Невоздержанность

Том 3. Глава 11: Распродажа

Термин “with a bullet” был придуман для таких песен, как первый сингл Селии Вальдес в качестве сольной исполнительницы, The Struggle. Всего после трех недель насыщенного эфира на популярных музыкальных каналах по всей территории Соединенных Штатов и Канады, Struggle дебютировал в чарте Hot 100 на шестьдесят седьмой строчке. На следующей неделе, когда количество просмотров не уменьшилось, он достиг тридцати трех. Через неделю после этого он вошел в топ-20 под номером восемнадцать. Через неделю после этого он вошел в Топ-10 под шестым номером. Оттуда он провел следующие две недели, поднимаясь на позицию номер один, аккуратно вытесняя End of the Road людей из Boyz II, как отделение пехоты, занявшее холм. Оказавшись на первом месте, Борьба оставалась там еще пять недель, прежде чем, в свою очередь, была сместлена одной из мэтрс: Уитни Хьюстон и я всегда буду любить тебя.

Как и предсказывал Джейк, песня была популярна среди населения от восемнадцати до шестидесяти четырех лет, поскольку она не была ни рок-н-ролльной, ни шаблонной поп-песней. Песня нашла отклик у людей из всех слоев общества, всех возрастных групп своим универсальным посланием о том, что любовь испортилась и движется по спирали к своей гибели, исполняемая великолепным контральто Селии и сопровождаемая заунывной мелодией саксофона Лоры.

Дебютная работаДжейка, The Easy Way, удалась не так хорошо, но все равно показала достойный результат. Ее довольно регулярно крутили как на станциях, исполняющих хард-рок, так и на поп-радиостанциях, и исследования показали, что людей, которым понравилась мелодия и которые держали диск радиостанции на месте, когда она включалась, было значительно больше, чем тех, кто переключался. Песня медленно, но неуклонно продвигалась вверх в чарте, достигнув своего пика на восьмой строчке на той же неделе, когда Struggle начала падать вниз. Изи удерживал восьмую строчку еще две недели, а затем она тоже начала медленно опускаться, неделя за неделей, падая быстрее, чем Борьба, которая цепко держалась за Топ-40.

В эти дни компакт-дисков, где больше не существовало такого понятия, как записи со скоростью сорок пять оборотов в минуту с их двумя песнями, выставленные на продажу за доллар, простое наличие хитовых мелодий не приносило KVA Records никакого прямого дохода. Единственный способ, которым они могли бы заработать деньги, - это продавать настоящие полные компакт-диски. И люди не стремились покупать полный компакт-диск, который тогда стоил около десяти долларов по розничной цене, исходя из одной хитовой песни. За период времени между 14^-м июля 1992 года, датой выхода альбомов, и 2 декабря 1992 года, когда и Struggle, и Easy начали выпадать из чартов, было куплено всего пятьдесят пять тысяч копий компакт-диска The Struggle и тридцать три тысячи копий компакт-диска Can't Keep Me Down. Эти цифры встревожили Грега Олдфеллоу, бухгалтера Джилл и менеджера Полин, поскольку они означали, что KVA все еще работает в минусе.

Джейк, Селия, семейство Нердли и Оби, однако, не волновались. Они знали, что как только две хитовые песни выйдут в эфир и начнут попадать в чарты, продажи альбома начнут расти. Пришло время привести в действие вторую фазу его маркетингового плана.

5 декабря Джейк договорился о встрече с Оби, который случайно оказался в Лос-Анджелесе в данный момент. Он заметил, что в последнее время Оби проводит много времени в Лос-Анджелесе, прилетая из Орегона почти каждые выходные, хотя он и the Nerdlys усердно работали над записью его собственного грядущего альбома, но он не придавал этому особого значения. Он, конечно, не подозревал, что Оби приехал навестить свою сестру, чтобы они вдвоем могли поиграть в "спрячь сосиски" в гостиничном номере Оби или дома у Полин. Грег и Селия также были приглашены на встречу, и, поскольку она проходила в ее доме, Полин тоже должна была присутствовать. Джейк привел с собой Лору, зная, что ей не помешает немного отдохнуть. Поскольку была суббота, они решили устроить барбекю после того, как поговорят о делах. Джейк принес несколько нью-йоркских стейков, которые он купил на местном мясном рынке, а Полин - картофель и цуккини, которые она купила на местном фермерском рынке. Селия и Грег принесли несколько бутылок хорошего красного вина, которое они купили в специализированном магазине в Беверли-Хиллз.

Сначала они обсудили дела, и все шестеро заняли места в комнате развлечений Полин. Поскольку на встрече присутствовал Оби, обычное правило - никакого алкоголя - на этот день было отменено. Оби отказался идти на встречу без хорошего стакана виски в какой-либо форме в руке, и он отказался пить в одиночку.

“За успех!” Оби поднял тост, открывая дискуссию.

“Успех!” - эхом откликнулись все они, выпивая из того, что приготовили в баре. В случае Джейка это был крепкий светлый ром с кока—колой, который по-прежнему был его любимым напитком для общего употребления.

“Тогда ладно”, - сказал Оби. “Я полагаю, вы все хотите поговорить о следующем шаге в процессе продвижения альбомов?”

“Ты правильно предполагаешь”, - сказал Джейк. “Пришло время выпустить эти вторые песни в эфир, чтобы мы могли начать наращивать продажи альбомов”.

“Это то же самое, что продолжают говорить мне те иски из National”, - сказал Оби. “Они уже месяц преследуют мою задницу, требуя разрешения на выпуск следующих. Они думают, что ты ждешь слишком долго”.

“Они серьезно боятся, что общественность забудет о нас за четыре недели?” Спросила Селия.

“Особенно после того, как она только что провела пять недель под номером один?” вставил Грег.

“Вы имеете дело не совсем с самыми разумными людьми, когда имеете дело с этими костюмами в том здании”, - сказал Оби. “Они ведут себя так, как будто судьба всего проклятого свободного мира зависит от того, выпустят ли следующую мелодию”.

“Какие мелодии они предлагают нам выпустить?” - С любопытством спросил Джейк, зная, что, вероятно, это будет не то, что, по его мнению, они должны выпустить следующим.

“Для Селии, которую они хотят почему? в качестве следующей”, - сказал Оби.

“Это понятно”, - сказал Джейк. “Они хотят выжать из альбома все, чего он стоит, как можно быстрее”.

“И если они смогут добиться еще одного хита номер один до конца года, им будет что показать своим акционерам, когда начнут поступать гонорары”, - сказал Оби. “Неплохая стратегия, на самом деле”.

“Я не согласен”, - сказал Джейк.

“Как так получилось?” - спросила Полин. “Ты уже дюжину раз говорил, что почему? вероятно, это будет лучшая запись в чартах на всем альбоме”.

“Так и будет”, - сказал Джейк. “Все мелодии на Struggle хороши, но почему? это шедевр — произведение искусства, которое все еще будут исполнять через пятьдесят лет. Мелодичная гитарная партия и мелодия скрипки, смешанные с голосами Селии и Поли в дуэте. Изысканное дерьмо. Публика собирается это проглотить. Вот почему мы пока не выпускаем его для воспроизведения. Мы держим его в резерве и выпускаем только после того, как некоторые другие мелодии попадут в чарты и достигнут пика”.

“Хорошо”, - медленно сказал Оби, слегка кивая головой. “Полагаю, я вижу в этом логику”.

“Какую мою песню они хотят выпустить следующей?” Спросил Джейк.

“Название сокращено”, - сказал ему Оби. “Они хотят это на всех хард-роках, как вчера”.

“Это тоже понятно”, - сказал Джейк, покачав головой. “Они хотят, чтобы я попытался вернуть себе часть репутации хард-рока, которую я потерял”.

“Репутация хард-рока?” - спросила Лора.

“Can't Keep Me Down - самая тяжелая рок-мелодия на альбоме”, - объяснил Джейк. “Многие фанаты хард-рока, которые ассоциируют меня с Невоздержанностью, не слишком любили Easy. Тебе следует прочитать некоторые из писем, которые я получил. Распродажа - это самое доброе, в чем меня обвиняют ”.

“Хотя Easy все еще был рок-н-роллом”, - сказала Лора. “Если бы это сделал другой артист, им бы это понравилось. Я не понимаю, почему они думают, что ты продажный человек”.

“Потому что я переключился на более популярный музыкальный жанр и потому что эта музыка звучит на поп-радиостанциях и нравится людям, которым не нравилась Невоздержанность. В их глазах это делает меня продажным ”. Он пожал плечами. “Может быть, в каком-то смысле так оно и есть, но я не собирался намеренно заниматься поп-музыкой. Я просто записал то, что сочинил, и получилось вот так”.

“И National доволен этим”, - сказал Оби. “Поверь мне, они не жалуются на популярность Easy или думают, что это плохо, что ты можешь быть продажным. Они, блядь’ живут ради продаж. Это не такая уж плохая вещь, чтобы называться в их сознании, вы понимаете? Тем не менее, они думают, что если они выпустят Down и будут играть его исключительно на the hard rocks, то вернут вам часть того авторитета у Intemp и, возможно, начнут получать от них какие-то продажи альбомов ”.

“Если бы только все было так просто”, - сказал Джейк со вздохом.

“Вы не считаете этот аргумент веским?” - спросила Полин.

“Down - хард-рокер, но ему все еще далеко до жанра хэви-метал, с которым ассоциируется Невоздержанность. Хард-кор-рокерам это понравится не больше, чем Easy им понравилось. Down рано или поздно выйдет, и он понравится значительной части хард-рок-аудитории, но сейчас не время его публиковать ”.

“Какие мелодии ты хочешь выпустить следующими?” Спросил Оби.

“Для меня Незначительность должна стать следующей раскрученной мелодией”, - сказал Джейк.

Оби многозначительно посмотрел на него. “Сочная пьеса для гитары и скрипки? Та, в которой вообще нет ни электрогитары, ни барабанов?”

“Это то самое”, - сказал Джейк. “Нужно начать играть насыщенно как в поп-музыке, так и в хард-роках”.

“Шипучки это съедят”, - сказал Оби. “Однако я не так уверен насчет хард-рокс”.

“Я тоже не так уверен насчет них, но мы должны хотя бы попытаться, верно? Надеюсь, тот факт, что я Джейк Кингсли, побудит людей хотя бы послушать это на the hard rocks. И, хотя это произведение уровня баллады, я думаю, в нем достаточно привлекательности, чтобы понравиться рокерам. Честно говоря, я думаю, что это одна из лучших мелодий, которые я когда-либо сочинял и записывал ”.

“Я согласна”, - сказала Селия. “Мне нравится эта песня”.

“Будут ли hard rocks продолжать играть его, еще предстоит определить, — сказал Джейк, - но я думаю, что он войдет в чарты как mad on the pops - может быть, не так быстро и яростно, как это делала борьба, и уж точно далеко не ”Что почему?“. в конце концов это произойдет, но, несомненно, это будет самый большой хит на моем альбоме. И как только он попадет в чарты — как только люди узнают, что на диске есть по крайней мере две хорошие песни, продажи альбома также начнут расти ”.

“Тогда ладно”, - сказал Оби. “Это твое шоу, я просто тот, кто делает так, чтобы это произошло. Следующим мы выпускаем Insig с интенсивной трансляцией на the pops и the hards ”.

“Правильно”, - сказал Джейк. “И я хочу, чтобы они упоминали, когда это возможно, что это я играю на акустической гитаре, а моя мама - на скрипке”.

“Ты хочешь, чтобы они знали, что твоя мать играет на скрипке?” Удивленно спросил Оби.

“Чертовски верно”, - сказал он. “Во-первых, моя мама проделала фантастическую работу над этой мелодией. Ее скрипка - огромная часть того, что делает эту песню такой, какая она есть. Я чертовски уверен, что хочу, чтобы ей воздали за это должное. Во-вторых, я думаю, что, если люди узнают, что моя мать - скрипачка, мелодия действительно станет им немного больше нравиться. Они будут уделять ей больше внимания. Она запомнится им немного быстрее. Это станет темой для разговоров, когда люди будут обсуждать мелодию с другими людьми ”.

Оби задумчиво кивнул. “Интересная теория”, - сказал он.

“Джейк, это так мило”, - сказала Лора, сияя ему.

Джейк пожал плечами. “Как я уже сказал, она заслуживает признания. Она замечательный музыкант. Она получила эту работу не только потому, что она моя мать, она получила ее потому, что она крутая. Я хочу, чтобы люди это знали ”.

“Хорошо”, - сказал Оби, ставя стакан с виски, чтобы нацарапать несколько заметок. “Это касается следующего релиза Джейка. А как насчет мисс Селии?”

“Ну, это альбом Селии, - сказал Джейк, - так что я могу только вносить предложения от ее имени, но я бы сказал, что мы должны выпустить Playing Those Games в следующем выпуске”.

