Царство. 1958–1960

10 января, суббота. Завидово

— Холодно сегодня! — поёжилась медсестра.

— Да, очень холодно, — кивнул Леонид Ильич.

— Сказали, зима будет с ужасными морозами.

— И я такое слышал, — подтвердил Брежнев, раскатывая рукав на рубашке — ему только-только измерили давление. На охоте он оказался один, в последний момент Хрущёв ехать передумал, а Леонид Ильич, перестраховываясь, прибыл в Завидово загодя.

— На прошлой неделе человек на дороге замёрз, — испуганным голосом продолжала медсестричка. — Насмерть замёрз, сто шагов не дошёл до деревни. Говорили ему, не ходи, завтра с попуткой доберёшься, а он — нет! — и замёрз. Сегодня, чувствую, ещё холоднее будет, прямо за душу холод берёт.

— И не говори — морозец так уж морозец! — взглянув в заиндевевшее окошко, согласился охотник.

— У нас в комнатке из всех щелей дует, а на улице просто жуть!

— Ты тут давно работаешь?

— С неделю. Я вместо Ирины Филипповны.

— Парень-то у тебя есть?

— Нет, — смутилась девушка.

— Значит, я сегодня твоим парнем буду, — выдал Леонид Ильич.

— В шутку говорите? — опешила медсестра.

— Если хочешь — в шутку, а нет, так всерьёз, — Брежнев с нескрываемым интересом разглядывал молоденькую медсестричку.

— Не знаю, что и сказать вам…

— Ты не торопись отвечать. Чаю попьёшь?

— Чаю?

— С пряниками!

— С пряниками?

— С пряниками и с барбарисовыми конфетами.

— Ну, можно!

— Я ещё полешек в печку подброшу, чтобы мы с тобой ночью не околели, вдруг огонь погаснет, — Леонид Ильич присел перед печью, где яростно бушевал огонь. — В старину щенков в постель подкладывали — с ними спать теплее.

— Где ж щенков взять? — удивилась худенькая девчушка.

— Щенки — это мы с тобой!

Люда, её звали Люда, окончательно смутилась.

— Кто ж тебя, такую несмышленую, сюда заслал?

— Я вообще-то медучилище «на отлично» закончила. Прислана была в амбулаторию заповедника, а тут у внука Ирины Филипповны — скарлатина, а вы уже приехали, и меня с амбулатории скорей сюда, чтоб пост медицинский был, — объяснила Люда.

— Понятненько! — задумчиво протянул Брежнев. Именно таких, необстрелянных, наивных, совсем молоденьких, оторванных от семьи девчат, наскоро закончивших медицинские курсы, присылали на линию фронта. Они тогда под шквальным огнём геройствовали, совершенно не боясь врага, лезли прямо на рожон, чтобы только раненого с поля боя вынести. Скольких бойцов спасли, не перечесть! И каждодневные подвиги эти, именно подвиги, не иначе, делали хрупких девчушек Святыми. Всегда они ходили улыбчивые, светлые, добрые, наполненные священным материнским теплом. Одну веснушчатую, насмешливую, кареглазую девчонку полюбил на фронте Брежнев, да только убили её на Малой земле. В последний день перед наступлением угодила в сердце её проклятая пуля.

— Тонечка! — подбородок Секретаря ЦК дрогнул. Он взял себя в руки, пододвинул растерянной медработнице чашку. — Ты пей чаёк, пей, и пряник бери!

— Спасибо!

— Памятник вам надо поставить.

— Кому?

— Молодёжи, таким как ты.

— За что?

— За то, что вы есть! — определил Леонид Ильич. — Ты, вот что, ложись тут, у печки, а я наверх пойду.

Медсестра посмотрела на мужчину с недоверием.

— Да, ложись, дуреха, не трону!