Царство. 1958–1960

10 августа, воскресенье. Москва, Ленинские горы, дом 40, особняк Хрущёва

Поездка Хрущева в Китай была короткая. Мао встретил гостя торжественно, поселил рядом и никуда от себя не отпускал. С дороги Великий Кормчий пригласил поплавать в бассейне, там-то и застряли на целых три дня. Первый Секретарь нелепо бултыхался: сначала он держался на воде заботами двух китайцев-переводчиков, которые поддерживали его с двух сторон, так как Никита Сергеевич плавал, мягко говоря, не очень, потом ему выдали круг, на котором руководитель партии, болтая ногами и руками, передвигался вослед правителю Поднебесной. Говорили много и долго. Мао хвалил Хрущёва, утверждая, что тот большой марксист и крупный стратег, ругал Америку, клялся беспощадной войной с империализмом, обещал, что Китай, подобно России, объявит, нет, уже объявил, экономический бой США, и скоро, лет через семь-восемь, а может, через пять, а глядишь — и через три, народный Китай настигнет американцев по выпуску стали. Для Мао Цзэдуна производство стали стало основным показателем могущества. Председатель велел в каждом дворе строить плавильные печи, возводить чуть ли не мини-домны, в которых круглосуточно поддерживался огонь, чтобы и там, пусть и кустарным способом, выплавлять металл. Если помножить количество таких домашних печей на килограммы полученного ими сырья, образовывалась внушительная цифра. Америку надо было догнать любым путём, и пока кипела повсеместная индустриализация, народ дрался за каждый грамм металла.

«Сталин был не дурак, когда заводы строил! — замечал Мао Цзэдун. Пару раз выезжали в город, встречались с трудящимися, которые превозносили и восхваляли Никиту Сергеевича и Председателя Мао. В последний день визита китайский вождь стал просить у Хрущёва атомные подводные лодки.

«Чем будете платить?» — поинтересовался Никита Сергеевич.

«Деньги есть, много денег!» — гордо отвечал Председатель. В этом году путем нечеловеческой эксплуатации крестьян в Китае было собрано почти 5 миллионов тонн зерна, за которое выручили почти миллиард американских долларов. На экспорт шли и другие сельхозпродукты.

«Кроме зерна мы можем дать свинину. Свинину возьмёте?» — предлагал Мао.

Хрущев подлодки пообещал. Два года назад Москва начала строить китайцам ключевые предприятия в производстве атомного оружия — циклотрон и ядерный реактор.

«Очень скоро мы установим в мире царство социализма! Создадим Континентальный Совет Земли и разработаем единый план для всех жителей!» — высказался китаец.

Заветной целью Мао Цзэдуна было сделаться правителем на планете. Хрущёв внимательно слушал, но вдруг вспомнил о долгах. Часть долгов Мао обещал погасить в ближайшем будущем, лишь бы подлодки были!

С помощью мотыг, лопат, кирок, снятых с петель дверей, которые приспосабливали под тачки и носилки, ведь другой техники под руками не было, по всему Китаю развернулись масштабные работы по мелиорации, строились глобальные ирригационные системы, бесчисленные толпы людей рыли каналы, устраивали плотины, водохранилища. Земля должны была плодоносить, радовать обильными урожаями, пополнять казну. По объему перенесенной земли, по возведению не имеющих конца каменных стен, проделанная работа соответствовала строительству девятисот пятидесяти Суэцких каналов. Рабочие не доедали, голодали, зато земля стала расцветать, плодоносила, и сыпалось в закрома Великого Кормчего драгоценное золото.

Во главе угла Мао Цзэдун поставил бережливость — не разбрасываться ничем, всё, каждую мелочь, надо было использовать до конца, ни крупицы не должно пропасть! Одежду снашивали до лохмотьев, обувь — до дыр, в быту ограничивались самым необходимым, ни о каком разнообразии не шла речь, да какое там! — валились люди с ног от усталости. Не стоит удивляться, что и человеческие фекалии сделались сокровищем — они считались наилучшим удобрением, но даже их не было в достатке, за всяким нужником был закреплен человек, чтобы забирать бесценные отходы и отправлять на поля. Охраняя от вредителей посевы повсеместно стали истреблять мух, мышей, крыс, дошло и до воробьев, которые нет-нет, да и поклевывали бесценные колоски. Птиц с громкими криками поднимали в воздух и с диким гиканьем носились за ними, не давая возможности приземлиться, так и падали воробушки на землю замертво. Сто миллионов крестьян бросили на мелиорацию, а ещё сто — на сельхозработы.

«Искусному мастеру нужна помощь трёх подручных, чтобы получился шедевр. Забору нужны три опоры, чтобы он не упал. А значит, всем нужна помощь, — излагал великий Мао. — Москва поможет Пекину, Пекин встанет за Москву!»

