Царство. 1958–1960

22 июня, понедельник. Реутов, КБ Челомея

Начальник спецчасти сидел перед Челомеем чернее тучи.

— Владимир Николаевич, у нас же не детский сад, у нас режимное учреждение, закрытое, а это форменное разгильдяйство! Про такие выходки я куда следует писать обязан!

— Ты, Павел, остудись!

— Я, товарищ Челомей, во-первых, коммунист, а во-вторых, не хочу за других отдуваться и звание не хочу потерять. Кто давал разрешение на вынос секретной документации? Никто не давал, а он взял и унёс!

— Считай, я дал разрешение, — отозвался Челомей.

— Мне так и писать, что вы дали? — прищурился начальник спецчасти.

— Ты тут панику не устраивай, краски не сгущай!

Зам по режиму ёрзал на стуле.

— Документацию принёс в непотребном виде, словно её коза жевала! Одного листа вообще нет! Может, этот лист сейчас уже у американцев, тогда что? Что я по-вашему должен делать? А сопляк даже не удосужился в журнале расписаться, пришёл, сунул документы в окошко и ушёл как ни в чём не бывало! Стали спрашивать, почему документы в таком непотребном виде, а он: «С лестницы уронил», — объясняет! Что он по лестнице ходить не умеет?! А чертежи по первой секретности идут!

— Не истери! — остановил подчиненного Владимир Николаевич.

— Щенок!

Челомей хлопнул по столу ладонью:

— Хватит! Забыл, кто у него отец?!

— При чём тут отец? Порядок есть порядок!

— Хочешь, чтоб тебя и впрямь под зад ногой? Думай, что несёшь! Если выйдет история за эти стены, я тебя защищать не стану!

— А я при чём? — уставился на начальника зам.

— При том! Ты — режимник, я — Главный конструктор! — раздраженно проговорил Челомей.

— Вы-то совсем ни при чём! — потупился кэгэбэшник.

— По-твоему кто виноват? Сергей Никитич виноват, лауреат Ленинской премии, наш ведущий сотрудник?

— Не виноват! — удручённо проговорил подполковник.

— Начало доходить? — постучал по лбу Главный конструктор.

— Начало.

— А то приходит, ершится! Ты не ершись!

Челомей встал из-за стола.

— Если что, пиши на меня отписку, что я с бумагами работал.

— Ничего я писать не буду!

— А то устроил бурю в стакане! Ты, Пашка, кумекай! Сергея Никитича не трожь и свои неуважительные выпады забудь!

— Есть забыть!

— Бумаги в порядок приведём. Где они?

— У меня лежат.

— Неси сюда.

— Несу.

— И не вздумай трепаться, а то накличешь беду!

— Не буду.

Пристыженный режимник поднялся.

— Разрешите идти?

— Шагай!