“Игры?” Удивленно спросила Селия. “Мелодия хард-рока?”

“Вот именно”, - сказал Джейк. “Пришло время заявить о Селии Вальдес как о ком-то, кто знает, как играть гребаный рок. Эта мелодия зажигательна. Сначала нам нужно записать это на hard rocks, а затем начать играть и на the pops”.

“С какой целью?” - спросил Оби. “Ты действительно думаешь, что это так хорошо отразится на графике?”

“Это попадет в чарты, - сказал Джейк, - но не так быстро и не так высоко, как Борьба, или почему? собирается. Впрочем, это не имеет значения. Помните, цель здесь - продавать компакт-диски, а не синглы. Как только люди услышат Игры по радио, как только они поймут, что это Селия Вальдес выкладывает все это дерьмо, они начнут массово раскупать диск, как в хард-роковой, так и в поп-демографии ”.

Оби посмотрел на Селию. “Звучит разумно для тебя, дорогая?” спросил он ее.

“До сих пор я доверяла Джейку”, - сказала Селия. “Он еще ни разу не подводил меня. Я предлагаю следовать его советам”.

“Достаточно хорошо”, - сказал Оби. “О каких деталях Игр мы говорим?”

“Пара вещей”, - сказал Джейк. “На хардах вам нужно проинструктировать их не объявлять имя исполнителя до тех пор, пока песня не будет сыграна — по крайней мере, в течение первых двух недель после релиза. На попсах все наоборот. Последовательно объявляйте исполнителя перед воспроизведением песни. Те же рассуждения, что и тогда, когда я делал это с помощью Easy, только в обратном порядке. Мы хотим, чтобы слушатели хард-рока услышали и оценили песню до того, как узнают, кто это, и мы хотим, чтобы слушатели поп-музыки знали, кого они слушают, до того, как начнется мелодия. Это должно послужить тому, чтобы держать эти священные уши настроенными”.

Оби кивнул. “Это срабатывало раньше”, - сказал он. “Я предполагаю, что это сработает снова. Что-нибудь еще?”

“Да”, - сказал Джейк. “Это очень важно. Никаких упоминаний о том, кто играет на гитаре у Селии в играх. Конечно, я не указан на обложке альбома, но есть люди, которые знают или могут догадаться, что на самом деле я ее гитарист. Препятствуйте любым спекуляциям или дискуссиям ди-джеев о том, кто может или не может подправлять мелодию. Пусть все думают, что это просто какой-нибудь студийный гитарист, играющий для нее ”.

“Ты упоминал об этом раньше, Джейк, ” сказала Селия, “ но я должна спросить тебя снова. Вы уверены, что не хотите получить кредит хотя бы за Игры? Как ты сказал о Мэри, ты проделал потрясающую работу над мелодией, и твоя игра на гитаре - вот что сделает ее успешной. Ты заслуживаешь похвалы за это ”.

“И в дополнение к похвале, - сказал Грег, - тебе не кажется, что если люди узнают, что ты гитарист, это действительно может повысить популярность мелодии и увеличить продажи альбомов?” Особенно, если бы они знали, что ты исполнял главную роль во всех мелодиях, в которых есть электрогитара?”

Джейк покачал головой. “Я думаю, что признание того, что я гитарист в любой записи, но особенно в играх, ничего не даст, кроме как отвлечет людей от мелодий, а не привлечет их к ним. Было бы так много сравнений между моей игрой и игрой Мэтта Тисдейла, так много пренебрежительных слов о том, что я и наполовину не такой гитарист, как он, что никто не обратил бы внимания на саму музыку. По этой же причине я не назвал себя ведущим гитаристом на своем диске. По этой же причине ни в одной из моих мелодий нет классических гитарных соло. Музыка должна стоять сама по себе, а не оцениваться по индивидуальным талантам гитаристов”.

Оби смотрел на него. “Я думаю, что ты сделал несколько обоснованных замечаний, Джейк, и я, конечно, последую твоим указаниям, но... что ж... Я мужчина, который любит говорить прямо и то, что у меня на уме ”.

“Правда?” Сказал Джейк со смешком. “Я никогда не замечал этого за тобой, Оби”.

Оби усмехнулся в ответ. “Да, ну, что я пытаюсь сказать здесь, так это то, что я думаю, возможно, у тебя немного ошибочное мнение о твоих собственных навыках игры на электрогитаре. Ты хорошо играешь, парень. Действительно хорошо. То соло, которое ты записал в Играх, на высшем уровне, у меня мурашки бегут по спине, когда я его слышу ”.

“Спасибо, Оби”, - сказал Джейк. “И я действительно знаю, что могу играть на гитаре с лучшими из них, просто Мэтт Тисдейл - лучший из лучших из них. Он засранец, и у меня, по крайней мере, половина язвы желудка из—за его имени, но никто, кто сейчас играет на гитаре, не может даже приблизиться к нему, когда дело доходит до риффов и соло - ни Кирк Хэммет, ни Даймбэг Даррел, ни этот новичок Майк Маккриди, который играет с Pearl Jam, и уж точно не я. Я реалист, а не кто-то с проблемой самооценки, и я знаю, что мое имя в этом соло только отвлечет от мелодии, а не усилит ее. Информация о том, что это я играю на гитаре у Селии, несомненно, когда-нибудь всплывет, но это когда-нибудь должно произойти в будущем, а не пока песня и альбом находятся на начальном этапе ”.

Селия, Грег и Оби мгновение смотрели друг на друга, а затем дружно пожали плечами. “Достаточно справедливо”, - сказал Оби. “Мы сыграем по-твоему, Джейк”.

Джейк взял на себя управление грилем барбекю Полин для неофициальной части собрания. Ужин проходил на ее террасе с видом на озеро. Хотя был декабрь, они были в Лос-Анджелесе, и погода все еще была довольно приятной. Небо было голубым — ну, голубовато-серым из-за вечного смога, — а температура составляла умеренные шестьдесят два градуса, с легким ветерком, дувшим с запада. Удобная рубашка с коротким рукавом и джинсы по погоде, в которых были одеты Оби и Джейк, когда они стояли рядом с барбекю с холодным пивом в руках. Лора была там с ними, потягивая, наверное, свой четвертый бокал белого вина и начиная немного хихикать.

“Как ты приготовил эту картошку, Джейк?” - Спросил Оби, пока Джейк щипцами поворачивал завернутые в алюминиевую фольгу клубни на решетке на четверть оборота.

“Я натер их оливковым маслом, - ответил Джейк, - посолил и поперчил, затем обвалял в измельченном чесноке, прежде чем завернуть”.

Оби одобрительно кивнул. “Неплохо”, - сказал он. “Тебе также следует попробовать добавить к ним немного табаско. Смешайте с чесноком”.

“Да?” Спросил Джейк, который всегда рад получить новый кулинарный совет.

“Это добавляет лишь намек на пряность, хотя и в основном для обоняния, поскольку аромат не проникает через кожу, но, в конце концов, это стоит потраченного времени и усилий”.

“Я попробую в следующий раз”, - сказал он, откладывая это в долгий ящик.

“А те стейки, которые у тебя есть”, - сказал Оби. “Ты собираешься обжаривать их на сильном огне?”

“Естественно”, - сказал Джейк. “Это хорошие "нью-йоркские" с мрамором, поэтому приправы минимум. Просто слегка посыпьте их солью и перцем, примерно по четыре минуты с каждой стороны, и они получатся вкусными, сочными и прожаренными ”.

Оби кивнул в знак одобрения и на это. “Очень мило”, - сказал он. “Мужчина на самом деле не мужчина, если он не знает, как приготовить хороший стейк на гриле, понимаешь, о чем я говорю?”

“Я знаю, о чем ты говоришь”, - сказал Джейк, закрывая крышку гриля и беря свое пиво.

Оби хлопнул Джейка по спине достаточно сильно, чтобы остался синяк, а затем повернулся к Лоре. “А как насчет тебя, дорогая?” он спросил. “Эта уродливая мамаша тебя еще не прогнала?”

Она хихикнула. “Пока нет”, - сказала она.

“Как продвигается преподавательская работа?” Спросил ее Оби. “Все еще учишь этих детей из гетто, что они не должны говорить ”нет"?"

“Только еще на несколько недель”, - сказала она. “Я подала заявление об отставке в округ. В конце этого семестра я закончу ”.

“Неужели?”

“Правда”, - сказала она, кивнув. “По правде говоря, я немного нервничаю из-за этого. Трудно уйти с постоянной работы, даже если за нее не так уж хорошо платят”.

“У тебя есть что-нибудь получше в разработке?” Спросил Оби. “Или ты просто хочешь, чтобы Джейк был твоим папочкой?”

“Господи, Оби”, - сказал Джейк, слегка качая головой.

“У меня есть кое-что еще в работе”, - сказала ему Лора. “Я довольно регулярно посещаю сессии в Национальной студии, делая несколько заливок и наложений своим саксофоном. Мне пришлось отказаться от некоторых занятий из-за моей приверженности преподаванию, иначе я бы прослушал гораздо больше. Я решил, что пришло время перестать валять дурака и взяться за дело ”.

“Ага”, - одобрительно сказал Оби. “Звучит как ситуация типа "срать или слезать с горшка", если я когда-либо слышал такую. Какие следы они заставили тебя там взорвать?”

“Я сделал несколько наложений для Bobby Z, несколько рекламных роликов на радио, несколько вставок в саундтрек к фильмам. На самом деле все это очень интересно”.

“Бобби Зи, да?” Сказал Оби. “Я слышал, что он примерно такой же странный, как трехдолларовая банкнота. Это что, прямое дерьмо—э-э... так сказать?”

“Да, он довольно яркий”, - согласилась Лора. “Тем не менее, он отличный певец и композитор. Мне понравилось работать с ним, и я надеюсь, что смогу делать это еще ”.

“Почему его саксофонист не делает наложений и заливок?” Хотел знать Оби. “Он подцепил того черного парня, верно?" Как его звали?”

“Декстер Прайс”, - сказала Лора. “Да, это тот, кто сыграл мелодию на всех треках для его альбома. Он замечательный начинающий саксофонист. Я бы с удовольствием встретился с ним, но, по—видимому, он и Z — Боб Закари - настоящее имя Бобби Z, но он любит, чтобы мы называли его Z, - в некотором роде поссорились, и есть некоторый вопрос, собирается ли Декстер идти своим путем ”.

“Что у них за претензии?” Спросил Оби. “Это из-за того, что они швыряются друг в друга салями?”

Лора слегка покраснела, но кивнула. “Это слухи”, - сказала она. “Очевидно, у них были романтические отношения, и Декстер хотел быть немного более эксклюзивным, чем Z. Мы обменялись несколькими резкими словами, и Декстер ушел примерно за две недели до того, как мне начали звонить с просьбой помочь с наложениями ”.

Оби покачал головой. “Гребаная драма”, - сказал он. “Это просто мешает продюсированию, и эти гомики - настоящие рассадники этого. Вот почему я так люблю создавать музыку в стиле кантри. У нас, конечно, столько же гомиков, сколько и в любом другом жанре, но, по крайней мере, они остаются в гребаном шкафу, поскольку среднестатистическому фанату кантри такое дерьмо не по душе. Это сводит драму с упаковкой помадки к минимуму, так что нам приходится открыто иметь дело только с гетеро-драмой ”.

- Интересная точка зрения, - задумчиво произнес Джейк.

Оби снова пожимает плечами. “Просто реальность, мальчик. Просто реальность. И, говоря о драме, я слышал, ты встречаешься с тем парнем-рэпером, Биггом Си”

“Бигг Джи”, - поправил Джейк. “Где ты это услышал?”

“Полин упомянула об этом мне на одной из наших встреч”, - пренебрежительно сказал он. “Что случилось с этим дерьмом?”

“Гордон — это настоящее имя Джи — мой друг”, - сказал Джейк. “Я познакомился с ним через Nerdly, когда Nerdly помогал ему микшировать один из его альбомов, прежде чем он стал независимым”.

“Мне никогда не нравилась музыка гетто”, - сказал Оби. “Я не решаюсь даже назвать это музыкой. Это просто куча ударов, и какой-то ниггер выкрикивает кучу непристойностей о сучках, шлюхах, полиции и прочем дерьме ”.

“Это не все так”, - сказал Джейк. “Как и в любом жанре, есть некоторые художники и музыканты, которые поднимаются над стереотипами. Гордона вряд ли можно назвать ниггером в строгом понимании этого слова привилегированным белым человеком. Правда, он вырос в гетто, но он образован и является профессиональным музыкантом с немалым талантом, а также сам по себе довольно проницательный бизнесмен. Я действительно думаю, что он бы тебе понравился, если бы ты встретил его, Оби. Он вроде как более молодая и черная версия тебя ”.

“Да?” Сказал Оби, не совсем уверенный, как это понимать.

