Царство. 1958–1960

15 июня, воскресенье. Крым, Никита

Юрий накинул одеяло на два сдвинутых вместе топчана, прилёг, но лежать было жёстко, другим одеялом он думал укрываться, но пришлось и его стелить вниз для мягкости, хорошо погода стояла жаркая. Одеяла и полотенца Юра приволок с собой, так как дядя Костя Черненко, папин помощник, кто собственно и организовал жилище на море, предупредил, что с условиями проживания будет не гладко. Домик, выложенный из шершавых диабазовых глыб, затерянный в буйной зелени редчайших деревьев и кустарников на территории Никитского ботанического сада, предполагался для двухнедельного Юриного отдыха. С одной стороны дома ботаники устроили склад испорченного инвентаря: пространство завалили сломанные вилы, тяпки, тачки, треснувшие глиняные горшки, разломанные ящики, словом, хранилась там всякая дребедень, зато другая, южная сторона, имела две светлые, очень приятные комнаты, выходящие на небольшую террасу. Между комнатами поблескивала однотонными синими изразцами высокая, от пола до потолка, голландская печь. Дому этому, вероятно, было столько же лет, сколько Никитскому саду. Невзирая на возраст, меблирован дом был весьма скромно. На террасе — длинный стол, сколоченный из досок с лавками по краям, в первой комнате — крошечный столик со стулом, шкаф для одежды со скрипучими дверцами, во второй, меньшей, — тумбочка, над которой повисло зеркало без рамы. Коренастая тумбочка эта разделяла два топчана, на которых предполагалось спать, их-то Юра и сдвинул, организовав двуспальную кровать. Постельные принадлежности требовалось получить у завхоза, который никогда не сидел на месте. С торца к постройке примыкала крохотная кухонька, а за ней имелась собственная уборная!

Встретил Юрия на железнодорожном вокзале открытый «Виллис» и повёз на Южный берег.

— Диссертацию пишешь? — поинтересовался живой и до болезненности худющий водитель.

Юрий кивнул, являясь аспирантом, он и вправду писал диссертацию.

— У нас часто гостят учёные, сад наш — прежде всего, наука! — авторитетно рассудил шофёр, старательно выкручивая руль — дорога была чересчур крута, извилиста, поднималась то вверх, то вниз. Как раз сейчас «Виллис» совершал резкий вираж, заваливаясь на одну сторону, но потом так же круто кренился в другую.

— Вот построят новую дорогу, тогда мигом до моря домчим! — пообещал водитель.

Натыкаясь на строительные работы по устройству новой дороги, «Виллис» сбавлял скорость практически до полной остановки. Дорожные работы велись уже восемь лет, и велись с размахом. На будущую дорогу были брошены мощные силы: и военные строители, и гражданские, и пленные немцы, которые в Крыму много чего построили. На пути будущей трассы подчас срезались целые горы, создавались грандиозные эстакады, мосты. Работали дорожники на совесть.

Дорога от Симферополя в Ялту и дальше, в легендарный Севастополь, была задумана с размахом: прямая и широкая, в некоторых местах она предполагала две полосы движенья в каждом направлении, до Ялты её планировали запустить к 1962 году, а пока машины и лошади, впряжённые в телеги, раскачиваясь, штурмовали царскую головокружительную трассу. Сам царь до Симферополя никогда не ездил. Ныне существующая дорога была проложена в незапамятные времена, отсюда и пошло название «царская». Помазанник божий доезжал поездом до Севастополя, а дальше садился на корабль, который и доставлял коронованных пассажиров в Ялту, морем от Севастополя до Ялты рукой подать. Царь был признанный автомобилист и с удовольствием совершал автопутешествия: навещая родственников, чаще других наведывался во дворец Дюльбер к двоюродному брату. Этот восточный дворец был органично вписан в живописный ландшафт Мисхора. Любуясь собственными виноградниками, регулярно бывал царь в Ай-Даниле, обязательно посещал Массандру — приятно после утомительной поездки приподнять рюмку в образцовом винодельческом хозяйстве князя Голицына, как раз отсюда, из Массандры, в Ливадию, в Белый императорский дворец, протянули водопровод с чистейшей горной водой, богатой целебными минералами и особенно серебром. Нередко монарх отправлялся в горы, где Его Величеству устраивали охоту; а однажды, пригласив жену и детей, Николай II доехал за рулём до живописной Байдарской долины.

— О такой дороге Николашка не мечтал! — указывая в сторону, где бульдозер сворачивал неподъемные глыбы, продолжал разглагольствовать всезнающий водитель. — Глянь-ка!

Юрий с нескрываемым интересом смотрел на горы песка и щебня, бастионы подпорных стен, повсюду возводимых строителями. Когда показалось море, молодой человек залюбовался.

— Ты что, профессор? — вдруг спросил шофёр.

— Вроде того, — ошарашено ответил Юрий, потому что не знал, как следует отвечать.

— На вокзале на тебя глянул — совсем юнец, а за ним уже персональную машину подают! Я к поезду только за профессорами ездию, не меньше, — объяснил конопатый водитель. — А тут, появляется — молодо-зелено! Думаю, неужели такой пацанчик — профессор?

— Я доктор наук, — чтобы пресечь дальнейшие расспросы, пояснил Юрий.

— Ну, вот-вот, угадал! — самодовольно закивала выжженная солнцем физиономия, богато усыпанная конопушками. — Доктор наук, понятно!

Шофёр пригладил рукой совершенно бесцветные волосы и с гордостью заявил:

— Однажды я заместителя самого Лысенко вёз! Лысенко тогда в директорской «Победе» поехал. Но на Юрия заявление о знакомстве с заместителем «самого Лысенко» не произвело впечатления. Обычно после таких слов пассажиры начинали расспрашивать: кто был этот заместитель, как его фамилия?

— Где жить будете? — переходя на вы, продолжал водитель.

— Не знаю, обещали какой-то домик.

— Домик! Видать, вы важная птица! — с уважением протянул шофёр. — В домике самые-самые живут. Домик — это шик! Вид — один в один Италия! Так профессор Презент сказал, он в Италии много раз был. У вас, в Крыму, говорит, много лучше, чем в Италии! — изображая поучительную интонацию, копировал водитель «Виллиса». Талоны в столовку не забудь получить, а то голодным останешься, — предупредил работник ботанического сада, снова начав тыкать — ведь до чего паренёк молод!

— А что без жены, все кто в домике останавливаются никогда одни не ездеют. Или ты не женат ещё? Если холостой, за нашими девками побегаешь! — молодцевато подмигнул водитель.

— Приедут ко мне послезавтра.

— Видать, опять мне на вокзал мотать! — понимающе подметил шофёр.

— Не исключено! — по-академически весомо ответил аспирант, чем поверг водителя в благоговейный страх перед лицом, наделенным нечеловеческими знаниями.