Невоздержанность

Том 2. Глава 16a

Над округом Керн, Калифорния

13 августа 1989

Джейк сидел один в кабине самолета Cessna 414 1982 года выпуска, направлявшегося на юго-восток высоко над южной оконечностью долины Сан-Хоакин. Его руки легко покоились на рычагах управления, время от времени внося незначительные корректировки, когда высотные ветры сбивали его с курса к передатчику Тафт-ВОР, к которому он направлялся. Комплект авионики самолета включал в себя одну из самых сложных систем автопилота, доступных для частного самолета — автопилот, который можно запрограммировать на полет в течение всего полета, начиная с момента взлета и заканчивая незадолго до посадки, - но Джейк в данный момент отключил ее. Он все еще наслаждался новизной полета на собственном самолете.

Он быстро просмотрел свои приборы. Его навигационная стрелка была направлена точно в центр передатчика VOR и оборудования для измерения расстояния, или DME показывала ему расстояние в двадцать три морских мили от него. Его высота составляла семнадцать тысяч футов над уровнем моря. Курс по компасу составлял 154 градуса. Его воздушная скорость стабильно держалась на уровне ста семидесяти двух узлов — чуть больше двухсот миль в час. Каждый из его топливных баков был заполнен более чем наполовину. Давление в кабине было стандартным для высоты восемь тысяч футов, достаточно комфортным для дыхания, но недостаточным для реальной нагрузки на корпус самолета.

Убедившись, что на приборной панели все в порядке, он выглянул наружу, сканируя во всех направлениях, в основном в поисках других самолетов, но также погодных явлений и ориентиров. Слева он мог видеть западную окраину города Бейкерсфилд, раскинувшегося на дне долины, как рельефная карта. Впереди он мог видеть горы, образующие национальный лес Лос-Падрес, над которым ему вскоре предстояло пролетать, а за ними - коричневую дымку смога, отмечавшую бассейн Лос-Анджелеса. Справа он мог видеть вершины горного хребта Сьерра-Мадрес, а за ними сверкающую синеву Тихого океана, простиравшегося до горизонта. Хотя он провел в воздухе тринадцать из последних сорока восьми часов и к настоящему времени налетал в общей сложности более восьмисот часов, ему все еще не надоедало любоваться видом с высоты.

Cessna 414 была последним приобретением Джейка. Он приобрел ее у партнера в престижной чикагской юридической фирме. Поскольку партнер, о котором идет речь, приобретал треть акций бизнес-джета Cessna Citation и ему нужно было высвободить некоторый капитал для совершения этой покупки, он был готов уступить 414-й Джейку за 185 000 долларов, что примерно на 50 000 долларов меньше фактической стоимости самолета при перепродаже. Хотя Джилл, его бухгалтер, умоляла его пересмотреть такую экстравагантную покупку (а также другую экстравагантную покупку, которая находилась в стадии разработки), Джейк не смог устоять. После максимально быстрого периода условного депонирования документы были подписаны, состоялась официальная передача права собственности, и теперь Джейк находился на заключительном этапе своего полета, чтобы доставить свою новую игрушку домой, в аэропорт Бранниган в округе Вентура.

Он покинул фешенебельный пригород Чикаго Виннетку на рассвете предыдущего дня и провел большую часть двенадцати часов, скача на юго-запад через всю страну в Виннемакку, штат Невада, где остановился на ночь в помещении, которое сошло за четырехзвездочный отель. Сегодня рано утром вылетел из небольшого аэропорта Виннемакки и вылетел в представительский аэропорт Уэстфилд в пригороде округа Херитидж. В Heritage он задержался ненадолго, навестив своих родителей на несколько часов, а затем оставил окончательные финансовые документы, касающиеся самолета, в офисе Джилл.

"Ты готова к следующей неделе?" он спросил ее после того, как прослушал ее обязательную лекцию о сокращении своих расходов.

"Готова, насколько это вообще возможно", - сказала она ему. "Я спрошу тебя еще раз, Джейк. Ты уверен, что не передумаешь? В свете... ты знаешь... проблем, которые у тебя возникли с твоими коллегами по группе, действительно ли разумно заниматься чем-то подобным?"

"Наверное, нет", - сказал Джейк, пожимая плечами. "Но я все равно собираюсь это сделать".

Джилл покачала головой. "Примерно это я и думала, что ты скажешь".

Джейк стартовал с Westfield Exec — как это было известно в Heritage — в 14:55 и поднялся на свою нынешнюю высоту в семнадцать тысяч футов. Он полетел на юг, а затем на юго-восток, перемещаясь от станции VOR к станции VOR, примерно следуя курсу межштатной автомагистрали 5. И теперь, в 16:28 вечера, он достиг станции Taft VOR и наблюдал, как заработала вторая навигационная радиостанция, настроившись на следующую и конечную станцию его полета: Brannigan VOR. Стрелка указателя медленно повернулась вправо, показывая, что он должен повернуть в ту сторону, чтобы направиться прямо на сигнал. На дисплее DME высветилось расчетное расстояние полета: сорок три морские мили. Джейк накренил самолет вправо, пока стрелка VOR не оказалась в центре. Это вывело его на курс компаса 182 — почти точно на юг. Легши на правильный курс, он связался с управлением воздушного движения, чтобы запросить разрешение начать снижение. Разрешение было получено. Он уменьшил мощность двигателей и слегка надавил на ручку управления. Нос самолета опустился к земле, и стрелка высотомера начала снижаться. Долгий полет почти закончился.