“Да”, - сказал Джейк. “В любом случае, он достаточно умен, чтобы понимать, что обычная рэп-музыка находится в смертельной спирали ...”

“Самое гребаное время”, - высказал мнение Оби.

“Возможно... в любом случае, Гордон собирается немного поэкспериментировать на своем следующем альбоме. Мы работаем над записью, где я играю на акустической гитаре в качестве основной мелодии. На самом деле все идет довольно хорошо. Мне это очень нравится ”.

“Смесь рэпа и акустической гитары, да?” Сказал Оби. “Я даже представить себе не могу, как это будет звучать”.

“Мне нужно пописать”, - внезапно объявила Лора.

“Тогда тебе следует”, - сказал ей Джейк. “Ты знаешь, где это находится?”

“Да”, - подтвердила она. “Вернусь через несколько”.

“Хорошо”, - сказал Джейк, возвращая поцелуй, который она запечатлела на его губах. Затем она побрела прочь, ее походка была не совсем уверенной, она пролила немного вина, когда проходила через дверь.

Оби смотрел ей вслед, его глаза беззастенчиво рассматривали привлекательную форму ее попки в джинсах. Когда она ушла, он повернулся к Джейку и снова похлопал его по плечу. “У тебя тут неплохая женщина, Джейк. Она хорошенькая, она умная, и, я полагаю, она неплохо знает, как дуть в старый рожок, а?

“Э-э-э... она может устроить настоящее представление, когда у нее для этого есть настроение”, - допустил Джейк.

“Да”, - задумчиво сказал Оби. “Нет ничего лучше, чем иметь в своей жизни хорошую женщину. Держись за нее”.

“Я планирую”, - сказал Джейк. “Кроме того, нам, вероятно, понадобятся ее навыки игры на саксофоне на наших следующих альбомах”.

“Если кто-нибудь другой не схватит ее первым”, - сказал Оби.

“Мне просто нужно держать ее подальше от дантистов”, - сказал Джейк.

“Как тебе это?”

Джейк усмехнулся. “Неважно”, - сказал он. “Как продвигаются дела с твоим новым альбомом?" Ты собираешься скоро вернуть нам Нердли?”

“Мы почти закончили с наложениями и готовы приступить к микшированию”, - сказал Оби.

“Вот когда Нердли по-настоящему сияют, - сказал Джейк, - хотя уровень скуки и общего раздражения от них на этом этапе довольно сильно возрастает”.

“Да ... Я видел, через что вы все прошли, когда попали туда”. Он пожал плечами. “Мы справимся. И я действительно с нетерпением жду выхода моего материала в эфир. Я подобрал нескольких молодых гитаристов и экспериментирую с добавлением немного искаженной электрогитары в дополнение к слайду — как бы привнося нотку рок-н-ролла в кантри ”.

“Ты думаешь, это понравится?” Спросил Джейк. “Или они тоже начнут называть тебя продажным?”

“Время покажет”, - сказал Оби. “Время, блядь’ покажет”. Он на мгновение оглянулся на дверь и увидел, что не было никаких признаков возвращения Лоры. Затем он снова повернулся к Джейку. “Слушай, есть кое-что, о чем я вроде как хотел с тобой поговорить”.

“Что это?” Спросил Джейк.

“Это имеет отношение к ... к Полин”.

“Да?” Спросил Джейк. “А что насчет нее?”

“Я не из тех, кто смягчает слова, и я не из тех, кто хранит секреты от людей, поэтому я просто собираюсь выйти и рассказать вам. Мы с ней делаем гадости друг с другом”.

Джейк мгновение смотрел на него, ища в его лице признаки того, что это шутка. Он не увидел ни одного. “Делаешь гадость, да?”

“Это верно”.

“Как долго это продолжается?”

“Первый раз это было в Орегоне, сразу после того, как мы закончили переговоры и подписали твой контракт со мной. С тех пор мы собираемся вместе при любой возможности”.

“Понятно”, - медленно произнес Джейк. “Итак ... прошло почти восемь месяцев?”

“Примерно так”, - согласился Оби.

“Интересно”, - сказал он. “Я понятия не имел. Обычно я улавливаю подобные вещи”.

“Мы были осторожны”, - сказал Оби.

“Это объясняет, почему ты приезжаешь в Лос-Анджелес каждые выходные”.

“Это все объясняет”.

“Почему ты держал это в секрете?” Спросил его Джейк.

“Ну... сначала это был просто инстинкт, особенно с тех пор, как у нас с ней деловые отношения. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь подумал, что происходит какая-то странная история с финансами, конфликтом интересов и всем прочим дерьмом. Знаете, это не так. Мы оба можем отделить личные отношения от деловых”.

Джейк кивнул. “Я верю тебе”, - сказал он. “Кроме того, Джилл уловила бы любую забавную историю, если бы кто-нибудь попытался ее провернуть”.

“Эти японцы проницательны, это уж точно”, - сказал Оби. “В любом случае, после того, как мы начали вести себя сдержанно, это просто вошло в привычку. По правде говоря, скрытность вроде как добавила что-то в отношения. Тебе стоит когда-нибудь попробовать ”.

“Я сделал свою долю подглядывания”, - заверил его Джейк. “Почему ты рассказываешь мне это сейчас?”

“Потому что тебе нужно знать”, - сказал Оби. “Селии и Грегу тоже нужно знать. Так же, как и Нердли. Мы все глубже и глубже погружаемся во всю эту сделку по выпуску компакт-диска, и мы проводим больше времени друг с другом, и все начинает проясняться. Я не думаю, что для такой группы людей, как мы, вовлеченных в такой бизнес, каким мы занимаемся, полезно, чтобы секрет такого масштаба распространялся повсюду. Вы все рано или поздно узнали бы, и, если бы мы не сказали вам об этом первыми, это вызвало бы некоторое недоверие между мной и вами, между вами и Полин, возможно, между мной и Полин. Пришло время выпустить кота из мешка”.

“Полин знает, что ты мне об этом рассказываешь?”

“Она не знает, что я делаю это прямо сейчас, ” сказал Оби, - но она знает, что я планирую рассказать тебе и всем остальным. Мы говорили об этом, и она согласна с моими доводами ”.

- Понятно, - медленно произнес Джейк.

“Что ты чувствуешь по этому поводу, Джейк?” Хотел знать Оби.

“Я не совсем уверен”, - честно ответил он. “В основном, все еще пытаюсь переварить это, но ты мне нравишься, Оби. Ты хорошо с ней обращаешься?”

“Я хорошо отношусь ко всем своим дамам”, - убежденно сказал он.

“Ты не бьешь ее, не унижаешь, не пытаешься заставить ее делать то, чего она не хочет?”

“Я не бью женщин, Джейк”, - твердо сказал он. “Я сделал это один раз в своей жизни, когда мне было под тридцать и я только начинал разбираться во всей этой истории со славой и богатством. Я ударил женщину, с которой был в то время, наотмашь по лицу — и я здесь, чтобы сказать вам, что если и была когда-либо женщина, которая заслужила это дерьмо, то этой гребаной сукой была она. Видишь этот шрам у меня на лице?” Он немного приподнял шляпу, обнажив четырехдюймовый неровный шрам на лбу.

“Я вижу это”, - сказал Джейк.

“Она сделала это дерьмо с фунтом замороженной лосиной колбасы из морозилки”.

“Она ударила тебя фунтом колбасы?”

“Замороженный”, - сказал Оби. “Рана была довольно сильной. Потребовалось наложить двенадцать швов, чтобы закрыть рану. Ты знаешь, почему она это сделала?

“Почему?”

“Она была пьяна и вела себя воинственно, и я сказал ей, что не хочу приглашать ее на ужин в тот вечер, потому что она была пьяна и вела себя воинственно. Сказал ей приготовить что-нибудь вместо этого, потому что я не хотел, чтобы нас видели с ней на людях. Поэтому она подошла к морозилке, достала фунт сосисок и раскроила мой гребаный лоб филе. Вот тогда я ударил ее наотмашь — единственный раз в моей жизни, когда я ударил женщину ”. Затем он закатал рукав на правой руке, обнажив еще один шрам, на этот раз представляющий собой рваную массу ткани на задней стороне бицепса. “Вы видите этот?”

“Отвратительный вид”, - сказал Джейк. “Чем это вызвано?”

“Это, должно быть, полицейская собака, которая укусила меня, когда они пришли арестовать меня за домашнее насилие. Видите ли, все те копы были мужчинами, а я, как известно, иногда дрался с мужчинами. Я проиграл тот бой. Помимо укуса собаки, я получил три сломанных ребра от ударов их палками и вывих плеча от того, что они заломили мне руки за спину, чтобы надеть наручники ”.

“И эта история должна заставить меня почувствовать себя лучше из-за того, что ты с моей сестрой?” Спросил Джейк.

“Так и есть”, - сказал Оби. “Видите ли, я извлек свой урок из этого инцидента. Даже если Полин достанет фунт замороженной лосиной колбасы из морозилки и раскроит ею мою гребаную голову, я все равно не собираюсь ее бить. Одного раза было достаточно на всю жизнь. И Полин вряд ли относится к тому типу людей, которые могут быть настолько провокационными, ты не находишь?”

“Я бы сказал”, - вынужден был согласиться он.

Что касается всего остального, Джейк, я отношусь к дамам как к леди. Примерно так я и поступаю. А твоя сестра - леди во всех смыслах этого слова. И ты должен знать, что у нее достаточно сильной воли, чтобы не терпеть никакого дерьма, ни от меня, ни от кого-либо еще ”.

“Да, я действительно знаю это, Оби. Прости, я не пытался тебя допрашивать. Как я уже сказал, все еще пытаюсь переварить это ”.

“Значит, у нас все в порядке?” Спросил Оби.

“Да”, - сказал ему Джейк. “У нас все круто”.

Оби передал полученные от Джейка инструкции по продвижению костюмам из отдела продвижения National Records. Они спорили с ним, говоря ему, что Джейк Кингсли ни хрена не смыслит в том, как следует продвигать музыку KVA. Они сослались на свой многовековой коллективный опыт в продвижении музыки. Они пытались найти лазейки в подписанном ими контракте (их не было ни одной, Полин была скрупулезна). Они даже прибегли к мольбам. В конце концов, однако, они приводят все в движение, точно так, как было указано. Мику Райли и другим независимым музыкальным промоутерам по всей территории США и Канады были даны соответствующие инструкции, и они проинформировали корпоративные офисы радио-конгломератов и программных директоров местных независимых организаций о том, каковы были эти инструкции. И за неделю до Рождества, когда дети не ходили в школу, а нация пребывала в праздничном настроении, игры в эти Игры и Незначительность начали выходить в эфир.

Раундап, Монтана

21^{декабря}, 1992

Это был первый официальный день рождественских каникул, и было холодно. Землю покрыл снег, а река Мидселшелл, приток Миссури, была покрыта льдом толщиной в четыре дюйма, когда она протекала через маленький городок в прериях в пятидесяти милях к северу от Биллингса. Официальная температура составляла шесть градусов по Фаренгейту, но ледяной ветер, дувший с севера через пологие холмы, пронизывал до минус пятнадцати градусов. Это ничего не значило для Джона Каллауэя, Рене Браун и Кори Стиллсона, всех учеников старшего класса средней школы Раундап и всех пожизненных жителей городка шахтеров и скотоводов с населением около 1500 человек.

Они сидели на небольшом возвышении на берегу Ракушки Мидии сразу за городом. Под ними, на замерзшей поверхности реки, группа их одноклассников, в основном мужчин, играли в импровизированную игру в хоккей, используя перевернутые метлы, взятые из гаражей их отца, и плоский камень среднего размера, который кто-то выкрасил в черный цвет. Груда деревянных поддонов, стащенных с задней части местного магазина, была разломана и превращена в приличный костер, который давал немного тепла, если вы могли терпеть жирный черный дым, который он производил в качестве побочного продукта. В сугробах тут и там были воткнуты шесть и двенадцать пачек лучшего пива Милуоки. Как ни странно, пиво было засыпано сугробами, чтобы сохранить тепло, а не охладить. Если оставить банку пива на открытом воздухе, она полностью замерзнет примерно за тридцать минут. Все это было частью жизни подростка в маленьком городке Монтана.

Все трое подростков были одеты очень похоже друг на друга. На них были джинсы — не Wranglers или Levis, поскольку ни они, ни их родители не могли позволить себе именитые бренды, — тяжелые зимние ботинки, толстые куртки, закрывающие свитера, шерстяные шапочки на головах и вязаные шарфы, защищающие шеи. У каждого в руках было по банке пива. Джон и Рене оба курили сигареты — самые обычные, которые они купили в супермаркете. Рядом с ними на камне стоял старый потрепанный бумбокс, настроенный на KCLD из Биллингса — ближайшую станцию, которая играла что-то, кроме исключительно музыки кантри.

