Царство. 1958–1960

25 февраля, среда. Москва — Свердловск

Брежнев снова звонил в Свердловский обком.

— Внимательно слушаю, Леонид Ильич! — отрапортовал Кириленко.

— Как обстановка, Андрей Павлович?

— Спасибо, вашими молитвами!

Леонид Ильич тяжело вздохнул.

— Чего я звоню тебе, Андрюша, — голос его звучал глухо. — Как с погибшими студентами?

— Все материалы по ним закрыли, родным и близким объяснили, что имел место несчастный случай, что шли ребята в непогоду, устали, сбились с дороги и забрели на стоянку манси. Пришли туда замёрзшие, измождённые. Манси, естественно, их приняли, обогрели, стали кормить, предоставили место под ночлег, всё вроде по-людски. Проснулись, значит, студенты ни свет ни заря и говорят «Спасибо за приют, но нам надо дальше идти, мы в честь Съезда партии свой поход совершаем! Подскажите, как покороче к месту выйти?». Охотники им короткую дорогу указали, а дорогой той Дятлов никогда не ходил, а именно в это время года та дорога — особенная дрянь. Так мы эту историю преподносим.

Брежнев слушал заинтересованно.

— Продолжай!

— Продолжаю, — прогудел Кириленко. — Как установило следствие, один из манси, дед которого был шаманом, решил их в дорогу накормить, а чтоб сил прибавить, в кушанье порошок подмешал.

— Какой порошок?

— Который силы даёт. Как он потом сознался, чтоб ребята сильные как снежный барс стали! Но дозу попутал или перестарался, надо было в еду на всех треть чайной ложечки сыпать, а он аж с верхом, да к тому ж столовую ложку ухнул!

— Ты так рассказываешь, словно сам там был!

— Ну, почти сам, Леонид Ильич, не ругайтесь.

— Дальше излагай!

— И вот, туристы не пошли, а побежали по горам, так эти травы волшебные подействовали, помчались просто очень быстро, почти бегом и совершенно не чувствуя усталости. Именно поэтому, от оголтелой спешки, и потому, что местность совершенно не знакомая, сбились с пути и заблудились. А на улице холодно, минус двадцать пять, смеркается, надо к ночлегу готовиться. Выбрали они место, установили палатку и собрались спать ложиться, но перед тем как лечь, решили попить горячего чая и чайник на огне закипятили, — преподносил придуманную историю секретарь обкома. — Тут и крылась роковая ошибка: от кипятка травы эти проклятые на организм страшным образом подействовали. Начались галлюцинации, студенты переругались, стали толкаться, морду друг другу бить, откуда и следы крови из носа у некоторых. Один, как запечатлела фотография, взял ножницы и стал свитера кромсать, а потом и бельишко ножиком истяпал. Другой встал у выхода с ножом и никого из палатки не выпускает, может, сам Дятлов, — фантазировал Кириленко. — Тут не определились, ломаем с Ермашом голову. То есть лишились люди рассудка, помутилась их голова из-за этой гадости. Чуть позже то страшное зелье большую силу набрало, так на мозги подействовало, что средь ночи кинулись ребята бежать не разбирая дороги, кто в чём наружу выскакивали, а на улице холод, жуть! Когда в себя пришли, пытались разводить костёр, наломали веток, чтобы хоть как-то обогреться. А некоторые так и бежали без остановки, пока в снег не рухнули. В итоге — трагедия! — вздохнул рассказчик.

— А переломы рёбер как объяснили?

— Так подрались же!

— Ты говорил, что внешне ничего на теле не видно.

— Видно, не видно! Мы к мертвецам никого не пускаем, а патологоанатомы — люди проверенные, язык за зубами держать умеют. Все сомнительные документы из материалов следствия изъяли. А про другое, про что судачат, говорим — не подтвердившиеся слухи.

— Ясно! — отозвался Леонид Ильич.

— Правдоподобно, как ваше мнение?

— Моё?

— Да.

— Лучшей б никто не умирал, вот моё мнение.

— Это, Леонид Ильич, само собой самое лучшее, но ведь умерли! — покорно согласился Кириленко.

— Похоронили их?

— Не успели, патологоанатомы с трупами долго возились, ещё ненайденных искали, думали, найдём.

— Разговоры об этом происшествии в городе утихли?

— Нехорошие пересуды ещё ползут. Что только не напридумывали! Но мы растолковываем, не сомневайтесь!

— Есть сведения, что Нина Петровна на похороны собирается, — тяжело выговорил Леонид Ильич.

— Да вы что?!

— Да.

— Что ж делать? А если спрашивать начнет?

Брежнев вздохнул.

— Ребус. Зачем ей ехать, кто надоумил? Сам не пойму!

— Не иначе зятёк, и он не дай бог, припрётся! Мне вчера Козлов звонил, — продолжал Кириленко.

— По дятловцем?

— Нет, по рабочим вопросам. Я ему ничего не сказал.

— Правильно.

— Мне кажется, он под вас роет, такой тип, с гнильцой!

— Фрол Романович честнейший человек! — запротестовал Леонид Ильич. Брежнев предполагал, что Шелепин, который наверняка сидит на телефонной трубке, обязательно доложит Хрущёву о его словах.

— И в аппарате ЦК такое о нём мнение, очень его прытким считают, — не успокаивался Андрей Павлович.

— Брешут, не слушай дураков! А студентам погибшим, думаю, надо памятник на месте их гибели установить, покумекай. Похороны организуй торжественные, всё-таки они в честь Съезда партии на вершину шли, а значит, герои!

— Сделаем!

— А если уж вправду Нина Петровна поедет, то и я к тебе прилечу.

— Лучше без Нины Петровны прилетайте!

— Всё. Жди команд!