Он снизился с неба, пролетев над национальным лесом и опустившись на пологие холмы густонаселенного округа Вентура. Когда он оказался в пределах видимости аэропорта, региональный центр управления воздушным движением передал его в местное УВД. Он вошел в схему посадки в аэропорту Бранниган в 16:43 вечера. Как обычно бывало на этом конкретном поле, в данный момент никаких других самолетов не приземлялось и не взлетало, и он был допущен прямо на него. С полностью раскрытыми закрылками, развивая скорость в восемьдесят пять узлов, Джейк нажал на рычаг, который разворачивал трехопорное шасси. Он услышал короткий вой механизмов снизу и с удовлетворением наблюдал, как все три индикатора передач на его панели загорелись зеленым, показывая, что они зафиксированы на месте. Он совершил последний поворот к взлетно-посадочной полосе и еще больше снизил мощность. Он спускался плавно и бесшумно. Поскольку два его винта вращались в противоположных направлениях, не было даже такого крутящего момента, который был бы у его 172-го. Он вспыхнул в последнюю секунду и аккуратно приземлился с легким стуком. Он убрал закрылки, отключил управление, а затем подрулил к арендованному ангару и припарковался прямо перед дверями. Он вернулся на знакомую землю, целый и невредимый, пролетев в одиночку более двух тысяч миль.

Он ожидал, что Хелен выйдет поприветствовать его. Она как раз заканчивала свой последний урок в этот день, и она знала, что он запланировал свой приезд сюда, чтобы совпасть с этим. Они не виделись уже три дня, и она, должно быть, была взволнована возможностью проверить его новый самолет, если не чем иным. Но к тому времени, как он заклинил колеса и достал сумку из багажного отделения, Хелен нигде не было видно.

Вздохнув, он закинул сумку на плечо и направился к скоплению учебных корпусов позади главного терминала. Он был разочарован тем, что она не появилась, но на самом деле не так уж и удивлен. Хелен в последнее время была сама не своя. Хотя с ней все было немного щекотливо с тех пор, как на DC-10 заглох двигатель, ее личность претерпела радикальный сдвиг после того, как Дженнифер Йохансен была схвачена во дворе своего дома с пистолетом, комплектом наручников, четырьмя ножами и паяльной лампой. С того дня он не видел ту Хелен, в которую влюбился.

Конечно, найти у себя во дворе психа с пистолетом, наручниками и пирогенным режущим инструментом было поводом для небольшого расстройства. Особенно в сочетании с тем фактом, что психопатка, о которой идет речь, получит очень небольшое наказание за то, что она сделала, в основном потому, что она не была способна на самом деле сделать это.

Йохансен отказалась разговаривать с детективами департамента шерифа или следователями окружного прокурора, которые допрашивали ее после ареста, сославшись на свое право по Пятой поправке ничего им не говорить. Даже ее собственный адвокат, ветеран общественной защиты, назначенный округом Вентура, не смог добиться от нее ничего, кроме "Я не собирался никого убивать". Это было сделано в ответ на новость о том, что офис окружного прокурора хотел предъявить ей обвинение в покушении на убийство. На слушании по предъявлению обвинения она вообще отказалась разговаривать с судьей. Он приказал провести ее психиатрическую экспертизу, чтобы определить, была ли она вообще вменяемой, чтобы отвечать за свои действия. Она мало что рассказала назначенному судом психиатру — определенно ничего о своих мотивах или намерениях, — но этого было достаточно, чтобы он решил, что Йохансен страдает биполярным расстройством и, возможно, какой-то формой бредового расстройства, но не шизофренией. Он объявил ее достаточно умственно способной, чтобы предстать перед судом.

Так далеко дело никогда не заходило. Заместитель окружного прокурора, которому было поручено это дело, и государственный защитник Йохансен объединили свои усилия и реалистично взглянули на то, в чем ее на самом деле можно признать виновной. Хотя любому мыслящему человеку было очевидно, каковы были ее намерения — она планировала держать пистолет у Хелен достаточно долго, чтобы надеть на нее наручники и завести в свой дом, а затем обмотать ее клейкой лентой и поработать над ней ножами и паяльной горелкой, — тот факт, что она на самом деле не дошла до того, чтобы встретиться лицом к лицу со своей жертвой, прежде чем ее поймали, несколько ограничивал обвинения, которые могли быть выдвинуты против нее. Ее не могли обвинить в покушении на убийство, потому что не было способа доказать, что убийство было тем, что она намеревалась совершить. Ее не могли обвинить в попытке похищения по той же причине. Также ее нельзя было обвинить в краже со взломом, поскольку она не входила и не пыталась проникнуть ни в одно из строений или транспортных средств на территории Хелен.