У Рене было милое округлое личико и тело фермерши — тело, которое она заработала, проработав всю свою жизнь на свиноферме своего отца к западу от города. У многих ее одноклассников мужского пола — и даже у нескольких ее одноклассниц — было немало нечестивых мыслей о ее большой груди и полных бедрах. Она ни в коем случае не была девчушкой — такого понятия на самом деле не существовало в Roundup — и она не была членом правящей клики в своем классе. Ее семья была бедной, но они были трудолюбивыми, и она по праву гордилась своим наследием.

Джон и Кори были ее друзьями с тех пор, как все вместе носили подгузники. Семья Джона владела молочной фермой к северу от собственности Брауна. Семья Кори владела свалкой по утилизации автомобилей чуть южнее. Они все вместе ходили в начальную школу Раундап и младшую среднюю школу Раундап — обе указанные школы располагались в одном здании, — а затем перешли в среднюю школу Раундап. И хотя и Джона, и Кори тянуло к ней примерно с четвертого класса, она думала о них не более чем как о братьях и друзьях — ну, может быть, в случае Джона, сводного брата, иногда думала она в моменты задумчивости.

“Вы можете в это поверить?” Спросила их Рене. “Еще только пять месяцев, и мы закончим школу. Насколько это стервозно?”

“Чертовски сука”, - кисло сказал Джон. В отличие от Рене и Кори, он не покинул бы Roundup, как только у него на руках был бы этот диплом. У него не было денег на учебу в колледже, поэтому он просто оставался дома, продолжая быть частью семейного бизнеса. Он был бы просто выпускником средней школы, который подключал бы коров к доильным аппаратам и изо всех сил старался убедиться, что все они находятся в своих сараях в такие морозные дни, как этот.

“Это будут большие перемены”, - сказал Кори, который только что попробовал выпить свое пиво и обнаружил, что оно превратилось в ледяную жижу. Он отбросил банку в сторону и вытащил из сугроба другую. Он открыл ее и сделал глоток. Затем он потратил минуту на размышления о перемене в жизни, о которой говорил. Поощряемый отцом, он поговорил с вербовщиком ВМС Соединенных Штатов в Биллингсе и практически согласился на четырехлетнюю передышку, как только у него на руках будет диплом. Это дало бы ему деньги на колледж — при условии, что его не убьют на какой—нибудь войне в далекой стране, - что, надеюсь, позволило бы ему навсегда уехать из этого крошечного городка.

“Временами все это кажется таким нереальным, не так ли?” - спросила Рене. Сама она планировала несколько лет учиться в общественном колледже Биллингса, а затем, надеюсь, перевестись в штат Монтана в том же городе. Ее тетя Бекки жила недалеко от Биллингса и была готова позволить ей пожить там с ней, пока она ходила в школу, и у нее были кое-какие деньги, которые ее родители отложили для нее, чтобы помочь ей заплатить за это. Последние десять лет разведение свиней было достаточно прибыльным делом, а Рене была единственным ребенком в семье.

“Как ты думаешь, мы сможем вот так собраться вместе?” - спросил Джон. “Ты знаешь... после того, как мы закончим школу?”

“Наверное, не так часто”, - сказал Кори. “Но иногда. Я буду время от времени брать отпуск на флоте, а ты по-прежнему будешь жить здесь, в городе, и Ренни будет дома по выходным и праздникам, верно?

“Я должна быть такой”, - сказала она. “Это зависит от того, какая работа мне поможет”.

“Мы должны дать клятву”, - сказал Джон. “По крайней мере, раз в год нам нужно приходить сюда и вместе пить пиво. Звучит как план?”

“Звучит как план”, - сказал Кори, поднимая свою банку в знак приветствия.

“Звучит как план”, - согласилась Рене, которая в свои восемнадцать лет уже была достаточно разбирающейся в мирских обычаях, чтобы знать, что такие клятвы гораздо легче дать, чем сдержать. Она медленно пила свое пиво, чувствуя, как на нее накатывает неприятная волна меланхолии.

“Здесь для вас новая музыка на K-cold”, - сказал диджей из динамика бумбокса. “Это последнее сообщение от Селии Вальдес”.

“Только не эту песню снова!” - пожаловался Кори.

“Я думала, тебе понравилась The Struggle”, - сказала Рене, которая предполагала, что это была песня, которую они собирались исполнить.

“Все в порядке, - сказал Кори, - они просто играли до чертиков последние несколько месяцев”.

“Мне это очень нравится”, - заявила Рене. “Тебя просто поражает то, где ты живешь, понимаешь?”

Но в песне не было Борьбы. “Это называется Играть в эти игры, - сказал ди-джей, - последняя песня с ее сольного альбома, и ... ну... это вроде как круто. Послушайте и посмотрите, что вы думаете ”.

И с этими словами заиграла музыка. Это было медленное вступление, исполняемое пианино, накладывающим мелодию. Успокаивающее, нежное, совсем не плохое. И затем он включил передачу. Заиграла скрипучая, искаженная гитара, и голос Вальдеса перерос в гневный, эмоциональный взрыв о испытаниях и невзгодах, связанных с влюбленностью в кого-то, кто тебя не достоин.

“Черт”, - прошептал Кори, когда его ноги начали отбивать ритм. “Это хорошая гитарная работа”.

“Эта девушка умеет зажигать”, - сказала Рене, которая слушала с улыбкой.

“Совсем неплохо”, - сказал Джон, который на самом деле начал имитировать воздушную гитару под риффы.

Они прослушали это до самого конца. Позже ди-джей снова развернул Борьбу, позволив им заново познакомиться с ней. Еще позже, как раз когда солнце начало садиться и они собирались возвращаться по домам, Игра в эти Игры была прокручена еще раз, и они снова слушали ее, уделяя ей все свое внимание.

По дороге домой они говорили о том, чтобы объединить свои деньги и купить копию диска в следующий раз, когда кто-нибудь из них будет в Биллингсе и сможет зайти в Walmart. Затем они могли бы записать это на кассеты, и у каждого была бы своя копия.

Бангор, Мэн

22 декабря 1992

В штате Мэн тоже стоял ледяной холод, но в муниципальном гараже Бангора было приятно подрумяниться благодаря установленному в углу обогревателю, работающему на пропане. Гараж отвечал за обслуживание и ремонт всех семидесяти четырех автомобилей, принадлежащих муниципалитету. Он был размером с небольшой склад и состоял из четырех лифтовых кабин, в каждой из которых стояли собственные стеллажи с оборудованием, набитые самыми разнообразными инструментами, и множество диагностических аппаратов. Вдоль стен от пола до потолка между прилавками тянулись полки, на которых лежали сотни различных деталей, необходимых для текущего обслуживания: масляные фильтры разных размеров, шины разных размеров, фары, шланги, кварты масла, кварты гидроусилителя рулевого управления и тормозной жидкости, стеклоочистители и многое другое.

Стив Бледсо десять лет проработал механиком в "сити". Работа оплачивалась достаточно прилично, и у него был план выхода на пенсию, хотя эта стерва, его бывшая жена, высасывала почти сорок процентов всего, что он зарабатывал, с теми алиментами и пособиями на содержание детей, на которые ее адвокат-мошенник сумел заставить судью согласиться. Только потому, что он спал с ее сестрой — а эта шлюха умоляла его о банане, продолжала требовать его часто, пока их не поймали с поличным в ту роковую ночь, — Белинда набросилась на него, подала на развод и разорилась. Неужели он действительно заслужил это дерьмо? Черт возьми, он, по крайней мере, хранил это в семье, не так ли?

Стив был одет в засаленный комбинезон с его именем, нанесенным трафаретом на грудь. Его пальцы и ногти были сухими, потрескавшимися и постоянно грязными от жира и масляных пятен. У него были длинные волосы и немного выпирающий живот с зачатками пивного брюшка. В настоящее время у него на стоянке стояла черно-белая Crown Victoria, принадлежащая полиции Бангора, и он сливал масло, готовясь смазать шасси. На стене позади него висел бумбокс, настроенный на WZAP, основную хард-рок станцию региона Бангор, включенный достаточно громко, чтобы все в гараже могли слышать его, даже несмотря на щелканье пневматических гаечных ключей.

В данный момент шел рекламный ролик Allied Bail Bonds, диктор объяснял целевой аудитории в возрасте от восемнадцати до тридцати девяти лет, многие из которых были бы безработными, поскольку в будний день было уже больше десяти часов утра, что у них есть конституционное право выйти под залог в случае ареста и что специалисты Allied Bail Bonds, предоставляющие эту услугу, будут сочувствовать и не осуждать всех, кто оказался в такой ситуации. И они были удобно расположены прямо по соседству с тюрьмой округа Пенобскот в центре Бангора.

Реклама закончилась, и диджей, работавший с утра до полудня, вернулся в эфир. Это был Джастин Сайд, новичок, недавно нанятый WZAP после того, как его уволили с утреннего шоу в Монпелье.

“Здесь, на the Zapper, сейчас одиннадцать тридцать три, - сказал Сайд своей аудитории, - а это значит, что пришло время послушать какую-нибудь новую музыку, которая поможет вам подготовиться к обеденному перерыву. Это последняя мелодия Джейка Кингсли, что-то вроде Незначительности, и она с его сольного альбома, выпущенного в прошлом году, Can't Keep Me Down. В мелодии сам Кингсли играет на акустической гитаре, и вот небольшая деталь: его мать, Мэри Кингсли, которая является симфонической скрипачкой на пенсии, играет для него на скрипке. Должно быть интересно, да? Давайте послушаем ”.

Внимание Стива оживилось, когда он услышал это. Он был фанатомIntemperance с самого начала, с тех самых пор, как увидел их на разогреве у Earthstone в их первом туре в день Нового 1983 года в Bangor Auditorium. Ему принадлежали все альбомы, которые когда-либо выпускали Intemp, и он был очень расстроен, когда группа распалась. На него не произвел впечатления сольный альбом Мэтта Тисдейла — он не купил его копию, — но ему понравилась одна запись из сольного альбома Кингсли, которую он слышал до сих пор: The Easy Way. Правда, это была не совсем невоздержанная мелодия, и ему потребовалось несколько прослушиваний, чтобы начать проникаться ею, но теперь он по-настоящему наслаждался песней и с нетерпением ждал тех времен, когда услышит ее в исполнении. А теперь, вот что-то новое из альбома. Что-то со скрипкой внутри? На скрипке играет мать Кингсли? Его долбанная мать? Сколько ей должно быть лет? По крайней мере, ей за пятьдесят, прикинул Стив.

Заиграла песня. Сначала он немного сомневался, услышав вступительную мелодию, поскольку понял, что в ней не было ни электрогитары, ни барабанов, ни даже большой части басовой партии. Но эта игра на гитаре была своего рода классной, цельная, хорошо сыгранная пьеса, которая цепляла. И поверх нее играла скрипка ... на самом деле это тоже было довольно интересно. А затем пение Кингсли — его голос идеально ложился на текст песни, мрачная история, которая, казалось, наводила на мысль, что все, что человек делает в жизни, в конечном счете бессмысленно.

“Чертовски глубоко”, - одобрительно сказал Стив, держа смазочный пистолет в засаленной руке и покачивая головой в такт ритму.

Песня закончилась, и Стив вернулся к тому, чтобы сосредоточить большую часть своего внимания на своей работе. Он закончил замену масла в полицейской машине и опустил ее обратно на землю, после чего вывез ее на линию готовности и пометил как исправную. Затем он приступил к своему следующему проекту: городской снегоочиститель, которому требовалась диагностика системы охлаждения. У него как раз хватило времени определить, что термостат был заморожен до того, как пришло время обеда.

Он отработал остаток своей смены, а затем поехал в муниципальный парк Брэдфорда, расположенный к северу от центра города. Там, в самых дальних уголках рекреационного комплекса, он встретился с несколькими своими коллегами, чтобы они могли расслабиться после тяжелого дня. У Стива в багажнике был ящик пива, в банках была идеальная температура для питья, благодаря тому, что на улице был тридцать один градус. У его друга Томми Вейла была восьмая часть какого-то приличного батона. По кругу пустили косяк, открыли пиво, и пятеро мужчин поговорили о вещах, о которых говорили мужчины в начале тридцатых, в то время как радио, настроенное на WZAP, транслировало рок-музыку из машины Томми.

По радио снова прозвучала новая песня Джейка Кингсли. Как и прежде, диджей объявил, что она вот-вот заиграет.

“Вы слышали это, ребята?” - Спросил их Стив.

“Кажется, я слышал, как они играли ее ранее в тот же день”, - сказал Томми. “Довольно мягкое дерьмо, не так ли?”

“Ничто не сравнится с сдержанностью”, - сказал Джон Стоун, покачав головой.

“Ага”, - сказал Рик Фарлс, который только что прикончил последний кусочек косяка. “В нем есть скрипки и прочее дерьмо. Кингсли, блядь, продался!”

