех слоев общества, всех возрастов, всех рас и вероисповеданий. Там были бизнесмены в костюмах, сидевшие рядом с бездомными старьевщиками. Некоторые прижимали окровавленные бинты к частям тела. Некоторые прижимали к лицам зеленые пакеты для рвоты. Многие сидели в инвалидных креслах и выглядели несчастными. В одном углу сидела семья из пяти человек, которые ели фаст-фуд по местной франшизе McDonalds. С первого взгляда было неясно, кого из пятерых здесь можно увидеть в отделении скорой помощи.

Она простояла в очереди несколько минут, пока не смогла поговорить с продавцом за пуленепробиваемым стеклом. Клерк направил ее к другой линии, где она, наконец, смогла поговорить с одетым в форму и вооруженным охранником. Он записал ее имя и водительские права, дал ей большую зеленую наклейку с надписью "ПОСЕТИТЕЛЬ", чтобы она надела куртку, а затем позвонил в подсобку. Ее попросили отойти в сторону. Через несколько минут другой вооруженный охранник вошел через охраняемую дверь и окликнул ее по имени. Затем он повел ее в недра отделения неотложной помощи, пока они не достигли коридора, вдоль которого с обеих сторон стояли каталки, в большинстве из которых находились люди, оказавшиеся в какой-то реальной или предполагаемой чрезвычайной ситуации. Одним из этих людей был Эрик, который лежал под белым одеялом и слегка похрапывал.

“Вы здесь, чтобы забрать мистера Эрика?” - спросил ее голос.

Она подняла глаза и увидела темнокожую женщину здоровых пропорций. Ей было около тридцати пяти, и одета она была в темно-синюю медицинскую форму. На ее бейдже было написано, что она Барбара Дженкинс, р.Н.

“Да”, - сказала ей Лаура. “Я здесь, чтобы забрать его домой”.

“Идеально”, - сказала Барбара с улыбкой. “Вы член семьи?”

“Нет, друг и коллега”, - ответила она. “Мы с Эриком музыканты”.

“Он действительно упоминал что-то о том, что он музыкант”, - сказала она. Затем она усмехнулась. “Он пытался убедить меня, что играет на скрипке у Селии Вальдес”.

“Э-э-э... ну, вообще-то...”

“Я предполагаю, что у него шизофрения?” Спросила Барбара. “Этого не было в его истории болезни, но у него, очевидно, есть какие-то галлюцинации, указывающие на это. Помимо игры на скрипке для Селии Вальдес, он утверждает, что прилетел на вертолете в дом Джейка Кингсли на океанском утесе и поужинал в честь Дня благодарения с Кингсли, его женой и родителями Кингсли”. Она слегка покачала головой. “Где они берут все это?”

“Это звучит довольно фантастично, не так ли?” Беспечно спросила Лора.

“Так и есть”, - согласилась Барбара. “Предполагается, что он принимает лекарства от этого? Может, немного Риспердала или Ципрексы?”

“Нет”, - сказала Лора. “Он не шизофреник”.

“Значит, шизоаффективный?”

“Нет”, - сказала она. “У него социальное тревожное расстройство, и это все”.

“Но как насчет иллюзий?”

“Это не бред”, - сказала Лора.

“Прошу прощения?”

Она улыбнулась. “Возможно, мне следует представиться. I’m Laura. Лора Кингсли”.

Глаза Барбары расширились. “Лора ... Кингсли? Ты имеешь в виду... та Лора Кингсли? Жена Джейка Кингсли?”

“Это верно”, — сказала она, показывая Барбаре свою левую руку, на которой она носила обручальное кольцо, которое — хотя Джейк никогда не называл ей его цену - несомненно, стоило больше, чем Барбара Дженкинс Р.Н. зарабатывала за год. “Я играю на саксофоне у Селии Вальдес, а Эрик - скрипач. Мы готовимся отправиться в новогоднее турне”.

“Без шуток?” Спросила Барбара.

“Без шуток”, - заверила ее Лаура. “Как у него дела?”

“Кто?”

“Э-э-э... Эрик?”

“О... точно, он”, - сказала Барбара, снова хихикая. “Извини. Наверное, я сейчас немного поражена. Кто бы мог подумать, что все то, что он мне рассказывал, правда? В любом случае, у него все в порядке. У него была старая добрая паническая атака с гипервентиляцией. Медики в основном уговорили его к тому времени, как он добрался сюда, затем мы немного покатали его на фургоне и привели в порядок ”.

“Прокатишься на фургоне?”