В конце концов офис окружного прокурора заключил сделку, по которой она признала бы себя виновной в ношении скрытого оружия, незаконном проникновении на чужую территорию и владении инструментами для взлома. В обмен на признание вины и согласие проходить психиатрическую консультацию по крайней мере в течение года, она не будет отбывать тюремный срок и будет помещена на испытательный срок в течение одного года. Также, конечно, было оговорено, что она не будет пытаться установить контакт с Хелен Броуди, Джейком Кингсли или кем-либо из членов их семьи или знакомых. Временный запретительный судебный приказ, который был выдан в день ареста Йохансена, стал постоянным и вручался самим судьей. В нем недвусмысленно говорилось, что если Йохансен найдут в радиусе ста ярдов от Хелен, Джейка, их собственности или кого-либо из их знакомых, ее испытательный срок будет немедленно отменен, и она проведет год в Исправительном центре округа Вентура.

"Вы понимаете?" судья спросил ее после объяснения приговора и ограничений.

"Я понимаю", - пробормотала она в ответ, ее глаза смотрели в пол.

Позже в тот же день она была освобождена из-под стражи и отправилась домой свободной женщиной. И личность Хелен совершила еще одно падение в пропасть.

Джейк вошел в здание классной комнаты, обнаружив, что там в основном пусто и тихо. Главный класс был наглухо заперт. Джейк выглянул в окно и увидел, что все стулья были сложены на столах, все бумаги и книги убраны, а единственным признаком недавнего проживания было уравнение, написанное на доске колючим женским почерком Хелен, которое касалось зависимости веса от тяги и скорости полета с приводом. Джейк прошел по коридору в маленький кабинет Хелен. Он дернул ручку двери и обнаружил, что она заперта. Жалюзи, закрывавшие окно, были плотно опущены. Однако из-под двери пробивалась полоска света. Он осторожно постучал в нее. Ответа не последовало. Он постучал снова, на этот раз чуть сильнее и чуть дольше.

До него донесся робкий, осторожный голос. "Кто это?"

"Это я, Хелен", - крикнул он в ответ. "Джейк".

"Хорошо", - последовал ответ. "Подожди секунду". И затем... "Ты один?"

"Да, Хелен", - сказал он. "Я один".

"Хорошо".

Он услышал топот шагов по полу. Он услышал щелчок одного, затем двух, затем трех отпираемых замков. Дверь медленно открылась, показывая Хелен. Она отступила как можно дальше, все еще будучи в состоянии дотронуться до двери. Она была одета в свою обычную одежду из джинсов и футболки. Футболка, о которой идет речь, была ей очень длинной, прикрывая несколько дюймов талии. Ее правая рука покоилась под рубашкой на правом поясе. Джейк знал, что у нее там в кобуре был спрятан 9-миллиметровый "ЗИГ-Зауэр". С тех пор как Йохансен выпустили из тюрьмы, она повсюду носила пистолет с собой и половину дня проводила, положив руку на его рукоятку.

"Я один, Хелен", - снова сказал он ей. "Не нужно давить на меня".

В конце концов, она расслабилась. Немного. Она убрала руку с пистолета и отступила назад, чтобы впустить его в офис. "Привет, Джейк", - тихо сказала она. "Как прошел полет?"

"Это было здорово", - сказал он. "Самолет летит как во сне". Он шагнул вперед, чтобы обнять ее. Сначала она немного напряглась, а затем обняла его и обняла в ответ. В лучшем случае это было формальное объятие, за которым последовал бесплодный, небрежный поцелуй в губы, который длился менее двух секунд.

"Я скучала по тебе", - сказала она, хотя это прозвучало не так, как на самом деле.

"Я тоже скучал по тебе", - сказал он ей. "Было бы здорово, если бы ты была со мной".

Она нахмурилась. "Нам не нужно возвращаться к этому снова, не так ли?"

Это был их спор о том, что она сопровождала его в поездке за его новым самолетом. Поскольку это предполагало перелет коммерческим самолетом в Чикаго, Хелен наотрез отказалась лететь с ним, когда он предложил это. Очевидно, она придерживалась своей клятвы никогда больше не ступать на борт реактивного авиалайнера. "Нет", - сказал он. "Думаю, что нет. Хотя я вроде как надеялся увидеть тебя в очереди на рейс. Ты ведь знал, что я приду, не так ли?

"Прости", - сказала она каким угодно тоном, но не. "Я решила подождать, пока ты не приедешь за мной. Мне не нравится... ты знаешь ... я больше не хожу туда один. Если эта психованная сука не разгуливает там со снайперской винтовкой, то кто-нибудь из этих чертовых репортеров может быть ".