“Не, чувак”, - сказал Стив. “Это своего рода крутое дерьмо, на самом деле. Послушай. На самом деле это его мать играет на этой скрипке”.

“Его гребаная мать?” - Недоверчиво спросил Томми.

“Она симфонический музыкант и все такое прочее”, - сказал Стив. “Она, блядь’ молодец. Зацени!”

Они это проверили. Рика это по—прежнему не особо волновало - он был ярым фанатом Мэтта Тисдейла и никогда по-настоящему не интересовался дерьмом Кингсли, невоздержанным или каким-либо другим. Томми и Джон, однако, казалось, прониклись этим.

“Это мама Кингсли, да?” спросил Джон. “Она действительно очень хороша с этой штукой”.

“Мне действительно понравилось соло на скрипке”, - вынужден был признать Томми.

“Я же говорил тебе, что это отличное дерьмо”, - сказал Стив, который уже планировал по дороге домой заехать в Tower of Power Records, чтобы забрать диск.

По всем Соединенным Штатам и Канаде в течение следующих двух недель происходили похожие истории. Люди слушали по радио, как играют в Эти Игры и Незначительность, обычно несколько раз в течение дня. Не всем песни понравились сразу. Некоторым они вообще никогда не нравились. Но у подавляющего большинства мелодии становились тем сильнее, чем больше они с ними знакомились. И поскольку те, кому нравились песни, также, как правило, были теми же, кому нравились The Struggle и The Easy Way, многие из них решили, что выделят немного своих средств и купят диск.

К концу первой недели января 1993 года Games стали часто выходить в эфир как на the pops, так и на the hards, а продажи альбома достигли двухсот тысяч. Games однако песня не так хорошо продвигалась в чартах — она попала только на шестнадцатую строчку в Топ-40. Insig, с другой стороны, стремительно поднимались в чартах, в основном благодаря запросам популярных радиостанций. Он пробил Топ-10, продолжая двигаться вверх. А продажи диска Can't Keep Me Down перевалили за сто двадцать тысяч и продолжали расти.

Поездка действительно шла полным ходом.

Мэтт Тисдейл впервые услышал Незначительность, когда ехал на заднем сиденье лимузина по пути на джем-сейшн на складе в Калвер-Сити, где он и его группа работали над новым материалом. Было десять часов утра вторника, сразу после начала года, когда состоялась всего лишь третья подобная сессия. Радио на заднем сиденье лимузина было настроено на KRON, и только что закончилась рекламная пауза. Десятичасовой ди-джей, который только что начал свою смену, объявил, что вот-вот прозвучит последняя песня Джейка Кингсли.

“Гребаный Кингсли”, - сказал Мэтт с отвращением, его пальцы потянулись к циферблату. Последнее, что в мире он хотел услышать прямо сейчас, была еще одна гребаная мелодия от этого продажного ублюдка. Достаточно того, что он был подвергнут прослушиванию той последней дерьмовой мелодии, которую выпустил этот человек, которая, несомненно, из-за какого-то коварного маркетинга со стороны National и старого доброго legal tender, фактически попала в эфир на KRON вместо того, чтобы оставаться на поп-радиостанциях, где ей и положено быть. Представьте себе Джейка Кингсли, который всегда считал себя своего рода пуристом, когда дело касалось музыки, а теперь занимается подлым маркетингом собственного дерьма, когда ему это выгодно. Это было само определение распродажи.

Однако палец Мэтта остановился, не дотянувшись до циферблата, когда он услышал, как ди-джей сказал, что мать Кингсли играет на скрипке в записи, которую они сейчас услышат. Скрипка? Его гребаная мать? Что за унылый аборт с легким прослушиванием он сейчас продает? Нездоровое любопытство, того же рода, которое заставляет человека хотеть посмотреть на автомобильную аварию на обочине, не давало ему пока отключиться. Он должен был услышать это дерьмо.

Он услышал это. И, как бы сильно он ни хотел, как бы он ни пытался, он не мог ненавидеть это. Тщательно подобранная мелодия, которую записал Джейк, была шедевром мастерства игры на акустической гитаре и фразировки. Джейк всегда был великолепен в акустике, возможно, один из лучших в мире. И эти скрипичные заливки поверх мелодии ... что ж ... слушать, черт возьми, было легко, это правда, но, черт возьми, если это звучало не очень хорошо, не вписывалось в тон песни. Он встречался с Мэри Кингсли несколько раз до этого и, конечно, знал, что она была симфоническим музыкантом, но он никогда особо не задумывался о ней, кроме того, что она была милой леди, отчасти честной, но, тем не менее, кем-то, кого он уважал как личность. Она действительно умела играть на своем инструменте. Очень проницательно со стороны Кингсли, что пригласил ее для этой пьесы. Мэтт даже проанализировал текст мелодии, насколько мог, при первом прослушивании. Это были классические тексты Джейка Кингсли, более глубокие, чем те, которые он сочинял годами, мрачные, интригующие, слова, которые соответствовали универсальной теме жизни, которую многие не хотели признавать.

“Эта гребаная песня попадет в чарты”, - прошептал Мэтт, частично с удивлением, частично со злостью.

Песня исчезла, и ее заменила группа хакеров под названием Primal Fire. Мэтт слышал их дерьмо раньше, и оно ни в коей мере не впечатлило его. Он выключил радио и остаток поездки проехал в тишине, его разум был встревожен.

Они прибыли на склад, и Мэтт зашел внутрь. Его группа уже была там. Он сохранил Стива Калхуна в качестве барабанщика, но решил не нанимать Джона Энгла в качестве бас-гитариста. Вместо этого у него теперь был парень по имени Остин Джефферсон, который задавал ему ритм. Остин был темнокожим чернокожим мужчиной, которого воспитывали родители из высшего среднего класса в районе Сими-Вэлли - его отец был инженером-строителем в округе Лос-Анджелес, а мать - спортивным тренером женской программы по софтболу Американского университета. Он выглядел очень по-геттовски со своими завитыми, как у джери, волосами, золотой цепью и татуировками с африканскими племенными символами на мускулистых руках, но правда заключалась в том, что Остин никогда раньше не был в гетто и даже не был уверен, как туда добраться. Тем не менее, он знал толк в игре на бас-гитаре.

Два музыканта познакомились на вечеринке несколько месяцев назад, когда Остин подошел и представился Мэтту, а затем, после небольшого бессмысленного разговора, сказал ему, что он басист. Мэтт, конечно, поначалу не воспринял его ни капельки всерьез. Во-первых, люди всегда говорили ему, что они гитаристы или барабанщики, когда встречали его, и большинство из них были никем иным, как безнадежными хакерами, которые едва могли выдавить Smoke on the Water или выбить вступление к Tom Sawyer. Во-вторых, Остин не был белым, и Мэтт в то время даже представить себе не мог, что чернокожий басист способен играть что-то, кроме рэпа или, может быть, немного блюза.

Но по мере того, как их разговор продолжался тем вечером, Мэтт все больше и больше впечатлялся знанием Остином музыкальных концепций, о которых только настоящий музыкант мог бы говорить с такой легкостью. Именно тогда он узнал о воспитании Остина и его музыкальном резюме, которое включало игру на басу в двух известных местных рок-группах и время от времени проводил несколько сессий в Aristocrat studios.

“Где ты сейчас работаешь?” Спросил его Мэтт.

Остин усмехнулся. “Моя основная работа, та, которая оплачивает счета в наши дни, - это вождение погрузчика на складе Sears в Лонг-Бич”.

“Да?” Спросил Мэтт, без проблем представив это.

“Да”, - сказал Остин. “Я получил степень магистра делового администрирования в Университете Южной Калифорнии, но, похоже, по какой-то причине мне трудно пройти первое собеседование, когда я пытаюсь получить работу в этой области”. Он пожал плечами. “Должно быть, во мне есть что-то такое, что заставляет этих парней в костюмах думать, что я не подхожу для их работы”.

“Я не могу представить, что это может быть”, - сказал ему Мэтт со смешком.

“Мир таков, каков он есть”, - сказал Остин.

“Послушай”, - затем сказал Мэтт. “Возможно, я пожалею об этом, но почему бы тебе как-нибудь не прийти на склад, где я репетирую, и не показать мне, что у тебя есть?”

Остин выглядел удивленным. “Ты имеешь в виду прослушивание?”

“Неофициальное прослушивание”, - поправил Мэтт. “Видишь ли, я не очень доволен парнем, который сейчас играет для меня на басу, и, что ж, если ты умеешь играть так, как говоришь, может быть, мы сможем что-нибудь придумать”.

Итак, два дня спустя Остин прибыл на склад с бас-гитарой Brogan в руке. Стива Калхуна пригласили на прослушивание. Джон Энгл таким не был. Мэтт и Стив обнаружили, что Остин действительно знал, что делает. Он был чертовски хорош со своим инструментом. Не совсем так хорош, как этот помешанный на курении членов Чарли, но близок к этому. По крайней мере, они были в одной лиге.

“Я склонен предложить тебе роль моего бас-гитариста, - сказал ему Мэтт после прослушивания, - но сначала мне нужно узнать одну вещь”.

- Что это? - спросил Остин.

“Ты сейчас или когда-либо был чуваком, который засунул бы член другого чувака себе в рот?”

“Э-э... нет”, - сказал ему Остин. “Мне нравятся девушки, всегда нравились”. Он внимательно посмотрел на двух музыкантов на мгновение. “Это нормально?”

“Это чертовски идеально”, - сказал Мэтт. “Ты в деле”.

Остин был первым, кто поприветствовал его сейчас, когда он вошел на склад, чтобы начать дневную сессию. “Как дела, босс?” он спросил. “Как у них дела сегодня?”

Мэтт слегка покачал головой. “Тебе нужно еще немного поработать над разговором о гетто”, - сказал он ему. “Это должно быть: ‘как дела, босс?’ и ‘как у них дела?’ Ты показываешь свое образование. Перестань использовать какое-то чертово количество связок, когда говоришь ”.

“Извините, босс”, - сказал Остин с усмешкой. “Я поработаю над этим дерьмом”.

“Сделай это ты”, - сказал Мэтт, кивнув Стиву, который сидел на своем барабанном стуле и курил сигарету.

“Доброе утро, Мэтт”, - поприветствовал Стив.

“Да, уже утро, а я чертовски ненавижу утро. Давай настроимся на это дерьмо”.

Они пришли в надлежащее настроение, выкурив по шесть "бонгитов" за штуку. Поскольку это была не репетиция, а джем-сейшн, обкуриться заранее было обязательным. Это был, как всегда, очень хороший сорняк, и он довольно легко поднял их в стратосферу.

Они принялись за работу, пытаясь собрать воедино последнюю работу Мэтта, написанную им дорожную песню под названием: Time to Go. Как и во всех его сольных работах до сих пор, в нем присутствовали шлифованные гитарные риффы Мэтта, многократные смены темпа и многочисленные гитарные соло между куплетами. Мэтту нравилось, как это получалось, по крайней мере, в том, что касалось сырой мелодии, но он не мог не задаться вопросом, что они собирались делать с этим в студии теперь, когда он взял на себя обязательство позволить инженерам наложить свои грязные руки на его работу. Но в то же время он также не мог не видеть явного сходства Go с другими его работами. Риффы и соло были разными, это правда, но что там было такого, что действительно отличало бы мелодию?

Он не знал. Все, что он мог сделать, это продолжать работать и доработать материал, чтобы они могли перейти к следующей мелодии. Тем не менее, однако, когда он пытался сосредоточиться на том, что они делали, пытался набрать Go, его мысли продолжали возвращаться к песне Джейка Кингсли, которую он слышал этим утром. Что, черт возьми, было с этим дерьмом? Почему это мягкотелое дерьмо, придуманное распродажей, застряло у него в голове? Почему он продолжал думать об этом?

Они сделали перерыв сразу после часу дня, все воспользовались возможностью открыть бутылку пива и немного утолить жажду. Мэтт сел на край барабанной платформы и, сделав несколько глотков, положил пальцы правой руки на запястье левой, нащупывая там пульс. В данный момент у него не было при себе часов, но они ему и не были нужны. К этому моменту он мог определить простым ощупыванием, как быстро бьется его пульс. До сих пор не было повторения SVT, который у него был той ночью в Техасе (почему в Техасе происходит так много плохого дерьма? он задавался этим вопросом, возможно, в тысячный раз), и это несмотря на то, что он ни на йоту не снизил потребление кокаина. Это, казалось, подтверждало его теорию о том, что именно метамфетамин привел его в такой ритм той ночью. С тех пор он не прикасался ни к этому дерьму. У него все еще было ужасающе четкое воспоминание о том, как по его телу пробежал электрический разряд.

“Все в порядке, Мэтт?” - спросил Стив, который нервничал всякий раз, когда видел, как гитарист делает это.

