Невоздержанность

Том 1. Глава 13a: Линии убеждения

Остин, Техас

7 июня 1984

Они двигались по сцене, их движения были пульсирующими, неистовыми, когда они закрывались Почти слишком легко. Когда прозвучали последние такты в тщательно рассчитанном крещендо, Джейк, Мэтт и Даррен отступили назад, входя в периметр безопасности, который не коснулся бы их приближающимся взрывом. К настоящему времени они хорошо натренировались в этом маневре, и никаких неудач не было. Прозвучал последний такт, заиграли последние струны, и две канистры взорвались, вызвав грохот и вспышку света. Аудитория из 11 224 человек бурно зааплодировала.

"Спасибо, Остин!" Крикнул Джейк, отступив к микрофону. Перед ним все еще дымились канистры с пиротехникой. "Спасибо вам и спокойной ночи!"

Он отложил гитару и отступил назад, позволяя аплодисментам захлестнуть его, наслаждаясь ими, купаясь в них. Даррен и Мэтт появились по обе стороны от него, их руки лежали у него на плечах. Билл и Куп выстроились снаружи. Они поклонились один раз толпе и ушли со сцены, выйдя через дверь слева от сцены.

На самом деле это был не конец шоу, и толпа знала это. Все еще был выход на бис. Они требовали этого, топали ногами, посылая шум и вибрацию по арене.

Роуди поставили холодные квартовые бутылки Gatorade на стол сразу за дверью сцены. Все пятеро участников группы подняли по одному и сделали большой глоток, горло судорожно работало, зеленая жидкость стекала по их подбородкам на грудь. После первого большого глотка они глубоко вздохнули, а затем выпили еще. Джейк заставил себя остановиться, выпив половину бутылки. Он не хотел, чтобы у него свело живот, когда он вернется туда для последних двух песен.

Рев толпы был слишком громким для разговоров, тем более что в ушах у группы все еще звенело после семидесяти восьми минут, проведенных перед усилителями, и от сотрясения от взрыва. Но у Бобби Лоренцо, личного помощника Даррена, не было проблем с пониманием языка жестов. Даррен изобразил, что зажигает зажигалку, и Бобби принес ему зажигалку вместе с мраморной трубкой, набитой зелеными бутонами. Даррен сунул трубку в рот и раскурил, глубоко и умело затягиваясь. Затем он передал трубку и зажигалку Купу, который взял их и сделал то же самое.

Прошел месяц с тех пор, как Грег, используя полномочия, предоставленные ему контрактом с National Records, отменил давний запрет на получение кайфа перед выступлением. В тот месяц все привело именно к тому, чего Мэтт и Джейк всегда опасались, если бы это правило было смягчено. Сначала Даррен просто сыграл несколько хитов перед началом ночного шоу, а затем он начал ускользать во время перерывов в выступлении — продолжительное гитарное соло Мэтта, соло на ударных Купа и дуэт Джейка и Билла — и усиливать свой кайф еще несколькими хитами. Затем последовали новые хиты во время перерыва на бис. Затем, начиная примерно с шести концертов назад, Куп, не в силах больше этого выносить, начал присоединяться к нему в the indulgence.

"Послушайте, ребята", - сказал Куп, когда Мэтт и Джейк позвонили Купу по этому поводу после первого раза. "Я могу справиться с этим так же, как Даррен. Это просто травка. Мы же не собираемся напиваться перед тем, как продолжить ".

Но, конечно, как только прецедент был создан, ни Даррен, ни Куп не увидели необходимости прекращать употреблять алкоголь за четыре часа до концерта или воздерживаться от нескольких глотков кока-колы, когда последствия употребления алкоголя в течение всего дня немного утомили их. В результате всего этого напряженность между участниками группы была высокой, и на сцене произошли некоторые сбои. Неделей ранее в Сан-Антонио Даррен попытался выполнить причудливый маневр с поворотом и опрокинул свою собственную микрофонную стойку. На последнем концерте в Эль-Пасо Куп действительно начал играть не ту песню в какой-то момент сета, вынудив остальных участников группы быстро переключить передачу и сыграть не в той последовательности, которую они отрепетировали. Когда после шоу разъяренные Мэтт и Джейк столкнулись с этими ошибками, оба просто заявили, что причиной неудач была дорожная усталость и чрезмерное повторение, а не наркотики и алкоголь.

"Это гребаная чушь, и ты это знаешь!" Мэтт гремел оба раза. "Есть чертова причина, по которой у нас было это правило, и это, блядь, оно!"

К сожалению, всякий раз, когда они пытались спорить, или требовать, или даже умолять вернуться к правилу трезвости, вмешивался Грег и напоминал двум участникам ритм-секции, что они вольны делать все, что захотят, перед концертом или даже во время него. "Я ваш босс", - говорил он им. "Мэтт и Джейк - ваши сверстники. Вы не должны поддаваться давлению сверстников. Ты можешь просто сказать им "нет"".

"Я не думаю, что это именно то, что имела в виду Нэнси Рейган, когда писала эту маленькую крылатую фразу", - кисло сказал Джейк, впервые услышав это.

Даррен и Куп определенно говорили "нет" наркотикам в этот вечер. Прибыв в Остин в два часа дня, они отказались от кофе в пользу трех банок кока-колы. В течение всего дня, пока группа разъезжала с места на место, раздавая автографы и приветствуя фанатов, а также беседуя с остинскими диск-жокеями на местной хард-рок-станции, они вдвоем пили пиво, пили хиты и нюхали одну за другой порцию кокаина. После саундчека, когда время выхода на сцену подходило все ближе и ближе, они продолжали в том же духе, осушая бутылки пива и выбрасывая их в мусорное ведро, прикладываясь к трубке всякий раз, когда их кайф начинал спадать, и выпрашивая у Грега еще одну реплику всякий раз, когда эти первые два поблажки начинали утомлять их. К тому времени, как они вышли на сцену, оба были взвинчены и вспотели, их глаза были расширены и вялыми, их движения попеременно неуклюжими и чересчур быстрыми. Они были, мягко говоря, испорчены до неузнаваемости, в стратосфере, уничтожены по самые жабры.

Во время сета Куп трижды ошибся со своим барабанным боем. Дважды остальным участникам группы удавалось сделать кавер-версию так, чтобы публика этого не заметила, но в третий раз он сыграл нарастающую барабанную дробь в начале песни после первого куплета, а не после второго, сбив всю песню с толку и заставив всех их топтаться на месте большую часть десяти секунд, их инструменты звенели вразнобой, когда Билл и Мэтт пытались смешаться и повторить ошибку, в то время как Джейк и Даррен пытались вернуть их в нужное русло. Зрители разразились шокированным смехом и даже несколькими одобрительными возгласами, прежде чем смогли взять себя в руки и продолжить песню. Аплодисменты после этой песни были самыми приглушенными, которые они когда-либо слышали.