"Я полагаю", - сказал Джейк, хотя снайперская винтовка на самом деле не казалась Йохансену стилем, а что касается репортеров, то они были почти одержимы этой историей в течение первой недели или около того, следуя за Джейком, Хелен и отцом Хелен, куда бы они ни пошли, но после сделки о признании вины и освобождения Йохансен из тюрьмы они, похоже, потеряли интерес. "Что ты здесь делаешь?" спросил он. " Исправляешь работы и оцениваешь тесты?"

"Нет. Все это уже сделано. Я просто ждал тебя. Ты хотел, чтобы я был здесь, не так ли?"

"Э-э... да, - сказал Джейк, - но только если ты хочешь быть здесь".

Она равнодушно пожала плечами. "Ничего особенного".

"Понятно", - сказал Джейк, его голос был немного обеспокоенным. Хелен либо не поняла этого, либо ей было все равно. "Ну... эээ... хочешь пойти посмотреть на самолет?"

"Конечно", - сказала она. "Позволь мне сходить за своими вещами".

Джейк терпеливо ждал в коридоре, пока она доставала свой кожаный портфель из-под стола и выключала весь свет. Затем она закрыла дверь класса и потратила большую часть двух минут, используя три разных ключа, чтобы открыть все замки.

"Этого должно хватить", - удовлетворенно сказала она, как только дверь была заперта.

"Я бы так подумал", - согласился Джейк. "Должны ли мы?"

Они вышли из здания и пересекли линию вылета к ангарному комплексу. Новый самолет Джейка все еще стоял перед дверью ангара. Джейк испытывал чувство гордости и радости при одном взгляде на него, при одной мысли, что он принадлежит ему и он может летать на нем, когда захочет, лететь на нем куда захочет. Он только что пролетел на нем полстраны и уже хотел снова воспользоваться им. Он ожидал, что на лице Хелен отразится хотя бы часть этой радости. Этого не произошло. Она смотрела на него не с большим интересом, чем если бы рассматривала фотографию самолета в рекламном проспекте.

"Это мило", - безучастно сказала она, проводя рукой по кончику левого крыла, касаясь одной из лопастей винта. "Я рад за тебя".

"Давай поднимем его в воздух", - предложил Джейк. "Ты управляешь им".

"Ты знаешь, что мы не должны этого делать, Джейк", - сказала она. И технически это было правдой. Оба они все еще находились в процессе накопления достаточного количества часов одиночного полета на двухмоторном самолете под давлением, чтобы получить официальную сертификацию. До тех пор, пока этого не произошло, правила FAA запрещали им перевозить каких-либо пассажиров, кроме сертифицированных летчиков-инструкторов по многодвигательным полетам. Теперь они действовали на основании разрешения, эквивалентного разрешению учащегося.

"Никто не узнает, Хелен", - сказал он ей.

"Нет, извините", - сказала она. "Что, если один из этих фотографов подкрадется и сфотографирует, как мы входим вместе?" Я не хочу рисковать".

"Хелен, это правило - всего лишь формальность. Когда они говорят, что у нас не может быть пассажиров, я не думаю, что они имели в виду сокурсников ".

"Пассажир есть пассажир", - сказала она ему. "И если меня поймают за превышением допустимого уровня сертификации, мой сертификат преподавателя может быть приостановлен. Я просто не собираюсь рисковать".

Джейк почувствовал, как волна разочарования прошла через него. Не была ли это та же самая женщина, которая соблазнила его, своего студента, в гостиничном номере Омахи не так уж и давно? Тогда она не слишком беспокоилась о своем свидетельстве преподавателя, не так ли? Нет, он, казалось, помнил, что она кричала от удовольствия и брызгала своими вагинальными соками ему на лицо. Он воздержался от упоминания этого эпизода, зная, что она просто откажется признать, что это был такой же проступок.

"Хорошо", - сказал Джейк. "Я понял твою точку зрения. Почему бы тебе тогда не заняться этим одному?"

"Я?"

"Да, ты", - сказал он. "Ты закончил занятия, как и я. Тебе разрешено выступать в одиночку на type. Поднимай его и отправляйся в круиз до Каталины. Я последую за тобой на 172-м, и мы поужинаем в Авалоне ".

"Ты хочешь, чтобы я полетел на твоем самолете на Авалон?" - спросила она, как будто Авалон находился на дальней стороне Сахары, а не менее чем в ста морских милях отсюда.

"Верно".

"Просто поужинать?"

"Снова правильно", - сказал он. "Это одна из тех спонтанных вещей, которые должны совершать влюбленные".

"Мне потребовалось бы тридцать минут только на предполетную подготовку этого самолета и ознакомление с ним", - сказала она.

"Это тот же самолет, что летал за нашим сертификатом", - сказал он. "Просто в другой год".

"Он отличается, не так ли? И у него другая авионика, не так ли? И потом, есть вопрос страховки. Я уверен, что у меня нет прикрытия, чтобы управлять им ".

