Царство. 1958–1960

17 сентября, суббота. Москва, ресторан «Берлин»

Они отплясывали целую ночь, ресторан гостиницы «Берлин» гудел, давно здесь не было таких залихватских танцев! Ян позвал сюда сразу три музыкальных коллектива и устроил феерический праздник музыки. Как ему удалось договориться о таком с администрацией, одному богу известно! Мало того, что Ян был обаятельный, он был ещё необыкновенно пробивной, его стараниями веселье продолжалось до четырех утра.

Посетителей в ресторане было много, видно, кто-то из руководства гостиницы, знавший о намечавшейся вечеринке, известил друзей. Постояльцы отеля составляли лишь малую часть, обычно они посещали туристические места. Весь этот праздник Ян устроил для Лёли, из близких пригласил лишь молодящегося старичка с обаятельной двадцатилетней Лялей, которого величал «капитаном», и Фиму. Фима пришёл сразу с двумя дамами, как выяснилось мамой и дочкой.

Оказались за столиками ресторана и интеллигентные москвичи, привыкшие проводить воскресные дни в шикарных местах, к которым справедливо относился ресторан «Берлин». Длинный стол у окна занимали дипломаты из бельгийского посольства, они оказались здесь совершенно случайно, но именно они как оголтелые помчались отплясывать и завели чопорную публику. Все гости без исключения наслаждались искрометным выступлением музыкантов. Каким-то образом за крайним столиком возник трубач Чарли, увидев, что на сцене затевается настоящий сейшен, он отзвонил Юрику Брежневу, а тот привёл с собой Марину Бещеву, Славика Смиртюкова с Катей Судец и Валентина. Чарли почему-то называл Лёлю Элеонора и первым делом спросил, давно ли она знает Яна Тимофеевича? Но Ян так грозно посмотрел на нахального парня, что тот по-скорому ретировался. С брежневской компанией Лёля мало общалась, разве что раскланялась со Славой и Катей.

«Гори они все огнём!» — решила испанка и всецело отдалась музыке.

Лёля раскраснелась, давно она так не отрывалась, и Ян ей не уступал — влюблённые танцевали, словно взбесившиеся. Вернувшись из Ялты, они пару раз были в «Шестиграннике», сходили на джазовый вечер в ресторан «Пекин», на прошлой недели зажгли в «Советской», но чтобы так! Господи, это же полный отрыв! Ян то и дело тащил её к музыкантам, которые при нём с остервенением набрасывались на инструменты. Откуда-то на эстраде взялось два рояля.

— Почему их два? — задыхаясь, вымолвила Лёля.

— Круто? — гордо отозвался кавалер.

— Грандиозно!

Играя одновременно, рояли производили необыкновенный эффект.

— Из «Метрополя» на вечер второй рояль припёрли. Я придумал! Зато звук, Лёля, каков звук?

— Потрясно! Я хочу пить!

Они уселись за стол, Лёля никак не могла отдышаться. Взмахом руки Ян подозвал метрдотеля — ему прислуживал лично метрдотель.

— Сделай графин ананасового сока!

— Сию минутку!

— И бутылку красного тащи!

Метр исчез, его место вблизи стола занял расторопный официант — может, чего-нибудь ещё Яну Тимофеевичу потребуется? Стол ломился от икры, копченостей, осетров, сыров, салатов.

— Чей сегодня банкет? — поинтересовался у бармена пианист, который в небольшом антракте отошёл хлебнуть воды.

— Говорят, у Яна Тимофеевича день рожденья.

— Ясно, ясно! — понятливо закивал музыкант, получалось, что Ян Тимофеевич был в столице известной личностью.

— Караван! — крикнул кто-то из зала.

Пианист поспешил к роялю, его коллега яростно махал рукой призывая включаться остальных. И снова грянула музыка.

Пьяного трубача Чарли увели сажать в такси. На столе Яна и Лёли появились и сок, и вино.

— Вам счётик попозже? — осведомился метрдотель. — Я в него и «шампанское всем!» включил, и салаты с закусками, которыми вы артистов угощали, и для знакомых вашей дамы сладкое, и такси молодому человеку, что напился.

— Давай! — протянул руку Ян, получалось, что весь ресторан гулял с его щедрой руки. Ян достал из кармана пачку в десять тысяч рублей и небрежно бросил на стол: — Десятки хватит?

— Этого даже много! — засюсюкал услужливый метрдотель. — Я сейчас вам сдачу принесу! — и стал ретироваться.

— Сдачу поварам отдай! — вдогонку распорядился Ян.

Метр понимающе кивнул.

— Я тебя приглашаю! — Ян протянул Лёле руку, и они рванулись вперёд.

