Царство. 1958–1960

7 ноября, суббота. Москва, Кремль, Георгиевский зал

Торжественный приём в Кремле по случаю 42-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции подходил к концу. Никита Сергеевич стоял в окружении членов Президиума, редко к ним осмеливались приближаться министры, военачальники, крупные учёные, подходили лишь те, кого он подманивал пальцем или приглашал благосклонным кивком головы. Тосты провозглашались исключительно за Никиту Сергеевича.

— А где наш Руденко, наш прокурор? — оглядывая зал, проговорил Первый.

— Тут был. Сейчас найдём! — Козлов отправился на поиски и через минуту подвёл к столу генерального прокурора.

— Вызывали, Никита Сергеевич? — обеспокоенно спросил Руденко.

— Давай-ка отойдём, поговорить надо, — и Хрущёв отвёл Романа Андреевича в сторону. — Слушай, как это получается, что конструктор самолётов Туполев ещё не реабилитирован?

— Не реабилитирован? — растерялся генеральный прокурор.

— Да, не раелибилетирован. Получается, он преступник?

— Разберёмся, Никита Сергеевич!

— Ты эти материалы прямо бегом закрывай! Такие люди — наша слава! — кипятился Никита Сергеевич. — Где это видано, дважды Герой Социалистического труда осужден по государственной измене?! Просто откровенная глупость! Туполев прямо плакал у меня в кабинете. Я чуть со стыда не сгорел.

— Исправим, Никита Сергеевич!

— Исправим! — за прокурором протянул Хрущёв. — Ты все дела по учёным прогляди, там наверняка ещё кто-то есть.

— Сергей Павлович Королёв из зеков, по нему тоже дело открыто, — доложил Руденко.

— Твоя недоработка, исправь срочно!

— Тогда, Никита Сергеевич, многие умы сидели.

— Правильное слово ты применил — «тогда», только это «тогда» прошло. Подотри грязь, Роман Андреич! А туполевские бумаги… мы с Андрей Николаевичем на природе сядем, разведем костерок и сожжём до последней страницы! Если правды нет, зачем тогда мы с тобой нужны? Ты давай следи за порядком, понял?

— Понял, Никита Сергеевич!

— Ну, иди, празднуй, больше отвлекать не буду!