"Вообще-то, да", - сказал Джейк. "Я попросил их включить тебя в качестве основного пилота".

"О... Понятно", - сказала она, почти так, как будто была расстроена, что он это сделал. "Ну ... в любом случае, мне не очень нравится мысль о том, чтобы просто запрыгнуть в твой самолет и улететь на нем на Авалон. Я также немного устал".

"Устал?"

"Да, это был долгий день. Можем мы просто сходить к Ричи?"

Ritchie's был небольшим семейным загородным рестораном в маленьком городке Уинтерленд, примерно в пяти милях от дома Хелен. Они специализировались на старых добрых высококалорийных блюдах с высоким содержанием жира по-домашнему. Еда была очень вкусной, но Джейк и Хелен съели там так много, что он уже дважды пробовал все, что было в меню.

"Как насчет того, чтобы съездить в город?" Предложил Джейк. "Я могу позвонить и заказать нам столик у Финнегана или Богарта".

Хелен нахмурилась от этого предложения. "Я действительно не в настроении наряжаться сегодня вечером", - сказала она. "Ты же знаешь, как я ненавижу важничать".

Джейк ничего подобного не знал. Она всегда любила наряжаться и "важничать" в их прежние дни. Он подавил еще один вздох, зная, что попытка надавить на нее приведет только к спору. "Хорошо", - сказал он, стараясь звучать бодро. "Это "у Ричи".

Они поехали туда на разных машинах. Оказавшись внутри, они сели за столик в задней части. Хелен заказала жареный стейк с курицей и картофельное пюре — то же самое, что она всегда заказывала здесь. Джейк заказал жареную курицу и салат из капусты.

Разговор во время еды был в лучшем случае скудным и в основном односторонним. Джейк попытался рассказать ей о своих приключениях во время перелета из Чикаго в Вентуру — у него было несколько интересных историй (во всяком случае, интересных для других пилотов) о странных схемах посадки, авиадиспетчерах, которые едва говорили по-английски, проблемах с погодой и турбулентностью, а также о проблемах с заправкой топливом и посадочным пространством, — но она, казалось, ничуть не увлеклась. На самом деле, она, казалось, вообще не обращала внимания. Когда она ответила ему, это было коротко и односложно.

"Все в порядке?" Наконец он был вынужден спросить ее.

"Конечно", - сказала она. "Почему ты спрашиваешь?"

"В последнее время ты просто сама на себя не похожа".

Пожатие плечами. "Я через многое прошел в последнее время, не так ли?"

Она больше не хотела говорить на эту тему.

Оплатив счет, они вышли и поехали к дому Хелен. Она подъехала прямо к периметру детекторов движения, прежде чем отключить их с помощью пульта дистанционного управления. Припарковавшись, она вышла из машины, как полицейский, приближающийся к месту происшествия с враждебностью — пистолет в руке, ее глаза осматривают все вокруг. Джейк ничего не сказал. В эти дни это была стандартная операционная процедура для нее.

Как только она убедилась, что непосредственный периметр дома свободен, она открыла входную дверь, отключила сигнализацию, практически втащила Джейка внутрь, а затем захлопнула и заперла дверь за ними. Она быстро активировала сигнализацию в доме и датчики движения перед входом. Оттуда она обыскала каждую комнату одну за другой с пистолетом в руке, пока не убедилась, что Дженни Йохансен или какой-нибудь другой псих не прячется в шкафу или под кроватью (да, она заглянула под все кровати, используя в помощь трехэлементный фонарик).

"Хорошо", - сказала она наконец. "Кажется, все в порядке". Она убрала оружие в кобуру.

"Хорошо", - сказал Джейк с кивком, позволяя теме ее вооруженной разведки уйти. Единственный раз, когда он поднял эту тему, спросив ее, не перегибает ли она палку со своей паранойей, это привело к жестокой, иррациональной словесной атаке, в ходе которой она вышвырнула его из дома и не разговаривала с ним три дня. Она также не извинилась перед ним, когда снова заговорила с ним.

"Я собираюсь пойти переодеться", - сказала она.

"Звучит как хорошая идея", - согласился Джейк. У него было множество одежды, включая пижамы, хранящиеся в комоде Хелен. "Я ношу эту одежду со времен Виннемакки".

Они пошли в ее спальню, спальню, где Джейк спал с ней, занимался с ней сексом, заставлял ее кричать от страсти и обильно извергать соки бесчисленное количество раз. Она вытащила пару серых спортивных штанов и футболку большого размера из ящика комода. Встав возле угла кровати, она сбросила туфли, а затем стянула носки. Она сбросила джинсы на пол и сняла блузку, оставшись в стерильно белых трусиках и подходящем к ним бюстгальтере на косточках, который едва вмещал ее огромную грудь. Джейк, привлеченный видом ее частичной наготы, потянулся к ней, обхватив руками ее талию, кончиками пальцев поглаживая мягкую кожу ее живота.

"Я скучал по тебе", - сказал он ей.

