Царство. 1958–1960

5 января, понедельник. Москва

С космосом не всё складывалось гладко, подарков, к сожалению, не было. Ранним утром стартовал королёвский «Восток-Л», несущий станцию «Мечта», станция должна была попасть непосредственно на Луну и оставить там советский вымпел. Это была центральная задача полёта. Ракета промазала. В расчеты закралась ошибка, не учли время прохождения сигнала с Земли, который давал команду на отсоединение 3-й ступени ракетоносителя, корабль отклонился от расчетной траектории и направился в сторону Солнца. И хотя все запланированные исследования выполнили: впервые космический аппарат преодолел притяжение планеты и развил вторую космическую скорость; был зарегистрирован внешний радиационный пояс Земли; при помощи ионных ловушек и счётчиков частиц осуществлены прямые измерения параметров так называемого солнечного ветра и успешно закончился эксперимент по созданию искусственной кометы, когда в межвоздушное пространство пустили пары натрия, которые вспыхнули ярким оранжевым облаком, отчетливо видимым с Земли; и, наконец, было установлено отсутствие у Луны значительного магнитного поля, — всё это Хрущёва не удовлетворило.

— Вот мазилы, в Луну не попали! — злился Председатель Правительства, но отчитывать Королёва не стал и Брежневу не велел. — Пусть ещё пробует, может, на следующий раз в Луну попадёт. Позови его к себе домой, чтоб неформально было, и потолкуй.

Леонид Ильич так и сделал, вернувшись от Хрущёва, поднял телефон и позвонил Сергею Павловичу.

— Ну что, «Мечта» наша потерялась?

— Не потерялась, будет искусственным спутником Солнца, — уныло отозвался учёный.

— Приезжайте ко мне в Заречье, Сергей Павлович, пообедаем, — пригласил конструктора Секретарь ЦК.

— Я своих ребят прихвачу, позволите?

— Берите.

У Брежнева в кабинете сидел Малиновский. Услышав про Королёва, и маршал напросился на обед.

— Хорошо, что не я первый о неудаче доложил, а то б мне хана! — выговорил он.

— С такими известиями иду как на казнь! — вздохнул Леонид Ильич. — Утешает, что ракеты на голову не сыпятся, а в космос летят.

Тридцатитрёхметровая баллистическая Р-7, приспособленная под спутники, летала замечательно, за короткое время в её конструкцию были внесены многочисленные изменения, что заметно улучшило технические характеристики и надежность. Несмотря на неудачи, ракетостроение развивалось семимильными шагами. Весь комплекс работ по космическим программам планировали передать в специальное министерство, выделив ракетные предприятия из авиапрома и Министерства оборонной промышленности. Министерство общего машиностроения, так задумали назвать космическое ведомство, займётся проектированием, изготовлением, подготовкой и запуском многочисленных космических аппаратов, будет контролировать работу космических предприятий и всего с ними связанного, формировать кадровый состав, разрабатывать приоритетные направления. С функциями будущего ведомства было понятно, да только на кандидатуре министра сойтись никак не могли. Кандидатами были трое: министр оборонной промышленности Устинов, директор завода № 586, выпускавший янгелевекую технику, Смирнов, а третьим кандидатом был Николай Руднев. Руднев сначала работал директором королёвского КБ, а сейчас возглавлял госкомитет по новой технике, и пока именно на нём замыкались обязанности космического министра.

Сергей Павлович появился у Брежнева в сопровождении Тихонравова и Мишина. Сели за стол, и хотя настроение было подпорчено, разговор потихоньку вошёл в плавное русло.

— Наш «Лунник» обязательно прилунится и передаст на Землю радиосигнал! — твёрдо пообещал Королёв.

— Ты учти, Сергей Павлович, американцы не дремлют! — Брежнев угощал кислыми щами, тушёными зайцами и кабанятиной. Усадив всех за стол, сразу стал разливать: — Надо за успех по рюмочке, всё-таки искусственный спутник Солнца имеем!

Малиновский смотрел на главного конструктора строго — Устинов накануне столько поганого про Королёва наплёл!

— Ты, Родион, не буравь ученых глазами, а то дырка будет! — усмехнулся Брежнев. — Давай лучше пригубим для аппетита. Под щи водочка — первейшее дело!