Поездкой Хрущёв остался доволен, Мао Цзэдун был верен коммунистическому учению.

— Жарко было? — глядя на загоревшего мужа, спросила Нина Петровна.

— Ужасно жарко, но в доме благодать, в каждой комнате стояла глыба льда и остужала воздух.

— Надо же! — поразилась Нина Петровна.

— И ни одной мухи кругом, всех мух перебили. Вот народ, сказали и сделали!

— Пьют там?

— Пьют? Шутишь! Еле ноги волочат. Я Мао говорю, у тебя скоро население вымрет. А он так ответил: «Умирают и пусть умирают, нам надо удобрять почву!».

— А ты? — изумилась Нина Петровна.

— Что я, Нина? Что?! Я в Китае, у китайского руководителя, возглавляю официальную делегацию, переговоры веду!

— Ведь страшно!

— А при Иосифе страшно не было?

— Хорошо, то время позади.

— Я его прекратил! — с торжествующим видом проговорил Никита Сергеевич.

Нина Петровна одобрительно кивнула.

— Знаешь, как меня в Китае народ приветствовал?

— Как?

— Кричали: «Сплотимся рядом с Мао Цзэдуном и Хрущёвым!»

— Правда?!

— Да! — хвастался Никита Сергеевич. — А ещё… — тут он схватился за живот.

— Что с тобой? — перепугалась жена.

— Крутит! Весь желудок в Китае сломал, ел одни сосиски с перцем! — убегая в уборную, прокричал муж.

— Вот уж съездил! — вздохнула Нина Петровна.

— Сосиски с красным перцем, любимые блюдо Мао Цзэдуна, а в туалет он ходит на корточках, как Маленков! — донесся из уборной голос.

Скоро супруг снова предстал перед женой.

— Кажись, полегчало! Все дни с ним рядом жил, и ели вместе, и спали, можно сказать, в одной постели. Хорошо, что дела с места сдвинулись. А знаешь, кто меня фруктами угощал?

— Кто?

— Пу И — последний китайский император. Он теперь у Мао садовник, представляешь?

— Да ты что?!

— Ага! Пу И с сорок пятого по пятидесятый год в Хабаровске просидел, Красная Армия его в плен взяла, когда Японию разгромили. Пу И умолял оставить его в СССР, сокровища Иосифу передал, на миллиард рублей только одних бриллиантов. А Сталин — нет! — и к разлюбезному Мао отослал. Мао Цзэдун рассказал, что когда император в Китай приехал, то сразу его свиты лишили, и выяснилось, что Пу И ни одеться, ни умыться не может! Не мог даже шнурки в ботинке завязать, представляешь? А сейчас садовником работает, Мао фрукты подаёт.

— Как он выглядит?

— Худющий такой. Я говорю, что вы его, не кормите? Кормим, отвечают. Рассказали, что в Хабаровске он в одну русскую девку был влюблён, работницу столовой, ему разрешали с ней по городу гулять. Император просил Сталина разрешить завести любовницу, Сталин разрешил. Так та девка его Пуишечка называла и тоже смеялась, что он худющий! Пу И на Нюрнбергском процессе против Гитлера выступал, много полезного для Сталина сделал. Не понимаю, зачем он его Мао отдал? Ладно, пошли чемоданы разбирать. Никита Сергеевич присел у первого, раскрыл.

— Вот тебе халаты и шелка разные! — он стал выкладывать дары на кровать. — Гляди, какие цвета! Всё тебе!

— Прелесть! — дотрагиваясь до тончайшей материи, хвалила Нина Петровна.

В следующем чемодане были гостинцы детям, в последнем — использованная одежда, которую Никита Сергеевич небрежно вытряхнул на пол. От одежды шёл стойкий табачный запах.

— Обкурил меня, чёрт! Вечером сидит, курит и стихи декламирует. Я ему тоже Некрасова прочёл, чтоб не думал, что я неотесанный.

— А он?

— Что он?

— Понравился Некрасов?

— У них свои стихи, словно шиворот навыворот, не по-нашему слова идут и фразы строятся не по-нашему, по-китайски. Но я с десяток крепких выдал, их не понять нельзя! — довольно ухмылялся Хрущёв. — Меня слушал, не перебивал, а всех других сразу перебивает. Ещё он женщинам брюки носить запретил, для того, объясняет, чтобы можно было мужику сходу её взять.

— Что? — не поняла Нина Петровна.

— Оприходовать бабу, вот что!

— Да брось?!

— Да. Люди там мрут как мухи, надо чтоб на их место больше новых рождалось. Такой подход.

— Ужас!

— Ага. Так что поездил.