17 июня, пятница. Москва, Кремль, зал заседаний Президиума ЦК

Из Соединённых Штатов пришло письмо. Письмо было адресовано Председателю Советского Правительства, а написал его отец американского пилота-разведчика. Пауэрс-старший просил пожалеть сына, не казнить, помиловать, писал, что воевал против фашистов, что всегда с уважением относился к Советской России, что сильно зауважал Хрущёва, наблюдая за его официальным визитом в США, и теперь молит о снисхождении, просит не казнить сына. Никита Сергеевич зачитал письмо на Президиуме.

— Что вы решили, Никита Сергеевич, отпустим? — уставился на Первого Козлов.

— Как это отпустим? Ты с ума сошёл, Фрол! Отпустим, это значит, пригласим к нам лезть кого хошь! Подумают, что за пересечение государственной границы ничего нарушителю не будет. Ни за что лётчика не отпустим! Пока Пауэрс в наших руках, он будет Америку обличать, за свою шкуру трястись! Не убьём, а срок хороший дадим. Пообещаем выпустить раньше, вот и пусть старается, своим бывшим хозяевам жизнь портит. А его отцу я такой ответ дам: скажу, что над судьбой сына я не властен, теперь он в руках правосудия.

— Правильно! — кивал Козлов.

— Ещё отец просил сыну весточку от матери передать, записку, но записки в письме не оказалось.

— Американцы стыбзили! — вякнул Козлов.

— Чёрт его знает! Напишу, что записки в письме не обнаружили, но если они с матерью хотят повидать сына, пусть приезжают, а я возьмусь этому посодействовать.

— Сильный ход! — одобрительно закивал Брежнев.

Загрузка...