Еще более неловким, однако, был Даррен. Хотя он не допустил ошибки в своей реальной игре, он все еще производил настоящее впечатление, пробуя новые танцевальные движения в своей программе. Он прыгал вверх-вниз, дрыгал ногами, корчил злобные рожи толпе, кружился взад-вперед и вообще делал все, что мог, чтобы привлечь к себе внимание. Джейк предположил, что он думал, что ведет себя круто, но на самом деле он выглядел как пьяный придурок — исполнительская версия того, как надевают абажур на голову на вечеринке.

Когда крики на бис достигли своего пика, Джейк и Мэтт обменялись взглядами, полными гнева и беспомощности, оба понимали, что из-за двух неудач они сыграли некачественно, и оба ненавидели тот факт, что они мало что могли с этим поделать. Ни один из них не мог знать, что худшее еще впереди.

Даррен сделал последний глоток из трубки, фактически поджег смолу в черенке трубки, так как весь горшок был выкурен. Он вернул сигарету и зажигалку Бобби, выдул свою сигарету, а затем сделал последний глоток своего Gatorade. Он улыбнулся, почувствовав, как последний всплеск ТГК проходит через его мозг, возвращая желанный кайф. Да, он был готов пойти и спеть последние две песни прямо сейчас. И он был полон решимости показать этим техасским фанатам, кто он такой. Джейк и Мэтт думали, что у них есть какие-то приемы? У них ни хрена не было. Он был действительно важным человеком в группе, он и его бас. В конце концов, без баса у остальных из них не было бы ритма для игры, не так ли? Почему этим двум придуркам—примадоннам — троим, если учесть этого зануду Билла, - приписали весь успех "Невоздержанности"?

Он был так поглощен этими мыслями, что не заметил, как остальные четверо уже вернулись через левую дверь на сцену. Даже аплодисменты, раздавшиеся в ответ из толпы, не помогли ему понять. Потребовался шлепок Бобби по спине и крик "Вперед!" ему в ухо, чтобы заставить его двигаться. Он переступил порог и обнаружил, что остальные участники группы уже на своих местах, с инструментами в руках. Из толпы раздался еще один взрыв смеха по поводу его позднего прибытия, и оба, Мэтт и Джейк, уставились на него.

Он не обратил на них внимания. Он просто взял свой бас и установил его в нужное положение. Просто чтобы показать, кто был настоящим талантом группы, он сыграл быстрое басовое соло на двенадцати нотах, что определенно не было частью выступления на бис. Он ожидал аплодисментов, но вместо этого получил изумленный вздох толпы. Очевидно, его талант был слишком утонченным для этих техасских придурков.

Куп досчитал до четырех, и они начали исполнять первую песню на бис: Rules of the Road с нового альбома. Это была одна из песен Джейка и одна из наименее любимых в исполнении Даррена. Джейку нравились изменения темпа в его песнях, и эта была просто переполнена ими. Это началось быстро, замедлилось во время первого куплета, ускорилось почти до хэви-металлической интенсивности во время припева, а затем снова замедлилось ко второму куплету и переходу. Самому Джейку постоянно приходилось переключаться с акустического звучания во время медленных партий обратно на дисторшн в более быстрых частях, причем это переключение осуществлялось нажатием одной из педалей эффектов, расположенных вокруг его микрофонной стойки. Быстрое и постоянное изменение темпа означало, что Даррен не мог выполнить много новых крутых движений, которые он пытался внедрить в свое сценическое мастерство.

Когда Правила дорожного движения закончились, Даррен заметно оживился. Финальная песня была его абсолютной любимой, которую они исполнили: Кому нужна любовь? Это был настоящий рок-шедевр с быстрым, тяжелым и довольно последовательным ритмом, который он действительно мог отбивать на своем басу так, как и должна была отбиваться рок-музыка. Они приступили к этому под одобрительный рев толпы. Руки Даррена делали свою работу автоматически, его левая рука нажимала на лады и двигалась вверх и вниз по грифу, левая перебирала толстые струны с идеальной точностью. Он прыгал вверх-вниз во время игры, двигаясь взад-вперед, корча суровые рожи, которые, по его мнению, были просто самой крутой ебаной вещью на свете. Дважды по ходу исполнения песни он был так увлечен своими прыжками, движениями и гримасничанием, что забывал вернуться к микрофону и спеть бэк-вокал к припеву. Упс, подумал он, когда это произошло. Тогда, блядь, подай на меня в суд. Не то чтобы его голос был действительно нужен, когда Мэтт, Куп и Билл играли свои роли. На самом деле, возможно, он поговорил бы с Грегом о том, чтобы полностью отстранить его от обязанностей певца. Необходимость все время биться о микрофон отвлекала его от сценического мастерства.

Когда Мэтт начал исполнять главное соло песни, а Джейк отступил, чтобы привлечь к нему внимание, Даррен остался в передней части сцены, решив, что нужно сделать еще несколько движений. Он подпрыгнул вверх-вниз еще несколько раз, а затем отскочил вправо, чтобы оказаться рядом с Мэттом. Его намерением было столкнуться плечом к плечу с гитаристом, один из тех приемов товарищества, которые выглядели так круто, но вместо этого он врезался в Мэтта со значительной силой. Мэтт отлетел в сторону от удара, дважды споткнувшись и чуть не упав. В последнюю секунду ему удалось удержаться на ногах, и, хотя он бросил убийственный взгляд на Даррена, его пальцы ни разу не пропустили струну, и соло не прервалось.

Упс, снова подумал Даррен. Наверное, это выглядело не очень хорошо. Но с другой стороны, если бы Мэтт не был таким чертовски неуклюжим на ногах, он, вероятно, был бы немного лучше подготовлен. Надеюсь, он извлечет из этого урок. Может быть, если бы он немного покурил и позволил себе расслабиться, как мы с Купом, ему было бы здесь лучше.

Даррен вернулся к своему микрофону, подпрыгивая на всем пути. На полпути он переступил через гитарный шнур Джейка, зацепил его ногой и аккуратно вырвал его из гитары Джейка, мгновенно заглушив бэк-рифф как раз перед концом соло и началом двойной риффовой части песни. Он даже не заметил, что сделал это. Когда он услышал, что гитара Джейка замолкла, он обернулся и увидел, как певец лихорадочно перемещается по сцене, чтобы поднять конец шнура и воткнуть его обратно, и пришел к выводу, что причиной неудачи был сам Джейк.

И они дают мне дерьма за то, что я однажды наступил на шнур, подумал Даррен. Я никогда не позволю его заднице услышать конец этой истории.

Мэтт прикрыл Джейка, как мог, продлив соло еще на десять секунд, достаточно долго, чтобы Джейк снова включился. Затем он повторил концовку, возвращая их к началу следующей части песни. Они исполнили двойной рифф, а затем снова разделились на соло и бэк. Джейк спел третий куплет и финальную группу припевов, и они продвинулись к финальному крещендо. Это было то, чего Даррен ждал.