“Ативан”, - уточнила Барбара. “Мы ввели ему два миллиграмма внутримышечно, а затем дополнили дозу Ксанаксом. Он больше не будет паниковать, по крайней мере, до конца ночи. Хотя, как вы можете видеть, он довольно сонный ”.

“Я вижу это”, - сказала Лаура.

“Вот почему мы должны были послать кого-нибудь за ним, и почему я должен был убедиться, что кто-то был здесь для этого”.

“Что ж ... Теперь я здесь”, - сказала Лаура.

“Ты, конечно, такой”, - согласилась Барбара. “Позволь мне забрать его документы, и я помогу тебе действовать”.

“Спасибо”, - сказала Лаура.

Барбара исчезла на несколько минут, оставив Лору смотреть шоу в коридоре скорой помощи. Это было довольно интересное шоу с интересным составом персонажей. Наконец, она вернулась, неся с собой планшет и пачку бумаг. Она подошла к каталке Эрика и опустила боковые бортики. Затем она осторожно потрясла его, чтобы он проснулся.

“Привет, любимая булочка”, - мягко сказала она голосом медсестры. “Лора здесь, чтобы забрать тебя домой”.

“Лора?” сонно позвал он, его глаза слегка приоткрылись.

“Это верно, милый”, - сказала Барбара. “Ты тоже выглядишь прелестно, как цветок. И знаешь что? Она сказала мне, что ты действительно играешь на скрипке у Селии Вальдес ”.

“Ты ... ты мне не поверил?” Спросил Эрик.

“Ну ... давай просто скажем, что я слышу много историй в этом месте. Я надеюсь, ты простишь меня. А теперь, как насчет того, чтобы поставить тебя на ноги, и я ознакомлю тебя с инструкциями по выписке ”.

“Хорошо”, - сказал Эрик, зевая. “Поднимаюсь на ноги”.

Она повторила с ним инструкции по выписке, но Лаура сомневалась, что он что-нибудь из этого запомнит. Он оставался довольно сонным. Однако что касается паники, то он был за много миль от этого.

“Хорошо, миссис Кингсли”, - сказала Барбара. “Отведите его домой и уложите в постель на ночь. И удачи вам в вашем турне”.

“Будет сделано”, - сказала Лора. “И спасибо тебе за то, что помогаешь ему”.

“Это то, что я делаю”, - сказала Барбара. “Благослови Бог”.

Лора улыбнулась и повела Эрика обратно через недра отделения скорой помощи. Ей пришлось дважды спрашивать дорогу, но в конце концов она нашла дорогу обратно в зал ожидания, а оттуда обратно на парковку. Дождь все еще лил, и ветер все еще дул, когда они возвращались к ее "Лексусу" в гараже. И снова зонт обеспечивал лишь незначительную защиту от потопа, и к тому времени, когда они добрались до него, оба были умеренно влажными.

Эрик забрался на переднее пассажирское сиденье и сразу же попытался снова заснуть.

“Тебе нужно не спать”, - сказала ему Лаура, заводя машину и включая размораживатель.

“Как же так?” он застонал.

“Потому что я не знаю, где ты живешь”, - сказала она.

“На озере Толука”, - сказал он, зевая. “Поезжайте на 101-м до Вайнленда”.

“И что потом?”

“Разбуди меня в этот момент”, - сказал он, а затем быстро заснул.

Лора вздохнула, включила передачу и направилась к 101-му шоссе.

Дом, где Эрик снимал комнату, находился в устоявшемся пригородном сообществе, расположенном посреди озера Толука, довольно зажиточного района в долине Сан-Фернандо. Это было одноэтажное бунгало с ухоженным передним двором и парой высоких пальм. Машина Эрика, десятилетняя Honda Civic, была припаркована на подъездной дорожке. Лора подогнала свой "Лексус" к обочине и затем вышла под дождь. Ей пришлось встряхнуть Эрика, который пытался снова заснуть, чтобы вытащить его с пассажирского сиденья.

Они подбежали к входной двери, которая была плотно заперта.

“Где ключ?” Спросила Лора.

“Э-э-э... Я оставил его внутри, когда парамедики отвезли меня в больницу”, - сказал он.

“Понятно”, - медленно произнесла Лора. “А как насчет твоей домовладелицы? Как ты думаешь, она сейчас дома?”

“Который час?” - Поинтересовался Эрик.

Лора посмотрела на часы, обнаружив, что внутри стекла образовался слой конденсата. Она вздохнула. В Лос-Анджелесе нужно любить дождь. Это случалось не очень часто, но когда это случалось ... Она присмотрелась внимательнее и обнаружила, что может разглядеть только руки сквозь размытое пятно. “Шесть пятнадцать”, - сказала она.

