Царство. 1958–1960

24 июня, вторник. Тетьково, Кашинский район, Тверская область

После смерти Всесоюзного старосты, ярого большевика и соратника Ленина Михаила Ивановича Калинина, старинную Тверь переименовали в город Калинин, ведь родился Михаил Иванович неподалеку, на берегу реки Медведицы, рядом с местечком Тетьково. Туда-то после посещения областного центра и повезли на ночлег председателя правительства. Не мог руководитель государства не заглянуть в музей Михаила Ивановича, не возложить к мемориалу прославленного революционера цветы. Ехал Никита Сергеевич и диву давался: какие живописные места! Вековой лес, река, поля, сочные запахи! Недаром ещё в 17-м веке в укромном Тетьково княгиня Наталья Шаховская выстроила себе бревенчатый дворец. Тут-то, будучи мальчиком в услужении у Глафиры Петровны Мордухай-Болтовской, последней владелицы поместья, находился юный Михаил Иванович. Резные островерхие терема оставили неизгладимый след в памяти будущего Председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, потому и уцелело заповедное Тетьково — Указом Председателя ВЦИК превратилось княжеское имение в правительственный дом отдыха, куда каждое лето ездил Калинин. Из-за скромности, а может, чтобы не докучать остальным отдыхающим или чтобы просто не встречаться с ними, выстроили Михаилу Ивановичу на берегу неспешной Медведицы собственный уютный домик. Туда-то и определили Хрущёва. Никита Сергеевич был очарован не столько пейзажами, сколько спокойствием и тишиной. Девственная природа потрясала, а какие здесь подавали кушанья! Продукты исключительно свои — собственное подсобное хозяйство удовлетворяло потребности отдыхающих: и коров здесь держали, и свиней, на пруду крякали утки, по лугам разгуливали гуси, среди кудахтающих кур браво кукарекали петухи. А сколько на полях сажали! Недалеко от берега Медведицы поставили пасеку. Распахнув окошко с видом на реку, Никита Сергеевич умилился:

— Красотища! Вот куда матушку определить можно, ведь сущий здесь рай!

— Церковь поблизости есть? — спросил он приехавших с докладом тверского секретаря и местных начальников.

Секретарь обкома и кашинский предисплкома переглянулись.

— Не лукавьте, отвечайте честно! — уловив замешательство, предупредил Первый.

— Последняя действующая церквушка в районе осталась, крошечная, на том берегу реки, — отозвался руководитель Кашинского района.

— Снесём! — ударяя себя в грудь, пообещал тверской секретарь.

— Без моей команды не трогать! Пусть пока работает, понятно?

— Ещё как понятно!

— У меня некоторые соображения имеются, — объяснил Никита Сергеевич.

Нина Петровна устала на хрущёвскую маму, Ксению Ивановну, мужу жаловаться. С каждым днём Ксения Ивановна становилась всё более сварливой, вздорной, к ней толпами шли богомольцы, пытались прорываться бородатые попы и «всякая православная нечисть!» Непрошеных гостей не пускали, гнали. Мама Никиты Сергеевича насилию и несправедливости противилась, при всякой возможности укоряла сына, но больше срывалась на жену его, Нину Петровну, днями и ночами чистила ей косточки. Несколько раз сын пробовал с матерью говорить — пустое!

«То из Калиновки к ней какие-то бабки спешат, то совершенно незнакомые старухи у ворот толпятся, за соседей или за старинных подруг себя выдают. Кого она к себе только не пускает! И никто от неё не уходит, месяцами живут, жгут свечи, горланят церковные песни. Возмутительно! А какие разговоры ведут? Про разговоры — молчу! Хорошо, что Ксения Ивановна за забор не выходит, там Советскую власть не позорит!» — справедливо возмущалась хрущёвская супруга.

«Нина абсолютно права: надо маму из Огарёва переселять, только вот куда? — терзался Никита Сергеевич. — А тут на тебе, такое благолепное место!»