Бельгийцы, Брежнев с компанией, «капитан» с Лялей и Фима со своими спутницами вихреподобно отплясывали. Наконец, когда никаких сил не осталось даже у музыкантов и были розданы последние чаевые, за которыми к Яну выстроилась очередь, после прощальных рукопожатий, объятий и поцелуев с Фимой и глупо мигающим красными глазами от чрезмерно выпитого «капитаном», влюблённая пара вышла на улицу.

— Господи, свежий воздух! — воскликнула Лёля. В помещении все курили как паровозы, а она никогда не брала в рот сигарет.

— Дыши глубже, проветривайся!

— А твой капитан не потеряется, он еле на ногах стоит? — облокачиваясь на Яна, проговорила девушка.

— Ты про Стаса?

— Он Стас?

— Да, Стас-капитан.

— Твой Стас совсем пьянющий!

— У капитана надежный якорь. Идём, а то замёрзнешь, утром — бодрячок!

Лёля накинула на плечи шерстяной платок, ночами действительно было прохладно. Ян обнял её:

— Чтоб теплее было!

— Я вся горю! — Лёля чувствовала, как Ян всё крепче сжимает её, но не противилась, ощущая себя настоящей женщиной. — Едем на Николину?

— Едем!

Машина стояла за углом. На тротуаре попадались довольно большие лужи, видимо, ночью успел пройти дождь, лужи приходилось либо обходить, либо перепрыгивать. В бледнеющей темноте зарождалось утро. И хотя «Берлин» находился в самом центре столицы, отовсюду раздавались задорные птичьи голоса. За вечер Ян прилично выпил, но не так, чтобы ничего не соображать, он вообще не имел привычки напиваться, любил быть навеселе, тогда нескучно. Размашисто шагая, Ян еле успевал за Лёлей.

Перед «Мерседесом» пристроилась черная «Победа», когда пара с ней поравнялась, двери машины резко распахнулись и им навстречу выскочили трое мужчин. Первый сунул в лицо Лёли какой-то документ, но она даже не пыталась читать, тогда мужчина в костюме отчетливо произнес:

— Уголовный розыск!

Вторые двое подошли к Яну.

— Это он! — обращаясь к первому, что стоял с Лёлей, проговорил милиционер.

— Сажайте в машину! — распорядился начальник и, обратившись к Лёле, бесцеремонно добавил. — И ты, красотка, с нами прокатишься!

— Я вам не красотка! — взорвалась Лёля. — И никуда не поеду! Я — Хрущёва!

Офицер опешил. Она открыла сумочку и достала паспорт.

— Вот, смотрите!

Ошалевший начальник оперативной группы взял в руки паспорт. Яна уже посадили в машину и надели наручники. Увидев заминку, к молодцеватому начальнику поспешил подчиненный, который был возрастом значительно старше.

— Что там, Антон?

— Она — Хрущёва, — растерянно кивнул на Лёлю Антон. — Говорит, родственница Никиты Сергеевича. Что делать будем?

— Документы смотрел?

— Смотрел. Вот паспорт.

Тот, что был постарше, открыл паспорт на странице, где стояла прописка: ЛЕНИНСКИЕ ГОРЫ, 40.

— Хрущёвский адрес, — пробормотал он.

— Брата моего отпустите! — грозно продолжала Лёля.

— Брата?

— Да. Вы его в машину посадили!

— Иди, отпускай! — скомандовал пожилому начальник опергруппы и возвратил паспорт. — Он же пьяный, как за рулём поедет?

— Я поведу, вам права показать?!

— Не надо. Будьте осторожны!

Из «Победы», потирая руки, которые ещё минуту назад сдавливали наручники, появился Ян.

— Где ключи? — громко спросила Лёля.

— Вот, — он протянул ключи.

— Садись, поедем!

Она завела мотор и «Мерседес» тронулся. Оперативники проводили машину пристальными взглядами.

Когда «Мерседес» выехали на Кутузовский, Лёля резко развернулась к Яну:

— Ты что натворил?

— У иностранцев валюту скупаю, — смущённо проговорил Ян.

— И всё?

— Всё. Разве недостаточно?

— Теперь вижу, что достаточно!

— Никогда меня не трогали, гады, — с раздражением продолжал Ян, — все у меня пасутся и выдрючиваются! — потом перевёл взгляд на свою разрумянившуюся от перевозбуждения спутницу, управлявшую машиной, — ты правда родственница Хрущёва?

— Его сын мой муж.

Ян присвистнул.

— Если б я не была Хрущёвой, сейчас бы упрятали тебя за решётку! Тебе что, теперь бежать надо?

— Бежать? Нет. Валюта — мелочи! Улажу, — он гладил её руку. — Ты моя палочка-выручалочка! Прямо как в кино! Тебе за это ничего не будет? — заволновался Ян.

— Ничего. Абсолютно ничего! — твёрдо заявила девушка.