Царство. 1958–1960

10 июня, вторник. ЦК, Старая площадь

Уже месяц муссировался вопрос о персональном составе созданного при Совете Обороны Военного научно-технического Комитета по атомному, водородному и ракетному оружию, председателем которого стал Никита Сергеевич. Сегодня своим заместителем он утвердил Брежнева. Значение и власть Комитета невозможно было представить, фактически ему подчинялся Совет министров. Леонид Ильич был на седьмом небе — ни прозорливому Микояну, ни тем более прыткому карьеристу и хитрецу Козлову, который любыми путями втирался в доверие к Первому, ключевой пост этот не достался. При оглашении состава Комитета Козлов сидел красный, как рак, ведь он оказался там рядовым членом.

«Как фанера пролетел!» — радовался Леонид Ильич.

Назначение это сразу поставило Брежнева на ближайшее место к солнцу, а то в коридорах ЦК последнее время начали шушукаться, поползли кривотолки, что-де, Брежнев потерял хрущёвское доверие, прокололся, не тот, мол, уже Леонид Ильич! Эти паршивые слухи сильно досаждали Секретарю ЦК Как ни крути, а он считал себя доверенным человеком Никиты Сергеевича. Назначение поставило на шушуканьях и пересудах крест. С поздравлениями к Брежневу выстроилась целая очередь. Первым явился до умопомрачения обрадованный Юрий Владимирович Андропов, потом поздравлял маршал Малиновский, дальше в порядке живой очереди шли разновеликие фигуры, замыкающим прибыл Суслов, вечером позвонил выписавшийся из больницы Микоян, и Екатерина Алексеевна Фурцева из Минска, где проводила кадровое совещание, по ВЧ связалась. Прикрыв за последним посетителем дверь, к шефу приблизился помощник Костя Черненко. Он нёс на подпись какие-то текущие бумаги.

— Что, Константин, нет больше ходоков? — самодовольно улыбнулся Брежнев.

— Нет, отстрелялись! — подтвердил помощник.

— Что там у тебя?

Черненко протянул документы.

— Подписать надо. Тут и тут! — показал помощник.

Солнце яростно палило в окно, птицы на улице щебетали. Леонид Ильич достал ручку и поставил подпись.

— Ты чего, Константин, такой мрачный? — возвращая документы, произнёс он. — Радуйся! Смотри, солнце какое! Ветка на ветку лезет, сучок на сучок!

— Узнал я, что Николая Александровича Булганина разжаловать собираются, снять с него маршальские звёзды, — грустно проговорил Черненко. — Как-то жаль мне его, ведь неплохой человек.

— Ну не будет он маршалом, зато на свободе, жив, здоров, на своих ногах по воле разгуливает. Это ценить надо. У нас, Костя, каю сегодня маршал, а завтра в казематы ведут. Николаю Александровичу, считай, свезло, — отмахнулся Брежнев. — Там, наверху, — и он указал на небо, — видней!

Брежнев сладко потянулся:

— Может, и я когда-нибудь маршалом стану! А ты не грусти, Константин, улыбайся! И помни, каждый год после пятидесяти — подарок!