Царство. 1958–1960

1 февраля, воскресенье. Москва, Ленинские горы, дом 40, особняк Хрущёва

По заданию Хрущёва главный маршал артиллерии Варенцов принял Сергея Никитовича с Челомеем, выслушал и в восторженных тонах доложил о разработках КБ главнокомандующему сухопутными войсками, заместителю министра обороны Гречко, который распорядился включить ракеты конструктора в показательные стрельбы, о чём было доложено Первому. Хрущёв пригласил военных к себе на Ленинские горы. Опередив военных, в резиденцию Председателя Правительства приехал Брежнев, ведь именно он курировал вооружение от ЦК.

— Пока генералы едут, давай я тебя яблочным пирогом угощу? Нина сама делала. — Хрущёв усадил Леонида Ильича за стол.

Пока ели пирог, Никита Сергеевич хвастался успехами сына, сказал, что он работает над диссертацией.

— А мой Юрка, разгильдяй, никак за голову не возьмётся! — пожаловался Брежнев.

— Он у тебя в аспирантуре?

— Да, в аспирантуре сидит!

— Как на работу заступит, возьмётся за голову, Я, признаться, переживал, что Серега не в ту степь угодил, а сейчас понимаю — куда надо. Челомей — мужик толковый, ему, конечно, далеко до Янгеля с Королёвым, но он, вижу, тоже передовой!

— Челомей молодой и ваш Серёжа молодой, так что хороший тандем получится, — определил Брежнев.

— Верно, сказал, Леонид, тандем! — благодушно закивал Первый.

Брежнев с Хрущёвым сидели в зимнем саду. В ажурных высоких клетках посвистывали волнистые попугайчики, их тут была тьма-тьмущая, но попадались и пустые клетки.

— В той вот, в дальней, здоровенный ара сидел, — кивнув на пустую клетку, разъяснил хозяин. — А у двери — какаду. Так они, сволочи, так орали, что — боже мой! — дом от истошных воплей сотрясался! Илюшка взялся птиц говорить учить, два месяца с ними проваландался, и что думаешь, хоть слово они сказали? Ни черта! И у Конева Иван Степаныча большой попугай жил, он тоже его учить взялся, и ничему не выучил. А однажды приходит, а попугай как на всю дачу заголосит: «Жопа!» — прыснул от смеха Никита Сергеевич. — Оказалось, его повар обучил. Пришел-то два раза и уже птицу говорить заставил, может, орехи или изюм дал? Я своих горлопанов во Дворец пионеров отдал, пока они ругательств от какого-нибудь дурака не нахватались.

В зимнем саду появились военные. Ещё раз проговорили про крылатые ракеты и снова отметили, что челомеевские — стоящие. Решили вооружать ими Военно-морской флот.

— А китайцы нам американскую ракету отдали? — спросил Первый.

— Не отдали, всё ищут.

— Негодяи! — от возмущения Никита Сергеевич позеленел.

В этом месяце намечалась передача китайцам инструкций на янгелевскую Р-12.

— Не передавать им инструкций! — взревел Хрущёв. — Без инструкций ракета хуй полетит!

— Пусть поёрзают! — поддакнул Брежнев.

Под конец обсуждения китайской темы стали пить чай.

— Знаете, какая у меня мысль появилась? — заговорчески сказал Хрущёв. — Наши баллистические ракеты выставлены как на показ, подлетай и бей, защиты надёжной нет.

— Их, Никита Сергеевич, как ни маскируй, не замаскируешь! — оправдывался Неделин.

— Но способ хороший имеется. Надо упрятать ракеты под землю!

— Под землю?

— Да. Сделать глубокие шахты и в этих шахтах их прятать. Шахта будет одновременно и маскировкой, и стартовой площадкой, и надёжным хранилищем. Сама ракета будет лежать в специальном металлическом корпусе, потому не будет под землёй портиться.

Леонид Ильич сделал очень заинтересованное лицо, он и намёком не показал, что сам говорил об этом Хрущёву.

— Мне мысль такая пришла, — продолжал Никита Сергеевич, — а тут, сын, Серёга, журнал американский приволок; «Смотри, папа, всё, как ты придумал, даже схема имеется!».

Хрущёв выложил журнал на стол.

— Страница тридцать два, поглядите.

Неделин зашелестел страницами.

— Ого! Здесь точь-в-точь, как вы сказали! — цветную иллюстрацию маршал показал присутствующим.

— Начинай, Митрофан Иванович, мою идею воплощать! Зови Бармина, Янгеля, пусть садятся и думают!