Царство. 1958–1960

30 ноября 1959 года, понедельник. Никалина гора

Лёля была совершенно одинока, все её бросили, забыли! Заиндевелый лес за окном был некрасив и пуст. Лес, словно обездоленный, будто выгнанный на улицу человек, предстал нагим и обречённым. По такому лесу было грустно идти: жухлые листья, почерневшие от трагической безысходности, прихваченные грубым морозом, хрупко шевелились. И кривые ломкие ветки, и дряхлая кора, и задохнувшиеся в мрачной однородности подземелья, выкрученные наизнанку корни, то тут, то там, выныривающие на свет божий хлебнуть свежего воздуха, чтобы опять пропасть в безликой пучине, даже они, оказавшись на выбеленной стужей земле, судорожно цеплялись за ноги. Разве можно насладиться прогулкой по такому несчастному месту, продрогшему, пугающему ноябрьским голодом, ознобом и скорбью. Нет, невозможно! И вовсе это не лес, а призрак.

— Лес повторяет мою печальную судьбу, именно мою, ничью другую! — в слезах шептала Лёля. — Ничего хорошего в жизни моей нет, и, значит, ничего хорошего никогда не будет. Меня предали, растоптали! — Сердце истерично колотилось, ухая в груди точно колокол, и хотелось лишь одного… разрыдаться? Нет. Наложить на себя руки? Распрощаться с жизнью? Да. Именно. Потому что Лёля никому не нужна, потому что любовь — враки! Никто не любит её, никто не ждёт!

— Чем же я не такая? Чем провинилась? Чем не вышла?! — всхлипывала измотанная переживаниями девушка, из последних сил пробираясь по неприветливому, отталкивающему лесному лабиринту, проклятому предзимним ознобом.

Лёля неслась вперёд, хотела вырваться на волю — хоть куда-нибудь вырваться, только бы не оставаться в безликом, скукоженном хмурой непогодью подобье когда-то прекрасных деревьев, в этом до крупицы однообразном лесу!

— Надо спасться любой ценой! — бормотала она.

Николина гора, всегда такая славная, манящая солнечными перелесками, теперь не выглядела чарующей и родной, а смотрелась убого, противно, и сама Лёля казалась себе мерзкой, несостоявшейся, ей больше не хотелось жить, улыбаться, хотелось броситься с обрыва в реку. Но и несчастная река предала её, замёрзла, покрывшись непробиваемыми льдами. Уставшие ноги, разъехавшись в стороны, не удержали равновесия, и девушка покатилась вниз по сухой, ломкой, неряшливой траве, местами присыпанной снегом. Напоследок, больно ударившись локтем, остановившись непосредственно перед ледяным настом реки, и не от боли, а скорее от обиды на всё человечество Лёля расплакалась в голос, с трудом поднялась, и не отряхиваясь, громко всхлипывая, побрела домой.