“Тогда она должна быть дома”, - сказал Эрик, снова зевая. “Она выходит из клиники в половине шестого и обычно бывает дома к шести”.

“Тогда ладно”, - сказала Лора. “Как насчет того, чтобы позвонить в звонок?”

“Хорошо”, - сказал он, его глаза снова закрылись.

Лаура нажала на кнопку и услышала звук колокольчиков изнутри дома. Мгновение спустя она услышала приближающиеся шаги. Раздался лязг нескольких замков, а затем дверь открылась, явив брюнетку с короткой стрижкой, которой на вид было чуть за тридцать. Она была одета в серые спортивные штаны и длинную футболку. Ее груди были среднего размера, и то, как они покачивались, дало понять Лауре, что в данный момент на ней нет бюстгальтера. Влажные ее волосы и исходящий от нее запах яблок, казалось, указывали на то, что она только что закончила принимать душ. Выражение ее лица сменилось с озадаченного на озабоченное, когда она увидела, кто стоит на ее крыльце.

“Эрик?” - позвала она. “Мне было интересно, где ты был и почему твоя машина все еще здесь. Что случилось? Еще одна паническая атака?”

“Да”, - кротко ответил он. “Около десяти часов сегодня утром. Я вызвал скорую”.

“Ах ты, бедняжка”, - сказала она материнским тоном. “Иди внутрь, спрячься от дождя. Теперь тебе лучше?”

“Да”, - сказал он. “Они дали мне Ативан и Ксанакс. Я просто хочу спать”.

“Я в этом не сомневаюсь”, - сказала она, заталкивая его внутрь. “А теперь иди переодевайся и ложись в постель”.

“Хорошо”, - сказал Эрик, направляясь в сторону коридора, его походка была не совсем уверенной.

Затем женщина обратила свое внимание на Лору. Она оглядела ее с ног до головы на мгновение, а затем улыбнулась. “Привет”, - сказала она. “Я Молли Стивенс. Я владелец этого дома и сдаю комнату Эрику”.

“Приятно познакомиться, Молли”, - сказала Лора. “Эрик много рассказывал мне о тебе. Я Лора Кингсли”.

“Ты, конечно, такой”, - сказала Молли. “Он мне тоже много о тебе рассказывал. Спасибо, что заботишься о нем”.

“Абсолютно”, - сказала она. “К счастью, я все еще была в городе. Шторм, ты знаешь. Мы не смогли сегодня вылететь обратно в Океано”.

“Я думаю, в конце концов, все получилось. Почему бы тебе не зайти и не сесть со мной? Разогрейся”.

“Мне действительно пора возвращаться домой”, - сказала Лора.

“Я как раз собиралась открыть бутылку шардоне”, - сказала Молли с улыбкой.

“Ну ... может быть, я могла бы остаться ненадолго”, - сказала Лора.

Молли радостно кивнула и отступила в сторону, пропуская ее внутрь.

Дом был небольшим, но со вкусом обставленным и очень чистым. Мебель была современной, с кожаными диванами и стеклянными столиками. Пол из полированного дерева с несколькими стратегически расположенными ковриками. Тридцатидвухдюймовый телевизор стоял на дубовом развлекательном центре вместе со стереосистемой и парой динамиков.

“Ты можешь повесить свою куртку вон на ту вешалку”, - сказала ей Молли, указывая на фойе. “А потом присаживайся. Я собираюсь пойти проверить, добрался ли Эрик до постели, а потом налью нам вина.

“Звучит заманчиво”, - сказала Лора, снимая мокрую куртку.

Она нашла место на кожаном диване и устроилась поудобнее. Молли отсутствовала почти пять минут. Когда она вернулась, в руках у нее была охлажденная бутылка белого вина и два бокала. Она села на диван рядом с Лорой и налила им обоим по бокалу.

“Извините за то, как я одета”, - сказала она Лауре, протягивая ей стакан. “Я только что вернулся домой с работы и принял душ”.

“Я понимаю”, - сказала Лора. “И ты выглядишь просто замечательно”.

“Спасибо”, - сказала Молли, по-видимому, довольная. “Теперь я официально не работаю до окончания Рождества. Тебе это должно понравиться”.

“Эрик сказал мне, что ты физиотерапевт”, - сказала Лора.

“Это верно”, - сказала Молли. “Я работаю в Пасадене в клинике Стромсбург”. Она пожала плечами. “Это хорошая работа. Платят прилично, и я чувствую, что время от времени действительно помогаю людям. Это не так угнетающе и выматывает душу, как работа в больнице ”.

