Царство. 1958–1960

25 марта, среда. Москва, Кремль, кабинет Хрущёва

Никита Сергеевич раскричался: ему сообщили, что один железнодорожник поставил у себя на дачном участке вместо домика три железнодорожных вагона.

— Он что там, станцию решил сделать? Это ж надо додуматься! Вагоны, мать его! Совсем ополоумел!

Министр путей сообщения Бещев стоял перед Первым, оправдываясь:

— Они списанные, Никита Сергеевич, он за них деньги заплатил.

— Ты вдумайся, вагоны в огороде! Стыдоба и нелепость. Как только припёр их туда, к какому волшебнику обратился? Немедленно убрать! Выкинуть вон!

— Он их под жильё переоборудовал, средства потратил, — заступался министр.

— Ты меня не слышишь, Борис Павлович?

— Понял, понял! — сдался Бещев.

— Не понял бы — вместе со своим станционным смотрителем из министерства вылетел! Тут вагон себе на участок воткнут, там корабль поставят, кто-то водонапорную башню под квартиру переоборудует. Это как называется? Это ужас!

— Вводонапорной башне жить неудобно, — улыбался Брежнев.

— Ты, Лёня, не умничай! У нас в Киеве был один еврей, так он умудрился на рельсах дом сделать, с виду обычный дом, а по рельсам взад-вперёд ходит. Я, когда увидел, офонарел. Спрашиваю, зачем тебе такой ездеющий дом? А он объясняет: когда гости летом приезжают, мы дом ближе к реке двигаем. Вот и рассуди, кто из нас идиот!

— Ответьте, Никита Сергеевич, на один вопрос, — обратился Брежнев к Председателю Правительства.

— Ну, чего тебе?

— Чем Губерман отличается от добермана?

Хрущёв недовольно уставился на Леонида Ильича.

— Ну чем?

— Губерман обрезан спереди, а доберман сзади!

Никита Сергеевич все-таки улыбнулся, но повернувшись к Бещеву, замахал руками:

— Уходи, Борис Павлович, уходи! Убирай из сада вагоны!