Она не ответила на его чувства. Вместо этого она убрала его пальцы со своего тела и отступила от него, вне пределов его досягаемости.

"В чем дело?" спросил он, подавляя свое разочарование. За последние несколько недель она все больше не реагировала на его сексуальные домогательства.

"Я просто сейчас не в настроении", - сказала она как ни в чем не бывало. Это был ее стандартный ответ на подобные вопросы.

"Хелен", - мягко сказал он, - "мы не видели друг друга три дня. Мы не были друг с другом уже больше недели ".

"Прости, Джейк", - сказала она каким угодно тоном, но не. "Я не в настроении. Может быть, позже".

Она натянула спортивные штаны, а затем накинула футболку на торс, не потрудившись сначала снять бюстгальтер — чего он никогда не видел, чтобы она делала, находясь в уединении его или ее дома и переодеваясь для вечера. Груди Хелен были такими большими, что она всегда снимала лифчик на ночь, потому что бретельки врезались бы ей в плечи.

Джейк медленно разделся, пока не остался полностью обнаженным. Его мужское достоинство наполовину возбудилось от одного вида ее тела, от представления возможности заняться с ней сексом. Она не прокомментировала это, как делала обычно, даже не взглянула на это. Он натянул свои собственные спортивные штаны и больше ничего не надел. К тому времени, как он закончил, Хелен уже вышла из комнаты

Они около часа смотрели телевизор, сидя на противоположных концах дивана. Наконец, около девяти часов, она объявила, что устала и направляется спать. Джейк последовал за ней наверх.

Она забралась в постель, не снимая ничего из одежды. Джейк забрался вслед за ней. Он потянулся и начал ласкать ее плечо. Она не остановила его. Она тоже не отреагировала на прикосновение.

Наконец, в отчаянии, он вздохнул и перевернулся на другой бок. Хелен осталась на другой стороне кровати, оставив между ними почти два фута пространства.

"Если ты хочешь заняться со мной сексом, давай", - сказала она с усталой покорностью в голосе. "Я сделаю это".

"Все в порядке", - сказал ей Джейк. "Мне не очень нравится, когда меня просто приспосабливают".

Она не ответила. В течение десяти минут ее дыхание приобрело размеренный характер сна. Джейк довольно долго лежал без сна, ворочаясь, не в силах устроиться поудобнее. Он устал, но его беспокойный разум просто не хотел отключаться. Наконец, около полуночи, он задремал.

Его сны были яркими и неприятными, часто будя его своей интенсивностью. Это было то, что происходило в течение последнего месяца или около того, становясь все более повторяющимся в последние несколько недель. Чаще всего ему снилось, что он находится в самолете — обычно на своем 172-м, но сегодня вечером на своем новом самолете, — летит высоко над океаном или горами, где невозможно приземлиться, и у него внезапно глохнут двигатели, оставляя его отчаянно пытаться запустить их, прежде чем он разобьется. Во сне его рации не работали, поэтому он не мог позвать на помощь, не мог даже сообщить кому-либо, что идет ко дну. Земля становилась все ближе и ближе, в то время как он продолжал тщетно пытаться запустить двигатели, прежде чем разбиться. Он всегда просыпался до того, как наступал роковой момент, обычно весь в поту, сердце колотилось в груди, адреналин свободно струился по венам.

На следующее утро он проснулся сразу после семи часов, чувствуя себя усталым и разбитым. Хелен уже приняла душ, оделась и позавтракала. Он поймал ее как раз перед тем, как она собиралась выйти за дверь, чтобы направиться в аэропорт, где у нее были запланированы четыре тренировочных полета на утро и два занятия во второй половине дня.

- Пока, - сказала она ему, когда он наливал чашку кофе. Она небрежно чмокнула его в губы и направилась к двери. "Не забудь включить будильник, когда будешь уходить".

"Верно", - сказал он ей.

"Ты вернешься сюда сегодня вечером?"

"Нет", - сказал он. "Я думаю, что переночую сегодня дома".

Она кивнула. "Хорошо", - сказала она ему, не пытаясь переубедить его, как когда-то обычно делала. Она вытащила пистолет, чтобы расчистить путь к своей машине, и вышла из дома, закрыв за собой дверь.

Джейк несколько мгновений смотрел на дверь, а затем отнес свой кофе в ванную, чтобы одеться. Ему тоже предстоял долгий день.

Джейк прибыл на репетиционный склад "Невоздержанность" в девять часов утра и припарковал свой BMW на своем обычном месте перед дверью. Он был одет в свою стандартную репетиционную одежду из синих джинсовых шорт, простой футболки и теннисных туфель. Он набрал код безопасности главного входа и вошел, пройдя по почти пустому залу в самую дальнюю часть зала, где было установлено оборудование группы. Все остальные уже были там. Нердли возился с декой. Куп и Чарли сидели у ударной установки Купа, о чем-то тихо разговаривая друг с другом. Мэтт сидел в одиночестве рядом с основным усилителем. Он курил сигарету и просматривал несколько своих нот. Он был единственным, кто не приветствовал прибытие Джейка. И снова все было как обычно.

