Царство. 1958–1960

28 августа, воскресенье, Огарёво

На кухне они возились третий час. Фрол Романович крутил через мясорубку помидоры, Леонид Ильич занимался перцами, а Никита Сергеевич готовил рассол для консервации огурцов. В рассол он обязательно добавлял тимьян и лавровый лист.

— До меня тут родственники Мехлиса достучались, — сообщил Козлов.

— Чего им надо?

— Представляете, жена Мехлиса совсем плоха, вот они о месте на кладбище беспокоятся.

— Удивительная семейка, она ещё не померла, а они уже её хоронить настроились! — перемешивая рассол, проговорил Хрущёв. — Фрол, подай соль, соли мало! — пробуя с ложки рассол, заключил он.

Фрол Романович засуетился:

— Вот соль, Никита Сергеевич!

— Самого Мехлиса, припоминаю, внезапно инсульт разбил, и так, что он еле двигался и быстро потом помер.

— Собака он был, душегуб! — зло высказался Брежнев.

— Не в том, Лёнь, дело! Душегубов, что ль, мало? Вон, в коридор выйди и сразу на душегуба наткнёшься!

— Это раньше, Никита Сергеевич, их толпы разгуливали, но вы метлой хорошо поработали! — загыгыкал Фрол Романович.

— Я, конечно, постарался, — подтвердил Хрущёв. — И про Мехлиса, что дрянь он, не спорю, но о его недуге так скажу: он под Сталиным работал, вот Сталин его и выключил, точно как Щербакова. Сначала с расправами затаскал, кровью забрызгал, а потом стал пугать. Ты, Лёнь, знаешь, что такое страх?

— Когда бомбежка на войне била, мягко говоря, чуть в штаны не накладывал.

— Бомбежка — это бой, это другое, там страх, как прожектор, вспыхнул и погас, а сталинский страх тебя изнутри давит, сжирает, как ржавчина! Заболел страхом и носишь в себе, а он тебя точит, точит, и так до смерти. Этим наш Иудушка отличался. А некоторые ругаются, что я Сталина обижаю!

— Вы правильно делаете! — закивал Фрол Романович. — Никита Сергеевич, я помидоров целый таз накрутил, может, хватит?

— А ну? — Хрущёв уставился в эмалированный таз.

Козлов приподнял его, показывая содержимое.

— Помидоров достаточно. А у тебя, Лёнь, чего?

— У меня перец болгарский в двух мисках и горького перца нарубил.

— А морковь туда надо? — поинтересовался Козлов.

— Нет, в аджику морковь не кладут. Зеленушки б бросить, зеленушка лишней не будет.

Никита Сергеевич отыскал петрушку, укроп, сельдерей, кинзу.

— Держи, Фрол. Прям мелко-мелко поруби, понял? Мелкомелко!

Каждый снова занимался своим делом. На подоконнике были расставлены пустые банки под будущую аджику.

— Так вот, я про Мехлиса не досказал, — вскинув голову Первый. — Очень уж он на людей наседал, перед Сталиным хотел выслужиться, всё, понимаешь, кулаками работал, и не сдюжил. Однажды Сталин меня спросил: «Что в первую очередь необходимо советскому наркому? — и сам же ответил: — Советскому наркому, прежде всего, нужны бычьи нервы и оптимизм!». А Мехлис про то забыл и скопытился! — хмыкнул Хрущёв.

— А мы, Никита Сергеевич, не забываем, оптимизма у нас через край! — развел руками Леонид Ильич.

— Через край-то, через край, а люди мрут и мрут, сплошные похороны кругом, только и делаем, что по кладбищам ходим! — грустно докончил Первый.

— По мне, лучше чаще на свадьбах бывать, а не на похоронах! — заметил Брежнев.

— Пусть вместо нас по похоронам Суслов ходит! — предложил Козлов.

— Ты ерунду не моли! — отозвался Хрущёв. — Есть порядок, протокол, в конце концов!

— Это я в шутку!

— Ладно, прощаю! Ну вот, я с рассолом всё! А вы, растяпы, как?

— Заканчиваем!

— Давайте я вам помогу! — Хрущёв снова схватил ножик. — Совсем забыл я про Миронова, давно его в гости не звал.

— Да чего забыли, как сидел он в админорганах, так и сидит!

— Надо будет в следующий раз его позвать, он парень не лишний! Ты, Фрол, про Миронова напомни.

— Есть напомнить!

— Жалко, лето кончается, — глядя на реку, проговорил Брежнев, — как зарядят дожди, и привет!

— Ишь, жалостный, лето ему жалко! Лучше скажи, как нам продуктов людям больше дать? Люди нынче распробовались, хотят свой стол разнообразить, а в магазинах бедновато!

— Может, талоны на разные виды продуктов введём, и на предприятиях начнём выдавать? Таким образом, народ разные продукты получит, и расход товара будет учтён, — предложил Фрол Романович.

— Это шаг в прошлое, так не пойдёт! — не согласился Хрущёв.

— Тогда что? Я не знаю!

— Думаю, надо браться за консервацию! Вот мы сегодня чем занимаемся? Консервацией занимаемся! — оживился Никита Сергеевич. — Производство овощных консервов мы должны развивать. Отлов рыбы в океанах надо увеличивать, ведь рыба и овощи, особенно овощи — это неограниченные возможности для снабжения населения. И рыбных консервов нужно как можно больше делать. Консервы не портятся за три дня, это продукты долгого хранения, вот из чего исходить надо. Надо как можно больше делать фаршированного перца, томатов, баклажанов, кабачков! Овощи, да с маслицем — объеденье! — облизнулся Хрущёв и взялся резать помидор.

— Правильно говорите! — просиял Фрол Романович.

— Может быть, следует организовать в колхозах мелкие заводы, чтобы колхозы перерабатывали овощи на месте и продавали готовую продукцию. Тогда бы продукция выходила дешевле. И рыбу, я уже сказал, надо мощнее развивать. По питательной ценности рыба по отношению к мясу практически один к одному!

Из-под ножа Хрущёва брызнул соком помидор. Помидор был до того сочный, что угодил Никите Сергеевичу в глаз. Хрущёв бросил нож и стал вытирать лицо фартуком.

— Ладно, хлопцы, перекур. Пошли по рюмочке врежем!