“Как долго ты этим занимаешься?” Спросила Лора.

“Давай посмотрим...” - сказала она, на мгновение задумавшись. “Я закончил магистратуру, когда мне было двадцать четыре, и начал работать в больнице, когда мне было двадцать пять ... итак ... Я думаю, что прошло уже пятнадцать лет”.

“Пятнадцать лет?” Удивленно переспросила Лора. “Это значит, что ты ... ты...”

“В прошлом месяце мне исполнилось сорок”, - сказала ей Молли.

“Ты издеваешься надо мной”, - обвинила Лора. “Ты выглядишь в лучшем случае на тридцать с небольшим”.

“Спасибо, ” просияла Молли, “ но уверяю вас, мне сорок лет. У меня есть двадцатилетний сын, который учится в колледже, чтобы доказать это ”.

“Вау”, - сказала Лора. “В это трудно поверить. Ты не выглядишь достаточно взрослой, чтобы иметь сына в колледже. Даже близко нет”.

“Я стараюсь поддерживать себя в форме”, - сказала Молли. “Я всегда была бегуньей. А последние несколько лет я увлекся аэробикой и кикбоксингом”.

Лаура сделала глоток вина. Оно было неплохим, но не совсем соответствовало стандартам того, что она обычно пила. Она пожала плечами. Не каждый мог позволить себе семидесятидолларовые бутылки вина для ежедневного питья. “Как вы с Эриком познакомились?” спросила она.

Она пожала плечами. “Он ответил на объявление, которое я поместила в газету, о сдаче комнаты”, - сказала она. “Я действительно не искала соседа по комнате мужского пола, я могу вам это сказать, но я дала ему интервью только для того, чтобы меня не обвинили в сексуальной дискриминации или что-то в этом роде. После того, как я поговорил с ним, я понял, что он на самом деле идеальный сосед по комнате — если вы понимаете, что я имею в виду ”.

“Что он очень вежливый ребенок?” - спросила она.

“В пользу этого можно многое сказать”, - согласилась Молли. “Но самое главное, он гей. Мужчины-геи - замечательные соседи по комнате для одинокой женщины. Они не всегда пристают к тебе или пытаются подглядывать за тобой, пока ты в лифчике и трусиках, и они, как правило, аккуратны и щепетильны ”.

Лора улыбнулась. “Мой сосед по комнате, который был у меня, когда я встретила Джейка, тоже был геем”, - сказала она. “И он был лучшим соседом по комнате, который у меня когда—либо был, несмотря на то, что он не был таким уж опрятным и обладал ужасным чувством моды”.

“Без шуток?” Спросила Молли. “Я думаю, у нас много общего, да?”

“Похоже на то”, - сказала Лаура, делая еще глоток.

“Я буду скучать по нему, когда вы все отправитесь в тур”, - сказала Молли. “Ты знаешь ... это забавно. До этого момента, когда ты появилась на моем пороге с Эриком, часть меня думала, что Эрик был ... ты знаешь... выдумал все это насчет игры на скрипке для Селии Вальдес и похода на ужин в честь Дня благодарения в дом Джейка Кингсли. Я имею в виду... Я заметил, что он внезапно стал приносить больше денег — он больше не опаздывал с арендной платой и смог купить новую одежду — и он, конечно, казался счастливее теперь, когда не проводил время в той ужасной студии звукозаписи со всеми этими хищными мужчинами, но вся история просто казалась такой ... невероятно”.

“Все это правда”, - сказала Лора. “Но что там насчет хищных мужчин?”

“Он не рассказывал тебе о мужчинах в здании ”Аристократ"?" спросила она.

“Нет. Что насчет них?”

“Ну... очевидно, в музыкальной индустрии много агрессивных гомосексуалистов”.

“Я это слышала”, - сказала Лаура.

“Ну ... Эрик - молодой, застенчивый, симпатичный мужчина-гомосексуалист, у которого проблемы ... ну... говорит за себя. Боюсь, он для них легкая добыча”.

“Легкая добыча?” Спросила Лаура, широко раскрыв глаза.

“Они пользуются его характером”, - сказала Молли. “Короче говоря, они раздают его повсюду, как косяк. Он был чрезвычайно счастлив уйти оттуда и начать работать на Селию. Он высокого мнения о ней, и он абсолютно любит тебя. Ты действительно немного вытащила его из его скорлупы. Когда он только переехал сюда, я едва могла заставить его сказать мне три слова подряд. Теперь он всегда говорит о том, как прошла репетиция, каким будет тур, какие вы все милые ”.