“Идет своим чередом, как и положено”, - сказал Мэтт, кивнув.

“Приятно это знать”, - сказал Стив, который тоже никогда не забудет ту ночь в Хьюстоне.

“Босс, они действительно зажгли тебя этими веслами, пока ты еще не спал?” - спросил Остин, который слышал эту историю.

“Как гребаная рождественская елка”, - подтвердил Мэтт.

“Я был там, чувак”, - сказал Стив. “Это было какое-то причудливое дерьмо, дружище”.

“Он что, взлетел в воздух со стола, как в фильмах?”

“Не-а, просто немного дернулся, но из его груди шел дым, и он орал как ублюдок, и этот запах! Это вроде как пахло...”

“Мы можем сменить гребаную тему?” Спросил Мэтт, чувствуя необходимость снова проверить свой пульс. Он все еще двигался с приемлемой скоростью.

“Да, конечно, Мэтт”, - сказал Стив. “Как насчет того, чтобы я включил немного музыки?”

“Это сработает”, - с благодарностью сказал ему Мэтт.

Стив встал и включил радио, стоявшее в углу. Оно было настроено на KRON. Играла песня той новой группы, Nirvana, как это было довольно регулярно в течение последнего месяца или около того. Мэтт не мог вспомнить название мелодии — это было одно из тех названий, которые на самом деле не произносились в куплетах, — но ему нравились ритм и энергия мелодии, даже если он не мог понять большинство чертовых слов, которые произносил певец.

“Еще раз, как они называют это дерьмо?” Мэтт спросил Остина, который был немного более настроен на недавний рок, чем Стив.

“Они называют это гранжем”, - сказал он ему. “Звук Сиэтла. Он набирает обороты в стиле хард-рокс”.

“Упрощенно, но в этом есть какая-то душа”, - высказал мнение Мэтт. “Гитарная работа не очень технична, но она честная, понимаешь, о чем я говорю?”

“Я знаю, о чем ты говоришь”, - сказал ему Остин.

Песня закончилась. Пока последняя нота еще затихала, заиграла следующая песня. Это было что-то, чего он никогда раньше не слышал, мелодия пианино с небольшой примесью скрипки (опять эта гребаная скрипка? Мэтт подумал, покачав головой. Что случилось со всеми этими скрипками в последнее время?) И затем женский голос начал исполнять первый куплет. Внимание Мэтта немного больше сосредоточилось на песне. Этот голос показался ему чрезвычайно знакомым. Это была та же самая сучка, которая пела ту песню The Struggle. Это была Селия, блядь, Вальдес. Они играли ее на хард-рок радиостанции? Какого хрена?

Мгновением позже он понял, почему они играли это на хард-роке. Искаженная электрогитара drop-D включилась, когда темп песни увеличился. Это была песня в стиле хард-рока. И Мэтту не нужно было слушать ничего, кроме первых нескольких тактов, чтобы точно знать, в чьих руках была эта потрясающая гитара.

“Ублюдок”, - сказал он, качая головой в изумлении и неверии.

- Что случилось? - спросил Остин.

“Эта песня”, - сказал он. “Ты слышала ее раньше?”

“Да, пару раз”, - сказал он. “Это новый релиз Селии Вальдес. Это вроде как круто, не так ли?”

“Это Джейк Кингсли играет для нее на гитаре”, - сказал Мэтт.

“Что?” Спросил Остин.

“Джейк Кингсли?” Вмешался Стив. “Откуда ты это знаешь?”

“Потому что я знаю, как звучит его гребаная игра на гитаре!” Крикнул Мэтт. “Поверь мне. Это он. И он играл для нее соло в той другой песне, The Struggle.

“Ни хрена?” Сказал Стив.

“Он с ней трахается?” - спросил Остин, надеясь, что это так. Он знал, как выглядит красотка Вальдес.

“Несомненно”, - сказал ему Мэтт.

“Молодец для Кингсли”, - сказал Остин с одобрением. “Ты думаешь, ее муженек, актер из того долбаного фильма, знает об этом дерьме?”

“Я не знаю”, - сказал Мэтт. “Мне, блядь, все равно. Куда Кингсли засовывает свой гребаный шланг - не моя забота ”.

“Раньше он играл с Минди Сноу, верно?” - спросил Стив.

“О-о-о, чувак, там тоже классная киска”, - сказал Остин.

“Можем ли мы перестать говорить о Джейке Кинсли и о том, с кем он спит или спал раньше?” Мэтт заорал.

“Ты тот, кто его воспитал”, - Стив почувствовал себя обязанным указать.

“Эй, а вот и соло”, - сказал Остин. “Зацени это, Мэтт. Он, блядь, неплохо справляется с этим — конечно, не так хорошо, как ты, но респектабельно.

Мэтт стиснул зубы, но послушал соло. Остин был прав. Это была респектабельная работа на гитаре, быстрая, ритмичная, и она идеально соответствовала тону песни. Правда, Мэтт сделал бы это по-другому, чуть больше постукивая пальцами в середине соло и чуть менее резко в продолжении, но это было не что иное, как личное предпочтение. Джейк проделал с ним хорошую работу. Это был рок, такой, каким он и должен был быть исполнен.

“Этот ублюдок”, - снова сказал он, пораженный, чувствуя, как через него проходит множество эмоций. “Как так получилось, что я, черт возьми, единственный человек в мире, который знает, что Джейк Кингсли играет на гитаре у этой сучки? Какого хрена они не объявляют об этом дерьме каждый раз, когда крутят песню по радио?”

“Я не знаю”, - сказал Остин. “Может быть, они пытаются сохранить это в тайне?”

“Потихоньку?” Рявкнул Мэтт. “Я слышал, как ранее играла новая мелодия Джейка, когда я направлялся сюда. Они, блядь, сказали всем, что его чертова мама играла для него на скрипке! По мне, так это не звучит так уж, блядь, низко!”

“Да, я слышал эту мелодию вчера”, - сказал Остин. “Хорошая пьеса. Действительно хорошая работа на гитаре”.

Мэтт бросил на него взгляд, который убил бы, если бы взгляды могли сотворить такое.

“Опять, - пробормотал Остин, - далеко не так хорошо, как ты мог бы это сделать”.

“Не дергай меня, Остин”, - сказал ему Мэтт. “Я и вполовину не такой акустический гитарист, как Кингсли, и я это знаю. Хотя я не об этом. Они должны сообщить всем, что он играет на гитаре для нее. Это помогло бы продажам обоих их альбомов. Так почему же это не так? С чего бы им пытаться сохранить это дерьмо в секрете?”

“Я не могу придумать причину, по которой они бы это сделали”, - сказал Стив, - “если предположить, что вы правы и это действительно игра Кингсли”.

“Я прав”, - настаивал Мэтт. “Я играл с этим человеком достаточно долго, чтобы знать, как он звучит. Это так же характерно, как и его голос, может быть, даже больше ”.

“Тогда я не знаю ответа”, - сказал Стив.

“Я тоже”, - вставил Остин. “Для меня это не имеет никакого смысла”.

“Я тоже”, - сказал Мэтт, когда отзвучало заключительное окончание Playing Those Games и появился ди-джей, чтобы рассказать им то, что они уже знали, что они только что услышали последнюю сольную работу Селии Вальдес, и разве это не круто?

Мэтт попросил водителя лимузина остановиться у "Кенсингтонз Рекордз" по дороге домой. Затем он дал ему две двадцатидолларовые купюры и велел зайти внутрь и купить два компакт-диска в музыкальном отделе New release, а сдачу оставить себе.

“Как скажешь, Мэтт”, - сказал ему Тим, водитель.

“И если ты когда-нибудь расскажешь хоть одному живому человеку о том, что я только что заставил тебя сделать, ” сказал Мэтт, “ я убью тебя медленно самым болезненным способом, который только смогу придумать. Я позову гребаного дантиста, чтобы он тебя казнил”.

“То, что происходит в лимузине, остается в лимузине”, - заверил его Тим.

Десять минут спустя они снова были в движении, и Мэтт держал компакт-диски в руках. Сначала он взглянул на грудь Селии, улучив момент, чтобы оценить сочную форму ее груди на обложке альбома и побороть укол зависти при мысли о том, что Джейку удастся прикоснуться к ней. Затем он открыл футляр и вытащил вставку, развернув ее, чтобы можно было рассмотреть. Там было еще несколько фотографий Селии, большинство из которых были откровенными, и все они подчеркивали ее фигуру. В самом нижнем правом углу развернутой вставки был список музыкантов и их ролей в постановке.

Селия Вальдес – Вокал, акустическая гитара

Филипп Дженкинс – бэк - вокал

Полин Кингсли – Бэк - вокал

Тед Дункан – Барабаны и другая перкуссия

Бен Пинг – бас - гитара

Лора Бест – Саксофон

Синтия Арчер – Фортепиано

Уильям Арчер – Синтезаторы и другие клавишные

Мэри Кингсли – Скрипка

Инженерия – Уильям и Шарон Арчер

Записано и сведено в Blake Studios, Кус-Бей, Орегон

“Сукин сын”, - прошептал Мэтт, снова качая головой. Он не имел ни малейшего представления, кто такие Тед Дункан, Бен Пинг, Филипп Дженкинс или Лора Бест, но он чертовски уверен, что знал другие имена. Мать Нердли играла на пианино на диске. Гребаный Зануда сам играл на синтезаторе. Чертова мать Джейка также играла на скрипке для Вальдеса. Полин, его бывший менеджер, исполняла бэк-версию (Я и не знала, что эта сучка умеет петь!). И вся эта гребаная затея была спроектирована the Nerdlys. Но в списке не было ни одного чертова соло-гитариста! Как, черт возьми, им сходило с рук это дерьмо? Почему никто не задавал вопросов? Было ли это вообще законно?

Затем он разорвал компакт-диск Кингсли, вытаскивая этот вкладыш.

В отличие от вставки Вальдеса, на всем альбоме была только одна фотография Джейка - снимок с обложки, на котором он играл на своем старом концерте Fender Grand. Не было никакого другого оформления, о котором можно было бы говорить, просто смесь размытых пастельных тонов, которые переходили от одного к другому, и список треков. В правом нижнем углу были титры.

Джейк Кингсли – акустическая гитара и вокал

Филипп Дженкинс – бэк - вокал

Полин Кингсли – бэк - вокал

Бен Пинг – бас - гитара

Тед Дункан – Барабаны и другая перкуссия

Мэри Кингсли – Скрипка

Синтия Арчер – Фортепиано

Уильям Арчер – Синтезатор

Спроектировано Уильямом и Шарон Арчер

Записано в Blake Studios, Кус-Бей, Орегон

Особая благодарность Лауре Бест за сопрано - саксофон на South Island Blur

Это те же самые гребаные музыканты! Мэтт кипел от злости. Матери Кингсли и Нердли играют для него на скрипке и пианино. Бен Пинг и Тед Дункан (кем бы они, блядь, ни были) сбивали ритм. Полин и этот ублюдочный Филлип Дженкинс поют бэк-вокал. Даже эта сучка Лора Бест играет на саксофоне (У Кингсли есть какой-то гребаный саксофон на его диске? Что за хуйня?) И опять же, не было никакой чертовой оценки позиции соло-гитариста.

Как я могу быть единственным, кто заметил это дерьмо? Почему ди-джеи и гребаные музыкальные СМИ не являются придурками во всей этой истории?

Он положил вкладыши обратно в соответствующие футляры, не утруждая себя тем, чтобы сложить их в нужной ориентации, просто вернув им подходящий размер. Он не вынимал компакт-диски из футляров. Тим мог бы сказать, что то, что произошло в лимузине, осталось в лимузине, но Мэтт не собирался никому сообщать, что он действительно слушал ни один из этих дисков.

Однако, вернувшись домой, он сразу же отправился в свою комнату развлечений и включил стереосистему. В его аппарате был чейнджер на двадцать четыре диска, и ему пришлось сначала вытащить два компакт-диска, чтобы освободить место, но он вставил работы Джейка и Селии в слоты 23 и 24.

Сначала он прокрутил диск Кингсли. Первой композицией была The Easy Way, о которой он уже достаточно наслушался по радио и о которой, как он уже знал, Кингсли играл слабосильные гитарные риффы. Он пропустил это. Следующим фрагментом был заголовок: Не можешь меня подавлять. Мэтт обнаружил, что это была полу-хард-рок мелодия, в которой использовались две искаженные электрогитары для мелодии — первая была настроена в стиле drop-D, вторая - стандартная гитара с более мягким искажением. Он понятия не имел, кто играл на второй гитаре — хотя он должен был признать, что кто бы это ни был, похоже, неплохо разбирался в инструменте, — но уже через десять секунд он понял, что Кингсли играет на основной гитаре для мелодии. Как и в случае с риффами на хард-роковой мелодии Вальдеса, звук был для его ушей таким же отчетливым, как человеческий голос.

