Царство. 1958–1960

1 августа, пятница. Москва, Парк культуры и отдыха имени Горького

Сергей проводил отца в аэропорт — Хрущёв улетал в Китай — а сам поспешил домой: они с женой условились ехать в Парк Горького, хотели развлечься, покататься на каруселях и, если не будет дождя, проплыть по Москве-реке на речном трамвайчике. Погода стояла солнечная, но несносной жары, к счастью, не было.

— Отец уехал грустный, неразговорчивый, — поделился с женой Сергей.

— Уехал и уехал! — отмахнулась Лёля. — Давай хоть на время побудем вдвоём, без мам, без пап! Ты не забыл, что мы муж и жена?

Сергей стушевался, но Лёля крепко-крепко прижалась к нему:

— На работу завтра не идти, и обедать с твоими не надо, вот здорово! — радовалась испанка. — Может, съездим на Николину гору, позовём друзей, сделаем шашлыки?

— Можно.

В парке цвели тысячи цветов, с реки дул лёгкий ветерок Взявшись за руки, они направились к качелям.

— Я на самые большие хочу, что б до небес взлететь! Ты со мной?

— Да.

Качели были сделаны в виде огромной лодки и рассчитаны на сорок человек, такая громада раскачивалась электричеством. Сергей и Лёля устроились сзади с самого края. «Лодка» вздрогнула и начала медленно раскачиваться, поднимаясь выше и вышше. Подлетая к небесам, Лёля пронзительно кричала. Сергей от страха закрывал глаза, стискивая руку жены, — он чудовищно боялся высоты, и не только высоты, страшила его и скорость, только когда ехал на машине с отцом, не беспокоился, понимая, что за рулем сидят опытные водители.

Качели взмывали к небу так, что казалось, вот-вот перевернутся! И хотя Сергею было жутко — рядом с любимой он был счастлив.

— Меня уносит, уносит! Лечу-у-у! — раскинув руки, ликовала испанка.

После гигантской «лодки» отправились на карусели и там откатались в два захода, потом, точно как малыши, совершили плавный кружок в рессорной колясочке, запряженной низеньким пони, и опять вернулись к качелям, но пошли уже не на прежние, головокружительные, а на самые обычные, где может качатся всего один человек.

Лёля раскачивалась встав на сиденье, взлетая почти вертикально. Волосы её разлетались в стороны. Серёжа стоял у металлической загородки, и переживал — не дай бог, сорвётся! Когда качели устремлялись ввысь, ему делалось жутко!

— До чего же она отчаянная, моя Лёля!

Сойдя на землю, девушка не улыбалась, глаза потускнели, она стояла перед мужем молчаливая, бледная.

— Что с тобой? — перепугался Сергей.

— Голова кружится и подташнивает!

— Идём к машине!

Но к машине они не дошли, по дороге Лёлю стошнило. Она спряталась за кусты, и там её вывернуло. От волненья Сергей заламывал руки. Кое-как, муж ехал медленно-медленно, добрались до дома, там приступ тошноты повторился, на этот раз вызвали врачей.

Седой профессор и два доктора помоложе методично осмотрели девушку, задали множество вопросов. Прибывший из спецбольницы лаборант взял кровь. Наконец профессор появился в гостиной и заговорил с обеспокоенным мужем:

— Причин для беспокойства не наблюдается. Подозреваю, что ваша жена беременна.

— Беременна! — просиял Сергей.

Того же мнения придерживалась доктор Белкина. Лёле порекомендовали соблюдать режим, не геройствовать, не появляться на солнцепёке, а на следующей неделе явиться в поликлинику для повторного осмотра.

Вечером влюбленные расположились на террасе, они выбрали самый крайний, уединённый балкон, куда обычно никто не заходил, и любовно прижавшись друг к другу мечтали.

— Наконец забеременела! — ликовала Лёля.

— Да, здорово!

— А то мы столько вместе, а всё никак, я даже стала беспокоиться.

— Не нужно больше беспокоиться, теперь всё будет хорошо! — Сергей с обожанием пожал милой руку и потянулся к животику.

— Ты ничего не почувствуешь, ещё очень рано, — счастливо улыбалась Лёля.

— Почувствую!

— Думаешь, кто у нас будет, мальчик или девочка?

— Я хочу мальчика, — отозвался Сергей.

— А я о девочке мечтаю, мне с девочкой будет проще!

— Кто будет, тот и будет! — супруг нежно поцеловал любимую. — Вот радость какая! Жалко, папа уехал.