Даррен жаждал усовершенствовать движение в заключительные моменты последней песни. Он хотел сделать двойной прыжок, а затем развернуться на триста шестьдесят градусов по кругу в третьем прыжке. Когда он попробовал это в первый раз, он был слишком близко к микрофонной стойке и опрокинул ее. Во второй раз, когда его триста шестьдесят превратились в сто восемьдесят, и он смотрел не в ту сторону. На этот раз он был полон решимости все сделать правильно. У него был ритм, он находился достаточно далеко от своего микрофона, и казалось, что так и должно было быть. Он делал это как раз перед финальной кульминацией "взрывов", и толпа сходила с ума, выкрикивала его имя, а на следующий день в газетах Остина в концертных рецензентах вместо Джейка, Мэтта или Билла упоминалось его имя.

Момент настал. Справа от него Мэтт и Джейк отбивали заключительные ноты. Он дважды подпрыгнул в финальном такте, а затем высоко подпрыгнул в воздух для третьего прыжка. Как только его ноги оторвались от земли, он резко развернулся влево, вложив в себя достаточно силы, чтобы проделать весь круг, прежде чем его ноги снова опустились. Маневр мог бы пройти, как планировалось, но он забыл одну маленькую вещь. Он забыл убедиться, что прочистил свой собственный гитарный шнур. Она аккуратно обернулась вокруг его ног, эффективно связав их вместе, и когда он опустился обратно, то не смог расправить их, чтобы сохранить равновесие. Он наклонился вперед, чувствуя, что падает на сцену. Инстинктивно он попытался противостоять этому, сделав еще один прыжок вперед, и при этом прыгнул прямо в опасную зону, окружающую пиротехнический заряд, расположенный перед его микрофоном. Шнур туго натянулся, когда он достиг конца своего провисания, и он снова наклонился вперед, гриф его баса задел подставку для микрофона, его тело приняло горизонтальное положение. Он обнаружил, что смотрит прямо вниз, на пиротехнический заряд, и, охваченный внезапным ужасом, сумел повернуть голову влево.

Он услышал грохот, громче, чем когда-либо прежде. Яркая вспышка света ослепила его даже сквозь закрытые веки, и жгучая боль пронзила правую сторону его тела. Воздух был выбит из его легких, и он почувствовал, что летит по воздуху, крутясь все вокруг и вокруг, как футбольный мяч, брошенный по неуклюжей спирали. А потом он рухнул на море человеческих тел, слыша слабые звуки криков сквозь сильно звенящие уши.

Срань господня! Разум Джейка кричал, когда он наблюдал, как Даррен взлетел на восемь футов в воздух, кружась по спирали все больше и больше, и приземлился где-то в темноте мошпит-пит перед сценой. Радостные возгласы зрителей оборвались в одно мгновение, как будто кто-то нажал кнопку отключения звука. Из самой мошпит-пит он мог слышать крики сквозь звон в ушах.

Он крутанул регулятор громкости на своей гитаре в нулевое положение и бросил ее на землю, бросившись вперед, на ходу хватая основной микрофон. Он посмотрел вниз, но не смог разглядеть ничего, кроме корчащейся массы тел в темноте.

"Все, - сказал он в микрофон, - пожалуйста, отойдите от него. Дайте нам немного места. Отойдите!"

Мэтт промчался мимо справа от него. Он спрыгнул со сцены в мош-яму и начал проталкиваться сквозь нее.

"Свет в доме!" Сказал Джейк в микрофон. "Пожалуйста, включите свет в доме. Нам нужно посмотреть, что там внизу".

Зажегся свет, осветив царивший внизу хаос. Джейк бросил микрофон и тоже спрыгнул со сцены, обнаружив себя окруженным потными телами. Он начал проталкиваться сквозь толпу. "Отойдите", - сказал он. "Отойдите. Пропустите меня".

Он проложил себе путь к позиции Даррена, расталкивая локтями собравшуюся толпу, никто из которой не откликался на его мольбы отступить. Наконец он встал, глядя сверху вниз на басиста. Он лежал на спине с закрытыми глазами, от его тела поднимался дым, особенно от головы, где сгорела добрая часть его волос. Правая сторона его лица, правая рука, части обнаженного правого бока и живота, а также значительная часть правой ноги были ярко-красного цвета, как солнечный ожог, только намного хуже. Его бас-гитара лежала рядом с ним, гриф был сломан пополам, струны порваны и свободно свисали, корпус обуглился и дымился. Мэтт стоял на коленях рядом с ним, тряся его.

"Он мертв?" Джейк закричал.

"Если это не так, я, блядь, убью его!" - крикнул Мэтт в ответ. Он сильно встряхнул меня. "Даррен!"

Глаза Даррена распахнулись, он смотрел вокруг невидящим взглядом. "Мой член!" - в панике закричал он. "Это оторвало мой гребаный член?"

Это не оторвало его гребаный член. Кожаные шорты, которые он носил, защищали эту часть его тела. У него также не было переломов костей ни от сотрясения мозга, ни от эффектного полета по воздуху (хотя трое зрителей были ранены, когда его двухсотдвадцатифунтовая дымящаяся туша приземлилась на них). Что он действительно получил, так это ожоги второй степени по всей правой ноге, правой руке, правой части грудной клетки и брюшной стенки, а также правой стороны лица и шеи. Он также перенес обширный разрыв правой барабанной перепонки, что оставляло сомнения в том, что он когда-либо полностью восстановит слух с этой стороны. Его волосы полностью выпали, большая их часть сгорела при взрыве, остальные сбрили в ожоговом центре Остина позже той же ночью. В течение следующих сорока восьми часов он пролежал на больничной койке, капельница морфия сдерживала сильнейшую боль, в то время как на его обожженной коже вздувались и опадали волдыри.

Они выписали его с рецептом на сильнодействующие обезболивающие таблетки и строгими инструкциями менять повязки один раз в день и соблюдать постельный режим до заживления кожи. Они хотели, чтобы он проверялся каждые три дня в течение следующих двух недель. Но этому просто не суждено было сбыться.

"Нам пришлось отменить первые два концерта в Далласе, - сказал Грег, когда они садились в автобус на больничной стоянке, - но прямо сейчас они готовятся к третьему. Мы должны быть там к трем часам дня. У нас не будет времени на обычные интервью и автограф-сессии, но мы должны быть в состоянии провести саундчекинг вовремя".

"Подожди минутку", - сказал Джейк, услышав это. "Ты хочешь сказать, что мы не едем домой?"

"Шоу должно продолжаться", - ответил Грег. "Достаточно того, что нам пришлось отменить два концерта в одном из наших крупнейших городов. Вы хоть представляете, сколько доходов мы потеряли?"

