Царство. 1958–1960

15 сентября, понедельник. ЦК, Старая площадь

Началось все с генерала Смирнова, одного из руководителей внешней разведки. Получив звонок из Комитета Партийного Контроля, он тут же доложил об этом Серову.

— Ты что натворил? — сдвинул брови Иван Александрович.

— Пьянствовал шумно, — потупил глаза генерал.

Последние месяцы работой Комитета государственной безопасности придирчиво интересовался Суслов. При поддержке Аристова, особо резвого и безапелляционного, на ведомство Серова стали налегать со всех мыслимых и немыслимых сторон. Сигналом стало нелицеприятное письмо в ЦК о непристойном поведении Смирнова. Неделей позже подобный сигнал поступил ещё на одного гэбэшного начальника. Оба генерала жили на широкую ногу: имели многокомнатные квартиры, дачи, разгонные автомобили для семьи, закатывали пьянки-гулянки, где столы ломились от яств и выпивки. Во время очередной попойки на даче Смирнов устроил стрельбу из табельного оружия, соседом его оказался Герой Советского Союза полярник Папанин, который, не достучавшись до разгулявшегося генерала, на следующий день прямиком отправился в ЦК и заявил о вопиющем разгуле. По указанию Суслова, Комитет партийного контроля взялся разбирать моральный облик генерала. Хулигана потребовали в ЦК. Серов прибыл защищать подчиненного, но получил отпор от Михаила Андреевича и прямо-таки агрессию со стороны Аристова, который заявил, что не мешало б просмотреть образ жизни и коммуниста Серова. Смирнову объявили строгий выговор с занесением в учётную карточку. Доводы Серова, что он не просто хорошо справляется с работой, а безукоризненно выполняет поставленные, подчас трудноразрешимые задачи, на Комитет партконтроля не подействовали.

— Вы недооцениваете значимость госбезопасности и его работников, — раздражался Серов. — Нам товарищ Хрущёв ставит особые задачи, я несу перед ним личную ответственность, а мои генералы — передо мной.

— Партийная дисциплина — не лозунг, партийная дисциплина — факт! Ваши подчинённые ведут аморальный образ жизни, порочащий коммуниста! — сухо заговорил Суслов. — Профессиональной деятельности мы не касаемся, мы недостойное поведение коммуниста разбираем!

— Если коммунист Уставу партии не соответствует, нет такому человеку места в её рядах! — отчеканил Аристов.

— Я буду вынужден говорить с Первым Секретарём! — напоследок пригрозил генерал армии.

Хрущёв слушал Серова молча.

— Если я начну балагурить, зазнаваться и выпячиваться, то и меня КПК по косточкам разложит. Генерал — это звание, а не церковная индульгенция, с генерала двойной спрос, ведь на него подчинённые равняются. Общество наше социалистическое, а значит, и порядки социалистические, это учти!

Какой твой генерал пример подаёт? Что простые люди, глядя на него, о начальстве подумают? Плохо подумают! Полярник Папанин до глубины души возмущён, а ведь он Герой Советского Союза! Ты выводы делай. Мы никому не дозволим бравировать положением, никому! Любые злоупотребления надо искоренять, не для генералов и не для маршалов мы революцию делали, не для них хотим коммунизм на земле построить, а для трудового народа!

Серов ушёл от Хрущева подавленный. Суслов доложил Первому Секретарю, что многочисленные сигналы в КПК поступают и на Серова. Хрущёв никак не отреагировал.