Царство. 1958–1960

13 марта, пятница. Свердловск

По снегу идти было трудно, за ночь замело дороги, путь от корпуса в столовку, бревенчатое здание рядом с въездными воротами, чистили с четырех утра уже третий раз. База отдыха «Солнышко» приборостроительного завода, носящего цифровое названием ВЧ 154/8, обнесенная условным забором, — в одном месте он от хилости и гнилости не только трагично покосился, но и завалился двумя пролетами наземь, — была опутана теперь непроходимыми и непролазными рядами колючей проволоки, вдоль которой неустанно расхаживали военные и милиционеры с собаками. Сначала говорили, что сюда для допросов свезли опасных преступников, и забор потому стали срочно чинить. Но кормежка — а это и обед, и завтрак, и ужин — готовилась совсем не по-арестантски, с пшеничным хлебом и маслом; и потом, сами сторожа исправно питались, а приём пищи подразумевает и разговор, иногда даже задушевный, ведь общение — есть суть человеческой сущности, так как лишь человеку, в отличие от всего живого, присуща речь. Вот и говорили, не умолкая, охранники, перемигиваясь с румяными поварихами, и выяснили, что носят в корпус, на который слесаря аврально приделали железные решётки и вставили металлическую дверь, столовские кастрюли с каче, — ственной едой, а вовсе не баландой, и у дверей передают эти кастрюли не зэкам в замызганных робах, не солдатам, а медицинским работникам.

— Они там в белых халатах, в белых масках, белых шапочках и с перчатками на руках разгуливают, ну точно приведения! — смеялась самая дородная повариха.

— Словно белены объелись! — заливалась гортанным смехом вторая.

Но к вечеру настроение в столовой упало, узнали они, что за стенами корпуса лежат неизлечимо больные люди, которых доктора никак не могут спасти, и сами от приступов этой неизлечимой болезни иногда помирают. Наутро кто-то произнёс страшное слово — эпидемия! И тут похолодело всё внутри у смешливых женщин и бравых говорунов, пополз холодок под шинелями, и даже собаки овчарки, всегда благолепные к кухне и её обитателям, стали тоскливо поскуливать.

— Бежать отсюда надо, бежать! — тряслась от страха всегда румяная Таня.

— Да как ты убежишь, не пустят! — перекрестившись, проговорила подруга. — Я утречком вышла, хотела улизнуть, да не тут-то было! Трое с автоматами из леса навстречу выскочили и кричат: «Стой, стрелять буду!». Оказалось, в лесу второе кольцо охранников выставили. Заложники мы!

Таня обомлела.

— Сказали, если побежишь — убьём! — продолжала трясущаяся от страха работница.