"Даррен не может так играть", - сказал Мэтт. "Он выглядит как гребаный мультяшный персонаж, в которого выстрелили из пушки".

"И у него разорвана барабанная перепонка", - добавил Джейк. "Разве они не сказали ему избегать громких звуков, пока она не заживет?"

"Он может навсегда потерять слух в этом ухе, если не сделает этого", - сказал Куп.

"Я действительно не думаю, что смогу играть", - согласился Даррен. "Эти ожоги очень болят. Все гребаное время, чувак".

"Ерунда", - пренебрежительно сказал Грег. "Я позабочусь о том, чтобы все прошло хорошо. Я куплю ему затычку для этого уха и закрою его раны влажными бинтами, когда он выйдет на сцену ".

"Но мои волосы!" Даррен плакал. "У меня нет никаких гребаных волос!"

"Мы купим тебе шляпу", - сказал Грег. "Поверь мне в этом. Я знаю, что делаю".

"Нет", - сказал Мэтт. "Это слишком, Грег. Мужчина обожжен, и у него волдыри по всему телу. Мы больше не будем давать никаких концертов, пока он не выздоровеет".

"Тогда вы будете нести ответственность за весь недополученный доход за любые пропущенные даты", - сказал Грег. "За все это. Это включает в себя продажи товаров и все сборы за неудобства, связанные с возвратом билетов. Вы думаете, что сейчас вы в минусе? Взяв двух-или трехнедельный перерыв в туре, вы потеряете еще около полумиллиона долларов. Это то, чего вы хотите?"

"Какая, блядь, разница?" Заорал Мэтт. "У нас уже четверть миллиона в кармане. Сколько еще полмиллиона в придачу? Отвези нас домой, пока Даррен не поправится. Если ты не хочешь этого делать, посели нас в отеле здесь, в Остине. Вы также можете записать это на наш счет ".

"Почему бы нам не позволить Даррену решить это?" Спросил Грег. "В конце концов, ты говоришь от его имени". Он повернулся к Даррену и изобразил на лице свою лучшую улыбку. "Даррен? Что ты думаешь? Если я смогу устроить тебя достаточно комфортно, как ты думаешь, ты сможешь продолжать?

"Скажи ему "нет", Даррен", - сказал Джейк. "Это чушь собачья!"

Даррен выглядел несчастным. "Я хочу, - сказал он, - но не думаю, что смогу. Мне действительно больно, понимаешь?"

"Я дам тебе обезболивающее, прежде чем ты продолжишь", - пообещал Грег.

"О, это чертовски блестящая идея", - сказал Мэтт. "Разве не гребаные наркотики привели нас в эту ситуацию в первую очередь?"

"Что это должно означать?" Потребовал ответа Даррен.

"Это значит, что тебя раздавило там, на сцене, и именно поэтому ты споткнулся о собственный шнур и приземлился на заряд взрывчатки!" - крикнул Мэтт. "Если бы мистер Я хочу отсосать Джозефу Смиту, сидящему здесь, не сказал тебе, что ты больше не обязан меня слушать, ничего из этого дерьма не случилось бы!"

"Это гребаная ложь!" Даррен заорал. "Он только что сказал мне, что я могу делать то, что хочу. Курение травки не имело никакого отношения к тому, что произошло!"

"Я согласен", - сказал Грег. "Я больше склонен думать, что несчастный случай был вызван отсутствием хореографии в ваших декорациях. Если бы ты позволил нам обучить тебя этим танцевальным движениям до того, как мы отправились в тур, Даррен не пытался бы импровизировать самостоятельно ".

"Господи", - сказал Мэтт. "Круг за гребаным кругом мы сталкиваемся с этим дерьмом".

"Если я продолжу, - сказал Даррен, - я вообще не смогу выполнить ни одного из своих движений. Это будет нормально?"

"Сделай нам одолжение, Даррен", - сказал Мэтт. "Держи свои ходы при себе в будущем".

Даррен выглядел обиженным, а затем рассерженным. "Что не так с моими движениями? Ты просто завидуешь, потому что не умеешь их делать? Публика любит их, чувак. Они, блядь, их любят!"

"Да", - сказал Мэтт. "Особенно те три человека, на которых ты приземлился после того, как одно из твоих движений подбросило тебя в воздух, как гребаного циркового артиста".

"Это была хорошая демонстрация баллистической дуги", - сказал Билл со всей серьезностью.

"Послушай, - сказал Грег, - я понимаю, что какое-то время ты не сможешь делать свои движения. Зрители это тоже поймут. Во всех газетах писали о том, как вы обожглись из-за несчастного случая с пиротехническими зарядами. Все, что вам нужно сделать, это встать у микрофона и сыграть на басу. Старайся отступать, когда Мэтт исполняет соло. Важно, чтобы ты продолжал. Тебе будут аплодировать просто за то, что ты это делаешь. Они поймут, почему ты не можешь двигаться с обычным энтузиазмом".

"Хорошо", - сказал Даррен. "Я попробую".

Сначала это выглядело сомнительно. Во время проверки звука Даррену пришлось сидеть в кресле и держать свой новый бас Brogan подальше от тела. Тыльная сторона его правой ладони была обожжена, и каждый удар по струнам отдавался болью вверх и вниз по руке. И даже с затычками для ушей звук концертного уровня, вырывающийся из усилителей, создавал ощущение, что кто-то втыкает нож для колки льда ему в правое ухо.

"Я не знаю об этом, Грег", - сказал он, когда проверка звука была завершена. Даже после таблеток, которые я принял, это гребаная агония, чувак ".

"Не волнуйся", - сказал ему Грег. "Тебе будет удобнее во время шоу".

И он был. Его обожженная нога и рука были обмотаны увлажненными бинтами, пропитанными лидокаиновым желе. Он был одет в пару свободных черных спортивных штанов и еще более свободный белый свитер. Они надели ему на голову, ухо и шею бандану, пропитанную лидокаином, а затем накрыли бейсбольной кепкой "Невоздержанность" из торговых запасов.

"Как ощущения?" Спросил его Грег.

"Лучше", - сказал Даррен. "Все еще больно, когда я двигаюсь, но не так сильно".

"Что ж, давайте позаботимся об этом прямо сейчас", - ответил Грег, открывая свою маленькую черную сумку. Он вытащил шприц и пузырек с лекарством.

"Чувак", - сказал Даррен, наблюдая, как Грег набирает прозрачную жидкость в шприц. "На самом деле я не люблю иголки, ты же знаешь".

"Это всего лишь маленькая иголка", - сказал Грег. "Через секунду все закончится".

"Что именно ты ему даешь?" Спросил Мэтт.

"Это стандартное фармацевтическое обезболивающее", - ответил Грег, доставая спиртовой тампон. Он стянул с плеча свитер Даррена, обнажив его незагорелую левую руку.

