Царство. 1958–1960

21 июня, суббота. Огарёво, загородный особняк Хрущёва

Щебетали птицы, солнышко припекало, полдень слепил голубеющим небом и даже плотные шторы на окнах не защищали от его настойчивого сияния. Лёля встала раньше обычного и, разбудив мужа, заставила его идти на реку. Сначала они купались, потом Сергей катал её по реке на лодке. Они проплавали больше часа, не торопясь, совсем медленно. Река была тёплой, тёмной, у берегов, где течения почти не было, цвела; над бурой зеленью, точно кем-то набросанной в воду, сновали юркие водомеры, пикировали стрекозы, вальяжно парили мушки и бабочки. Заплыв в заросли кувшинок лодка остановилась. Сергей срывал для любимой круглые желтые головки с бесконечно длинными, пахнувшими тиной ножками, а Лёля улыбалась и игриво гладила ножкой своего милого мальчика.

— Лучше бы мы никуда не уплывали, а остались дома! — перехватывая настырную ступню, возбужденно шептал молодой супруг.

— Так вези меня скорей домой! — хохотала Лёля, и лодка рванула к берегу.

Добравшись до дома, они залегли в постель и не выходили из комнаты целых два часа. Сначала была любовь, а потом, потом… они мирно заснули и спали до четырех, проигнорировав обед, пока в коридоре с силой не ухнула дверь и вовсе не от сквозняка, это по распоряжению Нины Петровны с первого на второй этаж переставляли мебель. Бесконечное хлопанье дверей окончательно разбудило влюбленных.

— Они ополоумели? — хмурила заспанное личико Лёля.

Сергей собрался снова прильнуть к любимой, но она, точно подорванная, подскочила на постели и стала в неистовстве прыгать на пружинистом матрасе, размахивать руками, корчить забавные рожицы, скоро и Сергей оказался рядом, нелепо подпрыгивая. Сигая изо всех сил, они чуть не сломали кровать и, расхохотавшись, повалились друг на друга.

— Лёлечка! — позвал Сергей, простирая к жене руки и норовя стянуть с неё маечку.

— Н-е-е-е-т! — строго прикрикнула она. — Не приставай — запрет до вечера!

Он покорно согласился. Наконец они вылезли из постели и стали одеваться.

— Пойдем в лес, наберём ландышей!

Помимо ландышей, которых собрали два букетика, рвали сладкую землянику и тут же ели. Ароматная ягодка попадалась целыми полянами. Солнце успокоилось, не источало, как днём, убийственные лучи. Чтобы напрямик попасть домой, отправились через сад. Лёля шла первой. Сергей, поправляя очки, всё ещё искал земляничные оазисы. Каким-то животным чувством, предупреждая шаг, Лёля взглянула на тропку и с визгом отдернула уже занесенную ногу: под ногой шевелилась змея — серая гадюка, она гадко зашипела, приподняв треугольную голову.

— Змея! — вымолвила до смерти перепуганная испанка.

Сергей корягой прогнал гадину, гадюка скрылась в высокой траве.

— Пойдем отсюда! Быстрей, быстрей! — умоляла Лёля.

— Может, это был уж? — предположил Сергей, он и сам не на шутку испугался.

— Нет, гадюка! Это плохой знак, Сергуня, очень плохой!