Он прослушал песню до конца, удивленный и встревоженный, обнаружив, что слегка притопывает ногой в такт. В основной части самой песни гитарного соло не было, но в конце было расширенное соло. Это ни в коем случае не было высокотехничным соло, но оно было хорошо сыграно и соответствовало мелодии. И это тоже, безошибочно, был Кингсли, излагавший это.

Во время исполнения песни он заметил и другие вещи. В нескольких моментах звучала третья гитара, электрическая, с таким мягким дисторшеном, что почти была чистой, и она была смешана поверх вторичной мелодии в идеальной гармонии. Это тоже была работа Кингсли, и Мэтт был знаком с техникой. Это было наложение, предназначенное для того, чтобы вложить звук ударов струн в эту вторичную мелодию. Intemperance использовали то же самое наложение поверх гитары Джейка, когда записывали и микшировали I Am Time, один из их самых больших хитов и самую экспериментальную мелодию. Мэтт боролся зубами и ногтями в то время, чтобы не вводить это наложение, но, в конце концов, Кингсли и Нердли настояли на этом. И, как только мелодия была сыграна для них на мастер-версии альбома, Мэтту пришлось признать (хотя бы самому себе), что это действительно улучшило звучание мелодии, когда она была воспроизведена на записанном носителе.

Он перешел к следующей мелодии, что-то под названием Hit the Highway, согласно списку треков. Он вообще почти не слышал текст песни, вместо этого сосредоточившись на инструментах. В мелодии использовались слегка искаженные электрические ноты для основной мелодии и фортепиано для вторичной. Однако под всем этим скрывалась акустическая гитара, бренчащая в такт ритму. Кингсли играл на электрогитаре, но не на акустической. Мэтт был очень уверен в этом. В песне вообще не было гитарного соло, даже краткого, даже концовки.

Он прослушал следующую песню, потом следующую, пока не прослушал весь диск. Он прослушал Незначительность и песню с этой сукой-саксофонисткой, South Island Blur, дважды. С Незначительностью его мнение о том, что это будет хит, не исчезло, а укрепилось. С Blur он послушал еще раз, потому что просто не мог поверить, что Кингсли действительно пытался выдать это за рок. В нем использовалась тщательно подобранная акустическая гитара (на которой, как он мог сказать, играл Кингсли) в качестве основной мелодии, а сопрано-саксофон - в качестве второстепенной мелодии поверх нее. Это звучало как смесь мягкого блюза и какого-то дерьма, записанного группой регги. И все же у этого был цепляющий ритм и солидный хук, который довольно приятно понравился слушателю. И снова Мэтт обнаружил, что выстукивает ритм и даже немного напевает в такт мелодии.

Он чертовски популярен, но у него есть кое-что, что попадет в чарты здесь, - таков был вывод Мэтта, когда он наконец закончил слушать Can't Keep Me Down.

Затем он воспользовался своим пультом дистанционного управления, чтобы переключиться на компакт-диск Вальдеса. Он пропустил The Struggle, первую запись альбома, но внимательно прослушал все остальное. Три песни он прослушал дважды: Playing Those Games, Why? и Done With You. Он многое открыл для себя, пока слушал. Во-первых, не только Фил трахался с кем попало, и Полин подпевала Вальдесу, но и Кингсли записал несколько куплетов. Джейк играл на всех электрогитарах, которые можно было услышать на альбоме, и его можно было услышать здесь и там, добавляя немного акустических наложений. И теперь, когда он услышал акустическую игру Селии Вальдес, достойную целого альбома (включая потрясающую мелодию, подобранную пальцами, на Why?) теперь он знал, кто был таинственным вторым гитаристом на альбоме Джейка. Это была сама гребаная Вальдес.

Однако, пожалуй, самой поразительной вещью, которую он услышал на обоих альбомах, была их инженерная проработка. Оба были полны наложений и двойного сопровождения вокала и инструментов в каждой записи. Но то, как это было сделано, никто, кроме профессионального музыканта или звукорежиссера, даже не заметил бы. Это был признак the Nerdlys в действии.

“Эти придурки действительно умеют смешивать”, - пробормотал он себе под нос, наливая огромную порцию напитка, как только закончилась последняя песня.

Он сидел в тихой комнате развлечений, потягивая вино и обдумывая то, что только что услышал.

Кингсли, Вальдес и the Nerdlys основали свой собственный независимый лейбл. Он обратил внимание на логотип KVA Records, и ему не составило труда догадаться, что означают эти инициалы. Очевидно, что они работали с ограниченным бюджетом на свое продюсирование, поскольку были вынуждены использовать одних и тех же музыкантов для обоих альбомов. Музыкантами, о которых шла речь, были матери Кингсли и Нердли — которые, несомненно, не брали много, если вообще что—либо брали за свои услуги, - и ритм-гитаристы, о которых Мэтт никогда не слышал, несмотря на то, что он прослушал десятки студийных басистов и барабанщиков для своего первого альбома. Где они откопали этих людей? Они ни в коем случае не были хакерами, так откуда же они взялись?

Оба альбома были спроектированы the Nerdlys и записаны на студии Blake Studios в Орегоне. Мэтт, конечно, не был фанатом кантри-музыки, но он был профессиональным музыкантом, и он знал, кто такой Орен Блейк II, и знал, что он владел Blake Studios, которая была самой передовой студией звукозаписи в Соединенных Штатах, и Blake Family Records, самым успешным независимым кантри-лейблом во всем гребаном мире. Вальдесу и Кингсли разрешили записываться в помещении, которое традиционно было студией кантри-музыки, принадлежащей и управляемой печально известным OB2. Как они провернули это дерьмо?

Благодаря сочетанию продвинутой студии, талантов Кингсли и Вальдеса (Мэтт был вынужден признаться себе по поводу трех песен в Борьбе, что Вальдес на самом деле довольно талантлив и как гитарист, и как вокалист), а также инженерного мастерства и микширования The Nerdlys, они выпустили два альбома, которые должны были разойтись большим тиражом и получить много эфиров.

Да, они были распроданы. Но они собирались стать богатыми распродажами, не так ли?

Он вздохнул, сделал еще глоток и затем закурил сигарету.

Самым загадочным во всей этой сделке была игра на гитаре. Кингсли играл на соло-гитаре на всех записях Вальдеса, а также на своих собственных. Вальдес играл на бэк-гитаре, как акустической, так и электрической, во многих записях Кингсли. Однако ни одному из них не было отдано должное за это ни на одном из альбомов. Кингсли вообще не записал ни одного настоящего гитарного соло, за исключением хорошо сделанной пьесы, которую он сыграл на Playing Those Games - то, за что он не получил бы похвалы.

Каково было обоснование этого?

И почему никто не обратил внимания на тот факт, что на обоих альбомах были записаны одни и те же музыканты, продюсеры и инженеры?

“А теперь самый важный вопрос”, - сказал Мэтт самому себе, затянувшись сигаретой. “Почему мне не наплевать на все это дерьмо?”

Он не знал. Но после того, как он докурил, он решил сделать несколько бонгитов. Как только он почувствовал себя хорошо так, как может чувствовать себя только хорошая трава, он воспользовался своим пультом дистанционного управления, чтобы снова включить альбом Кингсли.

Он прослушал его от начала до конца еще раз, записал еще несколько хитов, а затем снова сыграл альбом Вальдеса.

Затем его мысли обратились к его собственной музыке. Он начал представлять, где и как он мог бы использовать эти наложения в своей собственной работе и как небольшая инженерия, в конце концов, может оказаться не такой уж ужасной вещью.

Если бы он решил немного распродаться, он мог бы с таким же успехом сделать это правильно.

17 января 1993 года песня Джейка Незначительность достигла 2-го места в списке Десяти лучших. Ей не удалось вытеснить с первого места Уитни Хьюстон и I Will Always Love You, но она долгое время оставалась самой востребованной песней в стране. Он оставался бы на позиции номер два еще пять недель, прежде чем медленно начал бы спускаться вниз.

Именно в этот период времени дни незаметной жизни Джейка подошли к концу. Теперь, когда он попал в чарты с одной из самых популярных песен в стране, репортеры средств массовой информации снова начали разыскивать его. Телефон Полин начал разрываться от звонков с просьбами об интервью. В соответствии с инструкциями, она не назначала никаких встреч, но они были настойчивы, и в итоге она сама дала квазиинтервью, стараясь, насколько это было возможно, оставаться как можно более расплывчатой во всем и ни о чем.

Конечно, самый распространенный вопрос, который был задан о возможности невоздержанность воссоединение.

“У Intemperanceнет планов по воссоединению”, - сказала Полин журналистам. “Джейк двинулся в своем собственном направлении и, похоже, на данный момент у него это неплохо получается, и я уверен, что вы осведомлены о чувствах Мэтта Тисдейла по этому поводу”.

Это заняло больше времени, чем они имели право ожидать, но в конце концов репортеры заметили кое-что из того, что заметил Мэтт, то есть, что на альбомах Джейка и Селии были указаны одни и те же музыканты, что оба были отмечены лейблом KVA Records, и что Полин Кингсли была менеджером записи для обоих солистов (а также одной из бэк-вокалисток для обоих).

“Похоже, между альбомами Джейка и Селии есть какая-то связь”, - спросила Полин Джули Лопес из журнала Entertainment Weekly однажды в середине февраля. “Ты можешь это объяснить?”

“Что бы ты хотел, чтобы я объяснила?” Ответила Полин, поклявшись себе, что пришло время открыть настоящий офис — может быть, в репетиционной студии?—и найми настоящую секретаршу, чтобы отвечать на все эти гребаные звонки.

“Ну...” - сказал Лопес, - “National сообщает нам, что KVA Records - независимый лейбл и что они просто занимаются производством и дистрибуцией для них. Мы обнаружили, что с этим лейблом не связаны никакие другие артисты, кроме Джейка Кингсли и Селии Вальдес, и что вы являетесь менеджером для них обоих ”.

“Это правда”, - согласилась Полин.

“И мать Джейка, а также мать Нердли Арчера, обе указаны как скрипачки и пианистки, соответственно, на обоих альбомах”.

“Это тоже правда”, - сказала ей Полин.

“Кроме того, - продолжил Лопес, - Нердли сам играет на синтезаторах и является инженером обоих альбомов”.

“Его жена, Шарон, тоже одна из инженеров”, - сказала Полин.

“Да, конечно”, - пренебрежительно сказал Лопес. “В любом случае, все сессионные музыканты, перечисленные на обоих альбомах, также имеют одинаковые имена”.

“Они делают”, - сказала Полин.

“Итак... вот почему я спрашиваю, есть ли связь между этими двумя альбомами”.

“Никакой реальной связи нет”, - заверила ее Полин, взглянув на часы. Было всего девять тридцать утра, но ей уже хотелось чего-нибудь покрепче. Теперь она начинала немного понимать алкогольные пристрастия своего брата.

“Нет связи?”

“Не совсем”, - сказала Полин. “Каждый из них был записан по отдельности как совершенно отдельный проект. Джейк и Селия друзья, и именно Джейк порекомендовал меня в качестве ее менеджера после того, как La Differencia распалась. Я услышал, что она может предложить, и был достаточно впечатлен, чтобы принять ее предложение. Вот почему я представляю их обоих. И когда пришло время записывать альбомы, они оба работали с музыкантами, с которыми были знакомы и которых рекомендовали друг другу”.

“Понятно”, - сказал Лопес. “Не могли бы вы прокомментировать сообщения, которые мы слышали, о том, что между Джейком и Селией существует романтическая связь?”

“Тут нечего комментировать”, - сказала ей Полин. “Они друзья и ничего больше. Селия, как я уверен, вы в курсе, замужем за Грегом Олдфеллоу, и они вполне счастливы вместе. Сам Джейк встречался кое с кем довольно серьезно в течение последнего года или около того ”.

“У него есть?” Удивленно спросила Лопес. “И кто бы это мог быть?”

Черт! Беспомощно подумала Полин. Я облажался с этим. “Эээ ... Я не имею права сказать ”извините".

“Вы не вправе говорить?” Спросила Лопес. “Общественность имеет право знать эту информацию. Можете ли вы объяснить, почему вы не хотите его публиковать?”

“Джейк и его подруга предпочли бы сохранить свою личную жизнь в тайне”, - сказала ей Полин. “Как я уверен, вы в курсе, в прошлом были проблемы с вторжениями и преследованием женщин, с которыми встречался Джейк. И он, и она оба хотели бы избежать всего этого, если это возможно”.

“В прошлом у Джейка тоже были проблемы с домашним насилием”, - сказала Лопес. “Он известная знаменитость с печально известной репутацией. Общественность заинтересована в том, чтобы узнать о его личной жизни”.

“Прости”, - сказала Полин. “Я не собираюсь говорить тебе, с кем он встречается. Следующий вопрос, или мы закончили?”