"Имя, Грег", - настаивал Мэтт. "Как называется это дерьмо?"

"Демерол", - ответил Грег. "Как я уже сказал, стандартное обезболивающее, используемое в больницах по всей стране".

"Ах, Демерол", - сказал Мэтт с понимающим кивком. "Один из наиболее мощных наркотиков, доступных в продаже". Он посмотрел прямо на Даррена. "Это как героин, но действует дольше".

Даррен перевел взгляд с иглы на лицо Мэтта, потом на Грега. "Нравится героин?" спросил он. "Я не разбираюсь в этом дерьме, чувак. Я не хочу употреблять героин".

"Это не похоже на героин", - настаивал Грег. "Демерол - это обезболивающее, производимое на лучших американских фармацевтических заводах и используемое врачами по всей стране для облегчения боли. Героин - это нелегальный уличный наркотик, который вы растапливаете в ложке и вводите себе в вены. Они совершенно разные. Теперь стой спокойно".

"Но..." - начал Даррен.

"Просто расслабься", - успокаивал Грег. "Я знаю, что делаю". Он воткнул иглу в предплечье Даррена и нажал на поршень. Даррен все это время держал глаза закрытыми. Наконец, он позволил им со скрипом открыться.

"Я не чувствую никакой разницы", - сказал он.

"Я ввел это тебе внутримышечно, а не внутривенно", - сказал Грег. "Это займет пятнадцать или двадцать минут, чтобы начать работать, но это продлится дольше — возможно, на все шоу".

Даррен выглядел сомневающимся, но по мере того, как минуты тикали все ближе и ближе к началу шоу, а наркотик просачивался в его вены и капилляры, постепенно прокладывая себе путь через кровоток к рецепторам в мозге, выражение сомнения сменилось чем-то вроде восторга. "Вау", - сказал он, улыбаясь и кивая головой. "Это какое-то крутое дерьмо".

"Да?" - спросил Куп. "Лучше, чем травка?"

"Не лучше, - ответил Даррен, - но по-другому".

"Неважно, каково это на ощупь", - сказал Мэтт. "Ты сможешь так играть?"

Даррен встал. Сначала он немного пошатывался, но когда привык, смог с легкостью ходить взад-вперед. Он несколько раз согнул обожженную руку. "Все еще немного болит", - сказал он, - "но это не беспокоит меня так сильно, понимаешь?"

"Это именно то, что он должен делать", - сказал Грег с улыбкой. "Я думаю, у тебя там все будет просто отлично".

"Просто отлично", вероятно, было не лучшим описанием того, что сделал Даррен, но ему удалось пройти через шоу. Он уверенно подошел к микрофону, взял в руки свой бас, и когда зажегся свет, когда по сцене прокатился первый за ночь взрыв, он даже не вздрогнул. Публика громко приветствовала, даже громче, чем обычно. И он играл. Его руки двигались так, как и должны были, ударяя по нужным струнам в нужном порядке в нужное время. Он спел вспомогательный текст, который должен был спеть. Он не допустил ошибок. Но на протяжении всего шоу он почти не двигался. Он не раскачивал свое тело в такт, который помогал задавать. Он не переминался с ноги на ногу, не пожимал плечами и не крутился взад-вперед. Он, безусловно, не прыгал, не крутился и не корчил рожи. Когда приходило время соло Мэтта, он отступал на несколько шагов, освобождая зону внимания. Когда пришло время для взрывов, он попятился немного быстрее. По сути, он казался не более чем аниматронным басистом или, возможно, голографическим, в то время как остальная часть группы двигалась, поворачивалась, раскачивалась и исполняла свое обычное восторженное исполнение. Это было некрасиво, но шоу продолжалось, и когда оно наконец закончилось, зрители, как обычно, зааплодировали.

"Хорошая работа, Даррен", - поздравил его Грег, когда они покидали сцену после финального выхода на бис. "Ты там просто отлично справился".

Даррен просто кивнул, его лицо было залито едким потом. "Тот укол, который ты мне сделал, подействовал", - сказал он. "Могу я заказать еще одну?"

Он получил еще один. Грег подстрелил его и отправил обратно в отель на лимузине, нанятом специально для этого случая. В то время как остальные участники группы занимались своими обычными делами после концерта, Даррен рухнул в свою кровать и проспал до восьми утра следующего дня.

Следующие две недели прошли в череде последовательных свиданий. Они выбрались из Техаса в Нью-Мексико, Аризону и Колорадо. Постепенно ожоги Даррена зажили, и он начал немного больше передвигаться по сцене. Пропитанные лидокаином бинты исчезли, но беруши, бандана и шляпа остались. Как и уколы Демерола. Несмотря на то, что волдыри на его коже все лопались и исчезали, он настаивал на том, чтобы ему делали "обезболивающий укол", как он это называл, до и после каждого выступления.

"На кой хрен тебе это дерьмо?" Мэтт потребовал от него ответа, когда Грег составил правильную дозировку перед первым из трех концертов в Денвере. "Ты больше не обгорел. У тебя даже волосы, блядь, отрастают!"

"Это мое ухо", - настаивал Даррен. "Это чертовски больно, когда я слышу что-то громкое. Я не смогу пережить шоу, если что-нибудь не приглушит боль ".

"Господи", - сказал Мэтт с отвращением. "Твое гребаное ухо - моя задница. Ты становишься зависимым от этого дерьма, Даррен. Ты что, не понимаешь, что этот мудак с тобой делает? Он превращает тебя в гребаного героинового наркомана".

"Это не героин!" Даррен закричал. "И я не зависим от него. Это только от боли. Гребаное шоу должно продолжаться, чувак. Ты это знаешь!"

Шоу продолжались. Вскоре волосы Даррена отросли достаточно, чтобы он мог снять шляпу и бандану. Но он продолжал жаловаться на свое ухо и требовать уколов до и после каждого выступления. В дополнение к обезболивающим уколам он снова начал пить пиво, курить марихуану и нюхать кокаин перед выходом на сцену. Куп присоединился к нему во всех этих начинаниях, за исключением обезболивающих уколов. В результате всего этого на сцене время от времени допускались ошибки, но они оставались незначительными, поскольку оба, казалось, научились поддерживать игру на определенном уровне. Тем не менее, ошибки были ошибками, и каждая из них вызывала яростные крики Мэтта и мольбы Джейка воздержаться от опьянения перед выступлением. Однако мольбы и вопли остались неуслышанными, поскольку Грег всегда был рядом, чтобы дать барабанщику и басисту понять, что он их босс, а не Мэтт или Джейк.