Мэтт больше ни с кем не здоровался. Он ни с кем не разговаривал без крайней необходимости. Он приходил на их сессию сочинения каждый день и делал то, что от него требовалось, и на этом все заканчивалось. Он не курил марихуану с остальными участниками группы, не пил с ними пиво и изо всех сил старался держаться от них подальше, когда они на самом деле не играли. Это был не очень продуктивный способ ведения дел, но по прошествии пяти недель он был намного лучше, чем то, как все шло в первые пять или шесть сессий.

Враждебность между Мэттом и остальными участниками группы — особенно между Мэттом и Джейком, Мэттом и Чарли — поначалу была яростной. Вопли и перебранки, угрозы насилия и дикие обвинения сыпались налево и направо по каждому вопросу, важному, второстепенному или даже совершенно не относящемуся к общему порядку вещей. Джейк начал думать, что они вообще ничего не смогут сделать, особенно демозапись из двенадцати песен к крайнему сроку - 15 сентября.

Эта язвительность достигла своего апогея, когда они действительно включили свои инструменты и попытались начать сочинять в те первые дни. Они попытались начать с нейтральной позиции, перепев одну песню, которую они согласились записать еще в 1988 году, до того, как National пустила под откос их творческие усилия в пользу двойного концертного альбома. Той единственной песней была She Cut Me Loose, посвященная Джейку расставанию с Рейчел, официанткой. Cut Me Loose был набран примерно на девять десятых, когда они прекратили работу над ним. Это должно было быть простым делом повторного ознакомления с мелодией, а затем проработки окончательных деталей ее продюсирования — вступление, концовка и особенности вступления к бриджу - вот и все, что оставалось собрать воедино. Все вышло не совсем так.

То, что должно было занять не более полудня работы, растянулось на большую часть трех сессий, причем абсолютно ничего не было достигнуто, кроме еще большей враждебности и плохих чувств. Мэтт отвергал каждое предложение Джейка о том, как начать песню, как ее закончить, как вести к переходу. Джейк точно так же отвергал каждое предложение Мэтта. Не было найдено никакой середины, не было предложено никакого компромисса. Джейк хотел делать все по-своему, и Мэтт хотел делать все по-своему.

Все, включая двух главных соперников, знали, что настоящая проблема заключалась не в незначительных различиях в музыкальной философии в отношении второстепенных частей песни. Нет, настоящей проблемой была борьба за контроль — соревнование членов, как выразился бы Куп. Мэтт хотел заявить об этом, несмотря на то, что его отвергли и вынудили уступить Даррену против Проблема Чарли в том, что он все еще был лидером группы, а не просто номинальным руководителем, как предположил Джейк в разгар той битвы. Джейк, в ответ, хотел, чтобы Мэтт знал, что им не будут помыкать только для того, чтобы он, Мэтт, мог высказать какую-то точку зрения. Cut Me Loose была песнейДжейка. Он написал ее, сочинил и представил, и будь он проклят, если позволит вспыльчивому гитаристу переделывать ее только для того, чтобы сказать, что он может. Кроме того, Джейк знал, что если он уступит в этом вопросе, Мэтту будет только хуже, когда возникнет что-то еще, что-то серьезное, что нужно было решить.

Драки продолжались, причем крики, ненормативная лексика и оскорбления усиливались с каждым часом. Мэтт несколько раз угрожал насилием. Несколько раз Джейк действительно предлагал принять его вызов, чтобы побороться с этим. Однажды они дошли до того, что вышли в центр склада и набросились друг на друга, прежде чем другим участникам группы удалось разнять их и растащить в разные стороны.

Интересно, что фактическое соглашение было достигнуто именно во время самой горячей части битвы за Уиллс, когда обвинения и гневная ненормативная лексика летели взад и вперед, как стрельба на юге Центральной части Лос-Анджелеса. Это было во время последней вступительной части "ссоры из-за моста" к "Режь меня", вскоре после того, как Мэтта и Джейка оттащили друг от друга, когда это произошло.

"Нет ни малейшего гребаного способа", — заорал Джейк на Мэтта - не заорал, не повысил голос, а на самом деле завопил, сердито тыча пальцем Мэтту в грудь, — "чтобы я допустил гребаное понижение на два аккорда между чертовым припевом и переходом! Если хочешь испортить песню каким-нибудь гейским дерьмом вроде этого, сделай это с одной из своих песен, а не с одной из моих!"

"О, это верно", - ответил Мэтт, уровень его вокальных децибел был примерно в том же диапазоне, что и у Джейка. "Это твоя гребаная песня. Это вовсе не песня о невоздержанности. Это сольная работа Джейка Кингсли, блядь! Что ж, всеми гребаными способами, масса Кингсли, давайте сделаем это по-вашему. Это было бы единственно правильным, сэр! Ты просто говоришь мне, как именно ты хочешь, чтобы это сыграли, сэр, и я играю как хороший ниггер!"

