Царство. 1958–1960

17 марта, вторник. Москва, Министерство здравоохранения

Сигнал пришёл из Мурманска утром. Министру здравоохранения позвонил начальник облздравотдела и сообщил, что в городе вспышка неизвестной болезни с летальным исходом, и болезнь эта никем не описана. Течение болезни — вялость, неуравновешенное поведение, а итог — полная деградация, ведущая к суициду: внезапно наступает помутнение рассудка, и человек совершает самоубийство.

— Вы это точно знаете или это предположения? — переспросил ошарашенный министр.

— Стопроцентной уверенности нет, но случай в нашем городе был.

Министр молчал, осмысливая сказанное.

— Из ЦК уже отдали указания, все, кто находился в контакте с больным, эвакуированы и взяты под строгий медицинский контроль.

— Кто такие распоряжения дал?

— Секретарю обкома дал прямое указание Брежнев.

— Ясно! — проговорил министр. — В карантине никто не умер?

— Пока нет.

— Сколько летальных случаев было?

— Два. Один у нас, и один в Свердловске, там был первый случай. Прошу прислать в город специалистов по вирусологии.

— Специалистов пришлю. Вы-то сами когда об этом узнали?

— Восьмого марта во второй половине дня.

— В подобных случаях вы должны извещать меня незамедлительно!

— Извините, растерялся! — оправдывался начальник Мурманского облздрава.

— Повторите симптомы!

— Природа заболевания до сих пор не ясна, внешне болезнь протекает спокойно. Я ещё почему не звонил, подумал, очередное учение по линии гражданской обороны. У нас частенько подобные мероприятия устраивают, объявляют тревогу и все бегут, как угорелые, у нас ведь город-порт, место стратегическое. И тут вдруг приказывают людей эвакуировать и взять под неусыпный медицинский контроль, а симптомов заболевания нет, я не разобрался сразу.

— И всё-таки, чем вызвана болезнь?

— Тут, скорее, военные знают, для гражданских информация закрыта.

— Как же мы будем её лечить?

— Предположительно, носитель вируса прибыл в Мурманск из Свердловска. Сегодня я переговорил со Свердловском и понял, что дело дрянь. Вот сразу вам и звоню.

— Самое первое, это строжайший карантин и неусыпный контроль! — заключил министр.

— Тут не беспокойтесь, и карантин, и контроль обеспечили!

— Что показали анализы?

— В анализах отклонений не нашли.

— О течении болезни сообщайте каждые шесть часов!

Министр повесил трубку.

— Почему же Свердловск молчит?!

Начальника Свердловского облуправления министр здравоохранения отматерил:

— Ты, блядь, что, за решётку захотел?! Да знаешь, что теперь с тобой будет?! Пиши объяснение! Как ты мог ЧП утаить?!

— Секретарь обкома сказал, что голову снесёт, если хоть слово сболтну! — срывающимся голосом отвечал главный областной доктор. — Распоряжение особой секретности из Москвы дали!

— Особая секретность на министра здравоохранения не распространяется! Ты хоть понимаешь, что наделал, понимаешь, что будешь крайний?! — кричал министр. — Говори, какая сейчас обстановка?

— Обстановка спокойная, в карантине пока все живы.

— Пока живы, пока! — пробормотал министр и швырнул трубку. Он решил доложить о случившемся первому заместителю Председателя Совета Министров Козлову.

Выслушав информацию, Фрол Романович перепугался.

— Люди гибнут? Уже двое умерло? Так почему, твою мать, мы бездействуем?!

Министр оправдывался, сослался на брежневское распоряжение, спрашивал, не известно ли что Козлову?

— Я, как и ты, ничего не знаю, — ответил Козлов. — Но нутром чую, дело дрянь! Ни Кириленко, ни Брежнев меня в курс не поставили. Болезнь тяжелая?

— Тяжелая.

— Заразная?

— Очень заразная!

— Откуда она взялась?

— Тайна, покрытая мраком! Люди каким-то образом заражаются. У болезни есть инкубационный период, потом всплеск — и смерть! Течение, характерное для вирусной этиологии, проявляется болезнь в виде психических расстройств, вирус действует на сознание, одурманивает.

— Пакость какая-то! Может, американцы бактерию злостную вывели и нам подбросили? — загробным голосом выговорил Фрол Романович. — Но мне-то Брежнев сказать был обязан! И Кириленко, проходимец, молчит!

— Я не думаю, что тут американцы виноваты. Свердловск далеко, как туда вирус забросить? — усомнился министр здравоохранения.

— Нам любую версию отработать надо, тем более что эта болезнь так за горло взяла. Говоришь, никто про неё раньше не слышал?

— С болезнью, Фрол Романович, ничего непонятно.

— Гнусность и распиздяйство! В государстве ЧП, а некоторые несознательные руководители хотят его скрыть!

— Я вас в курс ввёл, — обреченно проговорил министр.

— Ладно, давай! И чтоб не спускать глаз! — прикрикнул зампред правительства.

Сегодня Козлов обедал с Хрущёвым, Брежнев укатил на Лихачевский завод вручать зиловцам переходящее Красное знамя. Никите Сергеевичу Козлов решил про ЧП впрямую не говорить, а сказать вскользь, намекнуть, что по непроверенным данным… как-то так… мол, разберусь — доложу. А про Брежнева всё-таки три копейки вставить: Леонид Ильич там в курсе, я у него уточнюсь… И ещё решил позвонить Шелепину, с ним посовещаться.

Шелепин по своей линии уже знал о панике на Урале. Козлов обрисовал ситуацию в суровых тонах и попросил максимально быстро разобраться, чтобы обстоятельно доложить Никите Сергеевичу. Не преминул сказать об участии в этом деле непосредственно Брежнева, и что Брежнев с Кириленко от Москвы прискорбный случай скрыли, и не просто прискорбный, а вопиющий, сверхопасный! Умолчали сначала про Свердловск, а потом и про Мурманск, а завтра всю страну смертельная эпидемия может захватить! Словом, неизвестно, чего ждать. Фрол Романович не исключал возможности бактериологической атаки со стороны Запада. И эту версию Александр Николаевич обещал изучить. Руководитель Комитета государственной безопасности поднял по тревоге Свердловское и Мурманское управления, на Урал и в город-порт отправили усиленные оперативные группы, начали срочную переброску в районы эпидемии медицинских специалистов.