И выпили, и ещё выпили. Бутылку в момент убрали. Велели нести новую.

— А чего, пять здоровых мужиков! — развел руками радушный хозяин. — На вас, Сергей Павлович, товарищ Хрущёв особую ставку делает, на вас и на ваших орлов! — Секретарь ЦК участливо взглянул на Мишина с Тихонравовым.

— Они мои составные части, без них я — не я, — отозвался главный конструктор.

— Выходит, они работают, а ты куришь! — шутливо поддел Леонид Ильич.

Через час сидели совсем по-домашнему, Королёв жаловался на нерасторопность технарей, что лоботрясничают, зевают, словом, подводят.

— Я же не могу за всем уследить! Я же живой человек, мне и дома бывать надо!

— Ты, Сергей Павлович, хоть иногда отдыхай. Вот я, Родион Яковлевич знает, чтоб накипь сбросить, немного разлагаюсь.

— Что? — не понял конструктор.

— Разлагаюсь, говорю, нашёл себе одну подружку, ну и в её объятьях, как бы понаучней выразиться, стабилизируюсь.

— Хорошая терапия! — одобрил маршал.

— Мне б с женой лишний вечер побыть, вот о чём мечтаю.

— У него жена молодая! — за Королёва объяснил Малиновский.

— Вы, Сергей Павлович, поднажмите, надо ракету на Луну поскорей послать, очень надо! А после можете смело в отпуск, — сердечно произнёс Секретарь ЦК.

Конструктор снова обещал, а после повёл разговор о возможности полета в космос человека.

— Наливай! — глядя на Брежнева, велел Малиновский. — Наливай, говорю! Хочу за Сергея Павловича персонально! Ты, Палыч, не выпускай небо из рук! — и министр обороны с силой врезал рюмкой по стопке учёного.

За Королёва пили стоя.

— Спасибо! — растрогано отозвался он. — Мне нужны деньги и время.

— Первое есть, а со временем, не обессудь, времени нет! — заключил Брежнев.

— Справятся, справятся! — Родин Яковлевич встал и поочередно расцеловал учёных. — Конструктора у нас золотые! И тебя, Леонид, дай расцелую! — раскрыв объятья, маршал развернулся к Брежневу.

Секретарь ЦК припал к Маршалу Советского Союза.

— Пусти, задушишь! — военный с трудом вырвался из брежневских объятий. — Целоваться, Лёнь, ты лучше всех умеешь!

— Мне б хорошую жинку, я бы её так расцеловал! — ухмылялся Брежнев.

— А я бобылюю! — Малиновский сделал жалостливую мину. — Никто меня не любит!

— Не плачь, наступит светлое будущее!

— Сто лет я ждать не могу. В сто лет человеку уже ничего не надо, ни вина, ни девок!

Все смеялись.

Сергей Павлович вспомнил о своей обиде на Глушко, и не по-доброму отозвался о Янгеле: «Мишка дров наломает!». Потом снова стал рассказывать о планах, что его КБ начинает проектировать тяжелую ракету, сверхмощную, способную поднимать груз в 100 тонн.

— Такой ракетой можно вывести на орбиту части космической станции, чтобы впоследствии собрать их и иметь на околоземной орбите обитаемый модуль.

Все слушали Королёва с замиранием сердца, ещё вчера совершенно не верилось, что подобное возможно, а ведь возможно!

— Тяжёлая ракета будет способна доставить к Луне спускаемый аппарат и высадить на лунную поверхность людей, — поддержал руководителя Тихонравов.

— На запуске человека в космос надо сосредоточиться! — заметил Брежнев.

— На космонавте! — утвердительно кивнул Королёв.

— Красивое название! — восхитился Малиновский. — Так давайте, за космонавта! — вставая, объявил он. — Ты, Сергей Палыч, Никите Сергеевичу про космонавта при случае скажи, ему твоя придумка понравится!

Все встали и стали чокаться.

— У нас обед в какое-то пьянство превратился! — промычал Королёв.

— Разрешите, дорогие мои, заключительный тост сказать! — вставая, проговорил Леонид Ильич: — Через несколько дней в Кремле откроется Съезд партии. Впереди невиданные свершения. Давайте же выпьем за неукротимого руководителя, за нашего дорогого Никиту Сергеевича!