Царство. 1958–1960

9 декабря, вторник. Москва, Кремль, зал заседаний Президиума ЦК

К декабрю в Комитете Партийного Контроля на Серова собрали неприглядное досье. Начиналось оно с распущенности генералов госбезопасности, а в продолжение привело к полной дезорганизации работы центрального аппарата. Одним из главных доказательств являлся вынос из здания КГБ служебных документов и потеря секретного уголовного дела. Опять всплыла наружу история про серовского отца, что, якобы он, был надзирателем в царской тюрьме, а Серов этот вопиющий факт скрыл, и хотя вопрос ранее, ещё при Сталине, был со всех сторон проверен и подтверждения не нашёл, его снова вытянули наружу. Потом примазали Серова к маршалу Жукову, под началом которого генерал работал в Германии, появились данные о вывезенных из Берлина ценностях. Говорили также о пропавших из германского банка нескольких миллионах рейхсмарок, которыми, похоже, завладели два этих начальника. Аристов высказал предложение поехать к Серову домой и как следует поискать. Помои на Серова выплеснул и Суслов: он был настроен крайне негативно, говорил, что генерал армии потерянный для социализма, совершенно распустившийся и разнузданный человек, не имеющий ничего общего с социалистической моралью! Свои слова Михаил Андреевич подкрепил заключением Микояна, который рекомендовал негативные факты обстоятельно изучить. В результате вопрос о Серове был вынесен на обсуждение Президиума Центрального Комитета.

— Что мне в коммунисте Серове не нравится, так в первую очередь — враньё! — обращаясь к Никите Сергеевичу обличал Суслов. — Даже вам, Никита Сергеевич, он нахально врёт! Почему, когда нужен вам Серов, и он находится на соседнем этаже у Мухитдинова, он отнекивается, убеждая, что его в здании нет? Как-то я специально спросил: «Были у Мухитдинова?», а сам точно знаю — был, а Серов отвечает: «Не был!». Как такое враньё расценивать?

— Если человек скрывает, где он и у кого он, это наводит на нехорошие мысли! — поддержал Аристов. — Помните, Никита Сергеевич, вы мне однажды позвонили и спросили, почему меня на работе не было? А я накануне с товарищами свой день рожденья праздновал, и мы, я извиняюсь, капитально перебрали. Но, невзирая на всю неприглядность положения, зная, что подобное пагубное явление коммуниста не красит, я честно признался — напился! По первое число тогда мне влетело, зато вы пошумели и по-отечески простили и никакой тени между нами не осталось. Здесь же всё наоборот. Странное дело, что и товарищ Мухитдинов их отношения скрывает!

— Тут надо ситуацию подсветить! Возьмите с Серова письменные объяснения! — распорядился Хрущёв.

— Я, товарищи, никогда не скрывал, кто и когда у меня находился! — стал оправдываться Мухитдинов.

— Ты тоже напиши, когда у тебя Серов был, сверим! — перебил Хрущёв.

— Я хочу напомнить, что когда кандидатура Серова на госбезопасность рассматривалась, много в его адрес поступало нелестных отзывов: малопартийный, карьерист, нос по ветру держит, в Германии натаскал. Секретарь ЦК Шаталин тогда очень резко выступил! — опять возник Суслов.

— Были материалы в отношении Жукова, подтверждающие его диктаторские замашки, что он чрезмерно честолюбив и переоценивает свою роль в Отечественной войне. В этих же документах указывалось на наличие таких же качеств у Серова. Так Серов забрал эти материалы и приказал свою фамилию тушью вымарать! — возмущался Аристов.

— А в прошлом году, — перебил Козлов, — в прошлом году на дачу товарища Хрущёва в Крыму два мужика пробрались. Через забор перемахнули и к товарищу Хрущёву на пляже подбегают, хотели ему какую-то жалобу передать. Я рядом сидел и прямо подскочил с лежака! Вы тогда, Никита Сергеевич, строго на них посмотрели и сказали: «Я с дураками не здороваюсь!» Как это, товарищи? А если б американцы диверсантов подослали? — уставился на Первого Секретаря Козлов. — Тогда б что?! За охрану первого лица отвечает КГБ, а получается, надёжной охраны нет!

— Разве так первое лицо государства охраняется?! — негодовал Аристов.

— Распустил охрану! — с неприязнью выдавил Суслов.

— Уберечь Никиту Сергеевича от посягательств — первейшая задача! — Фрол Романович закашлялся от перевозбуждения.

— Есть сведения, что звезду Героя Советского Союза Серов он получил по дружбе с Жуковым. Жуков в сорок пятом году на лепшего друга представление написал, а война-то с фрицами уже закончилась! — поддал огонька Аверкий Борисович.

— Что барыга он, то верно! — доканывал генерала Суслов.

— Ведущие артисты на Серова жалуются, не пускает за границу, грубит, а они, между прочим, немалые деньги стране дают! — продолжал кусаться Козлов.

И хотя нападки на Ивана Александровича были подобны бомбардировке, последнее слово оставалось за Никитой Сергеевичем.

— У кого промахов нет? — заговорил Хрущёв. — Если мы сейчас начнем ко всему цепляться, до чего только ни договоримся. Вот тут про звезду Героя сказали. Я про звезду Героя не могу согласиться. Иван Александрович обломки немецких ракет, сложнейших механизмов по крупицам собирал, искал чертежи, разыскивал знающих людей, всё до мелочей подбирал, что от немецкого ракетного центра осталось, благодаря этому наши ракеты успешно летают. Спросите Королёва Сергей Павловича, он подтвердит. И ядерщиков наших про атомную бомбу спросите, Серов тогда и бомбу, и всё что мог из-под носа американцев к нам уволок Целый состав специалистов-атомщиков в Москву отправил. За одно такое дело нужно было звезду дать! — Не нравилось Первому, как набросились на его человека, пусть даже и перепачканного, оступившегося, слишком резво и безапелляционно решили его атаковать, и кто? Слуги, именно слуги! Забыли, видать, что здесь только Хрущёв решает. Особо не понравилось, как Аристов агрессивно с обвинениями полез, Суслов, тот всегда гадости мечет, тот на это и заточен, чтоб вонь пускать, а Аристов куда? Такие выходки Первому не нравились.

— Прошу не забывать, что Иван Александрович во многих делах показал себя твёрдо, — проговорил Председатель Правительства. — Был рядом, когда Лаврентия нейтрализовали, а там надо было великую смелость иметь! И с антипартийной группой не сомневался, все силы приложил, чтобы ситуацию удержать. А что там, шутки шутили? Далеко не шутки. И про отца его, что он тюремщик, абсолютные враки. Эту историю Абакумов сочинил, чтобы Серова перед Сталиным дискредитировать, они с Серовым тогда за первенство бились. Интриги, дело известное!

— Мы заслуг товарища Серова не умаляем! — мгновенно перестроился Козлов.

— А то, что и у Вани голова ходуном, сдержанность отсутствует, что хамовит, факт! Я считаю, перегружен он работой, и работа не сахарная, а говёная работа, на такой работе не то что голова, крыша съедет!

— Вы, Никита Сергеевич, перегружены не меньше, — хмурясь, заговорил Суслов. — Однако всем нам, да что нам, всей стране тон задаете! Мы равнение на вас держим, а на товарища Серова равняться нельзя! Вы его с собой не равняйте, я тут категорически не согласен! — Суслов неистово мотал головой. — Мы к делам должны подходить по-ленински, отбросив шелуху, оставляя лишь суть. Вы так учите!

— То верно! — благодушно закивал Хрущев. — Разбор Серова предлагаю прекратить. Что тут высказали, примем к сведению!