Тур The Thrill of Doing Business завершился 3 сентября 1984 года последним из четырех аншлаговых концертов в Лос-Анджелесе. Intemperance отыграли 126 концертов в 96 городах Америки, на которых в общей сложности оплатили билеты 1 308 297 человек. Между тем, Острые ощущения от ведения бизнеса — альбом — стал платиновым и продолжал оставаться в прошлом, быстро приближаясь к статусу дважды платинового, которого было бы легко достичь — если бы текущие темпы продаж сохранялись — к Рождеству. Crossing the Line — второй выпущенный сингл — быстро взлетел в чартах до первой десятки, а затем провел почти месяц, карабкаясь вверх оттуда. По завершении тура CTL — как его называли связанные с ним музыкальные профессионалы — сцепились в яростной битве за первое место с тремя другими песнями — все они были основными в чарте Top Forty. "Охотники за привидениями" Рэя Паркера-младшего, При чем тут любовь Тины Тернер и, самая жесткая из конкурентов, песня под названием I Love To Dance группы La Diferencia, поп-группы из Венесуэлы, выпустившей американский альбом на лос-анджелесском лейбле Aristotle Records. Когда Intemperance провели свою первую неделю в Лос-Анджелесе, переезжая в свои новые квартиры и восстанавливая силы после долгого, мучительного путешествия, которое только что завершилось, CTL наконец достигли второго места в чартах, уступив первое место I Love To Dance. Он продержался там еще две недели, пытаясь вытеснить хит венесуэльской группы — на второй неделе разница в продажах синглов составила менее пятисот, — но в конечном счете им это не удалось. CTL начал падать, а I Want To Dance держался, оставаясь на первом месте, как оказалось, еще шесть недель.

"Что, черт возьми, не так с музыкальными потребителями в наши дни?" - разглагольствовал Мэтт в тот день, когда CTL начал падать. Он, Билл и Джейк потягивали напитки на балконе новой квартиры Джейка, вне пределов слышимости Мэнни, который снова был нанят слугой Джейка. "Я имею в виду, на самом деле, я мог бы понять, если бы Тина Тернер обошла нас с первого места, потому что Тина, по крайней мере, настоящий музыкант с потрясающим голосом, и в той песне, которую она исполняет, есть какая-то чертова душа, понимаешь, что я имею в виду?"

"Я знаю, что ты имеешь в виду", - сказал Джейк, и он фактически согласился с этой оценкой.

"Но что это за дерьмо "Я хочу танцевать" - "Я хочу танцевать"? Так она, блядь, хочет танцевать? Кому какое дело до этого? Говорю вам, MTV сотворило с нами такое дерьмо. Это и увлечение публики чертовыми странами третьего мира ".

"На самом деле, - сказал Билл, - в Венесуэле уровень жизни довольно близок к уровню Соединенных Штатов и Канады".

"Что?" - спросил Мэтт.

"О да", - сказал Билл. "У них обильные запасы нефти. Они были крупнейшим поставщиком иностранной нефти в Соединенные Штаты со времен арабского нефтяного эмбарго 1973 года. Они также являются единственным членом ОПЕК в западном полушарии. Все эти доходы от продажи нефти составляют валовой внутренний продукт, который почти равен..."

"Занудно", - сказал Мэтт, затягиваясь сигаретой.

"Что?"

"Мне насрать на их доходы от нефти".

Билл выглядел обиженным. "Я просто пытался сказать вам, что Венесуэла не является страной третьего мира", - сказал он.

Лицо Мэтта несколько раз исказилось, когда сформировались вспышки гнева, а затем погасло. Наконец он кивнул. "Я прошу прощения", - сказал он. "Тогда можем ли мы назвать их страной второго мира?"

"Это было бы более точным описанием", - согласился Билл.

"Хорошо", - сказал Мэтт. "В общем, эта венесуэльская сучка со своим дурацким акцентом и своим гребаным распятием на шее приезжает из этой страны второго мира, поет о том, как она хочет танцевать, снимает видео, где ее сиськи подпрыгивают повсюду под обтягивающей рубашкой, и все это проглатывают. Никто не замечает, что сама песня кусает задницу".

"Как выглядят ее сиськи на видео?" — спросил Джейк, который на самом деле не видел этого — поскольку он презирал саму концепцию музыкальных клипов - и не слышал ничего, кроме обрывков самой песни, поскольку ее не крутили на станциях, которые он обычно слушал.

"Они красивые сиськи", - признал Мэтт. "Что-то вроде грейпфрута размером, с большим количеством хорошей упругости. И сама сучка выглядит довольно экзотически. Темные волосы, светлая кожа. Такая кожа, от которой тебе хотелось бы сойти с ума".

"Светлая кожа, да?" Сказал Джейк, подумав. "Она на самом деле уроженка Венесуэлы или они все это дерьмо выдумывают?"

"Я уверен, что они искренне говорят о ее географическом происхождении", - сказал Билл. "Светлый оттенок кожи не так уж необычен среди венесуэльцев. Как нация, они сохраняют гораздо более высокий процент испанской крови среди своих граждан, чем более знакомые латиноамериканские нации, такие как Мексика и Куба ".

"Так ты бы тоже на нее запал?" Спросил его Джейк.

"Все молекулярное движение останавливается при абсолютном нуле?" Ответил Билл.

Джейк секунду смотрел на него. "Это значит "да"?" спросил он.

"Гребаный Э", - согласился Зануда.

"Я так и думал", - сказал Джейк.

"Хорошо", - сказал Мэтт. "Теперь, когда мы все согласны, что были бы без ума от нее, давайте продолжим наш разговор о ней и ее дерьмовой поп-группе и о том, как глупость и полное отсутствие музыкального вкуса у американской публики позволили им лишить нас нашего законного места на вершине чертового музыкального чарта".

"Ты уже знаешь ответ на этот вопрос, Мэтт", - сказал Джейк. "Это демографическая проблема. Они поют поп-музыку. Ты помнишь, что означает "поп"? Это означает "популярный". Дерьмо, которое они производят, предназначено для охвата всего демографического спектра. Оно не такое жесткое, как рок и хэви-метал, в нем нет звона, как в кантри ".

"Кантри?" Переспросил Мэтт. "Даже не упоминай это слово в моем присутствии!"

"Прости меня", - сказал Джейк. "Но в любом случае, поп-группы специализируются на запоминающихся мелодиях, под которые музыкально неискушенные люди — которые, к сожалению, составляют большинство американской публики — могут подпевать. У них не обязательно должны быть сильные тексты, или хорошие гитаристы, или музыкальная глубина любого рода. У них просто должен быть бэкбит, под который можно танцевать, и запоминающийся припев, который запомнится вам. Если они смогут записать эту формулу, две трети чертовой страны будут покупать их дерьмо, и это пересекается практически со всеми демографическими показателями. У них такая же вероятность, что двенадцатилетний мальчик купит их дерьмо, как и у шестидесятилетней женщины. Удивительно, что мы выстояли против них с таким количеством песен, какое у нас есть. По-моему, то, что мы вообще попадаем в чарты синглов, не говоря уже о борьбе за первое место, свидетельствует о наших музыкальных способностях ".