“Нам всем нравится Эрик”, - сказала она. “Он очень талантливый скрипач”.

“Я бы не знала”, - сказала она с легкой кислотой в голосе. “Он никогда не играл для меня”.

“Правда?” спросила она. “Ты просто должен прийти на шоу, когда мы будем здесь, в Лос-Анджелесе. Это будет ... о... Я думаю, в начале марта или где-то там. Я позабочусь о том, чтобы у вас были билеты ”.

“Это было бы потрясающе”, - искренне сказала она. “Я буду с нетерпением ждать этого”.

“И я думаю, он был бы счастлив видеть тебя там. Хотя есть одна вещь ...”

“Что это?” Спросила Молли.

“Эти приступы паники, которые у него бывают”.

“А что насчет них?”

“Как часто они случаются?”

Она пожала плечами. “Его лекарства обычно держат их под контролем, но ... о ... примерно раз в месяц ему становится по-настоящему плохо, и ему приходится принимать Ксанакс. А потом, раз в несколько месяцев, даже Ксанакс на него не действует, и он оказывается в больнице, как сегодня вечером ”.

“Понятно”, - сказала она. “И они вызваны тем, что он находится в социальных ситуациях?”

“В основном”, - сказала она. “Иногда — как сегодня, я думаю — одна мысль о том, чтобы оказаться в социальной ситуации, запускает ее. Это действительно ужасная вещь, на самом деле”.

“Да, это так”, - сказала Лора. “Но вот о чем я беспокоюсь... ну ... он собирается отправиться с нами в турне. Каждый вечер его будут просить выходить на сцену на два часа перед пятнадцатью-двадцатью тысячами зрителей. Разве это не экстремальная социальная ситуация?”

“Так и есть”, - согласилась Молли.

“Ты думаешь, он сможет с этим справиться?”

“Ты спрашивал об этом Эрика?” - возразила она.

“Несколько раз, я и Селия обе. Он говорит, что с ним все будет в порядке, пока у него есть немного Ксанакса на крайний случай.

“Я думаю, тогда тебе придется довериться ему в этом”.

“Да”, - сказала Лора. “Думаю, да”.

Они некоторое время говорили на более нейтральные темы, пока допивали вино, а затем налили еще. Они поговорили о том, как Джейк и Лора познакомились, как поначалу они не понравились друг другу и как ее влечение к нему начало расцветать, как только они начали вместе играть музыку. И пока они разговаривали, Лора поймала себя на том, что украдкой поглядывает на грудь Молли без лифчика, покачивающуюся под футболкой, на ее пухлые губы и розовый язычок, на кожу на шее. Она действительно была привлекательной женщиной. И ей все еще было трудно поверить, что ей сорок лет.

“Итак, вот в двух словах моя личная жизнь”, - сказала Лора, когда они допили по второму бокалу вина.

“Это была хорошая история”, - согласилась Молли. “Похоже, настоящий Джейк Кингсли сильно отличается от того, каким его изображают в развлекательных репортажах”.

“Он не мог быть более непохожим”, - согласилась Лора. “Он очень умный, мягкий мужчина, и он очень хороший ... что ж ... ты знаешь...”

“В постели?” Спросила Молли.

“Да”, - ответила Лора, покраснев.

“Это хорошее качество в муже ... Я полагаю”, - сказала Молли.

“А как насчет тебя?” Спросила Лора. “Я предполагаю, что ты разведен, верно?”

Молли покачала головой. “Мы никогда не были женаты. Я залетела от Джейсона, когда мне было девятнадцать, глупая ошибка. Его отца на самом деле вообще никогда не было в его жизни ”.

“Это очень плохо”, - сказала Лора.

“Не совсем”, - сказала Молли. “Я уверена, что это было к лучшему”.

“И с тех пор ты так и не нашла подходящего мужчину?”

Молли слегка усмехнулась. “Ну... как оказалось, на самом деле для меня нет подходящего мужчины”.

“Что ты имеешь в виду?”

“Я имею в виду, что мне не нравятся мужчины”.

Глаза Лоры расширились. Ее сердце начало биться немного быстрее в груди. “Ты имеешь в виду ... ты... ты такой...”

“Я лесбиянка”, - прямо сказала Молли. “Тебя это беспокоит?”

Лаура покачала головой. “Нет”, - сказала она, улыбаясь, ее глаза теперь ярко сияли. “Это меня совсем не беспокоит”.

“Совсем нет?” Спросила Молли, ее брови немного поползли вверх.

“Вовсе нет”, - повторила Лаура. “На самом деле, я нахожу это очень интересным”.