Царство. 1958–1960

24 сентября, четверг. Питтсбург

Питтсбург — город стали, химии, угля и газа. Здесь 35 металлургических заводов, 100 химических предприятий, 350 угольных шахт, железнодорожный узел и порт. Американцы называют Питтсбург «золотым треугольником». В честь Никиты Сергеевича осветили все городские небоскрёбы.

Машины остановились напротив входа в главный небоскрёб Питтсбурга: со стотридцатиметровой высоты открывался красивейший вид.

— Побывать в Питтсбурге и не увидеть его панораму невозможно! — вознестись на самый верх предложил мэр города.

Никита Сергеевич, Нина Петровна, Рада, Аджубей, Сергей Никитич, переводчик, мэр Питтсбурга, его помощник и представитель Президента Лодж вошли в кабину, и лифт бесшумно заскользил вверх.

— Скоростная машина! — ощущая ускорение, похвалил Хрущёв.

— Сконструировано в Америке! — похвастался мэр.

И всё-таки в кабине было тесновато. Хотя вытянутые зеркала, вставленные в панели красного дерева, и ровный потолочный свет делали пространство объёмней, на самом деле места было немного. В здании имелось шесть лифтов, от чего при передвижениях вверх-вниз не возникало неудобств. На полу кабины в целях экономии, а может, для удобства уборки, лежал не ковер, а камень. На никелированной блестящей панели сверкали кнопки всех тридцати пяти этажей. Над головой почти бесшумно работали вентиляторы, подавая пассажирам свежий воздух.

— В лифте шикарно! — прошептала на ухо мужу Нина Петровна. Она редко ездила в лифте. На Грановского, где имелся лифт, они почти не жили. На даче и в Кремле спускались и поднимались по лестницам пешком. Изредка, заезжая проведать какую-нибудь подругу, заходила в кабину, которая медленно ползала по этажам.

Лифт резко замедлил скорость, кабину тряхнуло, потом ещё раз, другой, третий. С грубым толчком он остановился. В кабине замигал свет и… погас.

— Пиздец котятам! — в абсолютной темноте выдал Хрущёв.

— Застряли! — прошептал мэр.

— Хорошо, что висим, не падаем, — заметил Никита Сергеевич.

Мэр что-то яростно выговаривал помощнику, тот с остервенением жал кнопку вызова диспетчера на никелированной панели. Нина Петровна побледнела, она не выносила замкнутых пространств. Рада, Аджубей и Сергей Никитич не проронили ни слова. Как ни старались что-либо различить — ничегошеньки не получалось! Вентиляторы, которые нагнетали в кабину воздух, из-за отсутствия электричества остановились, и скоро всем стало жарко.

— Надеюсь, нас отсюда когда-то вытащат, — проговорил Никита Сергеевич.

Молоденькому переводчику Суходреву было не до шуток, но он продолжал с выражением переводить.

— Технический сбой, — пискляво проговорил мэр. — Такое со мной однажды было…

— А я думал, сюрприз мне устроили! — хохотнул Хрущёв, казалось, он никогда не унывал.

— Неисправность скоро починят, — оправдывался мэр.

— Пока будем песни петь! — пошутил Первый, ему одному было весело.

Министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко допивал кофе, готовясь сопровождать руководителя к губернатору штата. Пришёл помощник из соседней комнаты и позвал министра к телефону.

— Что-то экстренное! — предупредил он.

Андрей Андреевич проследовал к аппарату.

— Что? Что вы сказали?! Повторите?! — почти прокричал министр. Прослушав сообщение снова, бросил трубку, сдёрнул со спинки стула пиджак, выскочил за дверь и помчался по коридору, дико крича:

— Посла! Посла сюда!

Несколько дипломатов побежали за министром по коридору, другие кинулись искать посла. Громыко со всех ног мчался к выходу.

— Машину! — надрывался в крике министр иностранных дел.

Из комнаты в конце коридора появился перепуганный посол.

— Андрей Андреевич! — воскликнул он. — Куда? Что?

— Догоняй! — уже с лестницы прохрипел министр.

Вопли переполошили посольство, дипработники выглядывали в коридор и недоумевающе переглядывались. Внизу, перед главным подъездом, уже выстроились автомобили. Громыко вскочил в полицейский «Линкольн», к нему на заднее сиденье прыгнул запыхавшийся посол.

— Гони в центр, к небоскрёбам!

Полицейская машина завыла сиреной и двинулась.

— Все за нами! — в открытое окно, скомандовал министр дипломатам.

Посланник Добрынин тоже гнался за Громыко. Он заскочил в свой автомобиль, прихватив консула и советника по культуре, разведчика Богдана Дубенского. От напряжения у пожилого консула на висках вздулись вены.

— На хвост полицейскому садись! — командовал шофёру посланник.

Помигивающий синей мигалкой «Линкольн» набирал скорость.

— Хрущёв в лифе застрял, — сообщил послу Громыко.

— В каком лифте?

— В небоскрёбе, на 30-м этаже!

— Что будем делать? — промямлил посол.

— Сейчас пытаются двери разблокировать, вытащить их, а пока висят!

— Как он там?

— Чего спрашиваешь?! — зло оборвал министр.