"Ты хочешь сказать, что мы попадаем в категорию поп-музыки?" - Спросил Мэтт, потрясенный самой мыслью.

"Нет, вовсе нет", - сказал Джейк. "Я говорю, что наша основная аудитория - это люди в возрасте от подросткового до двадцатилетнего возраста — старшеклассники и студенты колледжа. Это те, кто любит хард-рок, и мы доминируем в этой аудитории с тех пор, как они начали играть Descent на радио. Однако наш материал настолько музыкален, его так приятно слушать, что мы перешли демографическую черту в традиционную поп-музыку. Большинство из этих людей покупка ПНО синглов бы не купить Ван Хален один, никогда даже не слышали лед зепплин или переменного/постоянного тока мелодию, и покупать только наши песни, потому что, не по нашей вине, наши лирические и назад-бить формулы являются удовлетворяющие требованиям, они хотят в поп-музыке".

"То есть ты хочешь сказать, - сказал Мэтт, - что "Пересечение границы" и острые ощущения от ведения бизнеса исполняются людьми, потому что им нравятся ритм и припев?"

"Большинство из них, вероятно, даже не слушают стихи", - сказал Джейк. "А если и слушают, то не понимают их значения. Наша основная аудитория улавливает наш смысл и ценит нас как в музыкальном, так и в лирическом плане, но тогда наша основная аудитория - это люди, покупающие альбом целиком, а не синглы ".

И до сих пор эта аудитория сохраняла Острые ощущения от ведения бизнеса — альбом занимал первое место в чартах альбомов девятую неделю подряд, и никаких признаков падения в ближайшее время не было. Они аккуратно вытеснили альбомы, выпущенные как Тиной Тернер, так и Лайонелом Ричи, оба из которых ранее занимали первое место.

"Синглы ни хрена не значат по большому счету", - сказал Джейк. "Я имею в виду, конечно, они зарабатывают немного денег для National, и они приносят престиж отдельным песням, но продажи альбомов здесь в первую очередь. К Рождеству мы продадим два миллиона копий Thrill и почти три миллиона копий Descent. Вот где хард-рок окупает себя. Наши фанаты — не педики поп-музыки, которые покупают синглы, — а настоящие фанаты, парни и девушки в джинсах и коже, с длинными волосами, те, что курят травку и жуют грибы, они покупают альбомы, а не синглы. Наша сила здесь в том, что наш первый альбом был полон хорошей музыки. В нем не было просто двух или трех хороших песен, а остальные были дерьмовыми. Люди услышали песню Descent, затем они услышали, Кому нужна любовь. Именно тогда продажи альбомов начали расти в городах, в которых мы не гастролировали. Теперь, когда мы зарекомендовали себя как группа, создающая хорошую музыку, наши основные фанаты расхватали копии Thrill — альбома — в тот момент, когда он поступил в продажу. Thrill тоже полон хорошей музыки. Основные фанаты выберут любимые треки из тех, которые вообще не звучат по радио. Это то, на чем нам нужно сосредоточиться в будущем. Радовать наших основных фанатов, а не фанатов поп-музыки".

"И способ порадовать основных поклонников, - сказал Мэтт, понимая, к чему он клонит, - это продолжать выпускать альбомы, наполненные хорошей музыкой, вместо альбомов с парой запоминающихся треков, которые будут продаваться синглами".

"Именно", - сказал Джейк. "Худшая ошибка, которую мы могли бы совершить, - это начать угождать фанатам поп-музыки. Если мы начнем создавать запоминающуюся музыку, а не глубокую, если мы начнем писать песни с мыслью о том, как будет выглядеть видео, когда оно будет спродюсировано, или с мыслью о том, как оно будет звучать на радио, мы канем в безвестность еще через два альбома. Я не хочу этого".

"К черту это", - сказал Мэтт, ужаснувшись самой мысли.

"Я согласен", - сказал Билл. "Мы должны сами контролировать качество. Но как мы это делаем?"

"Нам нужно продолжать делать то, что мы делали до появления Shaver и National Records", - сказал Джейк. "Нам нужно писать наши песни и продюсировать нашу музыку без помех, делать это от всего сердца, как мы привыкли".

"Ворону это не понравится", - сказал Мэтт. "Это займет слишком много времени".

Они знали, что это правда. У них была встреча с Кроу всего за день до этого, и он уже начал настаивать на том, чтобы они как можно скорее отправились в студию звукозаписи для их следующего альбома.

"Если мы сможем заполучить вас туда к первому декабря, - сказал он им, - мы могли бы реально рассчитывать выпустить следующий альбом к первому апреля".

"Первое декабря?" Недоверчиво спросил Джейк. "Ты серьезно?"

"Это проблема?" Ответил Кроу. "Я уже работаю над резервированием студийного времени".

"Есть небольшая проблема в том, что у нас нет никакого гребаного материала для записи", - сказал Мэтт. "Поскольку вы не разрешаете нам записать То, что есть в Книге, и поскольку остальные четыре мелодии, которые мы получили в бункере, не соответствуют качеству альбома, я бы сказал, что это довольно большая проблема".

"Мы не работали ни над чем новым с тех пор, как подписали контракт с тобой", - сказал Джейк. "Требуется некоторое время, чтобы придумать десять мелодий".

"Скорее пятнадцать, поскольку вы, придурки, отвергаете по меньшей мере треть того, что мы предлагаем", - сказал Мэтт.

"Ну, - задумчиво сказал Кроу, - всегда есть те цифры, которые наши команды по написанию песен придумали в качестве наполнителя для последнего альбома. Их восемь, включая Embrace of Darkness, это действительно хорошая мелодия. Мы еще никому не раздавали эти песни, так что все они доступны для вас. Это означает, что вам нужно будет придумать только две собственные песни ".

"Аааа, - сказал Мэтт, - мне было интересно, когда мы вернемся к этому".

"Послушайте, ребята, - сказал Кроу, - я знаю, что вам не нравятся мелодии. В прошлый раз мы отдались вам — уверяю вас, вопреки здравому смыслу, — но на этот раз нам придется твердо стоять на своем. Нам нужно десять песен от вас к 1 декабря. Если ты не можешь придумать их самостоятельно..."

"Мы не будем исполнять твои песни", - перебил Джейк. "Точка. Конец истории. Это последнее слово. Я думал, мы установили это в прошлый раз, когда бодались с вами лбами, люди. Мы предпочли бы, чтобы вы подали на нас в суд за нарушение контракта, разрушили всю нашу карьеру и лишили нас всех заработков до конца наших дней, чем записать песню, которую написал кто-то другой, кроме меня или Мэтта ".

"Этого не случится", - согласился Мэтт. "Давай просто прекратим нести чушь и не будем снова возвращаться к этому глупому спору, ты согласен?"