Она не закончила, но остальные ее вопросы не касались темы романтической жизни Джейка.

Тем не менее, сумка была открыта, и у кошки был выход из нее. Репортерам не потребовалось много времени, чтобы начать пытаться уговорить эту кошку освободиться.

Именно Пол Питерсон раскрыл эту историю. Печально известный фотограф, преследующий знаменитостей, который продавал свои снимки тому, кто предлагал самую высокую цену — в большинстве случаев это было издание American Watcher, у которого был самый высокий бюджет на подобные мероприятия, — взялся за дело, как только увидел сообщение о том, что Кингсли с кем-то встречается и официально не появлялся на публике более двух лет. Это, вкупе с тем фактом, что Кингсли вернулся в чарты со своим сольным альбомом, способствовало прибыльному преследованию.

Питерсону было сорок два года в 1993 году. Его пути с Джейком неоднократно пересекались на протяжении их карьеры, главным образом благодаря отношениям Пола с Минди Сноу. Минди заручилась его помощью еще в 1983 году, когда хотела избавиться от репутации паиньки, которой она была обременена из-за того, что в детстве играла в семейном телешоу "Медленная дорожка". С этой целью она завязала романтические отношения с Кингсли, а затем сообщила Полу время и места, где он мог сфотографировать их вместе под предлогом того, что он только что случайно увидел их. Пол оказал бы эту услугу бесплатно, но Минди заплатила ему за это как в американской валюте, так и в сексуальных услугах, при условии, что он сохранит обе формы компенсации в секрете.

Он выполнил свою часть сделки и, в дополнение к возможности трахаться с горячей актрисой примерно раз в месяц на пике их сотрудничества, заработал значительную сумму денег и приобрел значительную репутацию лучшего папарацци благодаря этой сделке. Именно он первым запечатлел Джейка и Минди в купальниках на пляже Дюн, и именно он запечатлел их обнаженными, купающимися вместе в водах уединенного озера округа Лос-Анджелес. И, хотя Минди не была вовлечена в это дело, именно он сделал компрометирующие снимки Джейка и анонимной рыжеволосой шлюшки, готовящихся трахнуть друг друга в Мексике. Однако самыми запоминающимися снимками Джейка, которые он сделал, были те, которые никогда не публиковались и которые когда-либо видели только он, Минди и бывший муж Минди, Скотт Адамс Уинслоу. Это были снимки Джейка, Минди и секретарши Уинслоу, занимающихся сексом втроем, который включал двойное проникновение члена Джейка в киску Минди и большого фаллоимитатора со страпоном в заднице Минди. Эти снимки были использованы для шантажа Уинслоу, чтобы он проигнорировал брачный контракт, подписанный Минди, и не оспаривал развод.

Увы, его отношений с Минди Сноу больше не было. Снимки Уинслоу были последними, которые ему было поручено сделать лично, и она не связывалась с ним с тех пор, как перевела на его счет двести тысяч долларов, которые она заплатила за работу (и за его обещание никогда не разглашать их существование). Минди была наркоманкой, и он всегда знал это. Тем не менее, хотя он больше не пользовался ее помощью на своей работе, он по-прежнему был главным охотником за знаменитостями.

Конечно, он знал, где жил Джейк Кингсли. Адрес Кингсли был достоянием общественности, и, когда певец впервые переехал в этот дом в 1987 году, его соседи были не очень рады этому и устраивали ежедневные акции протеста, которые попали в национальные новости. Насколько он знал, Кингсли не переезжал с этого места, так что было просто отогнать свой "Мерседес" на угол Ноттингем Драйв и Шервуд-авеню на Голливудских холмах и найти укромное место для парковки и наблюдать за домом.

Он просидел там пять часов, его фотоаппарат Nikon стоимостью три тысячи долларов с 400-миллиметровым парфокальным зумом Nikkor стоимостью четыре тысячи долларов лежал рядом с ним. Он курил сигареты одну за другой и слушал радио (подпевая, когда зазвучала песня Селии "Playing Those Games"), наблюдая за проезжающими мимо машинами. Когда ему хотелось пописать, он делал это в банку, которую держал специально для этой цели. Когда он был голоден, он доставал закуску из пакета, который специально для этой цели хранил в отделении центральной консоли. Это была скучная, отупляющая работа, но он привык к ней. В конце концов, это была его профессия.

Наконец, сразу после пяти часов дня, он увидел ярко-синий автомобиль BMW 7-й серии конца восьмидесятых годов, выезжающий с подъездной дорожки Кингсли. Он уже знал, связавшись со своим контактом в автоинспекции, что в настоящее время эта машина зарегистрирована на имя некоего Джейка Кингсли, проживающего по адресу 9503 Ноттингем Драйв, Лос-Анджелес, Калифорния. Он раздавил сигарету в пепельнице и взял фотоаппарат, приставив его к глазу и приготовившись.

Он навел камеру на приближающуюся машину, положив руку на объектив, быстро переключая фокус и регулируя увеличение с непревзойденным мастерством человека, который зарабатывал на жизнь подобным занятием. Через секунду или две лицо за рулем заполнило все поле зрения и стало четко сфокусированным.

Кто это, черт возьми? первой мыслью Питерсона было, когда он увидел короткие волосы и усы. Есть ли у Кингсли слуга-мужчина, который водит его машину?

Но затем его разум, годами тренированный мгновенно распознавать лица знаменитостей, уловил размер и форму носа, квадрат подбородка, очертания губ, цвет глаз. Он понял, что на самом деле смотрит на Джейка Кингсли, но этот Кингсли изменил свою внешность по сравнению с тем, что было известно публике.

Сукин сын, удивленно подумал он. Это почти гениально! Он нажал кнопку на своей камере, и она начала делать быстрые снимки, по три в секунду. Хотя в машине с Кингсли больше никого не было, измененная внешность была историей сама по себе. Он мог бы получить, может быть, пятьсот долларов от Наблюдателя только за такие снимки.

Он пригнулся, когда Кингсли приблизился, и подождал, пока тот пройдет мимо. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как задняя часть машины исчезает по Шервуд Драйв в направлении главной дороги. Он сделал несколько быстрых снимков номерного знака сзади. Это были калифорнийские номера, номер 3WFG972, тот самый номер, который, как сказал ему контакт в автоинспекции, принадлежал Кингсли. Подтверждение.

Девяносто минут спустя Кингсли вернулся и свернул на свою кольцевую подъездную дорожку. Он все еще был один. Он припарковал свою машину в гараже, и это было все, что Питерсон увидел в тот день. Он подождал еще час, пока освещение не стало слишком слабым для фотографий на расстоянии, а затем отправился домой, где проявил снимки, сделанные в его фотолаборатории, на негативы, а затем выбрал несколько лучших из них для превращения в отпечатки.

Он вернулся до восхода солнца на следующее утро. Он не знал, действительно ли предполагаемая девушка Кингсли жила с ним или нет, поэтому его план состоял в том, чтобы последовать за певцом, если он снова уедет, надеясь, что он приведет его к рассматриваемой девушке. Однако, как оказалось, следить за этим человеком не было необходимости.

В 8:15 утра, выкурив всего шесть сигарет и помочившись в банку всего один раз, дверь гаража Кингсли открылась, и из него медленно выехал темно-зеленый "Фольксваген Кабриолет" с откидным верхом.

Это чертовски женская машина, если я когда-либо видел такую! Взволнованно подумал Питерсон. Либо это, либо с ним живет гребаный педик.

Камера поднялась, его глаз устремился к видоискателю, левая рука потянулась к объективу, указательный палец правой руки лег на спуск затвора.

Машина задним ходом выехала на улицу и направилась к нему. Он сделал несколько быстрых снимков переднего номерного знака, а затем сосредоточился на месте водителя. За рулем была симпатичная рыжеволосая женщина.

Неплохо, подумал Питерсон, начиная срываться с места. Выглядит точно так же, как цыпочка, с которой трахался бы Кингсли.

Ему удалось сделать почти тридцать снимков ее лица, прежде чем она прошла мимо. Еще до того, как ее задние фары скрылись за холмом, его собственный двигатель заработал, и он направился в свою фотолабораторию.

Он напечатал один снимок номера ее машины и двенадцать снимков ее лица. Номер машины был калифорнийским номерным знаком. SAXMSTR. Ему потребовалось несколько минут, чтобы попытаться истолковать это, и затем, наконец, пришло в голову ... Мастер саксофона? Что, черт возьми, это значило? Она играла на саксофоне? Эта мысль вызвала воспоминание о том, как он изучал вкладыш к новому диску Кингсли в поисках подсказок. Он упомянул особую благодарность саксофонисту, не так ли? Он запомнил это в основном потому, что ему показалось странным, что в песне Джейка Кингсли вообще присутствует саксофон.

Он вышел из фотолаборатории и направился в комнату развлечений своего дома. Там, на полке с остальными его компакт-дисками, стояла копия сольной работы Кингсли. Он открыл его и снова вырвал вставку, развернув ее и перейдя к правому нижнему углу.

Особая благодарность Лауре Бест за сопрано-саксофон на South Island Blur.

Это было слишком большое совпадение, чтобы быть простым совпадением. Лора Бест должна была быть симпатичной рыжеволосой девушкой в кабриолете. Но он должен был получить подтверждение.

Он поднял трубку и набрал номер по памяти. Раздалось три гудка, а затем ответил женский голос.

“Департамент автотранспорта”, - представилась она. “Это Джули”. Джули Барстоу была одним из менеджеров отделения DMV в Северном Голливуде. У них двоих были тайные деловые отношения уже более десяти лет.

“Привет, Джулс”, - сказал он. “Это Пол Питерсон”.

“Пол”, - произнес ее голос без всякой интонации. “Что я могу для тебя сегодня сделать?”

“Мне нужно, чтобы ты оформил для меня лицензию и дал мне подробную информацию о RO”.

“Черт возьми”, - сказала она, не упомянув, что услуга, о которой он просил, обойдется ему в пятьдесят долларов наличными, которые будут доставлены в течение двух дней, если он когда-нибудь захочет снова воспользоваться ее услугами.

“Калифорнийский именной номер”, - сказал он. Затем он продиктовал это на языке фонетики полицейского управления. “Сэм, Адам, Рентген, Мэри, Сэм, Том, Роберт”. Говоря это, он услышал стук ее пальцев по клавиатуре компьютера.

“Подожди секунду”, - сказала ему Джули. “Хорошо. Вот оно. РО - это Лора Линн Бест. Автомобиль представляет собой кабриолет девяносто третьего года выпуска, впервые зарегистрированный в октябре 1992 года. В регистрационном документе указан адрес транспортного средства: девять-пять-ноль-три Ноттингем Лейн в Лос-Анджелесе. На титуле не указана кредитная компания, значит, кто-то погасил его во время покупки ”.

“Идеально”, - сказал ей Пол. “Что ты можешь рассказать мне о RO?”

- Это обойдется тебе еще в пятьдесят, Пол.

“Понял”, - сказал он. “Брось это, милая”.

“Подожди”, - сказала она. Снова послышался стук ее пальцев по клавиатуре, пауза, еще несколько нажатий, еще одна пауза, а затем: “Хорошо, поехали. Лора Линн Бест. Дата рождения 11 апреля 1965 года. Ее рост пять футов три дюйма, предположительно вес сто двадцать фунтов, рыжие волосы, зеленые глаза. Нарушений правил дорожного движения не зарегистрировано. Лицензия на хорошем счету. Адрес недавно был обновлен до этого адреса на Ноттингем-лейн. До этого ее адресом было 6312 Parkland Lane, номер 213 в Бербанке ”.

“Превосходно”, - сказал Пол. “Вы можете взглянуть на ее фотографию в автоинспекции?”

“Нет”, - сказала она. “Нас еще не оцифровали”.

“Жаль, ” сказал он, “ но это нормально. Ты дала мне то, что мне нужно”.

“Всегда рада помочь”, - сказала она ему.

“Я зайду завтра как-нибудь с маленьким конвертом для тебя”, - пообещал он.

“Я буду ждать тебя”, - сказала она.

И с этими словами они отключили звонок.

Пол повесил трубку и закурил сигарету. Он улыбался, пока курил. На этой работе предстояло проделать еще немного тяжелой работы. Ему просто нужно было проследить за домом Кингсли еще несколько дней и повсюду следить за Лорой Бест, пока он не получит хороший снимок ее возле машины. Не помешало бы также проследить за Кингсли и сделать еще несколько снимков его нового облика.

Опыт подсказывал ему, что это займет не больше дня или двух.

И как только у него в руках окажутся снимки этих двоих, он знал, что его контакты в Watcher заплатят ему по меньшей мере две тысячи за фотографии и еще одну тысячу за информацию.

Это было не так хорошо и прибыльно, как работать на Минди Сноу, но это оплачивало счета.