Царство. 1958–1960

23 июля, четверг. Симферопольский аэропорт

Командир авиалайнера приветствовал Председателя Правительства у трапа, Никита Сергеевич отбывал в Москву — во вторник в Сокольниках открывалась Американская выставка.

Тестя сопровождал Аджубей. Американская выставка в СССР, безусловно, была событием эпохальным, об этом многие говорили, связывая имя Хрущёва с кардинальным переустройством общества, с либерализацией. По крылатому выражению писателя Ильи Эренбурга, хрущёвское правление стали называть «оттепелью». Последняя повесть Эренбурга так и называлась — «Оттепель», ею зачитывались. Алексей Иванович на все лады расхваливал писателя, с которым последнее время стал очень дружен, но Хрущёв не разделял его восторги:

— Не понимаю, чего все прицепились к этой «оттепели», «оттепель» — метеорологическое определение. Как глобальную жизнь государства можно сравнивать с оттепелью? Зачем-то и Американскую выставку сюда приплели! — бурчал Никита Сергеевич, устраиваясь в кресле самолета. — Что молчишь? — тесть уставился на зятя.

— Полностью с вами согласен! — отозвался зять. — Я ему сам предлогал название заменить, но Эренбург не послушался.

— И чего все за Эренбурга цепляются, новых что ль, толковых писателей нет?

— Плохо ищут, — поддакивал Алексей Иванович. — Я, Никита Сергеевич, надумал брать интервью у иностранцев, у знаменитых людей, говорить с ними о мировых событиях, о насущных проблемах, да и о человеческих принцмпах, думаю читателям это интересно будет. Вы не возражаете?

— Не возрожаю.

— А если я у Никсона интервью возьму?

— Он будет свою линию гнуть!

— Я его выверну.

— Попробуй!

Алексей Иванович обрадовался, «добро» было получено.

— Ещё хочу сделать еженедельное приложение к «Известиям», менее официальное, где писать о всяких любопытных событиях и у нас в стране, и за рубежом, чтобы такая газета раз в неделю выходила, и назвать её потому «Неделя». Что вы думаете?

— Делай, Лёша, делай, только не увлекайся, чтоб суть пролетарскую не потерять, а то наприглашаешь всяких там Эренбургов, а они тебя вместе с твоей газетой невесть куда уведут!

— Да нет, такого не будет!

— Я смотрю, на многие хорошие дела ты нацелился, это хорошо!

В салоне появилась стюардесса.

— Пристегните, пожалуйста, ремни, взлетаем!

Хрущёв стал возиться с ремнём, стюардесса ему помогала.

— Вот так, Никита Сергеевич. Вам удобно?

— Удобно, удобно!