Кроу вздохнул, умудряясь выглядеть так, будто его чувства были задеты. "Хорошо", - сказал он. "Просто подумал, что стоит выбросить это наружу. Но факт остается фактом, нам нужно отправить вас в студию в начале декабря. Это означает, что вам нужно представить на наше утверждение не менее двенадцати песен к середине ноября. До этого осталось чуть больше месяца".

"Это также немного невозможно", - сказал Мэтт. "К тому времени мы ни за что на свете не сможем придумать двенадцать мелодий. Нам повезет, если удастся заполучить троих или четверых".

"Это еще одна причина рассмотреть возможность использования некоторых наших предварительно написанных материалов", - сказал Кроу.

Мэтт разозлился. Он встал и хлопнул ладонями по столу Кроу, достаточно сильно, чтобы эхо разнеслось по комнате и заставило Кроу в страхе попятиться. "Слушай сюда, долбоеб!" Мэтт заорал на него. "Ты, кажется, не улавливаешь суть этого заранее написанного дерьма, которое твои хакеры состряпали для нас. Это никогда не будет записано компанией "Невоздержанность", невоздержанность! Никогда! Я клянусь перед всем, что для меня свято, я клянусь своей гребаной стратегией! Мы никогда этого не сделаем. Никогда! Теперь ты улавливаешь, к чему я клоню?"

"Хорошо, хорошо", - сказал Кроу, его руки немного дрожали. "Не нужно кричать. Я думаю, вы довольно убедительно изложили свою точку зрения.

Мэтт снова сел. Он вытащил сигарету и прикурил. Кроу сделал то же самое, его рука все еще дрожала.

"Теперь, когда мы с этим разобрались", - сказал Джейк. "У нас остается проблема нехватки времени для записи нового материала. Как сказал Мэтт, вы просите здесь невозможного. Вам нужно продлить крайний срок ".

"Теперь ты просишь невозможного", - ответил Кроу. "Мы не можем допустить никакой задержки между упадком Thrill и выпуском следующего альбома".

"Почему нет?" Спросил Джейк.

"Ну... потому что ты просто не можешь!" Сказал Кроу. "Все это знают. Если вы не будете постоянно удерживать свое имя на вершине чартов, вы в мгновение ока канете в безвестность. Нам нужно выпустить следующий альбом самое позднее к середине апреля ".

Они обсуждали этот вопрос в течение следующих двадцати минут, но в конце концов Кроу — после частной беседы с Дулиттлом, похожей на то, как продавец автомобилей консультируется со своим менеджером по продажам, — неохотно уступил.

"Хорошо", - сказал он. "Обычно мы этого не делаем, но мистер Дулитл согласился дать вам еще немного времени на подготовку нового материала".

"Сколько еще времени?" Спросил Джейк.

"Дополнительный месяц", - сказал Кроу. "Мы отложим начало сессии записи до первой недели января. Это означает, что мы ожидаем от вас двенадцать новых мелодий к середине декабря. Как вы думаете, вы сможете уложиться в этот срок?"

"Это все еще немного натянуто", - сказал Джейк.

"Мы здесь работаем с тобой изо всех сил, Джейк", - сказал Кроу. "На самом деле работаем. Но это лучшее, что мы можем сделать. Теперь все песни не обязательно должны быть шедеврами. Просто дайте нам два или три качественных фрагмента для радиоспектакля и видеосъемки, а остальное может быть наполнителем. Помните, что теперь ваш имидж продается за вас".

Мэтт открыл рот, чтобы что—то сказать - что — то, что, несомненно, было бы наполнено ненормативной лексикой и гневом, - но Джейк положил руку ему на плечо, удерживая его.

"Посмотрим, что можно сделать", - сказал Джейк.

Встреча подошла к концу через несколько минут.

"Гребаный наполнитель", - сказал Мэтт сейчас, когда они потягивали свежие напитки, которые им принес Мэнни. "Я ненавижу само звучание этого слова. Я не продюсирую филлер. Я не буду играть на гитаре для песни, которая является просто филлером ".

"Я согласен", - сказал Джейк. "Я натворил много дерьма во имя продвижения своей карьеры. Я надевал узкие кожаные штаны, чтобы играть перед аудиторией. Я синхронизировал губы под свою собственную музыку перед камерами, чтобы снимать дерьмовые музыкальные клипы. Я отказался от своего Les Paul в пользу Brogan. Но ничто из этого на самом деле не повлияло на саму музыку. Откачивание мелодий-наполнителей или воспроизведение дерьма, написанного другими людьми, переходит черту, которую я не хочу переступать ".

"Это был бы неприемлемый компромисс", - сказал Билл. "Абсолютно и бесповоротно прискорбно".

"Давай заключим договор", - предложил Джейк.

"Соглашение?" - спросил Мэтт.

"Да", - сказал Джейк. "Мы основные участники этой группы, верно? Ты и я пишем мелодии и придумываем базовые мелодии. Зануда, ты единственный, кто знает лучший способ довести эти мелодии до совершенства. Мы - Невоздержанность. Мы те, кто контролирует музыку, которую мы выпускаем, согласны?"

"Согласен", - сказал Билл.

"Чертовски верно", - сказал Мэтт. "Этих двух долбаных наркоманов из ритм-секции можно заменить. Я бы давным-давно заменил задницу Даррена, если бы они мне позволили ".

"Я понимаю", - сказал Джейк. "И поскольку мы являемся ядром группы и поскольку мы контролируем музыку, нам нужно заключить этот договор между нами тремя. Нам нужно поклясться, что мы будем придерживаться наших музыкальных идеалов при создании новой музыки. Не допускаются мелодии-наполнители. Мы не позволим, чтобы наша музыка была скомпрометирована ограничениями времени или вмешательством звукозаписывающей компании. Помните стандарт, который мы использовали перед использованием нового материала на Ди Стрит Уэст?"

Они оба кивнули. В то время стандартом было то, что если три основных участника не пускали слюни, исполняя мелодию перед аудиторией в первый раз, она не исполнялась. Любых сомнений в качестве новой песни Билла, Мэтта или Джейка было бы достаточно, чтобы ее забанили. Это было неписаное и не обсуждаемое правило, но оно имело такой же вес, какой имели Десять заповедей для любителей Библии.

"Если бы мы не сыграли песню перед D Street West", - сказал Джейк. "Это не войдет в альбомIntemperance. Таков договор. У любого из нас есть неоспоримое право вето на мелодию. Это должно быть единодушное одобрение, иначе мы провалим это дело. И никакое давление со стороны Кроу, или Дулиттла, или любого другого придурка не заставит нас передумать. Согласны?"

"Согласен", - сказал Мэтт.

"Согласен", - сказал Билл.

Они скрепили договор так, как скрепляют любое соглашение между собой. Они выпили за это, а затем выкурили косяк в знак празднования.