Джейк открыл рот, чтобы возразить — что-то вроде того, что если Мэтт станет еще более мелодраматичным, ему следует пойти на гребаное шоу Фила Донахью, — но Нерли заговорил первым. "Вообще-то," вмешался он, подняв руку, чтобы заставить Джейка замолчать, "если можно?"

"О, теперь вмешивается гребаная комнатная собачка массы", - сказал Мэтт с отвращением. "Это должно быть чертовски богато".

Нерли позволил оскорблению скатиться с его спины. У него это неплохо получалось. "На самом деле, Мэтт, - сказал он, - я думаю, ты, возможно, только что невольно предложил приемлемое решение этой дилеммы".

"Что?" Спросил Мэтт. "О чем, черт возьми, ты говоришь?"

"Предложение, которое ты только что сделал", - сказал Нердли. "Я думаю, что это правильный курс действий".

"Ты имеешь в виду, играй в точности так, как хочет от меня мистер примадонна Фелчер, трахающийся в Римджобинге?" Спросил Мэтт. "Ты, должно быть, не в своем гребаном уме. Ты что, гребаный сарказм не распознаешь, когда его слышишь?"

"Я был известен тем, что время от времени упускал этот особый нюанс человеческого общения", - признался Нердли. "Но в данном случае я этого не сделал. Я понял, что вы говорили в шутку. Шутка это или нет, однако я придерживаюсь мнения, что рассматриваемое предложение может иметь свои собственные достоинства ".

"Забудь об этом, Зануда", - сказал Мэтт. "Я ни за что на свете не позволю кому бы то ни было диктовать мне, как будто я гребаный студийный хакер".

"Я согласен, что это не оптимальное решение", - сказал Нердли. "Однако я боюсь, что это единственное решение, которое у нас есть на данный момент времени. Мы потратили двадцать шесть целых три десятых часа, пытаясь сочинить и усовершенствовать музыку продолжительностью всего в тридцать секунд, и мы ровно ничего не добились. В дополнение к этой нам нужно доработать еще одиннадцать песен. Что-то должно дать, Мэтт. Cut Me Loose - песня, написанная по замыслу Джейка. Было бы так плохо просто исполнить переход припев / бридж в манере, которую предлагает Джейк?"

Мэтт открыл рот, несомненно, чтобы дать еще один едкий и гневный ответ, но на этот раз Куп опередил его. "В этом он прав, Мэтт", - сказал Куп. "Мы могли бы покончить с этим гребаным делом и поработать над чем-нибудь другим примерно через час".

"И теперь гребаный предатель отдает свои два цента", - сказал Мэтт. "Джейк отвел тебя в сторону прошлой ночью и поделился с тобой своей позицией, как он сделал с Уродцем? Ты позволила Чудику засунуть свой член тебе в задницу, пока продавала меня?"

"Нет," медленно и сердито сказал Куп, "но я собираюсь засунуть пару гребаных барабанных палочек и тарелку в твою задницу, если ты, блядь, не будешь следить за тем, как ты со мной разговариваешь".

"Ты думаешь, что сможешь одолеть меня, гребаный любитель педиков?" - Сказал Мэтт, вставая и поворачиваясь лицом к барабанщику. "Я сотру с лица земли весь этот гребаный склад твоей двуличной, сосущей член башкой!"

Куп встал, бросив свои барабанные палочки на землю. "Ты так думаешь, ублюдок?" потребовал он. "Пошли, блядь, отсюда!" Тебе нужен гребаный пинок под зад, и я тот ублюдок, который тебе его даст ".

"Давай!" Сказал Мэтт. "Прямо здесь и прямо сейчас!"

Чарли и Нердли схватили Купа прежде, чем он успел отойти на два шага от своей ударной установки. Джейк положил руку на плечо Мэтта. Мэтт напрягся, и казалось, что он собирается сменить цель и вместо этого замахнуться на Джейка — в конце концов, они были на грани этого всего пятнадцать минут назад.

"Это ничего не решает", - тихо сказал Джейк. "Мы все можем надрать друг другу задницы и оказаться в гребаной больнице, но мы не станем ни на йоту ближе к решению, когда выйдем оттуда. Так почему бы нам просто не пропустить эту часть?"

Мэтт медленно разжал кулаки. Он бросил последний взгляд на Купа, а затем снова сел на свой стул. Куп тоже продолжал свирепо смотреть, но стряхнул руки Нерли и Чарли и вернулся на свое место.

"Я сыграю по-твоему, Джейк", - наконец сказал Мэтт. "Просто скажи мне, как ты хочешь, чтобы это было сделано".

"Тогда ладно", - сказал Джейк. "Давай сделаем это".

"Но если ты начнешь отдавать мне приказы и обращаться со мной как со студийным хакером, я тебя, блядь, ударю! Это гребаное обещание!"

"Я не буду обращаться с тобой как со студийным хакером", - пообещал Джейк.